Глядел и сын, найти пытаясь

Хоть в жёлтой яме что-нибудь;

Кладбище называлось: «Воля».

Да, песнь о воле слышим мы,

Когда могильщик бьёт лопатой

По глыбам глины желтоватой;

Был жалок этот смертный одр,

И в комнате, чужой и тесной,

Мертвец, собравшийся на смотр,

Спокойный, жёлтый, бессловесный…

Жёлтый цвет нагнетается в стихотворении «О смерти»: груды жёлтого песку отмечают место гибели рабочего, а погибший жокей сам одет в жёлтое, что подчёркивается повторами («лежал жокей, весь в жёлтом…»; «повисла беспомощная жёлтая нога…», «К его подушкам так бережно и нежно приложили цыплячью желтизну жокея…»).

В стихотворении «Умри, Флоренция, Иуда…» образ жёлтой пыли приобретает символический характер, обобщая мысли поэта о пошлости современной ему цивилизации (антипода культуры):

Хрипят твои автомобили,

Твои уродливы дома,

Всеевропейской жёлтой пыли

Ты предала себя сама!

В стихотворении «В эти жёлтые дни меж домами…лексема жёлтый употреблена символически как характеристика периода времени (жёлтые дни) и реализует контекстуальные семы «грех, похоть», «принадлежность к инфернальным силам», «гибель». Тема греха получает в стихотворении постепенное развитие: в стихах 1-8 сосредоточена лексика, принадлежащая в идиостиле А. Блока полю «греховная страсть»: обжигаешь глазами, тёмный тупик, молчаливая ложь. Однако слова со значением горения – пожар, обжигать – имеют и другой смысл, раскрывающийся в стихах 9-10: героиня – губительница, она имеет демоническую, дьявольскую природу (дьявол, ад – огонь). Наконец, в стихах 11-12 реализована сема «гибель», поддержанная соответствующей лексикой: уничтожит, разящий, кинжал:

В эти жёлтые дни меж домами

Мы встречаемся только на миг.

Ты меня обжигаешь глазами

И скрываешься в тёмный тупик.

Но очей молчаливым пожаром

Ты не даром меня обдаёшь,

И склоняюсь я тайно не даром

Пред тобой, молчаливая ложь.

Ночи зимние бросят, быть может,

Нас в безумный и дьявольский бал,

И меня, наконец, уничтожит

Твой разящий, твой взор, твой кинжал.

Единственная положительная коннотация, возникающая у колоративов с корнем жёлт-, - «родной как неотъемлемая часть бедного и сурового, но дорогого поэту российского пейзажа. Но даже и в этом случае реализуется ещё одна контекстуальная сема – «печальный»:

Река раскинулась. Течёт, грустит лениво

И моет берега.

Над скудной глиной жёлтого обрыва

В степи грустят стога («Река раскинулась. Течёт, грустит лениво…»).[34]

Наоборот, слова с корнем золот- (злат-) чаще всего сопровождаются положительными коннотациями. Они обозначают яркий, красивый, радостный цвет, выполняют функцию священного знака; с принадлежностью золотого цвета к полю сакральных цветов связано и символическое употребление этих колоративов:

Я искал голубую дорогу

И кричал, оглушённый людьми,

Подходя к золотому порогу,

Затихал пред Твоими дверьми («Я искал голубую дорогу…»).

В этом фрагменте ясно видна иерархия сакральных цветов: голубая дорога – путь достижения Идеала, на котором ещё встречаются соблазны (кричал, оглушённый людьми), золотой порог – предел достижений, за ним обитает сама Прекрасная Дама, достигшего его уже ничто не может смутить (затихал пред Твоими дверьми).

Слова с корнем золот- нередко становятся в синонимические отношения с лексемой красный, благодаря тому, что в сознании поэта и золотой, и красный, очевидно, могут восприниматься как цвет огня. В таких контекстах слова золотой, золотистый и т.д. могут выражать свойственные слову красный контекстуальные смыслы: «любовь», «страсть», «грех», «возмездие».

Например, в поэме «Соловьиный садлюбовная страсть уподоблена золотому огню:

Опьянённый вином золотистым,

Золотым опалённый огнем,

Я забыл о пути каменистом,

О товарище бедном своем.

Точно так же страсть может выражаться и красным цветом, тяготеющим к фокусу огня:

Сама себе закон, летишь, летишь ты мимо,

К созвездиям иным, не ведая орбит,

И этот мир тебе – лишь красный облак дыма,

Где что-то жжёт, поёт, тревожит и горит! («Нет, никогда моей…»).

В стихотворении «Гимн прорвавшийся сквозь тучи» луч солнца предстает в образе золотой иглы, с которой связывается идея возмездия за грехи:

Вот – монах, опустивший глаза,

Торопливо идущий вперёд…

Но и тех, кто безумно обеты даёт,

Кто бесстрастные гимны поёт,

Настигает гроза!

(…)

Золотая игла!

Исполинским лучом поражённая мгла!

Опалённым, сметённым, сожжённым дотла –

Хвала! (Ср. с употреблением лексемы красный в стихотворении «Невидимка»).

