Церковной Истории 1 страница

ЭРМИЯ СОЗОМЕНА САЛАМИНСКОГО

КРАТКОЕ СВЕДЕНИЕ ОБ ЭРМИЕ СОЗОМЕНЕ И ЕГО ЦЕРКОВНОЙ ИСТОРИИ

Эрмий Созомен, подобно Сократу, у Фотия называется схоластиком 1; следовательно, по роду гражданских своих занятий, он принадлежал также к сословию адвокатов, или стряпчих. Местом его рождения было селение Вефилия, лежавшее недалеко от Газы палестинской. По крайней мере, в этом поселении дед Созомена, первый из своего рода, принял христианство и между окрестными христианами славился просвещенным своим умом, знанием божественных Писаний и способностью объяснять казавшиеся темными места их 2. Притом Созомен был личным свидетелем святой жизни Зенона 3, занимавшего епископский престол в Майуме близ Газы, следовательно и сам должен был жить в тех местах. Никифор, вместе с другими писателями, несправедливо утверждает, будто отечеством Созомена надобно почитать Саламин — город на острове Кипре. Поводом к его догадке служит только то, что Эрмий Созомен называется также саламинским, или правильнее, саламанским: но это название, по всей вероятности, было фамильное, а не отечественное, как можно заключать из следующих обстоятельств. В пятой книге Церковной Истории Созомен говорит, что дед его подвигнут был [4] к принятию христианской веры чудесным исцелением одного своего родственника Алафиона, над которым до того времени напрасно истощаемы были все средства врачебной науки, и которого одним призыванием имени Божия исцелил некто монах Иларион, изгнав из него демона. Дети и внуки этого Алафиона отличались святостью жизни, нищелюбием и другими добродетелями, строили также в окрестностях Газы монастыри и церкви. Позднейшие из них, наставленные вышеупомянутым Иларионом и избравшие повидимому род жизни монашеской, известны были лично самому писателю Истории; ибо с ними он обращался еще в своем детстве и этих родственников называет братьями — Саламаном, Фусконом, Малхионом и Криспионом 4. Первый между ними, Саламан, вероятно был родоначальником отдельного дома Саламанских, к которому принадлежал и Созомен. Обращением Созомена с этими любителями подвижнической жизни и воспитанием в их обществе, как увидим после, хорошо объясняются и некоторые особенности написанной им Истории. Получив начальное воспитание под руководством своих родственников, Созомен предположил потом изучить судебное законоведение и для этой цели переехал в пограничный с его отечеством, финикийский город Берит 5, в котором процветало знаменитое в то время училище правоведения, в истории церковных событий памятное нам, между прочим, и из жизни мученика Апфиана 6. Неизвестно, сколько времени оставался он в Берите; но [5] после того жил уже в Константинополе, где приобретенные из науки познания прилагал к делу, и занимался адвокатством 7.

Первым опытом собственно литературных трудов Созомена было — сокращение Церковной Истории от Рождества Христова до низвержения Ликиния 8: но это сочинение его до нас не дошло. Потом он написал Церковную Историю другого периода времени, долженствовавшую служить продолжением его Сокращения и предлагаемую ныне читателям в русском переводе. По предначертанию писателя 9, она должна была обнимать события Церкви от третьего консульства кесарей Криспа и Константина до семнадцатого консульства Феодосия Младшего, то есть, от 324 до 439 года; но на самом деле этот труд оканчивается 415 годом. Из этого видно, что Созомен не совсем выполнил свое предначертание, и предпринятое сочинение довести до конца, вероятно, не позволила ему смерть. Некоторые обстоятельства дают также основание для догадки, в которое именно время Созомен писал свою Историю. Он посвящает ее Феодосию Младшему и, в своем посвящении восхваляя царя, говорит, что Феодосий, во время похода в Ираклию понтийскую, палимый зноем и засыпаемый пылью, не хотел принять подносимый ему прохладительный напиток, размышляя, что в его войске никто не отказался бы утолить свою жажду подобною жидкостью, и однако ж воины лишены этого удовольствия. Приводимое здесь обстоятельство в похвалу Феодосия относится, как известно, к 443 году; следовательно Созомен начал писать свою Историю после сего времени. А продолжался его труд далее 446 [6] года; потому что в последней книге он упоминает о константинопольском епископе Прокле, как об архипастыре уже умершем; но Прокл умер в 446 году.

