За шторой

К началу 1981 года Фрэнк обработал шесть голов – менее двух за год. По двести долларов за каждую, что едва ли послужило прибавкой к карманным деньгам, не говоря уже о том, чтобы поддержать его, Джан и девочек. Но каждый раз, когда ему удавалось выкроить минуту, он ездил в офис судмедэксперта Филадельфии, чтобы поболтать с Филлинджером, Уайтом и Сапли.

В феврале позвонил Боб Геркен из полиции штата Пенсильвания.

Несколько месяцев назад охотник обнаружил скелет на вершине холма возле Слэтингтона, маленького городка к северу от Аллентауна. Коронер полагал, что он принадлежит белой женщине в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет, которая умерла между девятью и двадцатью месяцами назад.

– Кости таза, сосцевидный отросток под ухом, отсутствие костистого выступа над глазами – все говорит за то, что это женщина, – сообщил коронер местной газете. – Череп кавказского типа имеет более пологий скос, чем у чернокожего или азиата. Форма глазниц и лицевой скос говорят за то, что это белая девушка.

Причина смерти была неясна, а изучение рапортов о пропавших людях из соседних округов ни к чему не привело. Возле скелета были обнаружены несколько предметов одежды, обуглившиеся подметки спортивных туфель, колечко с голубым звездчатым сапфиром и затемненная линза от очков.

Череп девушки из Слэтингтона несколько дней простоял на верстаке Фрэнка, прежде чем он приступил к установке маркеров толщины ткани. Почти сразу Фрэнк обратил внимание на рот девушки – тот казался немного деформированным. Не было ничего, сильно бросающегося в глаза, но ему нужно было послушать мнение другого человека. К этому времени он уже знал, что любой коронер мог рассказать про скелет от сих и до сих, и зачастую этого было слишком мало. Фрэнк отвез череп к Крогмэну, который тут же понял, что не так – у девушки была не только «волчья пасть», но и очень неправильный прикус.

– Это будет девица со странной внешностью, – заявил он.

Чтобы показать Фрэнку, как этот дефект меняет толщину ткани в районе верхней и нижней челюсти, Крогмэн дал ему цефалометрические рентгенограммы четырех людей: двоих с нормальным прикусом и двоих с «волчьей пастью». Уезжая из Ланкастера домой, Фрэнк имел представление о девушке, которую собирался лепить. Помимо того что верхняя челюсть выступает, рот будет немного приоткрыт, показывая один или два верхних зуба.

Зрелище не из приятных, поэтому он привез череп домой, положил его на кухоньке и, прежде чем спуститься вниз, задернул штору.

После обеда взял палочки-стерки и каттер. Сверяясь с таблицей Райна и Кэмпбелла, Фрэнк посмотрел в раздел «Европейская женщина» и начал с № 1, супраглабеллы или верхней части середины лба. Дальше шла глабелла, выступающая точка между надглазничными дугами прямо над носом. Третьей точкой был нозион (выемка в том месте, где переносица переходит в лоб). Кончик носовой кости был четвертой точкой. Остальные точки на серединной линии, от № 5 до № 10 (мидфильтрим, или носогубный желоб, находящийся над верхним рядом зубов; кромки верхней и нижней губ; складка между губой и подбородком; подбородочный выступ, или наиболее выступающая часть подбородка), располагались в районе, на который воздействовал неправильный прикус. Хотя Фрэнк определил толщину ткани на лице девушки по таблице, он понимал, что при накладывании глины придется делать поправки.

Наклейка маркеров обещала стать непростым процессом: каждый раз, когда он поворачивал череп на корковой подставке, несколько кусочков ластика падали либо на пол, либо внутрь черепа. Кроме того, они обычно выпадали, если череп не был должным образом обезжирен. Поднимая ластики, он был вынужден добавлять клей и какое-то время прижимать их к поверхности. Он устанавливал метки не по номерам, от № 1 до № 21, а вразнобой, как придется.

Следующие 11 точек были парными. Они располагались по обеим сторонам линии, проходившей по центру лица, от лба до надглазий и подглазий, то есть над и под глазными впадинами, и по скулам. В их число входил главный коренной зуб – № 14, надсуставье – № 17 и окклюзионная линия – № 20, хотя Фрэнк редко пользовался научными терминами. И даже когда он их употреблял, частенько произносил неправильно, называя апертуру «аптатурой», а диастему, что означает потерянный зуб, – «диасмусом». Его больше занимали параметры и внешний вид, чем слова.

Когда клей высох, Фрэнк поместил череп на глиняные плечи, которые раньше поддерживали голову девушки с Норт-Лейтгоу-стрит. Из маленькой пластмассовой коробочки он взял два из дюжины приготовленных – каждое в двадцать четыре миллиметра в диаметре – гипсовых глазных яблока. На заднюю часть каждой из орбит он наложил по кусочку глины, вставил в них глазные яблоки, а затем обмазал их глиной, стараясь не нарушить центровку и линию, образованную маркерами глазных щелей, размещенных в углах обоих глаз.

Сначала показалось, что левый глаз девушки немного выше правого, но, еще раз осмотрев череп, Фрэнк пришел к выводу, что они поставлены абсолютно ровно. Таблиц, описывающих, насколько должно выступать глазное яблоко, у него не было. Крогмэн советовал идти по пути усреднения: роговица должна выступать не далее линии, проведенной между высшей и низшей точками среза глазницы. Вставив глаза и довольный тем, что ему удалось сделать, Фрэнк задернул штору на кухоньке и отправился спать.