Наконец, в стихотворении «Город в красные пределы…лексема золотой употреблена в одном ряду со словами, обозначающими красный цвет, как их синоним – для описания разгула греха:

Блещут искристые гривы

Золотых, как жар, коней,

Мчатся бешеные дива

Жадных облачных грудей,

Красный дворник плещет вёдра

С пьяно-алою водой,

Пляшут огненные бёдра

Проститутки площадной…

Для употребления колоративов группы зелёного цвета в идиостиле А. Блока очень существенна связь с молодой растительностью. Благодаря этой связи, зелёный обычно осознаётся как яркий, красивый, радостный цвет. Коннотации колоративов этой группы обычно положительны: лексема зелёный и её производные связаны с идеями весны, молодости, свободы, радости, земной любви и земных удовольствий. Например, в стихотворении «Не мани меня ты, воля…»образ зелёного пира, в котором земля празднует приход весны (образная реализация слова пир, метафорическое описание возрождения растительности) композиционно противопоставлен образу белой руки, благословившей лирического героя (белый здесь – цвет духовности, аскетизма). Герой избирает путь духовности, подвига, но при этом зелёный сохраняет свою положительную коннотацию, не приобретает смысла «греховный, пагубный»:

Лишь на миг в воздушном мире

Оглянусь, взгляну,

Как земля в зелёном пире

Празднует весну, –

И пойду путём-дорогой,

Тягостным путём

Жить с моей душой убогой

Нищим бедняком.

Таким образом, в данном контексте смысл колоратива зелёный – «свобода и радость естественной земной жизни в противовес мистическим поискам, аскетизму».

Поскольку зелёный цвет связан с силами природы, он может приобретать в идиостиле А. Блока и значение «колдовской, сказочный– это в первую очередь относится к контекстам, в которых описываются сказочные обитатели болот (лесов, полей) – русалки, чертенята, колдуны:

Будете маяться, каяться,

И кусаться, и лаяться,

Вы, зелёные, крепкие, малые,

Твари милые, небывалые («Твари весенние»);

Осень поздняя. Небо открытое,

И леса сквозят тишиной.

Прилегла на берег размытый

Голова русалки больной.

Низко ходят туманные полосы,

Пронизали тень камыша.

На зелённые длинные волосы

Упадают листы, шурша («Осень поздняя. Небо открытое…»).

Лишь в тех контекстах, где связь зелёного цвета с растительностью максимально ослаблена (колоратив описывает цвет звезды, камня, воды, огня семафора), у слов этой группы могут возникать негативные контекстуальные смыслы – «смерть», «напрасная, обманчивая надежда»:

Проходят сны и женственные тени,

В зелёный пруд смотрю я, не дыша,

Туда сойдут вечерние ступени,

Забытый сон воспразднует душа.

Безводный сон мгновенней и короче,

Мой сон продлит зелёная вода.

Настанет ночь – и влажно вскроешь очи

И ты на дне заглохшего пруда («Проходят сны и женственные тени…», реализованы контекстуальные смыслы «смерть», «колдовство»).

Группа колоративов со значением синего цвета занимает в системе лексикона А. Блока одно из центральных мест: они частотны, свободны в своей сочетаемости, выражают разнообразные контекстуальные смыслы.

С точки зрения оценки колоративы со значением синего цвета амбивалентны. Так, лексема синий может связываться с идеями любви, святости, Вечной Женственности или с ночной темнотой, опасностью, миром за порогом смерти. Проявление того или иного смысла зависит от многих факторов: от контекста, выбора синонима (так, слово голубой реже реализует отрицательные контекстуальные смыслы, чем синий, а слова лазурь, лазурный приобретают в идиостиле А. Блока только значение «сакральныйв разных его вариациях), от номинативного значения слова (так, синий может обозначать как цвет дневного неба, так и ночного, в зависимости от этого могут быть реализованы различные контекстуальные семы)[35].

Cиний цвет устойчиво связан с темой первой любви – см. цикл «Через двенадцать лет»:

И вдруг – туман сырого сада,

Железный мост через ручей,

Вся в розах серая ограда,

И синий, синий плен очей…

Ср. в этом же цикле: «Синеокая, бог тебя создал такой. / Гений первой любви надо мной…»; «Вижу снова я тонкие руки, / Снова слышу гортанные звуки, / И в глубокую глаз синеву / Погружаюсь опять наяву».

В конце цикла образ синего дыма над кадилом возвышается до обобщающего символа утраченного первого сильного чувства:

И когда в тишине моей горницы

Под лампадой томлюсь от обид

Синий призрак умершей любовницы

Над кадилом мечтаний сквозит.

В стихотворении «Вот он – Христос – в цепях и розах…»синий – цвет неба, осознаваемый как простой и естественный. Но именно с простотой, «убогостьюв стихотворении связывается идея святости:

Вот он – Христос – в цепях и розах

За решёткой моей тюрьмы.

Вот агнец кроткий в белых ризах

Пришёл и смотрит в окно тюрьмы.

В простом окладе синего неба

Его икона смотрит в окно.

Убогий художник создал небо,

Но лик и синее небо – одно.

Ощущение простоты передаётся на лексическом (убогий, простой), композиционном уровне (повторы, тавтологические и диссонансные рифмы), а также на уровне символики. Поэт использует общеизвестные символы, успевшие стать своеобразными клише, – агнец, розы, белый цвет как цвет святости и совершенства, синий – небесный и тоже священный цвет. Однако, употребляя именно эти символы, ассоциативное поле которых сильно расширилось за долгую историю их использования, поэт достигает эффекта максимальной нагруженности каждого слова смыслом, что и позволяет ему выразить основную идею стихотворения: святость заключается в синтезе простоты и глубины.