Излагая Историю Церкви, Созомен, по всей вероятности, имел пред глазами Церковную Историю Сократа и заимствовал из нее особенно описание тех лиц и событий, которые относились к новацианской секте. Это видно из похвал, расточаемых в его сочинении новацианским епископам. Но личного пристрастия к учению сих еретиков он конечно не имел, потому что во многих случаях порицает жестокосердие новациан к согрешившим 10. Притом, его История везде сохраняет свой особенный характер, которого отличительные черты видны частью в духе и направлении повествования, частью в предпочтительном развитии известных исторических предметов. В том и другом отношении труд Созомена надобно понимать, как необходимое и весьма важное пополнение сочинения Сократова. Воспитанный под руководством благочестивых подвижников, Созомен на все — даже внешние происшествия — постоянно смотрит с нравственной и религиозной точки зрения и с особенною полнотою излагает те исторические события, которые касались египетских, сирских, палестинских, понтийских, арменских и озроенских пустынников, чего у Сократа почти вовсе нет. Но с другой стороны, превосходя Сократа обширностью и разнообразием материалов, он, по суду Фотия 11, уступает ему в строгости суждения. То же почти надобно сказать и о языке Созомена. Язык Истории Созоменовой наряднее, чем язык Сократа; но зато ему не достает простоты и точности языка Сократова.

КНИГА ПЕРВАЯ.

ГЛАВА 1.

Предисловие к книге, в котором историк рассуждает об иудейском народе; воспоминает о тех, которые до сего времени предпринимали подобный труд, и говорит, как и из чего извлек он свою историю, каким образом будет заботиться об истине и что еще войдет в содержание его истории.

