Мнения великих людей о вегетарианстве. 2 страница

Английский философ, гуманист и общественный деятель, активная участница освободительного движения в Индии Анни Безант (1847–1933) придерживалась мнения, что боль и страдания, причиняемые мясоедением, ложатся «тяжким бременем на род человеческий, замедляя, тормозя его прогресс и развитие...» Ответственность за нескончаемые пытки и муки страха, «которые эти несчастные создания обречены сносить ради того, чтобы утолить гастрономические прихоти человека...» она возлагала на потребителей этих самых живых существ в пищу.

Будда Шакьямуни ¹¹³ (563–483 гг. до н.э.) (Ланкаватара-Сутра): «Во имя идеалов добра и чистоты Бодхисаттве надлежит воздерживаться от употребления в пищу плоти умерщвленных животных, рождённых от семени, крови и тому подобного. Во избежание устрашения животных и освобождения их от оков ужаса, Бодхисаттва, стремящийся к обретению сострадания, да не вкушает плоти живых существ...»

Греческий философ Диоген (412?–323? гг. до н.э.): «Мы можем с таким же успехом поедать человеческую плоть, как мы делаем это с мясом животных.»

Если мы обратимся к словам Иисуса (3 г. до н.э.–36 г. н.э.) (Эссинское евангелие мира) обнаружим неопровержимое свидетельство противности мясоедению: «И плоть умерщвленных тварей в теле его станет его собственной могилой. Ибо говорю я вам истинно, тот кто убивает — убивает себя, поедающий плоть убиенную — вкушает от тела смерти.»

Американский хирург, основатель госпиталя Батл Крик Санаториум Джон Харви Келлог (1852–1943) придерживался мнения, что первоначально вся пища поставляется человеку растительным миром, а мясо является вторичным, производным продуктом, не будучи при этом оптимальным продуктом питания для человека, т.к. исторически не входила в рацион наших предков. Более того, с медицинской точки зрения, «в мясе и животных продуктах нет ничего полезного или незаменимого для человеческого организма, чего нельзя было бы найти в растительной пище.» «Мёртвая корова или овца, лежащая на лугу, называется падалью. Тот же самый труп, приукрашенный и подвешенный в мясной лавке, проходит по разряду деликатесов! Тщательное микроскопическое исследование покажет лишь минимальные различия между мертвечиной под забором и мясной тушей в лавке (или же полное отсутствие таковых). Обе кишат болезнетворными бактериями и источают гнилостный запах.»

Бельгийский драматург, эссеист и поэт Морис Метерлинк (1862–1949) видел в вегетарианстве возможность не только фундаментальной экономической революции, но и заметного прогресса в морали и нравственности общества, «если только однажды человек осознает возможность обходиться без животной пищи...»

Английский философ и экономист Джон Стюарт Милль (1806–1873):

«Отдавая себе отчёт в том, что страдания, испытываемые животными при существующем положении вещей, несоизмеримо больше, нежели удовольствия, получаемые в результате человеком, стоит ли нам признать таковую практику моральной или аморальной? И если люди, безуспешно пытаясь поднять голову из трясины эгоизма и себялюбия, в один голос не ответят "Аморально", пусть тогда нравственная составляющая принципа утилитарности будет забыта навеки.»

Французский философ-гуманист, эссеист Мишель де Монтень (1533–1592) воспринимал мир животных как невинный и беззащитный, не способный причинить людям вреда или нести в себе какую-либо угрозу, поэтому безжалостное преследование и уничтожение животных человеко не вызывало у философа ничего, кроме содрогания. В труде «Апология Раймонда себонда»можем прочесть следующие строки: «В своём описании Золотого Века под Сатурном Платон, помимо прочего, живописует такие качества рода человеческого, как способность общения с миром животных. Исследуя и познавая оный, человек знает все его подлинные качества и ему ведомы существующие различия среди его представителей. Посредством этого человек обретает совершенное знание и благоразумие, живя счастливо в мире и гармонии, о которых мы можем только мечтать. Нужны ли нам иные, ещё более веские доводы, чтобы осудить людское безрассудство в обращении с братьями нашими меньшими?»

Римский поэт Овидий (43 г. до н.э. – 17? г. н.э.):

О смертные! Страшитесь осквернять,
Свои тела сей пищей нечестивой,
Взгляните — ваши нивы злаками полны,
И ветви древ под тяжестью плодов склонились,
Даны вам овощи и травы, что вкусны,
Когда искусной приготовлены рукою,
Богата гроздью виноградная лоза,
И мёд дарит душистый клевер,
Воистину, Природа-мать щедра,
Даря нам этих лакомств изобилье,
У ней есть всё для вашего стола,
Всё.. чтоб избежать убийства и кровопролитья.

