Встреча с Гелаевым в селении Омало

До этой поездки мне уже довелось бывать в Панкисском ущелье, куда я несколько раз наведывался, распространяя свои газеты и привозя гуманитарную помощь. В этот приезд я обнаружил здесь большое оживление. Повсюду сновали вооруженные люди, по дорогам то и дело проезжали «Уазики», набитые людьми в военной форме и с оружием наперевес. Добравшись до селения Дуиси, я прямиком направился к Абдул-Малику Межидову, который жил на одной из улиц вблизи реки Алазань.

В импровизированной приемной была целая вереница посетителей, и мне пришлось прождать около получаса, прежде чем я наконец-то смог встретился с Абдул-Маликом. Бывший эмир Шариатской гвардии ЧРИ сейчас занимал должность заместителя Гелаева, с которым они объединились после выхода из Грозного зимой 2000 года. Находясь в одном лагере, спрятанном где-то в горно-лесистой местности на границе Ингушетии и Чечни, два этих полевых командира приняли совместное решение перебраться в Грузию для зимовки.

Союз Гелаева и Межидова был удивительным альянсом, ибо во времена масхадовского правления в Чеченской Республике-Ичкерия они недолюбливали друг друга. Гелаев и его сторонники откровенно не жаловали Масхадова и всех тех, кто его поддерживал. А Абдул-Малик Межидов со своей Шариатской гвардией обеспечивал охрану шариатских судов и вдобавок руководил Департаментом исполнения наказаний, являвшимся одной из опор масхадовской власти. Во время Первой чеченской военной компании, в 1994-1996 годах, Абдул-Малик был военным командиром городского Джамаата и заместителем Эмира Хаттаба. По своей журналисткой деятельности мне не раз приходилось встречаться с ним, и поэтому я не нуждался в представлениях «ко двору».

Обменявшись приветствиями, я изложил Абдул-Малику цель своего визита. Рассказал об обеспокоенности Тбилиси в связи с их с Гелаевым появлением в Панкисском ущелье. Я даже не пытался скрывать, что направлен к ним с особым поручением: внести ясность в планы их пребывания и уточнить условия, на которых они готовы покинуть территорию Грузии.

После разговора с Абдул-Маликом, мы с ним на его джипе «Ниссан-Патрол» белого цвета отправились в селение Омало, расположенное на другом берегу реки Алазань, к Руслану (Хамзату) Гелаеву. Беседа с ним была более продолжительной. Я вкратце описал то положение, в котором чеченцы находились в Грузии. Рассказал о том, что власти страны всячески оказывают поддержку чеченским представителям и беженцам, что здесь официально лечатся наши раненые, о найденных нами точках взаимодействия и взаимной поддержки. Поведал полевым командирам я и о нашей совместной работе с правительством Надериишвили, о налаживании диалога с абхазскими диаспорами, проживающими в других странах мира.

Завершая свою речь, я объяснил Гелаеву и Межидову, что их появление на территории Грузии резко изменило ситуацию и может свести на нет только-только установившееся взаимопонимание между нами и грузинами. Именно поэтому, пояснил я им, меня и прислали из Тбилиси с поручением «разрядить обстановку».

Гелаев к сложившейся ситуации отнесся с пониманием. Он тут же написал письмо президенту Грузии Эдуарду Шеварднадзе, в котором пояснил, что прибыл в их страну с добрыми намерениями и не собирается препятствовать работе силовых структур Грузии по наведению конституционного порядка в Панкисском ущелье.

В этом же письме Гелаев заверил грузинского президента, что при необходимости поможет Грузии в поимке преступников, скрывающихся в Панкисском ущелье и занимающихся похищениями людей. Более того, он заявил о своей готовности всеми силами содействовать решению грузино-абхазского конфликта вплоть до прямого участия в боевых действиях, поскольку, по мнению Гелаева, «абхазы не оправдали того доверия и тех надежд, которые чеченцы возлагали на абхазов, идя добровольцами в Абхазию во время грузино-абхазского конфликта в 1993 году».

Далее в тексте документа указывалось, что Руслан (Хамзат) Гелаев как главный эмир чеченских «моджахедов», находящихся в Грузии, уполномочивает меня вести политическую работу от своего лица в этом направлении и полностью одобряет те шаги, которые мы к тому времени уже предприняли в рамках налаживания диалога между абхазами и грузинами.

Проработав в Грузии больше года, я уже многое знал о межведомственной борьбе, происходящей среди силовых структур Грузии, равно как и о вынашивании частью силовиков планов по свержению Шеварднадзе. Понимая, насколько важный документ предстоит мне доставить в Тбилиси, я заранее попросил Гелаева подписать его в нескольких экземплярах. По возращению в столицу один экземпляр я передал, как и планировалось, ведомству Автандила Иоселиани, второй – Надериишвили, третью копию письма – Вахтангу Колбая.

Спустя день режим чрезвычайного положения вокруг Панкисского ущелья был отменен.

Несмотря на то, что эта моя поездка принесла очевидный успех, позволив избежать назревавшего обострения обстановки, лично мне она не принесла никакой пользы. Скорее наоборот: успешно выполнив свою посредническую миссию, я оказался безвозвратно втянут в «тайные операции», совместно планировавшиеся и проводившиеся грузинскими силовиками и чеченскими боевиками.

У меня появились новые задачи: встречать и сопровождать в Панкисское ущелье журналистов, которые проявляли интерес к разворачивавшимся там событиям, а также эмиссаров различных гуманитарных организаций, помогавших беженцам. По правде сказать, они помогали не столько беженцам, сколько чеченским боевикам, которым в больших количествах требовались продукты питания, медикаменты, теплая одежда.

Часто по просьбе Межидова или Гелаева мне приходилось встречать и провожать добровольцев, стекавшихся в Панкисское ущелье со всех концов света. Все это, естественно, делалось с ведома властей Грузии, которые вскоре после моего визита к Гелаеву организовали тайную встречу с ним. Имен и должностей участников той встречи я не знаю, но доподлинно известно, что в этих переговорах приняли участие представители всего силового блока Грузии: министерства обороны, МГБ, МВД, пограничных войск.

Отказаться от выполнения порученных мне задач в той обстановке было бы подобно подписанию себе и своим близким смертного приговора. Тем более, что мне все чаще стали передавать, что некоторые из боевиков давно «точат на меня зубы» и призывают расправиться со мной как с человеком, который уже слишком много знает. В их глазах я выглядел ненадежным элементом, который уже однажды бежал с «поля боя». Одного этого с избытком хватало для реальных опасений за свою жизнь…

Дата добавления: 2015-07-02