Некогда мне приходило на мысль, от чего бы это у других людей вера в Бога-Слово возбуждалась скорее, а Евреи с трудом принимали ее, тогда как они издревле привыкли чтить божественное и, еще до пришествия Христа, знали от пророков о Его пришествии, каково оно будет. Ибо Авраам, бывший первоположником их рода и обрезания, удостоился лично видеть здесь и угостить Сына Божия. Сын его, Исаак, получил честь предображателя крестной жертвы, когда отец привел его в узах к жертвеннику, — обстоятельство бывшее и с Христом, как говорят прилежно занимающиеся священным Писанием. А Иаков предвозвестил исполнившееся ныне на [15] Христе чаяние языков и время Его пришествия, когда сказал: оскудеют князья еврейские от рода Иуды, начальника племени, — чем означил он владычество Ирода, который, по отцу быв Идумеянин, а по матери Аравитянин, от римского сената и кесаря Августа получил в свою власть народ иудейский. Да и из прочих пророков — одни предвозвестили рождение Христа и несказанное зачатие Его,— то, что мать и по рождении осталась девою, также род Его и отечество; другие пророчественно описали божественные и дивные дела Его; а еще другие предначертали страдание и воскресение Его из мертвых, и восшествие на небеса, и обстоятельства каждого из этих событий. Кто доселе не знал этого; тот, читая священные книги, узнает без труда. Да и Матфиев священник Иосиф, муж знаменитейший как между Иудеями, так и между Римлянами, может быть достоверным свидетелем истины о Христе: ибо он недоумевает, называть ли Христа человеком, когда сей человек совершал такие чудные дела и преподавал столь истинное учение, — даже прямо называет Его Христом и знает, что Он был осужден на крест, но чрез три дня оказался живым, и что божественные пророки предсказали о нем весьма много и других дивных дел. Иосиф свидетельствует также, что многие Эллины и Иудеи, которых привлек Он, [16] остаются привязанными к Нему, и что общество, названное по Его имени, не исчезло. Мне кажется, повествуя об этом и смотря на дела, он готов был воскликнуть, что Христос есть Бог; но пораженный необычайностью такой мысли, прошел как бы срединою, — ни в чем не укорил уверовавших в Него, или даже соглашался с ними. Когда я размышляю об этом, то мне действительно представляется странным, что Евреи не предварили и не перешли прежде других к христианству. Правда, и Сивилла и некоторые оракулы предозначили также, что имело случиться с Христом: но по этому всех Эллинов еще нельзя укорять в неверии; ибо немногие из них, по-видимому отличавшиеся образованием, понимали те, большею частью стихотворные предсказания, изреченные народу в выражениях возвышенных. И это, как мне кажется, было делом всевышнего промысла,— для единомыслия грядущих племен провозглашать о будущем не только чрез своих, но отчасти и чрез иноземных пророков, подобно тому, как если бы какой-нибудь певец, по требованию необыкновенной мелодии, ударял плектром по особым струнам, или к существующим прибавил другие. Итак удовлетворительно сказано, что Евреи, пользуясь большими и яснейшими пророчествами касательно явления Христа, в отношении к вере в Него стали [17] позади Эллинов; а посему не безрассудною кажется мысль, что церковь особенно возросла у других народов. Причина во-первых та, что в божественных и величайших делах Бог любит совершать превращения неожиданно; во-вторых та, что богопочтение имело нужду не в маловажных каких-нибудь добродетелях первоначальных своих представителей. Если эти представители и не обладали языком говорливым, или даром выражаться красиво, — если и не могли они убеждать читателей речами, либо математическими доказательствами; то, по крайней мере, от этого дело их производилось не хуже: оставляя имущества и пренебрегая собственность, быв распинаемы и принимая многие и тяжкие муки,— как будто жили в чужих телах, не обольщаясь по городам лестью народов и правителей и не страшась их угроз, они всем ясно показали, что этот подвиг совершают для наград величайших, так что с их стороны уже не требовалось словесного убеждения, когда самые дела, и домашние и общественные, без труда заставляли людей верить тому, о чем прежде они никогда не слыхивали. Теперь, когда во вселенной произошло столь дивное и благотворное превращение, что прежнее богослужение и отеческие обычаи подверглись презрению,— теперь странно представлять, как калидонский кабан, марафонский вол и другие подобные [18] по областям и городам вымышленные вещи могли до того занимать внимание, что