Екатеринбург. Многообразие жанров философского дискурса

Многообразие жанров философского дискурса

Учебное пособие

Под общей редакцией д-ра филос. наук В. И. П л о т н и к о в а

УДК 82-1/-9:1(075.8+03) ББК 83-4/-9:87я73+я2 М73

Печатается по решению Межвузовского центра проблем непрерывного

гуманитарного образования

Е.Ю.Базаров (Раздел1,Глава4);И.С.Бельский(Раздел1, Глава2);А.А.Еникеев(Раздел1,Глава5);Е.В.Конорева (Раз­дел i, Глава 1); Д.

В. Котел е в с к и й (Раздел Л, Глава 9); Е. А. Н е в е л е в а (Раздел 1, Глава 8); В.

В. Н и к о л и н (Раздел II, Глава 11); А.В.Парфенов (Раздел!, Глава З); В.И.Плотник

о в (Предисловие и вводные тексты к разделам 1 и II; Раздел 11I, Глава 12, 13, 14,

Заключение; концепция Словаря основных терми­нов); Е.В.Рубцова (Раздел1, Глава

6; А.В.Севастеенко (Раздел 11, Глава 10); Т. В. Ш и б к о в а (Раздел 1, Глава 7); Р. Юсу­пов

(Раздел 1, Глава З).

В.В. К и м, доктор философских наук, профессор

Рецензенты:

Кафедра философии и культурологии Уральской академии государ­ственной

службы (зав. кафедрой ю. Г. Е р ш о в, доктор философских наук, профессор);

Л. М. А н д р ю х и н а, доктор философских наук, профессор, академик АСН РФ

© В.И.Плотников, замысел, композиция, общая редакция, 2001 © Коллектив авторов, 2001 © А,С.Соколов, рисунок на обложке, 2001© Банк культурной информации, оформление, серия, 2001

ISBN 5-7851-7851-0278-6

Предисловие

Предлагаемая вниманию читателей коллективная монография посвящена теме, которая может показаться экзотической или даже неправомерно поставленной. В современной философской литерату­ре тема жанров обсуждается главным образом применительно к художественной литературе, к живописи и музыке, к эстетической про­блематике в целом, но крайне редко по отношению к самой филосо­фии. Что же касается темы и проблемы многообразия жанров фило­софского дискурса или, говоря иначе, тех специфических форм «фи­лософствования», в процессе которого происходит рождение "собственно философских» текстов, то аналогов таких исследований в отечественной литературе просто нет.

Тем не менее, жизнь заставляет ставить проблему особенностей современного философского дискурса не только со стороны его язы­ка, стиля, культуры мышления, национальной специфики¹, но еще и в качестве составной части единой, извлеченной из забвения и нужда­ющейся в целостном осмыслении т е м ы ж а н р о в как исторически детерминированных форм философствования.

Феномен философствования оказался в поле внимания мыслите­лей только в нашем веке, в условиях кризиса основ человеческого бытия, когда под вопросом стало существование и самого человека и философии. Как это ни парадоксально, но именно прогресс фило­софствования поставил под вопрос право философии на самостоя­тельное существование. Именно в ХХ веке наиболее значимые фило­софские идеи были выдвинуты специалистами в области физики и математики, психологии и лингвистики, генетики и кибернетики. С другой стороны, мыслителям, продолжающим считать себя философами, но по сути дела утратившим былую «монополию» на анализ сферы всеобщего, пришлось занять тотальную служебную позицию по отношению ко всему множеству специальных наук в качестве методологов науки или аналитиков ее языка.

