Гармония

Январь 1990 года

Гретхен Уорден хотела выставить пять из голов Фрэнка.

– Полагаю, это привлечет к нам целые толпы людей, – сказала она.

Уорден, директора музея Мюттера, хорошо знали в обществе. Под ее руководством из малоизвестной и малопосещаемой коллекции странных предметов музей превратился в предприятие мирового класса. Здесь даже подготовили пользующийся большим спросом справочник с фотографиями, выполненными Джоэлом-Питером Уиткином и Арне Свенсоном. В дополнение к показу голов Уорден хотела, чтобы Фрэнк при открытии экспозиции провел беседу.

Фрэнк был вне себя от радости. Со времен Анны Дюваль он ходил в музей Мюттера по любому поводу, чтобы взглянуть на собранную Хиртлем коллекцию черепов. Теперь там выставят его бюсты. Мечта мальчика из школы Эдисона о том, что его искусство что-то значит, начинала сбываться.

Уорден выбрала пять бюстов: девушка из Слэтингтона, Линда Кейс; девочка в большом чемодане, Элиа Дэвис; Ванда Джекобс; девушка из колодца; и девушка с надеждой.

В распоряжении Фрэнка были некоторые из этих голов, если он прежде сделал с них копии, однако остальные нужно было добывать из различных полицейских управлений. Уорден хотела, чтобы он их к ней завез к концу месяца.

Группа человек в тридцать собралась в фойе музея Мюттера в тот день, когда Фрэнк выступал с речью. В стеклянной витрине рядом были расставлены пять голов, и это была первая экспозиция, которая встречала гостей при входе в здание.

Среди них по большей части были женщины, видимо, домохозяйки, которые совершенно не походили на его обычных слушателей – техасских рейнджеров, специалистов в области судебной экспертизы и полицейских. Он рассказывал, что в его скульптурной работе было три важных аспекта: получить череп, добыть как можно больше информации о жертве и затем, если повезет, добиться идентификации.

В качестве примера он привел девушку из колодца – белая, лет двадцати, найдена вместе со скелетом неродившегося шестимесячного младенца лежащей на куске фанеры над трубами в бетонном колодце на территории заброшенного заводика по производству виски в Бенсалеме, штат Пенсильвания. Вокруг тела были разбросаны журналы, фантики от конфет и одежда разных размеров и стилей.

Помимо прочего, он выяснял: нет ли хоть пряди волос? Если есть, то не крашены ли они? Каково состояние зубов? Не асимметрично ли лицо? Фрэнк обратил внимание, что у нее неправильный прикус, а также узкие верхняя и нижняя челюсти. Работая над бюстом, он постарался сделать ей узкий рот и показать несколько зубов и выщербленные резцы.

Прочая информация тоже давала ему важные ниточки. Были на ней украшения? Одежда? Так как девушка из Бенсалема жила в старом колодце и одевалась в одежду, которая выглядела так, словно получена от Армии спасения, он сделал ей неопрятную прическу бомжа.

– Череп является картой лица, – сказал он женщинам, – и когда я смотрю на него, я могу разглядеть детали. Здесь нет ничего сверхъестественного. Есть также таблицы с данными для определения толщины тканей, однако каждый человек имеет индивидуальные особенности. И там, где они проявляются, приходится менять толщину мягких тканей на лице, немного здесь, немного там. Когда смотришь на нос, губы, то видишь повторение форм. Это гармония. Вот почему нельзя безоглядно следовать тому, что говорят судебные медики или антропологи. У некоторых белых людей прослеживаются характерные черты черных, и наоборот. Они сами могут об этом не знать.

У Фрэнка было несколько слайдов по этому делу, и когда он показал скелет девушки из колодца, несколько женщин в переднем ряду опасливо задвигались. Он сосредоточил особое внимание на женщине средних лет, одетой в пальто с меховым воротником. Этому приему его научил Филлинджер.

– Невозможно изменить одну часть лица, не принимая во внимание остальное. Если вы ошибетесь, то сами увидите. Это как плохо выполненная пластическая операция – вы тут же заметите маленький носик на лице человека с сильным характером. И не только увидите это, но и почувствуете.

Одна из женщин из задних рядов спросила, насколько близким оказывается сходство его реконструкций с конкретными людьми, когда тех реально опознают.

– Близким, – подтвердил он. – Достаточно близким, чтобы человека можно было безошибочно опознать.

В тот день, когда Фрэнк проводил беседу в музее Мюттера, в «Филадельфия инкуайрер» появилась небольшая статья об этой экспозиции. Там же была помещена фотография пяти бюстов в стеклянной витрине.

Луис Браун, уборщица одного из городских офисных зданий, увидела эту фотографию в выброшенной кем-то газете. Что-то в одной из изображенных голов привлекло ее внимание, и она решила сходить на выставку, чтобы взглянуть на нее поближе.

Прошло несколько недель, прежде чем Луис собралась в музей. Она сошла с автобуса на Уолнат-стрит, завернула за угол и вошла в музей. Женщина прежде там не бывала и ожидала увидеть толпу людей, однако в фойе, кроме нее, было всего несколько человек.