многие, между Эллинами славнейшие люди, обладая прекрасною способностью писать, трудились над описанием тех предметов. Что же касается до меня, то, приступая к изложению Церковной Истории, я не насиловал своей природы; ибо уверен был, что, — так как эта История, по своему предмету, есть дело не человеческое, — Богу не трудно будет явить меня писателем ее даже сверх чаяния. Сперва я решился было вести это сочинение с самого начала: но сообразив, что и другие делали уже опыты описания церковных событий, каждый до своего времени, именно — мужи мудрые, Климент и Егезипп, преемственно следовавшие за апостолами, также летописец Африкан и Евсевий, по прозванию Памфилов, человек многоученнейший, знаток божественных Писаний, равно как греческих поэтов и историков, — сообразив это, я из дошедших до нас памятников о церковных событиях, со времени восшествия Христа на небо до низвержения Ликиния, сделал сокращение, и рассказ о всем, дотоле бывшем, заключил в двух книгах; а теперь, с Божиею помощью, попытаюсь изложить, что произошло после того времени. Буду говорить о событиях нашего и предшествующего нам века, при которых сам присутствовал и о которых слышал [19] от самовидцев, либо от людей, знавших те события. Об отдаленнейших же получил я сведение из постановленных касательно богопочтения законов, из бывших по временам Соборов, из нововведений и из царских, либо священнослужительских посланий, которые частью еще доныне хранятся во дворцах и церквах, а частью ходят по рукам любителей словесных произведений. Нередко думал я внести в свое сочинение самые их выражения, но боясь, что от этого объем моей Истории будет слишком велик, счел за лучшее — кратко излагать заключающиеся в посланиях мысли, кроме разве тех случаев, в которых встретится что-либо двусмысленное, о чем многие разногласят. Тогда, — если буду иметь под руками чью-либо рукопись, — в подтверждение истины, тотчас приведу ее. Но, чтобы кто, по незнанию дела, не укорил нашего сочинения в лживости, когда случайно прочтет какие-либо несогласные с ним писания, — да будет известно, что по поводу Ариевых и после Ария возникавших умствований, начальники Церквей, разноглася между собою, писывали к своим единомышленникам именно то, что было предметом их заботливости, и, составляя отдельные Соборы, решали, что хотели, мысливших же напротив часто осуждали заочно, а современных себе царей, равно как приближенных к ним вельмож, сколько [20] могли, преследовали убеждениями и склоняли к своим мнениям. Потом для доказательства, что в известном обществе благочестие понимается правильно, члены этого общества старались собирать в один состав все послания, написанные в пользу собственного их вероисповедания, противные же им оставляли, от чего исследование относящихся к этому событий сделалось для нас весьма трудным. Посему, так как, для достоверности Истории, нужно особенно заботиться об истине, — мне показалось необходимым, сколько возможно более расследовать эти письменные памятники. Итак, если я буду касаться самого спора церковных лиц — например за предстоятельство, либо за предпочтение известного вероисповедания, — пусть не думают, что мое повествование об этом основывается на нетерпимости или злонамеренности: ибо, во-первых, повествователь, как сказано, должен ставить все ниже истины; во-вторых, учение вселенской Церкви является самым несомненным особенно тогда, когда бывает искушено кознями людей противного образа мыслей. Действием Божия всемогущества восстановляя в то время собственную свою силу, оно привлекает к своей истине все Церкви и народы. Размышлял я также, должно ли мне описывать известные церковные события только в недре римской империи, — и рассудил, что хорошо будет, по [21] мере возможности, рассказать также о религиозных происшествиях между Персами и Варварами. Равным образом не менее относится к Церковной истории — упомянуть и о том, какие где были отцы и учредители так называемого монашества, и кто, сколько дошло до нашего слуха, составлял ряд славнейших их преемников. Из этого будет видно, что мы не неблагодарны к ним и не забыли их добродетели, но знаем историю их жизни. Чрез это мы оставим образец поведения и для тех вышеупомянутых, которые избрали тот же способ любомудрия, чтобы, пользуясь сим образцом, они достигли блаженнейшего и счастливейшего конца. Но об этом, сколько можно, будет сказано впереди. Призвав в помощь милосердие Божие, обратимся к изложению событий. Предполагаемое сочинение начнется с следующего.

