Узы слова

Издатели таки поймали меня и стали изводить вопросами о книге: как идутдела, когда она будет закончена. Я отбивался, требуя еще денег, - простопотому, что так мне было проще отговориться, ссылался на трудности с поискомпишущей машинки, а если машинка находилась, не было ленты, и так далее - вход шел весь список отговорок, от (a) до (z), дававших возможность увиливатьот работы. Не знаю, то ли я, совершенно к этому не стремясь, был неотразимообаятелен, то ли мне попался единственный в мире издатель, готовый бросатьденьги на ветер, но я получил еще один чек. Я купил десять ящиков текилы - идеальное средство для промывки мозгов.Этого количества должно было хватить на то, чтобы растворить и вымыть всеживое в организме Эдди Гроббса, но случилось иначе: когорта знакомых выпивохдобровольно вызвалась составить мне компанию и вместе провести уик-энд вдомике под Саут Зил. Возможно, этот факт не стал достоянием широких масс - уик-энд,устроенный нами на площади три сотни квадратных футов, был весьманеординарным событием. То было межгалактическое эйфорическое братскоеединение навеки, длившееся несколько часов кряду. Замечу: подписание договора - штука своеобразная, у некоторых можетостаться ошибочное впечатление, будто они о чем-то договорились. В ответ на официальный запрос издателей я отбрехался новым требованиемденег, причем оно было выражено в куда более грубой форме, чем в первый раз.Я искренне надеялся, что общение со мной уже утомило моих партнеров. Нет,следуя установившейся традиции, они прислали чек. Что ж, в какой-то мере я сам на себя взвалил эту ношу. Я уступил - ивыслал им общий план книги (набросанный по моей просьбе одним изаспирантов). В ответ на мой адрес пришел каталог издательства, где былаанонсирована и моя готовящаяся к печати книга. Появление каталога сталособытием года. Ничего не могу с собой поделать: порой мне нравится даритьлюдям бескорыстную радость, и поэтому, когда меня спрашивали, будет лизакончена книга, я отвечал «да». Этот период в жизни моихиздателей можно назвать эпохой радужных надежд. Затем наступил период, когда выход очередного каталога и звонкикаких-то безумных женщин, работавших в издательстве, чередовались с завиднойрегулярностью. Одни из этих дам плакали в трубку, другие осыпали меняугрозами с той скрытой, подавляемой ненавистью, которая предшествует сериияростных ударов хорошо наточенным кухонным ножом. Мое чувство виныразрослось до таких пределов, что после четырех лет работы над книгой яотправился в университетскую библиотеку и заполнил несколько страницвыписками из работы преподобного уж не помню кого, посвященной мыслителямсредневековья и опубликованной в прошлом веке. Наконец у меня в квартире раздался звонок, и женский голос сшотландским акцентом сообщил, что меня беспокоит новый редактор книги.«Почему бы нам где-нибудь не выпить?» Эта женщина знает, какнадо обращаться с раздражительными философами, подумал я. Что ж, я приехал в издательство, чтобы быть растерзанным читателями,которых может представить себе лишь автор, на семь лет задержавший сдачурукописи, в течение всего этого срока получавший небольшие, но раздражающеоскорбительные и мешающие работе авансы. Прибытие в издательство и стакан какого-то пойла в руке - последнеевнятное воспоминание, сохранившееся у меня от этого визита - призванызаполнить куда более длительный промежуток времени. Мнемотехника поройорганизует прошлое в несколько ином порядке, нежели происходили события. Уменя весьма смутное представление, почему в самолете слишком холодно илислишком жарко, и еще более смутное ощущение испытываемого мной дискомфорта идезориентации. Что касается холода и дискомфорта, мое тело предоставило на этот счетнекую дополнительную информацию. После того как сознание ее обработало,ощущения оформились в единый образ: я лежал, пристегнутый наручниками кбатарее, в какой-то лачуге. Стены ее были выкрашены в белый цвет, мебельотсутствовала. Так как кандалы - одно из тех