В стихотворении «Легенда» нагнетание синего передает ощущение сгущающейся тьмы и нарастающей опасности:

Весна плыла высоко в синеве.

На глухую улицу в полночь вышли

Весёлые девушки. Было – две.

При первом упоминании синевы (тёмное ночное небо) сема «угроза ещё не так ощутима. Она поддерживается временем действия (полночь) и местом действия (глухая улица), но смягчается описанием девушек: они названы весёлыми, и их пока еще две, чёрная подруга ещё не покинула белую.[36]

После появления в стихотворении Третьего картина меняется. Белая девушка ожидает близкой зари, но вместо этого сгущается тьма (синева) и нарастает чувство страха:

Ей казалось… казалось, близка заря.

Но синей и синее полночь мерцала,

Тая, млея, сгорая полношумной весной.

И одна сказала… «Ты слышишь? – сказала. –

О, как страшно, подруга… быть с тобой».

После исчезновения девушки в чёрном синяя тьма окончательно накрывает место действия, становясь непроницаемой (дважды повторено слово полог), знаменуя торжество страха и воплощение угрозы в реальность:

Но, казалось, близко… Казалось,близко

Трепетно бродит, чуть белеет заря…

Но синий полог упал так низко

И задёрнул последний свет фонаря.

Был синий полог. Был сумрак долог.

И ночь прошла мимо них, пьяна.

И когда в траве заблестел осколок,

Она осталась совсем одна.

На протяжении всего стихотворения синий (знак угрозы) противостоит заре как символу спасения.

Выводы:

В результате анализа употреблений А. Блоком колоративной лексики мы пришли к выводу, что семантические возможности цветообозначений в языке поэта очень велики. Язык цвета является универсальным кодом, способствующим выражению ведущих для творчества А. Блока смыслов. Слова-цветообозначения регулярно участвуют в выражении следующих смыслов: духовность (в поле духовности входят значения святости, веры, душевной чистоты, невинности); любовь; стихия; природа; гибель (ядро этого поля — значение «смерть», на его периферии — такие смыслы, как «болезнь», «отчаяние», «слабость», «опустошённость», «утрата памяти»); зло (в поле зла входят такие смыслы, как «мистическое, глобальное зло», «грех», «жестокость»).

В центре поля «Духовность располагаются «сакральные цвета. Главными «сакральными цветами для А. Блока являются белый, золотой и лазурный. Значение святости может также быть выражено красным, голубым и, реже, синим цветом. Значение «вера, служениеобычно сопутствует белому цвету, а такие значения, как «невинность», «душевная чистота выражаются белым, голубым, золотым и зелёным цветами.

В центре поля «Любовь располагаются синий цвет, тесно связанный с идеей первой любви, и красный цвет страсти. На периферии этого поля — чёрный (чёрные косы, чёрная кроеь) и золотой (золотая коса) цвета.

Ядро поля «Стихия образуют синий, чёрный и белый цвета. На периферии этого смысла находятся серебряный и голубой цвета, передающие значения, близкие к значениям белого и синего цветов, но реже для этого используемые, а также зелёный и золотой цвета, связанные со стихийными силами природы (см. цикл «Пузыри земли»).

Ядром поля «Природа является зелёный цвет. На периферии поля -жёлтый и золотой, красный, розовый, синий, голубой, белый цвета.

В центре поля «Гибель располагаются цвета, являющиеся у А. Блока знаком смерти, в первую очередь это чёрный и белый. То же значение может быть выражено жёлтым, зелёным и синим цветами. Еще дальше на периферии поля располагается серый цвет, выражающий идеи болезненной слабости, отчаяния, опустошённости. Те же смыслы («слабость», «отчаяние», «опустошённость») могут быть выражены чёрным и белым цветами. Наконец, у белого цвета иногда появляется значение «утрата памяти», что для А. Блока равносильно гибели.

Ядро поля «Зло образуют цвета, используемые для обозначения мистической злой силы, т.е. чёрный и жёлтый, реже в этом значении выступает красный цвет. Далее на периферии — цвета, выражающие идею греховности: красный, жёлтый и редко - золотой (как эквивалент красного).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе исследования мы выделили из лирических произведений А. Блока 1586 употреблений колоративной лексики. Была создана лексико-тематическая классификация цветообозначений, употребляемых А. Блоком. Среди использованных поэтом колоративов выделяются две большие группы: ахроматизмы (лексемы, называющие ахроматические цвета) и колоративы, называющие цвета спектра. В числе проанализированных цветообозначений была также небольшая группа слов, называющих неопределённый цвет (например, цветной, яркий, многоцветный, бледный). В свою очередь, в группе ахроматизмов выделялись меньшие тематические группы (ТГ) белого, чёрного и серого цветов, а в группе цветов спектра — ТГ красного, жёлтого, зелёного и синего цветов.

Наиболее употребительные колоративы в идиостиле А. Блока - белый (200 употреблений), чёрный (160 употреблений), красный (102 употребления) и синий (96 употреблений). Эти лексемы составляют около 36 % всех цвето-наименований в лирике А. Блока. Важную роль играют также колоративы голубой, бледный, золотой, зелёный, розовый, серый, жёлтый, лазурь и лазурный, алый (лексемы даны в порядке убывания числа употреблений).

Контекстуальный анализ колоративной лексики позволил нам интерпретировать смысл большинства употреблённых поэтом слов-цветообозначений и сделать некоторые выводы относительно цветовой картины мира А. Блока.