ГЛАВА 2.

Кто были епископами больших городов в царствование Константина Великого, и как при Ликиние восток до самой Ливии христианствовал осторожно, а запад при Константине исповедовал Христианство свободно.

В консульство кесарей Криспа и Константина, римскою Церковью управлял Сильвестр, александрийскою — Александр, иерусалимскою — Макарий; а в антиохийской, что при Оронте, после Романа еще никто не был поставлен — вероятно от того, что гонение не [22] позволяло совершить рукоположения. Однако ж чрез несколько времени собравшиеся в Никее (отцы), дивясь жизни и словам Евстафия, почли его достойным занимать апостольский престол и, так как он был уже епископом соседней Берии, перевели его в Антиохию. Между тем как Христиане, жившие на востоке до пределов Египта и Ливии, не осмеливались тогда открыто делать церковные собрания, потому что Ликиний переменился в благоволении к ним, — Эллины, Македоняне и Иллирийцы, населявшие запад, исповедовали веру свободно, ибо тамошними Римлянами управлял Константин.

ГЛАВА 3.

О том, что Константин привлечен к Христианству видением креста и явлением Христовым, и что он наставлен был в благочестии нашими.

Мы знаем, что к принятию христианского учения располагали Константина и другие многие причины, но особенно направило его к этому явление божественного знамения; ибо, намереваясь идти войною на Максентия, он вероятно размышлял сам с собою, какой будет конец сражения и кто подаст ему помощь. Обеспокоившись такими мыслями, увидел он во сне, будто на небе блистает крестное знамение. Между тем как это поразило его, божественные Ангелы предстали пред [23] ним и сказали: «сим побеждай, Константин»! — Говорят также, что и сам Христос явился ему и, показав символ креста, заповедал устроить подобие его и во время войн видеть в нем поборника и подателя победы. А Евсевий Памфилов утверждает, что он слышал, как сам царь говорил и клялся, будто около полудня, когда солнце начало уже склоняться, знамение креста, составившееся из света и имевшее надпись «побеждай», видно было им и его войсками на небе. Это чудо совершилось, когда он был в пути и шел куда-то с войском. В размышлении о том, что оно значит, Константина застигла ночь. Во время сна явился ему Христос с виденным на небе знамением и повелел сделать подобие его и пользоваться им, как помощью в сражении с врагами. Так как истолкования на это не требовалось, и царю ясно показано было, каким образом должно мыслить о Боге; то, с наступлением дня, он созвал священников Христовых и начал спрашивать их об учении. А они принесли священные книги, возвестили все, относящееся к Христу, и доказали из пророков, что об этих событиях ясно предречено было еще прежде, чем они совершились. Что же касается до явившегося ему знамения, то они называли его символом победы над адом, которую Христос одержал, пришедши к человекам, когда (то есть) [24] был распят, умер и в третий день воскрес. На этом-то, говорили, основывается наша надежда, что, по освобождении от здешней жизни в конце настоящего века, все люди воскреснут и будут бессмертны: одни — для наград за то, что совершили здесь хорошо, а другие — для наказания за то, что сделали худо. Впрочем и проводившие настоящую жизнь во грехах имеют еще случай к спасению и очищению себя от грехов, то есть не освященные могут быть еще освящены по закону церкви — с тем, чтобы, приняв освящение, уже не грешить. А так как совершенно исполнять это возможно не многим и божественным мужам: то постановлено, учили они, и второе очищение — посредством покаяния: ибо Бог человеколюбив, Он простит падших, если они покаются и свое покаяние будут доказывать добрыми делами.

ГЛАВА 4.

О том, что знамение креста повелел он носить при войске; также дивное сказание о носителях этого крестного знамения.

Когда священники раскрыли это, царь удивился пророчествам о Христе и приказал искусным людям украсить золотом и драгоценными камнями и сделать в форме креста так называемый у Римлян Лаборум (Слово Лаборум происходит от латинского labor – труд. Этим именем называлось воинское знамя – вероятно, потому, что оно предносимо было трудящемуся войску и тяжесть трудов облегчало своею помощью). Это [25] воинское знамя было почетнее других, ибо всегда сопровождало царя, — и войска, говорят, склонялись пред ним. Я думаю, что важнейший символ римского владычества Константин приказал переделать в знамение Христово — особенно для того, чтобы подданные, постоянно созерцая и чтя его, оставляли отеческие обычаи и Богом признавали только Того, Кого чтит и на Кого взирает, как на вождя и споборника против врагов, сам царь. Это знамя носимо было всегда впереди собственных его полков: но когда какой-нибудь отряд в сражении ослабевал, приказываемо было приближать его к этому отряду, и для сего учреждены были особые копейщики, которым вменялось в обязанность попеременно держать упомянутое знамя на плечах и с ним обходить ряды неприятельские. Рассказывают, что однажды несший его воин испугался внезапного нападения неприятелей и, передав свою ношу другому, сам удалился с поля битвы. Но когда он находился уже вне полета стрел, мгновенно был поражен насмерть и пал; а тот, который принял божественное знамя, хотя и многие метили в него, остался неуязвленным; ибо неприятельские стрелы, дивно, будто направляемые божественною силою, вонзались в знамя, от носившего же, несмотря на то, что он находился среди опасностей, отлетали. Говорят также, что ни один воин, [26] служивший когда-либо этому знамени, не подвергался на войне подобно всем другим, неблагоприятной участи, — не бывал ранен и не попадался в плен.

ГЛАВА 5.

Возражение против тех, которые говорят, что Константин принял Христианство вследствие умерщвления сына его Криспа.