Он собирался на следующий день отвезти бюст на Арч-стрит на тот случай, если появится возможность поработать над ним, но скульптура была слишком хрупка, чтобы ее перемещать с укрепленными маркерами толщины тканей. Он оставил его дома, где к нему никто не прикасался четыре дня, пока он выполнял срочный заказ, связанный с фотографированием спутниковых антенн-тарелок на крышах городских домов.

К тому времени он уже знал, что начнет работу по накладыванию глины со рта девушки. Откуда начинать работать с черепом – не особенно важно, и он сам никогда не знал, почему выбирал именно эту конкретную точку, но уже сам факт, что место, откуда нужно начинать, выбрано, заставлял его чувствовать себя более комфортно. В случае с девушкой с Норт-Лейтгоу-стрит это были щеки; с моряком с «Коринфа» – затылок.

Он использовал ту же самую глину, череп за черепом, и она становилась все темнее, вбирая в себя частицы песка и кости. Фрэнк брал из ведра пригоршню глины и выкладывал на верстак, а затем отщипывал маленький кусочек – с квадратный дюйм – и прикладывал его к черепу.

Сначала он принялся за верхнюю челюсть. Ему приходилось быть осторожным, когда он работал возле маркеров толщины тканей, особенно если они стояли близко друг к другу, например на переносице или вокруг губ. Ему не понадобилось много времени, чтобы покрыть большую часть поверхности черепа, на обеих сторонах он оставил маленькие отверстия для ушей. Картинку почти не портили вкрапления в глине желтых ластиков, а маслянистый блеск оживлял лицо. Оно было почти человеческим.

Если б о льшую часть начального процесса – приклеивание маркеров, укладка между ними глины – можно было выполнять последовательно, о следующем шаге этого сказать нельзя. Над ушами, губами и носом Фрэнк работал параллельно. Он считал, что они взаимосвязаны, и одна черта выглядела так, как выглядела, благодаря остальным.

Прежде всего он придал форму носу. Без хрящей кончик носовой кости был основным указанием на то, как он мог выглядеть. Был он вздернут, вытянут вперед или свернут на сторону? Длина была стандартной. У женщин нос составляет три длины носовой кости, у мужчин – три с половиной.

Фотографии черепа, которые он сделал с разных углов, были разложены на верстаке, и, накладывая глину, Фрэнк постоянно с ними сверялся. Ему нужно было напоминать себе о голой кости, с которой он начал.

Вылепив грубую полоску для верхней губы, он пристроил ее, придавил, затем снял. Прежде чем оставить на месте, проделал это еще два раза. Отсчитав от центра по три зуба с каждой стороны, он вставил зубочистку туда, где должен быть край внутренней части губы. Затем прорезал линию между губами заостренной палочкой. Когда ему попадался кусочек кости с предыдущей головы, он аккуратно его удалял.

Ничто не указывало на то, как именно выглядели уши, поэтому Фрэнк начал с носа и губ. Он постоянно помнил о совете Крогмэна, вошедшем в его книгу: «По большей части тем, благодаря чему мы узнаем лица, являются такие черты, как глаза, нос и губы – именно то, о чем череп напрямую говорит нам очень немного. Расхождение ноздрей, толщина кончика носа, толщина губ и то, насколько они вывернуты, детали век – все, что помогает опознать человека, – оставлены на тщательно выверенный, чтобы не увлечься модными родинками и дуэльными шрамами, выбор того, кто репродуцирует лицо».

Руки Фрэнка порхали вокруг скульптуры, словно пара бабочек, больше набрасывая глину, чем придавая ей форму, – это будет позднее. Со всеми своими шишками и наростами девушка из Слэтингтона напоминала нечто, что могло зародиться в голове Джузеппе Арчимбольдо, художника XVI века, который рисовал лица в виде композиции из разных предметов – зачастую фруктов, овощей и растений.

Фрэнк разгладил линию от носа до подбородка, затем прижал переносицу плоской стороной палочки для лепки. В течение нескольких часов нос постепенно менялся, становился более женственным и менее похожим на луковицу. Это, как и губы, разрез глаз и веки, была часть лица, в которой Фрэнк был меньше всего уверен и которую всегда определяло то, что он делал вокруг нее.

Из коротких полосок глины Фрэнк вылепил надбровные дуги. Он придавливал их большим пальцем левой руки, в то время как правой придерживал череп за затылок, как доктор пациента – сильно, но не забывая о хрупкости предмета. Крошечные кусочки глины, наложенные на подбородок, исчезали, как грим.

Время от времени Фрэнк возвращался ко рту, словно он его беспокоил. Даже не слышал, как снизу крикнула Джан, собираясь идти спать, не слышал, как, проходя с другой стороны шторы, ему пожелали спокойной ночи Лайза и Ванесса. Когда он закончил работать, было два часа ночи.

Посреди ночи он вздрогнул и проснулся от мысли, что подбородок должен быть острее. Боясь забыть, Фрэнк вернулся наверх, взял маленький кусочек глины и для памяти прилепил его к подбородку. Затем снова прокрался в кровать.

Дата добавления: 2015-06-27