За столом регистратора сидел Пол Рейли, тучный, тихо говорящий мужчина, который работал на разборке корреспонденции, но сейчас поддежуривал на время ленча. Браун заплатила за вход и тут же увидела стеклянную витрину. Едва взглянув на стоящие внутри головы, она крикнула:

– Это она! Я знаю эту девушку!

Рейли встал и подошел к женщине, которую била крупная дрожь. Ему не доводилось видеть, чтобы в музее кто-то таким образом реагировал на экспозицию. Голос Браун привлек внимание людей. Они высыпали из сувенирной лавки и из глубины зала, чтобы посмотреть, чем вызван переполох.

– Прошу вас, успокойтесь, – забормотал Рейли.

Она повернулась к нему:

– Я знаю эту девушку.

– Какую девушку?

– Девушку в витрине.

Она указала на табличку под одним из бюстов, на которой значилось «Неизвестная». Это была афроамериканка с приподнятой вверх головой, девушка, которую Фрэнк назвал девушка с надеждой. Браун неожиданно пошла к выходу из музея.

– Я скоро вернусь! – крикнула она.

Через час она вернулась с пожилой женщиной и девочкой лет четырех. Они, не платя за вход, прошли мимо Рейли прямо к стеклянной витрине. Обе женщины громко заговорили. Рейли снова подошел к ним, чтобы выяснить, в чем дело.

– Это она, – сказала первая женщина, пока вторая внимательно всматривалась в витрину.

Рейли вернулся к своему столу и позвонил Уорден.

– Доктор, – сказал он, – мне кажется, у нас проблемы. Вам лучше немедленно спуститься.

Еще не дойдя до фойе, Уорден услышала громкую речь. Она подошла к женщинам, представилась и спросила, не может ли чем-нибудь помочь.

– Это моя родственница. – Браун указала на девушку с надеждой. – Я ее тетка, а это ее мать и дочь. – Она помолчала. – Розелла ушла в магазин за продуктами два года назад, да так и не вернулась.

Уорден подумала несколько секунд.

– Вы уверены?

– Это Розелла. Точно. Даже волосы такие же. Это она.

Уорден повернулась к Рейли:

– Позвоните в полицию.

Рейли не знал, кому нужно звонить. Как сообщить об опознании по скульптурному изображению? Он набрал 911.

– У нас мертвая женщина, которую опознали, – сообщил он. – Не могли бы вы прислать сюда кого-нибудь?

Еще до приезда полиции Уорден позвонила Фрэнку, который сидел в задней части мясного магазина, использовавшейся теперь им как офис. Она сказала, что они, возможно, идентифицировали девушку с надеждой. Фрэнк скептически отнесся к ее словам и попросил переговорить с матерью девушки. Трубку взяла Браун. Она заявила, что является теткой девушки. Фрэнк объяснил, что он тот самый скульптор, который делал бюст.

– Я уверена, что это она, – сказала Браун. – Даже волосы такие же.

Она сообщила ему, что девушку звали Розелла Аткинсон. Когда она исчезла, ей было восемнадцать лет и у нее остался двухлетний ребенок. Они так и не узнали, что с ней случилось. Эта информация могла подойти ко многим молодым женщинам, но Браун добавила кое-что, что привлекло внимание Фрэнка: «Розелла была здоровой девушкой. У нее даже в зубах не было ни одной дырки».

– Не было дырок? – спросил он. У черепа тоже не было ни одной дырки в зубах.

– Ни одной.

Фрэнк сказал, что немедленно подъедет. К тому времени, когда он добрался до музея, там уже стояла полицейская машина, а женщин увели давать показания. Фрэнк позвонил в офис судмедэксперта Герри Уайту.

– Герри, – сказал он, – я в музее Мюттера, и мне кажется, что у нас есть опознание девушки, найденной на территории средней школы.

Уайт знал, что Фрэнку нравится играть в детектива, встречаясь с Флейшером за ленчем, чтобы поговорить о расследуемых делах, и что он со своим вынюхиванием иногда заходит слишком далеко.

– У вас возможная идентификация, Фрэнк, – поправил его Уайт. – Мы проверяем несколько своих довольно правдоподобных версий.

Фрэнку не терпелось сообщить ему новость.

– Ее тетка заявила, что она никогда не обращалась к стоматологу. Нет дырок.

Последовала пауза.

– Я сейчас буду.

Хоть у Аткинсон в зубах не было ни одной дырки (значит, могло не оказаться рентгеновских снимков), офис судмедэксперта все же обнаружил кое-какие записи. И они соответствовали черепу. «Филадельфия инкуайрер» 25 апреля 1990 года опубликовала статью под названием «Бессонные ночи в ожидании дочери заканчиваются в музее».

Фрэнк был на седьмом небе. Историю подхватили газеты и телевидение по всей стране. Это была его идентификация жертвы убийства, вызвавшая самый большой общественный резонанс со времени опознания Анны Дюваль. Такое внимание почти заставило его забыть о том, что один из его бюстов вызвал еще б о льшую сенсацию в стране – бюст скрывавшегося убийцы Джона Эмила Листа.

Дата добавления: 2015-06-27