Не безызвестно мне и то, что говорят язычники, будто Константин, умертвив некоторых из ближайших родственников и содействовав к умерщвлению своего сына Криспа, раскаялся и, с целью получить очищение, начал сноситься с философом Сопатром, который в то время был начальником Плотиновой школы. Когда же Сопатр отвечал, что для таких грехов очищение не существует; то царь этим отказом будто бы приведен был в уныние и обратился к епископам, которые покаянием и крещением обещались очистить его от всякого греха. Так как епископы говорили согласно с его потребностью, то он сочувствовал им, стал удивляться их учению, сделался христианином и к тому же привел подданных. Но мне кажется, что это выдумано людьми, старающимися поносить христианскую веру; ибо Крисп, ради которого, сказывают, Константин нуждался в очищении, умер в двадцатый год правления своего отца, после того, как вместе с ним издал [27] уже много законов в пользу христиан и, имея достоинство кесаря, занимал вторую степень в империи, о чем и доныне еще свидетельствуют подписанные под законами числа и имена законодателей. Что касается до Сопатра, то во-первых невероятно, чтобы он приходил беседовать с Константином, когда Константин управлял еще только одною страною между Океаном и Рейном: ибо, вследствие несогласия его с Максентием, жившим в Италии, Римляне волновались, и тогда путешествовать к Галатам, Британцам и жителям тех стран было неудобно; а между тем известно, что Константин принял христианскую веру, управляя еще теми народами, прежде то есть войны с Максентием, до перехода в Рим и Италийцам. Свидетели этого опять — хроники и законы, изданные им касательно богопочтения. Во-вторых, если как-нибудь и согласимся, что царь действительно беседовал с Сопатром, или, о чем хотел, осведомлялся от него посредством письма; — все-таки невероятно, как этот философ не знал, что Геркулес сын Алкмены, совершив детоубийство и коварно умертвив гостя и друга своего Ифита, был очищен в Афинах таинствами Димитры. Из этого видно, что язычники обещали очищение подобных грехов, и что выдумавшие, будто Сопатр отвечал противное, ясно обличаются во лжи. Я никак не [28] могу сказать, чтобы язычник, по учености в то время знаменитейший, не знал этого.

ГЛАВА 6.

О том, что и отец Константина допускал распространяться имени Христову; а Константин Великий сделал то, что оно проникло всюду.

Итак в странах империи, управляемых Константином, Церкви удостаивались благодеяний внимательного и единоверного государя и, наслаждаясь миром, ежедневно распространялись. Впрочем от гонений и смятения Бог охранял их и прежде этого, только иным образом; ибо, тогда как в прочей вселенной они были гонимы, один отец Константина, Констанций, дозволял Христианам безбоязненно исповедовать свою веру. В самом деле, я узнал, что он сделал нечто удивительное и достойное истории. Желая испытать, кто из придворных Христиан был добр и благонадежен, он созвал всех их и объявил, что, если они решатся приносить жертвы и служить Богу вместе с ним, то останутся при нем и будут состоять в том же достоинстве; а когда откажутся, то выйдут из дворца, благодаря и за то, что не подверглись еще наказанию. После сего Христиане разделились на двое, — одни изменили вере, а другие настоящему предпочли божественное. Узнав это, последних, пребывших верными Всеблагому, стал он [29] почитать своими друзьями и советниками, а от первых, как от людей малодушных и льстецов, отвратился и лишил их своей беседы; ибо понимал, что те никогда не могут быть преданными царю, которые с такою готовностью изменили Богу. Отсюда видно, что в областях за пределами Италии, то есть у Галатов, Британцев и жителей около гор Пиренейских к западу до Океана, исповедовать Христианство не почиталось делом беззаконным еще при Констанцие. А когда эту самую часть империи наследовал Константин, дела Церкви в ней возвеличились и того более. Ибо, как скоро Максентий, сын Геркула, был умерщвлен, и участок его перешел к Константину, — все тамошние жители начали служить Богу безбоязненно, и благочестие распространилось около рек Тибра и Эридана, который у туземцев называется Падом, также около Аквилы, в которую, по рассказам, перетянут был и спасся в море Тирренском корабль Арго. Известно, что Аргонавты, убегая от Аэты, на обратном пути плыли не теми же местами, но, переехав скифское море, по тамошним рекам прибыли в пределы италийские и, перезимовав здесь, построили город, прозванный Гемоном. Когда же настало лето, они, при содействии туземцев и посредством машины, тянули Арго по земле чрез сорок стадий и потом спустили его в реку Аквилу, которая [30] сливается с Эриданом, а Эридан впадает в море италийское. Вообще, после сражения при Кивалах, Дарданцы, Македоняне и жители по реке Истру, также вся Эллада и Иллирия поступили под власть Константина.