ПалитраА. Блока ограничивается достаточно небольшим количеством цветов, по преимуществу, это цвета чистые, несмешанные: большинство сложных цветообозначений либо несут синестетический характер (плотно-белый, звонко-синий), либо указывают на то, что предмет окрашен в два цвета (бело-красный, красно-голубой), либо подчёркивает яркость цвета (бело-снежиый, огнекрасный). Таких неопределённых, смешанных цветов, как, например, желтовато-зелёный, серо-синий, красновато-коричневый и т.п. поэт избегает, зато для описания чистых цветов и их оттенков использует широкие возможности синонимии и словообразования русского языка. Таким образом, в «палитрупоэта входят лишь перечисленные основные цвета (правда, с множеством оттенков).

Ахроматизмы: белый, чёрный и серый. Белый цвет — для А. Блока в первую очередь цвет снега. Он может восприниматься поэтом, двойственно: как абсолютное присутствие света, и тогда это благой цвет и добрый, знак, знак святости, невинности, красоты, и как абсолютное отсутствие цвета, пустота, тогда этот цвет является знаком негативным, связанным со смертью, враждебными человеку стихийными силами.

Чёрный - цвет сажи, цвет ночной темноты, обычно воспринимается негативно, колоративы со»значением чёрного цвета несут отрицательные коннотации: «смерть», «зло», «жестокость и др. Чёрный цвет в поэтическом мире А. Блока может обладать признаком силы (цвет, закрашивающий все остальные), а может и не обладать им.

Наконец, серый цвет, цвет пепла, тусклый и слабый, играет менее важную роль в цветовой картине мира поэта и оценивается им негативно, с ним связаны идеи слабости, болезни, опустошённости и утраты идеала.

Цвета спектра: красный, жёлтый, зелёный и синий. Красный и синий цвета обладают множеством оттенков, различающихся, главным образом, степенью насыщенности. Наибольшее число оттенков в идиостиле поэта существует для красного цвета - от розового до багрового. Это связано, в первую очередь, с тем, что в русском языке именно колоративы со значением красного цвета образуют самые богатые синонимические ряды, а кроме того и с тем, что для поэта важны сразу три образца, фокуса красного цвета: кровь, огонь и заря. В зависимости от того, какой образец актуален в каждом конкретном случае, красный цвет или его оттенок может оцениваться как положительно, так и весьма негативно. Положительные коннотации связаны с пониманием красного как цвета зари. В этом случае колоративы со значением красного цвета приобретают контекстуальные смыслы «святой», «связанный с идеалом», «связанный с возлюбленнойи. т.д. В тех случаях, когда красный осознаётся как цвет крови или огня, коннотации колоративов обычно негативны: «грех», «зло», «губительная страсть».

Оттенки синего цвета - это собственно синий, голубой и лазурный. Лазурный цвет — это всегда знак, и всегда — благой. Как правило, лексемы лазурный, лазурь сопровождаются контекстуальными смыслами «святой», «связанный с идеалом Вечной Женственности». Синий и голубой цвета могут восприниматься по-разному, часто это зависит от того, что принято поэтом за образец: цвет дневного ясного неба или цвет неба ночного. В тех случаях, когда синий или голубой воспринимаются как цвет дневного ясного неба, колоративы сопровождаются положительными коннотациями: «святость», «первая любовь». Когда же образцом синего (голубого) цвета для поэта является тёмное ночное небо, колоративы, приобретают негативные коннотации: «опасность», «враждебные человеку стихийные силы». Сильна связь колоративов этой группы с идеей иных миров.

Жёлтый и зелёный цвета в поэтической картине мира А. Блока имеют меньше оттенков. Жёлтый, воспринимаемый поэтом как цвет увядшей растительности, обычно оценивается негативно, он связан с идеями смерти, болезни, старости; золотой (цвет золота, яркий, блестящий) является благим знаком. Колоративы золотой, золотистый сопровождаются контекстуальными смыслами «священный», «связанный с идеалом Вечной Женственности», "радостный», часто эти колоративы приобретают и контекстуальный смысл «страсть».

Образец зелёного цвета - живые, сильные растения, обыкновенно этот цвет оценивается положительно, как цвет весны, молодости, жизненной силы, за исключением тех немногих случаев, когда зелёный цвет связан со смертью или колдовством.

Такие цвета, как коричневый, фиолетовый, оранжевый в поэтическом мире А. Блока практически отсутствуют. Всех упоминаний коричневого цвета в лирике А. Блока три, причем само слово коричневый не употреблено ни разу: названы бурая лошадка и карие глаза (дважды). Фиолетовый (лиловый) цвет, играющий немаловажную роль в прозе А. Блока, в лирику входит крайне редко и с той же смысловой нагрузкой (ср. лиловые миры): лилово-зелёный - цвет Ночной Фиалки, фиолетовым назван запад в стихотворении «Фиолетовый запад гнетёт.(см. анализ стихотворения в параграфе, посвящённом синему цвету). Наконец, оранжевый цвет в стихотворениях А. Блока вообще не упоминается (называются рыжий и ржавый цвета, но их нельзя, на наш взгляд, считать эквивалентами оранжевого).