Греческий историк и биограф, наиболее известен своим трудом Сравнительные жизнеописания Плутарх (46?–120? гг. н.э.). Приведём некоторые выдержки из сочинения «Опоедании плоти»:

«Я, со своей стороны, недоумеваю, какими должны быть чувства, состояние души или рассудка первого человека, когда он, совершив убийство животного, поднёс к своим губам окровавленную плоть жертвы? Как может он, расставив перед гостями на столе угощения из жутковатых трупов и мертвечины, давать имена "мяса" и "съестного" тому, что ещё вчера ходило, мычало, блеяло, смотрело вокруг? Как может зрение его сносить картину пролитой крови невинно убиенных, ободранные и изувеченные тела? Как обоняние его сносит этот страшных запах смерти и как все эти ужасы не испортят ему аппетит, когда он жуёт плоть, исполненную болью, смакуя кровь смертельной раны.

Но как объяснить тот факт, что это безумие прожорливости и алчности толкает вас на грех кровопролития, когда кругом в избытке ресурсов, чтобы обеспечить нам безбедное существование? Что заставляет вас клеветать на Землю как неспособную обеспечить нас всем необходимым?... Как вам не стыдно ставить на одну ступень продукт земледелия с растерзанной жертвой бойни? Воистину среди вас заведено звать змей, леопардов и львов дикими зверями, тогда как сами вы покрыты кровью и ни в чём им не уступаете. То, что они убивают — их единственная пища, но то, что убиваете вы — для вас лишь прихоть, лакомство.

Однако мы едим не львов и волков в порядке возмездия и отмщения, мы оставляем их с миром. Мы ловим невинных и беззащитных, лишённых смертоносного жала или острых клыков и безжалостно убиваем их.

Но если вы убеждены, что рождены с такой предрасположенностью к плотской пище, как принято среди людей считать, то почему вы тогда сами не убиваете то, что потом пойдёт вам в пищу? Будьте последовательны и сделайте всё сами, без тесаков, дубин и топоров — как волки, медведи или львы делают это, убивая и поедая свою жертву. Загрызите быка своими собственными зубами, перегрызите горло кабану, разорвите ягнёнка или кролика на части, и пожирайте их, набросившись на ещё живых, как то делают хищники. Но если вы предпочитаете постоять в стороне, пока жертва ваша не умрёт, и терпеть не можете собственноручно отправлять кого-либо на тот свет, почему же тогда вопреки законам Природы вы продолжаете поедаеть живых существ?»

Английский поэт Александр Поуп (1688–1744) ("Эссе о Человеке"):

Как роскоши развратный сон
Упадок и болезнь сменяет,
Так смерть в себе отмщение несёт,
И пролитая кровь к возмездию взывает.
Безумной ярости волна,
Сей кровью рождена от века,
Спустив на род людской напасть,
Свирепейшего зверя — Человека.

По мнению греческого автора ряда философских трактатов Порфири я (232–? н.э) люди были бы гораздо осторожнее и не причиняли вреда друг другу, если бы они воздерживались от причинения вреда всему живому. В свою очередь, тот «любит собратьев своих, не несет ненависти к другим видам живых существ.». Порфирий считал чудовищной несправедливостью «отправлять животных на бойню и в котёл, участвуя тем самым в убийстве и не от гастрономической неизбежности, следуя естественным законам природы, а ради удовольствия и потакая демону обжорства.» В своём труде «Отказ от животной жизни» философ развивает следующую мысль: «Ну разве не абсурдно, видя как множество представителей рода человеческого живут лишь инстинктами, не обладая рассудком и интеллектом, видя и то, как многие из них превосходят в злобе, агрессии и зверствах своих самых лютых бестий, убивая детей и родителей своих, становясь тиранами и орудием тирании, (не абсурд ли это) воображать, что мы должны быть справедливыми по отношению к оным, и отбросить всякое понятие о справедливости по отношению к быку, который пашет наши поля, собаке, которая охраняет нас, к тем, кто даёт молоко нашему столу и одевает тела наши в свою шерсть? Не является ли такое положение вещей более чем абсурдным и нелогичным?».