средств, которые официальныевласти охотно применяют для усмирения непокорных философов, я решил, чтоугодил в тюрягу в какой-то отсталой, нуждающейся стране. Вслед за этим язадумался, как отнесется к моей судьбе ближайшее британское консульство. Тут, однако, в дверях появилась юная леди, которой выпало счастье бытьмоим редактором. Запой - негуманная точка зрения. Среди множества иных неприятныхпереживаний, которыми приходится расплачиваться за склонность к запоям,присутствует и постоянное беспокойство, что тепленького тебя легко могутпохитить. Запой - гуманная точка зрения. Вряд ли кто рискнет отрицать, чтонеумеренное потребление продуктов виноградного сока часто приводит нас туда,куда мы и не мечтали купить билет. Как-то мне довелось завтракать на вокзале в Цюрихе (пребывание тамвходило в мои намерения) с торговцем птицей из Глазго. Прежде чем полициявыперла нас оттуда, он успел мне поведать, что определенные сорта вискиспособны вызывать эффект моментальной транспортации в пространстве(перевожу): «Опасность угрожает вам, только если вы протрезвеете:перемещения не произойдет или оно будет затруднено. В этом случае дорогадомой отнимет немало сил и времени. Но напейтесь - и вы попадете туданаверняка». Он совершал спуск по самой длинной реке, огибающей этотмир, - Алко. Алко течет через каждый город, какой только есть на земле, ипериодически мой собеседник сходил на берег: в Осло, Танжере, Суве,Алис-Спрингс, Венеции. Запои - средство понимания между народами. В Сеуле, на какой-товечеринке, где оказалось, что пригласившие меня сами почему-то не явились -или они просто жили совсем по другому адресу, - я был взят в оборот каким-тоджентльменом, который завел меня в соседнюю квартиру и принялсядемонстрировать имеющиеся у него в доме электротовары (он был владельцеммножества радиоприемников, электробудильников, кассетных магнитофонов), апотом открыл свой холодильник, явив моему взору несметные запасы мяса. Женаего все это время сидела, уставившись в телевизор. Не уверен, сознавал лион, что я не понимаю ни слова на его языке: он тоже изрядно набрался к томувремени. Не скажу вам, какой именно дискурс избрал он в тот вечер:экономический или философский, - но я был достаточно пьян, чтобы счесть этуповествовательную стратегию совершенно захватывающей. Потом мы два часа мчались на машине в другой город, где он высадил меняпосреди ночи, без денег, без выпивки, без всякого намека на то, где янахожусь, и без единого корейского слова в моем словарном запасе. Улыбка,которую он послал мне, отъезжая, навела меня на мысль, что он полагал, будтооказывает неоценимую услугу лучшему другу. Запои - способ обрастать друзьями. Однажды в Килбурне, сидя на скамейкев парке, я познакомился с человеком, получившим Нобелевскую премию. То былаНобелевская премия тысяча девятьсот двадцать какого-то года за достижения -не помню уж в области химии или физики, присужденная Зигмонди [Зигмонди,Рихард (1865-1929) - австрийский химик. Лауреат Нобелевской премии 1925 г.];мой сосед по скамейке выиграл ее в карты. «Если после моего разводаеще кто-нибудь сунется во Францию... - бормотал он, - убью!» Губы егопри этом пытались поймать и зафиксировать горлышко бутылки с денатуратом,зажатой в руке. Что-нибудь гаже трудно себе представить. Ощущение было такое, будтоменя сбросили без парашюта с высоты полутора километров: сделав глоток, явыплюнул раньше, чем последние капли этой мерзости достигли моего языка. Ябыл сам себе отвратителен, причем отвратителен дважды: во-первых, потому чтоприложился к этой дряни, во-вторых, потому что не смог ее проглотить. Жизньв академической среде, когда, если тебе необходимо выяснить, чем известенкакой-нибудь Зигабен, ты ищешь сведения о нем в энциклопедии, в томе, гдесобраны слова на «З», сделала меня слишком изнеженным для того,чтобы пить алкоголь в чистом виде. Обладатель Нобелевки угостил менятаблеткой витамина C: «Вам надо следить за своим здоровьем».

Дата добавления: 2015-07-02