Для А. Блока характерно употребление имён цвета с абстрактными существительными в качестве синкретического (цветного) эпитета (термин принадлежит А. Веселовскому). Это - специфическая черта идиостиля А. Блока. Так, в СЭ для таких абстрактных существительных, как бред, звук цветные эпитеты не указываются даже в числе редких.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аксарина, И.А. Лексические средства выражения мистического в поэме А. Блока «Ночная фиалка»: автореф. дне. канд. филол. наук: (специальность 10.02.01) / Аксарина, Н.А. Тюмень: Б.и., 2001. - 26 с.

2. Алефиренко, Н. Ф. Спорные проблемы семантики / Н.Ф. Алефиренко. М.: Гнозис, 2005. - 326 с.

3. Альфонсов В. Н. Слова и краски: очерки из истории творческих связей поэтов и художников / В. Hi Альфонсов. СПб.: САГА, Азбука-классика, Наука, 2006. - 320 с.

4. Апресян, Ю.Д. Лексическая семантика: 2-е изд., испр. и доп. / Ю.Д. Апресян // Избранные труды: в 2 т. Т. 1. М.: Школа «Языки русской культуры», Издательская'фирма «Восточная литератураРАН 1995. -472 с.

5. Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. 2-е изд., испр. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

6. Аскольдов, С. А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / под ред. В. П. Неро-знака. М.: Academia, 1997. - С. 267-279.

7. Берберова, Н. Н. Александр Блок и его время: Биография / Н. Н. Берберова. М.: Независимая газета, 1999. - 255 с.

a. Блок, А. А. Собрание сочинений: в 8 т. / А. А. Блок / под общ. ред. В. В. Орлова, А. А. Суркова, К. И. Чуковского. М. - Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1960.

8. Быдина, И. В. Значение и смысл поэтического слова // Функциональная семантика; семиотика знаковых систем и методы их изучения: I Новиковские чтения. Материалы международной научной" конференции. М., 2006. - С. 406-409.

9. Вежбицкая, А. Язык, культура, познание / А. Вежбицкая. М.: Русские словари, 1997. - 416 с.

10. Виноградов, В. В. Избранные труды: Язык и стиль русских писателей; От Карамзина до Гоголя / В. В. Виноградов. М.: Наука, 1990.- 388с.

a. Виноградов, В. В. К построению теории поэтического языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / под ред. В. П. Нерознака. М.: Academia, 1997. - С. 163-177.

11. Винокур, Г. О. О языке художественной литературы / Г.О. Винокур. М.: Высш. шк., 1991.-448 с.

12. Воркачев, С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. 2001. - № 1. - С. 64-72.

13. Гордин, А. М. Александр Блок и русские художники / А. М. Гордин, М. А. Гордин. Л.: Художник РСФСР, 1986. - 365 с.

14. Григорьев, В. П. Из прошлого лингвистической поэтики и интерлингвистики / В. П. Григорьев. М.: Наука, 1993. - 175 с.

15. Григорьев, В. П. Не подводя итогов (от экспрессемы к четвёртому измерению языка и эвристеме) // Словоупотребление и стиль писателя. / под ред. Д. М. Поцепни. СПб.: СПбГУ, 2006.- Вып. 3. - С. 7-19.

16. Григорьева, О.Н. Цвет и запах власти. Лексика чувственного восприятия в пyблициcтичecкoMi и художественном текстах / О.Н. Григорьева. М.: Флинта, Наука, 2004 - 248 с.

17. Денисенко, В. Н. Семантическое поле как функция // Филологические науки 2002. - №4 - С. 44-52.

18. Долгополов, Л. К. Поэма Александра Блока «Двенадцать/Л. К. Долгополов. Л.: Худож. лит., 1974. - 102 с.

19. Долгополов; Л. К. Александр Блок: личность и творчество / Л.К. Долгополов. Л.: Наука, 1980. - 225 с.

20. Донецких, Л. И. Слово и мысль в художественном тексте / Л. И. Донецких: Кишинёв:: Штиинца, 1990. - 166 с.

a. Журавлёв, А. П. Фонетическое значение / А. П. Журавлёв. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1974.- 160 с.

21. B. С. Соловьева // Христианство и русская литература. Сб. 4. - СПб.: Наука, 2002.-С. 416-425.

22. Карасик, В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В. И. Карасик. М.: Гнозис, 2004. - 390 с.

23. Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Караулов. М.: Наука, 1987. - 263 с.

24. Ковалевская, Е. Г. Обусловленность отбора и особенностей функционирования языковых единиц в художественном тексте мировосприятием автора // Текст как объект многоаспектного исследования. -СПб., 1998. Вып. 3. Ч. 1. - С. 74-87.

25. Ковтун, Л. С. Соотношение эстетического и логического компонентов в лексической номинации // Языковая номинация: Общие вопросы. М.: Наука, 1977. - С. 207-229.

26. Кожинов, В. В. Слово как форма образа //Слово и образ: сб. статей / сост. В. В. Кожевникова. М.: Просвещение, 1964. - С. 3-31

27. Колесов, В. В. Язык и ментальность / В. В. Колесов. СПб.: Петерб. Востоковедение, 2004. - 240 с.

28. Колесова, Д. В. Концептуальный анализ художественного текста: подходы и перспективы // Язык и ментальность: текст и концепт / под ред. В. В. Колесова. СПб., 2004. - Вып. 1. - С. 7-15

29. Комова, Т.А. Цветообозначения как объект категоризации (на материале русского и английского языков) // Когнитивные аспекты языковой категоризации. Рязань: Рязанский пед. ун-т, 2000. — С. 76-82

30. Краснова, Л. В. Поэтика Александра Блока. Очерки / Л. В. Краснова. — Львов: Изд-во Львовского ун-та, 1973. — 230 с.

