Философского дискурса

Жанровое многообразие

Более двух с половиной тысяч лет философия занимает одно из важнейших мест в духовной жизни людей. За это время было создано множество текстов, к которым, каждый раз заново, обращались и обращаются все новые поколения людей, перечитывая эти тексты ради того, чтобы восстановить в памяти духовную связь времен и гармонию общечеловеческих отношений. Среди философских тек­стов, сыгравших наиболее заметную и значимую роль в становлении духовной культуры, особо выделяются тексты, ориентированные не столько на знание, сколько на саму реальную жизнь людей. Такие тексты обладали и обладают уникальной притягательностью не толь­ко потому, что внутренний мир людей включает, наряду со знанием, и веру, и подсознательные влечения, и богатую чувственность, но и потому ещё, что новизна философских идей в этих случаях каждый раз сочеталась с поражающей воображения людей необычной формой.

Судьба таких текстов, а таковых за всю историю развития фило­софии было создано не слишком много, была тоже необычной. Фило­софские идеи, сыграв свою роль, порожденную духом того времени, в котором жили их творцы, неразличимо сплелись с множеством других идей. Имена творцов остались в исторической памяти и, прежде всего в памяти самих философов. А те формы, которые (вместе с иде­ями) были поначалу сугубо авторскими «изобретениями», стали «все­общим» достоянием, то есть формами с л о в е с н о с т и, доступ­ными для всех других людей. Для мыслителей, творчески работаю­щих в иных сферах знания, они стали подлинными образцами и ори­ентирами, для эпигонов - всего лишь предметом слепого подража­ния, а иногда и формальной маской, скрывающей истинные намере­ния. Эффект самобытности и неповторимой оригинальности той или иной впервые найденной формы философствования стал забываться и понемногу изгладился из людской памяти.

Понять людскую забывчивость можно. Каждая эпоха требовала в первую очередь смены идей, смены духовных ориентиров. На этом социально детерминированном фоне смена форм философствования происходила гораздо медленнее. На обновление и выработку образцов словесности стихийное влияние оказывали и искусство, и рели­гия, и наука, и политическое сознание. До поры до времени сама тема организации мыслительных процессов, тема образцов и стан­дартов словесности, в том числе и форм философствования, остава­лась невостребованной.

Все изменилось в ХХ веке. Во второй половине и, особенно в пос­ледние десятилетия этого века в культурном сознании эпохи начина­ет складываться и все более основательно определять собою общую атмосферу духовной жизни широкое интердисциплинарное идейное течение, захватившее практически все виды гуманитарного знания. На этой общей основе что-то совсем необычное стало происходить и в философии. Возникла и все более утверждается специфическая фи­лософия постмодернизма, базирующаяся на основе сложного комп­лекса постструктуралистских представлений и установок. В резко обострившемся споре об отношении традиции и современности, клас­сической и постклассической философии проблема соотношения «ста­рых» и «новых» форм философствования, казалось бы, должна была выйти на первый план. Но настоящей, корректно поставленной и концептуально продуманной дискуссии не получилось. Спор между «новой» и «старой» философией до сих пор происходит скорее на интуитивном, а потому и наиболее неконструктивном уровне.

«Новая» форма философствования рождается спонтанно, будучи озабочена в первую очередь поиском своей сущностной о п р еде л е н н о с т и в качестве "неклассической философии», «мо­дернизма», «деконструктивизма», «постмодернизма», «постструктурализма», «постнеклассической философии» и т.д. Этот поиск, как очевидно из самих способов именования новых форм дискурсивных практик, негативен по отношению ко всей прежней традиции фило­софствования и, хотя явно непродуктивен в осознании своих даль­нейших перспектив, тем не менее, становится все более привлека­тельным.

Напротив, «старая» философия, то есть традиционный («класси­ческий») способ содержательного мышления, выработавший «массовую привычку» извлекать «готовые формы» для философствова­ния из наличной словесности и потому утративший заботу о п о и с к е н о в ы х ф о р м, столь же спонтанно теряет притягатель­ность и медленно угасает. Новые (постмодернистские) формы «философствования» изначально воспринимаются здесь в качестве чужеродного, что мысль о продуктивном сопоставлении старых и новых форм философствования просто не возникает.

Позитивный диалог между старой философской традицией, нако­пившей огромный опыт, и новыми дискурсивными практиками, дерз­новенно, а иногда и «безрассудно» (в буквальном смысле этого сло­ва) вступившими на путь движения по целине, стал требованием со­временной эпохи в целом и конца ХХ века, в частности. В этих условиях одинаково неприемлемыми являются и непродуктивная защита философской классики, и безоглядное погружение в постмодернистский п о т о к. Основной целью в постановке и решении всего комплекса назревших проблем является ныне обнаружение того «места», где произошел разрыв нити, соединяющей творческие традиции филосо­фии и сохраняющей ее способность возрождаться в об­новленных формах духовных устремлений людей.

Чтобы приблизить реализацию этой цели, необходимо в первую очередь извлечь из забвения феномен жанрового многообразия фило­софии н его исторически детерминированных практиках. Пoд исто­рическими практиками философствования мы понимаем те спонтан­ные авторские дискурсы, конкретным результатом которых являлось и является рождение эталонных, творчески самобытных, философ­ских текстов, отвечающих запросам своего времени. Все эти тексты необходимо «высвободить» из чужеродных языковых сплетений и детерминаций; отличить от исходных по внешнему виду, но иных по сути, нефилософских, текстовых форм; и, наконец, осознать в их собственной вариативности и порожденных временем модификациях.

Глава I

Дата добавления: 2015-07-02