ГЛАВА 7.

О раздоре между Константином и зятем его Ликинием из-за Христиан, и о том, как Ликиний, разбитый наголову, погиб.

Ликиний прежде покровительствовал Христианам, но пораженный при Кивалах, переменился в образе мыслей, стал делать много зла бывшим под его властью иереям, и наносил обиды немалому числу людей из других сословий, особенно же из воинского; ибо по случаю ссоры с Константином, сильно враждовал против Христиан, думая досадить ему угнетением богопочтения, и вместе предполагая, что Церкви и молятся и стараются о том, как бы быть под властью одного Константина. Притом, намереваясь снова вступить в борьбу с Константином, чего и надлежало ожидать, он приготовлялся к преднамереваемой войне жертвами и гаданиями и, обольщаемый каким-то обещанием победы, обратился к язычеству. В самом деле, и язычники говорят, что он тогда советовался с оракулом Аполлона дидимейского в Милете, и что на вопрос его о войне, дух воспользовался следующими Гомеровыми стихами: [31]

О старец! тебя молодые воители сильно стесняют;

Твоя расстроена жизнь, и жребий твой — горькая старость.

Таким образом и из других многих обстоятельств, и не менее из тогдашних событий видно, что христианское учение установлено и достигло столь великого успеха Божиим промыслом; ибо в то время, как Ликиний решился уже преследовать все под властью его Церкви, в Вифинии возгорелась война, которую он вел с Константином в последний раз. И Константин пользовался такою Божиею помощью, что одолел противников на суше и на море: а Ликиний, потеряв и пешую и морскую силу, ушел в Никомидию и, прожив несколько времени в Фессалонике, как частный человек, был там умерщвлен. Вот до чего дошел правитель, в начале правления искуснейший в воинском и других делах и удостоившийся брака с сестрою Константина!

ГЛАВА 8.

Исчисление добрых дел, которые совершил Константин, дав Христианам свободу, построив им храмы и исполнив другие общественные предприятия.