31. Кронгауз, М. А. Семантика / М. А. Кронгауз. 2-е изд., испр. и доп. - М.: Издательский центр «Академия», 2005. - 352 с.

32. Кубрякова, Е. С. Когнитивные аспекты в исследовании семантики слова // Семантика языковых единиц: Доклады VI международной конференции. Т. 1. - М., 1998. - С. 47-50.

33. Кузьмина, Н. А. Поэтическое слово Александра Блока // Вопросы стилистики. Стилистика художественной речи: межвузовский научный сборник. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1985. - Вып. 20. - С. 88101

34. Кульпина, В. Г. Лингвистика цвета: Термины цвета в польском и русском языках / В. Г. Кульпина. М.: Московский лицей, 2001. -470 с.

35. Лавров, А. В. Этюды о Блоке / А.В. Лавров. — СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2000. 319 с.

36. Ладыгин, Ю. А. Информативная роль коннотативных значений в прозаическом художественном тексте // Филологические науки -2000.-№2.-С. 78-83.

37. Ларин, Б. А. Эстетика слова и язык писателя / Б. А. Ларин. -Л.: Худож. лит., 1974. 288 с.

38. Лекманов, О. А. Красное дыханье, гибкий смех // Русская речь. 1998. - №2.-С. 31-34.

39. Маслова, В. А. О понятиях «языковая картина мираи «поэтическая картина мира// Разноуровневые характеристики лексических единиц. Ч. 2. Смоленск: Смыдянь, 2004. - С. 66-69.

40. Максимов, Д. Е. Поэзия и проза А. Блока / Д. Е. Максимов. Л.: Советский писатель, 1981. - 551 с.

41. Миллер, Л. В. Художественный концепт как смысловая и эстетическая категория // Мир русского слова. 2000. - №4. - С. 39-46.

42. Минц, 3. Г. Поэтика Александра Блока / 3. Г. Минц. СПб.: Искусство - СПб, 1999. - 727 с.

43. Можнова, Ж. И. Концептуальное и эстетическое значение слова в системе художественного текста // Человек и его язык: антропологический аспект исследований: Межвузовский сборник научных трудов. Нижний Новгород: НГПУ, 1996. - С. 29-33.

44. Монина, Т. С. Структура поэтического мира в стихотворном цикле А. Блока «Кармен// Русский язык в школе. 1996. - № 2. - С. 5863.

45. Москвин, В.П. Художественный стиль как система // Филологические науки. 2006. - № 2. - С. 65-73.

46. Мочульский, Н.В. Александр Блок. Андрей Белый. Валерий Брюсов / Н.В. Мочульский. М.: Республика, 1997. - 479 с.

47. Некрасова, Е. А. Языковые процессы в современной русской поэзии / Е. А. Некрасова, М. А. Бакина. М.: Наука, 1982. - 312 с.

48. Новиков, A. JI. О контекстуальном смысле слова // Филологические науки 2002 - № 5. - С. 82-88.

49. Новикова, Т.А. Изобразительное искусство в раннем творчестве А. Блока / Т. А. Новикова. М.: Изд-во МГУ, 1993. - 71 с.

50. Орлов, В. Н. Гамаюн: Жизнь А. Блока / В. Н. Орлов. М.: Центрполиграф, 2001. - 617 с:

51. Паршина, В. Л. Атрибутивные словосочетания* с прилагательными жёлтый, золотой, золотистый в поэзии второй половины XIX века // Проблемы теории и методики языка. Ярославль: Изд-во Ярославского гос. ун-та, 1980. - С. 31-48

52. Пищальникова 1991: Пищальникова, В. А. Концептуальный анализ художественного текста / В. А. Пищальникова. Барнаул: АГУ, 1991. - 87 с.

53. Попова 1999: Попова, 3. Д. Понятие «концептв лингвистических исследованиях / 3. Д. Попова, И. А. Стернин. Воронеж: Истоки, 1999. - 30 с.

54. 113. Попова 2007: Попова, 3. Д. Семантико-когнитивный анализ языка / 3. Д. Попова, И. А. Стернин. Воронеж: Истоки, 2007. - 252 с.

55. Поцепня, Д. М. Проза А. Блока. Стилистические проблемы. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1976. - 136 с.

56. Поцепня, Д. М. О единстве эстетических свойств слова в поэзии и прозе А. Блока // Вопросы стилистики: Межвузовский научный сборник. Саратов, 1972. - Вып. 4. - С. 74-84

57. Поцепня, Д. М. Эстетическое значение слова как семанти-ко-стилистическая категория // Словоупотребление и стиль писателя. Спб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1995. - с. 12-35.

58. Поцепня, Д. М. Образ мира в слове писателя. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1997. - 264 с.

59. Пугачёва, Т. Соотношение зон спектра и цветообозначений в русском языке Электронный ресурс. режим доступа: Ьир://шшш.р8ус110.ги/Психология и бизнес Online, 2003

60. Ревзина, О. Г. Методы анализа художественного текста // Структура и семантика художественного текста: доклады VII Международной конференции. М., 1999. - С. 301-316

61. Серов, Н. В. Хроматизм мифа / IT. В. Серов. Л.: Васильевский остров, 1990. - 352 с.