Критическому анализу был подвергнут и сам носитель мыслительных функций - индивид как единое и неделимое целое, тождествен­ное самому себе и своему сознанию. В психоаналитической и постструктуралистской литературе говорящий и мыслящий индивид был представлен в качестве изначально разорванного и смятенного су­щества, озабоченного своей идентичностью и самодостаточностью. В качестве одного из важнейших оснований для такого вывода по­служили трагические коллизии ХХ века и неспособность мыслите­лей, в том числе философов, противопоставить вакханалиям мировых войн и всем иным стихиям нарастающей абсурдности бытия прин­ципиально обновленные общечеловеческие перспективы. Политичес­кие интересы и упоение властью породили множество «великих» и малых социальных утопий. Во имя их воплощения в жизнь погибли и пострадали многие миллионы людей. Но глубинные причины бед­ствий были отнесены «по ведомству» изначально раздвоенной при­роды человека. Философствование в этих сложных условиях высту­пило в самых многообразных обличиях, масках, видах и формах, начиная с откровенной политической апологетики и кончая глубо­чайшей душевной исповедальностью. Внутренний разлад, захвативший не только, душевный мир инди­вида, но и всю сферу духовной культуры современного человече­ства, сказался и на понимании самого философствования как мысли­тельного процесса. Несмотря на очевидные успехи научных способов постижения действительности, кризис охватил и науку. Это вы­разилось в том, что под сомнение была поставлена сама «научность», сам способ постановки и решения научных задач. Глубокий кризис охватил и искусство, и религию, и гуманитарное знание, и духовную культуру в целом. Все это вынуждало и вынуждает «философство­вать», то есть задумываться над предельными основаниями и грани­цами собственной предметной области всех мыслителей-психоло­гов и психиатров, ученых и теологов, писателей и деятелей искусст­ва. Конечно, с точки зрения самих философов-профессионалов, этот процесс может быть истолкован как небывалое расширение «сфер бытия философии». Но на самом деле, в большинстве таких случаев на «вооружение" ставилась только «философская технология», а само «присутствие» философии явно напоминало знаменитую улыбку Че­ширского кота, который умел исчезать по частям. Возникает воп­рос: возможно ли в принципе «философствование без философии»? И если да, то каковы его предпосылки, условия и смысловые границы? А если философствование несводимо к технологии возведения мыс­ли в форму всеобщности и немыслимо без философии как таковой, то и тогда философия обязана разобраться в том, что есть форма ее не­посредственного процессуального бытия. Иначе она оказывается перед самой жестокой альтернативой: или мужественно принимать и признавать факт своего умирании, или и с к а т ь и н а х о д и -т ь н о­ в ы е п ут и д л я п р е о д о л е н и я к р и з и с а д у х о в н о й к у л ь т у р ы в ц е л о м и д л я р а д и к а л ь н о г о п е р е о с м ы с л е н и я г р а н и ц с в о е й с о б с т в е н н о й п р е д м е т н о й с ф е р ы, в ч а с т н о с т и.

Феномен философствования тем самым оказался на развилке трех дорог. Одна дорога в своей перспективе ведет к р а с т в о р е н и ю ф и л о с о ф и и во множественной сфере наук, представители кото­рых в состоянии овладеть самой изощренной технологией концепту­альной организации своего языка и на этой основе- техникой воз­ведения мысли в форму всеобщности. На другом пути постулируется смерть человеческой индивидуальности и н е с п о с о б н о с т ь индивида освободиться от духа своей эпохи и стать творцом принципиально новых философских идей, способных не толь­ко познать особенности того времени, в котором мы живем, но и по­нять, куда идет род человеческий. И, наконец, на третьем пути мыс­лящему философскому разуму предлагается п о н я т ь с е б я к а к жизненный процесс, укорененный в родовой ис­тории человечества, захватывающий без остатка актуальное бытие индивида и развертывающийся в строго определенной предметной области.

На данном этапе развития значительная часть философов полага­ет, что философия идет по первому пути. В 1966 году на вопрос со­трудников журнала «Шпигель», может ли вообще отдельный чело­век хотя бы косвенно помочь «пробиться новым течениям», и надо ли считать, что былая «действенность философии» сегодня уже отошла в прошлое», Мартин Хайдеггер, один из самых выдающихся фило­софов ХХ века, ответил: «Только Бог еще может нас спасти». И да­лее пояснил, что именно технические и практические успехи наук «делают философское мышление в наше время, по-видимому, все более и более излишним» ^2.Другая, не менее значительная часть мыс­лителей, активно вступивших на путь постмодернизма, считает, что настала пора заменять традиционное понятие форм и способов фило­софского познания понятием «дискурсивных практик». В том и дру­гом случае судьба философствования оказывается органически и логически сплетенной с идеей конца философии.