Когда же власть над римскою империею соединилась в одном Константине, он торжественною грамотою объявил живущим на востоке подданным, чтобы они чтили христианскую Веру и служили Богу усердно, а [32] Богом признавали только того, кто — действительно Бог и во всякое время обладает великою силою: ибо ревнующим об этом Он любит подавать в обилии все блага; так что какое бы ни было их предприятие, они всегда оживляются благими надеждами, тогда как согрешающие против Всеблагого, вообще и в частности, в военное и в мирное время, подвергаются всяким бедственным случайностям. Константин не из тщеславия, а по чувству благодарности утверждал, что Бог, сподобив его быть способным слугою Своей воли, от моря британского провел до стран восточных, чтобы христианская вера возрастала и те, которые ради служения Богу пребыли твердыми в своем исповедании и мученичествах, торжественно приняли почести. Объявив это и рассказав множество других причин, которыми думал привести подданных к вере, он отменил все, что было определено или сделано касательно богопочтения при гонителях Церкви, и особым законом дал свободу тем, кто за исповедание Христа присужден был к переселению либо на острова, либо в другие места против желания, кому назначено было трудиться в рудокопнях, при общественных постройках, в гинекеях, в прядильных, или кто причислен к судебным домам, где прежде не служил. Лишенных же чести избавил он от бесчестия и исключенным из [33] какого-нибудь воинского отряда отдал на произвол — или возвратиться к тому званию, в котором кто был, или вести жизнь без должностей, в почетной отставке. А возвратив всем прежнюю свободу и обычные достоинства, он возвратил также и имущество. Но если имущество взято было после лиц, осужденных на смерть, то право наследия приказал он перенести на ближайших в роде; где же таковых не окажется, — наследовать местной церкви и, частный ли человек владеет чем-либо из этого имения, или общество, — вещи обладаемые отдать, а о тех, которые либо купили их, либо получили в дар от казны, он обещал, сколько возможно и как следует, озаботиться. Это-то, сказали мы, угодно было царю, утверждено законом и немедленно приведено в надлежащее исполнение. С того времени Христиане как бы совершенно овладели правительственными должностями римской империи; а язычникам запрещено было приносить жертвы, обращаться к оракулам и таинствам, поставлять идолов и совершать языческие празднества. Изменились также и многие древнейшие по городам обычаи: например, у египтян нилометр, которым означается возвышение нильских вод, с того времени вносим был уже не в известные языческие храмы, а в христианские церкви. Равным образом у Римлян тогда в первый раз запрещено было [34] зрелище единоборства; а у Финикиян, живших в Ливане и Илиополисе, прекратилось обыкновение бесчестить дев, прежде чем они совокупятся с мужьями, с которыми — бывало сочетались законным браком по испытании первоначально беззаконного смешения. Что же касается до молитвенных домов, то одни из них, имевшие достаточную величину, были исправлены, другие превосходно отделаны и распространены в высоту и широту, а где их вовсе не было, там они построены с основания. Издержки на это доставлял царь из царских сокровищниц, написав епископам городов и правителям областей, чтобы они приказывали, что им будет угодно, а другие слушались и усердно служили священникам. При благоденствии империи, возрастала и вера. После войны с Ликинием, Константин имел такой успех в войнах с иноплеменниками, что одолел и Савроматов, и так называемых Готфов, которым наконец, в виде милости, даровал мир. Этот народ обитал в то время за рекою Истром. Быв сам воинственен, как по многочисленности, так и по рослости телесной, он всегда упражнялся в искусстве владеть оружием и, победив других Варваров, только в Римлянах нашел себе противников. Говорят, и в этой войне, посредством знамений и сновидений, Бог удостоил Константина особенного [35] своего промышления. За то, одерживая победы во всех случавшихся тогда войнах, он, как бы состязаясь в щедрости с Христом, платил за них усердием к вере и внушал подданным одну ее чтить и признавать спасительною. Отделив от податной земли каждого города определенную часть, он повелел сбор с нее отдавать местным церквам и клирам, и узаконил, чтобы этот дар имел силу во все времена. Приручая воинов чтить Бога, как чтил Его сам, он отметил оружие их символом креста, во дворце устроил молитвенный дом и возил с собою сделанную наподобие церкви палатку, когда выступал с войском против врагов; так что даже во время пребывания в пустыне ни сам он, ни его войска не оставались без священного дома, в котором надлежит славословить Бога, молиться Ему и приобщаться св. Тайн; ибо за ним следовали и священники, и диаконы, приписанные к походной церкви, и по чину церковному исполняли свои обязанности. С того времени и римские легионы, которые теперь называются ariqmoi (числами), устроили каждый собственную свою палатку и получили особых священников и диаконов. В день, называемый Господним, который Евреи почитают первым днем седмицы, а язычники посвящают солнцу, также в день пред субботою, узаконил он — закрывать судебные [36] места, оставлять все занятия и служить Богу посредством молитв в общественных молитвенных собраниях. День Господень Константин чтил потому, что он был днем воскресения Христова из мертвых, а другой потому, что он был днем Христова распятия; ибо к божественному кресту хранил царь великое благоговение, как по причине содействия, оказанного ему крестом в сражениях с врагами, так и по причине данного ему касательно креста божественного знамения. В самом деле, он даже издал закон, которым отменялась в судах бывшая прежде в употреблении у Римлян крестная казнь, и когда чеканилась монета, либо писались его изображения, повелел неизменно означать на них и помещать этот божественный символ, о чем и доныне свидетельствуют его портреты, с образом креста. Константин старался служить Богу всем, а особенно изданием законов. Видно, например, что он запретил распутство и развратные связи, которые до того времени не были преследуемы наказанием, что всякий, если захочет обратить внимание, заметит из постановленных касательно сего порока законов. Рассматривание подобного предмета вполне здесь кажется было бы неуместно: теперь, кроме сказанного, необходимо упомянуть о законах относительно достоинства и твердости веры, так как это [37] составляет часть Церковной Истории. Начнем же говорить об этом.

Дата добавления: 2015-06-30