62. Сиверская, О. И. Функционально-доминантная модель эволюции индивидуально-художественных систем: от идиолекта к идиости-лю / О. И. Сиверская, С. Ю. Преображенский // Поэтика и стилистика 1988 -1990.-М., 1991.-С. 146-156.

63. Слободнюк, С. Л. Трилогия вочеловечения А. Блока: онтология небытия / С. Л. Слободнюк. М.: Алтея, 2002. -373 с.

64. Стрельцова, И. Д. Семантическое поведение слов в поэтическом тексте // Филологические науки. 2001. - № 6 - С. 50-57.

65. Тарановский, К. Ф. Некоторые черты символики Блока // К. Ф. Тарановский О поэзии и поэтике / сост. М. Л. Гаспаров. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 319-329

66. Тарановский, К. Ф. Зелёные звёзды и поющие воды в лирике Блока // Тарановский К. Ф. О поэзии и поэтике / сост. М.Л. Гаспаров. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 330-342

67. Трофимкина, О.И. О разных типах словарей писателя // Вопросы стилистики: Межвузовский научный сборник. Вып. 5. - Саратов 1972.-С. 126-137

68. Фрумкина, P.M. Психолингвистика: учеб. пособие / P.M. Фрумкина. М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 316 с.

69. Шмелёв, Д. Н. Лексика // Слово и образ: сб. науч. тр. / сост. В.В. Кожевникова. М.: Просвещение, 1964. - С. 52-92

70. Эко, У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / пе-рев. с итал. В.Г. Резник и А. Г. Погоняйло. СПб.: Симпозиум, 2006. - 544 с.

71. Язикова, Ю. С. Семантическое своеобразие слова в художественной речи / Ю.С. Язикова. Poznan, 1977. - 38 с.

72. Язикова 1996: Язикова, Ю. С. Константы художественной речевой системы писателя // Человек и его язык: антропологический аспект исследований: межвузовский сборник научных трудов. Нижний Новгород: НГПУ, 1996. -С.5-11

73. Язикова, Ю. С. Реализация возможностей полисеманта в художественном тексте // Филологические исследования: сборник научных трудов, посвященный 75-летию М.А. Михайлова. Нижний Новгород: НГПУ, 2005. - С. 8-9

74. Якобсон, P.O. Работы по поэтике / Р. О. Якобсон. М.: Прогресс, 1987.-461 с.

75. Якобсон, Р. О. Новейшая русская поэзия // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста / под общ. ред. В.П. Неро-знака. М.: Academia, 1997. - с. 51-162.

76. Яковлева, Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира: Модели пространства, времени и восприятия / Е.С. Яковлева. М.: Гно-зис, 1994. - 343 с.

77. Яковлева Е. С. К описанию русской языковой картины мира // Русский язык за рубежом. - 1996. - № 1-3. - С. 47-56.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

Список произведений А.Блока, исследованных в работе

1. Балаганчик

2. Бегут неверные дневные тени

3. Белой ночью месяц красный

4. В эти жёлтые дни меж домами

5. Возмездие

6. Вот он – Христос – в цепях и розах

7. Встала улица, серым полна

8. Гений первой любви надо мной

9. Гимн прорвавшийся сквозь тучи

10. Днем вершу я дела суеты

11. Днём вершу я дела суеты

12. Идут часы, и дни, и годы

13. Комета

14. Легенда

15. Моей матери

16. Мой милый, будь смелым

17. Мы встречались с тобой на закате

18. На чердаке

19. Не мани меня ты, воля

20. Невидимка

21. Нет, никогда моей

22. Ночная фиалка. Сон

23. Ночь – как века

24. Ночью вьюга снежная

25. О жизни, догоревшей в хоре

26. Она пришла с заката

27. Осенняя любовь

28. Осень поздняя. Небо открытое

29. Отдых напрасен

30. Отдых напрасен. Дорога крута

31. Перехожу от казни к казни

32. Петроградское небо мутилось дождём

33. Пляски смерти

34. Поднимались из тьмы погребов

35. Поздней осенью из гавани

36. Последний путь

37. Проходят сны и женственные тени

38. Разгораются тайные знаки

39. Ранний час. В пути незрима

40. Ранний час. В пути незрима

41. Река раскинулась. Течёт, грустит лениво

42. Рожденные в года глухие

43. Свирель запела на мосту

44. Синеокая, бог тебя создал такой

45. Сквозь серый дым от краю и до краю

46. Странных и новых ищу

47. Твари весенние

48. Твое лицо бледней, чем было

49. Три стихотворения

50. Ты - молитва лазурная

51. Ты прошла голубыми путями

52. Угар

53. Умри, Флоренция, Иуда

54. Унижение

55. Царица смотрела заставки

56. Через двенадцать лет

57. Шлейф, забрызганный звездами

58. Я искал голубую дорогу

59. Я медленно сходил с ума

60. Я понял смысл твоих стремлений

[1] Язикова, Ю. С. Реализация возможностей полисеманта в художественном тексте // Филологические исследования: сборник научных трудов, посвященный 75-летию М.А. Михайлова. Нижний Новгород: НГПУ, 2005. - С. 8-9

[2] Фрумкина, P.M. Психолингвистика: учеб. пособие / P.M. Фрумкина. М.: Издательский центр «Академия», 2003. - 316 с.

[3] Поцепня, Д. М. Эстетическое значение слова как семанти-ко-стилистическая категория // Словоупотребление и стиль писателя. Спб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1995. - с. 12-35

[4] Язикова, Ю. С. Семантическое своеобразие слова в художественной речи / Ю.С. Язикова. Poznan, 1977. - 38 с.