Третий путь, хотя и остается желанным, но считается абсолютно неосуществимым. Главное препятствие для движения по этому пути усматривается в принципиальной неопределенности той предметной области, которую «призвана» исследовать философия. Одни мысли­тели считают предметной сферой философии «абсолютное», другие - «универсальное», третьи - «отношение человека к миру в це­лом», четвертые - «отношение сознания к материи», пятые - «дух в его спонтанном самодвижении» и т.д. и т.п. Ясно, что ни в одном из этих и аналогичных вариантов, открытых только в одну сторону, горизонт которой теряется во мгле бесконечного Универсума, стро­гой предметной определенности нет и быть не может, а потому общая ситуация кажется безвыходной.

Вывод об уже реализующемся на наших глазах и якобы неизбеж­ном завершении исторического пути философии нуждается в самой тщательной проверке. Эта проверка необходима даже в том случае, если мы будем понимать «конец философии» в самом позитивном плане, например, в качестве «слияния» всех «исторических завоеваний» философии с теми «смыслами», над реализацией которых работает вся совокупность естесвенно-научного и гуманитарного знания. Всматриваясь в будущее, мы не имеем права ни забывать об исторически многообразных практиках философствования в прошлом, ни исключать творческих возможностей философского поиска в настоящем, ни мириться с утратой понимания перспектив, стоящих перед философией, как минимум, в ближайшем будущем.

Такова общая проблемная ситуация, от которой отталкивался авторский коллектив монографии и которую он пытался осмыслить под углом зрения единой темы жанрового многообразия философс­кого дискурса. Таковы также те проблемные ориентиры, которыми определялись основные задачи исследования.

Исходной задачей, реализуемой в первом разделе монографии, является феноменологический анализ основных форм «философствования»,в процессе которого происходило рождение философских текстов в их отношении к историческому бытию философии. Посколь­ку философствование всегда было и навсегда останется личностным процессом, в Приложении к каждой главе даны (как правило, во фрагментах) наиболее яркие и значимые о б р а з ц ы жанрового твор­чества, которые к настоящему времени стали э т а л о н н ы м и т е к ­с т а м и. Здесь же приводится и л и т е р а т у р а, рекомендуемая для углубленного ознакомления с темой.

Второй раздел монографии посвящен концептуальному анализу структурных к о м п о н е н т о в жанра как актуальной формы фило­софствования. В центре внимания авторов этого раздела - те усло­вия, которые, во-первых, делают возможной в принципе внутрен­нюю организацию любого отдельного дискурса; во-вторых, прида­ют тексту философский характер, как по содержанию, так и по фор­ме; и в-третьих, делают некоторые жанровые варианты философско­го текста открытыми в будущее. В роли компонентов, обязательных для каждого философского жанра и в этом смысле создающих эф­фект внутреннего единства и самодостаточности, исследуются локальный дискурс, феномен конкретной философской темы, способной к воплощению своего содержания в некоторое множество дискурсивных форм, и наконец, проективная функция.

Задачей третьего раздела является осмысление жанрового бытия философии в духовной ситуации конца ХХ века. В качестве наибо­лее значимых для судеб философии основных составляющих совре­менного кризиса духовной культуры анализируются необычная мно­жественность способов бытования философии, невозможность ее воз­врата на «классический» путь развития и осознание философами при­нудительной власти языка. Все эти «составляющие» подвергнуты историческому анализу, в процессе которого выявляются генезис, структура и основные типы жанрового бытия духовной культуры, составной частью которой и является философия. Заключительная глава монографии посвящена обоснованию необходимости и прин­ципиальной возможности радикального обновления философии.

Книгу написали: предисловие и вводные тексты к разделам - В.И.Плотников. В первом разделе: главу 1 - Е.В. Конорева; гла­ву 2-И.С.Бельский; главу 3-А.В.Парфенов и Р. Юсупов; главу 4 - Е.Ю.Базаров; главу 5 - А.А.Еникеев; главу б - Е.В.Рубцова; главу 7 - Т.В.Шибкова; главу 8 - Е.А.Невелева. Во втором разделе: главу 9 - Д.В.Котелевский; главу 10 - А.В.Севастеен­ко; главу 11 - В.В.Николин. Третий раздел (главы 12, 13 и 14) и заключение - написаны В.И.Плотниковым.

Библиографические справки ко всем главам приведены в конце книги.

Раздел I

Дата добавления: 2015-07-02