[5] Москвин, В.П. Художественный стиль как система // Филологические науки. 2006. - № 2. - С. 65-73.

[6] Стрельцова, И. Д. Семантическое поведение слов в поэтическом тексте // Филологические науки. 2001. - № 6 - С. 50-57

[7] Стрельцова, И. Д. Семантическое поведение слов в поэтическом тексте // Филологические науки. 2001. - № 6 - С. 50-57

[8] Новиков, A. JI. О контекстуальном смысле слова // Филологические науки 2002 - № 5. - С. 82-88.

[9]

[10] Ревзина, О. Г. Методы анализа художественного текста // Структура и семантика художественного текста: доклады VII Международной конференции. М., 1999. - С. 301-316

[11] Донецких, Л. И. Слово и мысль в художественном тексте / Л. И. Донецких: Кишинёв:: Штиинца, 1990. - 166 с.

[12]. Сиверская, О. И. Функционально-доминантная модель эволюции индивидуально-художественных систем: от идиолекта к идиости-лю / О. И. Сиверская, С. Ю. Преображенский // Поэтика и стилистика 1988 -1990.-М., 1991.-С. 146-156.

[13] Сиверская, О. И. Функционально-доминантная модель эволюции индивидуально-художественных систем: от идиолекта к идиости-лю / О. И. Сиверская, С. Ю. Преображенский // Поэтика и стилистика 1988 -1990.-М., 1991.-С. 146-156.

[14] Поцепня, Д. М. Образ мира в слове писателя. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1997. - 264 с.

[15] Виноградов, В. В. К построению теории поэтического языка // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология / под ред. В. П. Нерознака. М.: Academia, 1997. - С. 163-177.

[16] Денисенко, В. Н. Семантическое поле как функция // Филологические науки 2002. - №4 - С. 44-52

[17] Альфонсов В. Н. Слова и краски: очерки из истории творческих связей поэтов и художников / В. H Альфонсов. СПб.: САГА, Азбука-классика, Наука, 2006. - 320 с.

[18] Пугачёва, Т. Соотношение зон спектра и цветообозначений в русском языке Электронный ресурс. режим доступа: Ьир://шшш.р8ус110.ги/Психология и бизнес Online, 2003

[19] Шмелёв, Д. Н. Лексика // Слово и образ: сб. науч. тр. / сост. В.В. Кожевникова. М.: Просвещение, 1964. - С. 52-92

[20] Поцепня, Д. М. Образ мира в слове писателя. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1997. - 264 с.

[21] Яковлева, Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира: Модели пространства, времени и восприятия / Е.С. Яковлева. М.: Гно-зис, 1994. - 343 с.

[22] Можнова, Ж. И. Концептуальное и эстетическое значение слова в системе художественного текста // Человек и его язык: антропологический аспект исследований: Межвузовский сборник научных трудов. Нижний Новгород: НГПУ, 1996. - С. 29-33

[23] Воркачев, С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // Филологические науки. 2001. - № 1. - С. 64-72

[24] Паршина, В. Л. Атрибутивные словосочетания* с прилагательными жёлтый, золотой, золотистый в поэзии второй половины XIX века // Проблемы теории и методики языка. Ярославль: Изд-во Ярославского гос. ун-та, 1980. - С. 31-48

[25] Гордин, А. М. Александр Блок и русские художники / А. М. Гордин, М. А. Гордин. Л.: Художник РСФСР, 1986. - 365 с.

[26] Якобсон, Р. О. Новейшая русская поэзия // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста / под общ. ред. В.П. Неро-знака. М.: Academia, 1997. - с. 51-162

[27] Орлов, В. Н. Гамаюн: Жизнь А. Блока / В. Н. Орлов. М.: Центрполиграф, 2001. - с: 234

[28] Кузьмина, Н. А. Поэтическое слово Александра Блока // Вопросы стилистики. Стилистика художественной речи: межвузовский научный сборник. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1985. - Вып. 20. - С. 88101

[29] Тарановский, К. Ф. Некоторые черты символики Блока // К. Ф. Тарановский О поэзии и поэтике / сост. М. Л. Гаспаров. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 319-329

[30] Мочульский, Н.В. Александр Блок. Андрей Белый. Валерий Брюсов / Н.В. Мочульский. М.: Республика, 1997. - 479 с.

[31] Яковлева, Е. С. Фрагменты русской языковой картины мира: Модели пространства, времени и восприятия / Е.С. Яковлева. М.: Гно-зис, 1994. - с. 264

[32] Лавров, А. В. Этюды о Блоке / А.В. Лавров. — СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2000. 319 с.

[33] Серов, Н. В. Хроматизм мифа / IT. В. Серов. Л.: Васильевский остров, 1990. - 352 с

[34] Слободнюк, С. Л. Трилогия вочеловечения А. Блока: онтология небытия / С. Л. Слободнюк. М.: Алтея, 2002. -с. 164

[35] Тарановский, К. Ф. Зелёные звёзды и поющие воды в лирике Блока // Тарановский К. Ф. О поэзии и поэтике / сост. М.Л. Гаспаров. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 330-342

[36] Поцепня, Д. М. О единстве эстетических свойств слова в поэзии и прозе А. Блока // Вопросы стилистики: Межвузовский научный сборник. Саратов, 1972. - Вып. 4. - С. 74-84

Дата добавления: 2015-07-02