Первый президент Республики Индия Прасад Раджендра (1884–1963): «Любой интегрированный взгляд на жизнь как единое целое неизбежно выявит взаимосвязь между тем, что индивид ест и тем, каково его отношение к окружающим. Путём дальнейшего размышления (не столь уж и фантастичного) мы придём к заключению, что единственным способом избежать водородной бомбы будет уход от того базового состояния ума, что породило эту бомбу, и единственным способом избежать этой ментальности будет являться развитие уважения ко всему живому, всем формам жизни, при любых обстоятельствах. И всё это — лишь ещё один синоним вегетарианства.»

Английский гуманист и реформатор, друг Ганди и Шоу Генри С. Солт (1851–1939) в своём труде «Права животных» высказывает следующую мысль: «Если "Права" действительно существуют (а интуиция и практика бесспорно свидетельствуют именно об этом), было бы по меньшей мере несправедливо наделять правами лишь людей, отказывая в оных животным, ибо один и тот же принцип справедливости и сострадания применим в обоих случаях. "Боль есть боль, — говорит Хамфри Прайматт, — вне зависимости от того, испытывает её человек или животное"; и мучимое существо, будь то животное или человек, испытывая страдание, страдает от Зла. Зло влечёт мучения, которые незаслуженны и беспричинны, которые не есть наказание за содеянное, которые не послужат никакой благой цели и которые являются лишь проявлением силы и власти безнаказанно творить злодеяния. Причину этого надо искать в жестокости и несправедливости, присущих людям.»

И, высказывая надежду, что мы всё же обратимся к пути гуманности, продолжает в произведении «Гуманность диеты»: «Напротив, я считаю, что человек в процессе "гуманизации" не кулинарными школами, но школами философской мысли, откажется от варварской привычки поедания плоти умерщвленных животных и постепенно разовьёт чистую, простую, более гуманную и, стало быть, более цивилизованную диету.

Сегодняшние корабли по перевозке животных напоминают мне худший вариант кораблей работорговцев пятидесятилетней давности.... Существующая практика убийства животных в пищу человеку, в варварстве и жестокости своей, являет прямую противоположность тому, что я понимаю под "гуманностью диеты".

Вы приглашаете красивую девушку на ужин и предлагаете ей... сэндвич с ветчиной! Старая пословица гласит, что глупо метать жемчуг перед свиньями. Что же нам остаётся сказать о той учтивости, которая мечет свиней перед жемчужиной?

Вегетарианство — это диета будущего. Это столь же верно, как и то, что мясоедение принадлежит прошлому. В этом столь привычном и одновременно столь разительном контрасте — овощная лавка по соседству с мясной — жизнь преподносит нам неоценимый урок. С одной стороны мы можем видеть варварство и дикость в действии — обезглавленные туши, застывшие в жутковатом подобии живых существ, суставы, куски окровавленной плоти, внутренние органы с их тошнотворным запахом, пронзительный визг ножовки, рассекающей кость, глухие удары топора — весь этот несмолкаемый вопль протеста против ужасов мясоедения. И в пику этому пугающему зрелищу, тут же рядом можно видеть богатство россыпей золотых фруктов, достойное пера поэта, — пищи, абсолютно соответствующей физическому строению и врождённым инстинктам человека, пищи, способной с лихвой удовлетворить все мыслимые потребности человеческого организма. Видя этот разительный контраст и осознавая все те нелёгкие шаги, которые необходимо сделать, и те трудности, которые предстоит преодолеть, остаётся ли место сомнениям, что этот путь развития, который нам предстоит пройти от варварства к гуманности, явственно представлен здесь и сейчас перед нашим взором.

Эта логика мясной лавки есть прямая противоположность истинного почитания всего живого, ибо она подразумевает, что настоящий любитель животных — тот, чья кладовая полнее ими набита.

Это философия волка, акулы, людоеда.»

Известный врач-миссионер, внесший значительный вклад в развитие здравоохранения в Африке, теолог, музыкант, лауреат Нобелевской премии мира за 1952 г. Альберт Швейцер (1875–1965) глубоко верил в идею священности жизни, независимо от её формы и способности чувствовать. Человека же он считал ответственным за всех живых существ. Ярким тому доказательством являются строки из сочинения «Цивилизация и этика»: «Когда какое-либо животное насильно принуждается служить человеку, страдания которые оно испытывает в результате этого являются нашей общей проблемой. Никто, коль скоро он в силах предотвратить это, не должен попустительствовать боли и страданию, за которые он не хочет нести ответственность. Никто не должен самоустраняться от проблемы, думая что это не его ума дело. Никто не должен уклоняться от бремени ответственности. До тех пор пока существует повальное жестокое обращение с животными, пока стоны голодных и мучимых жаждой существ доносятся незамеченными из железнодорожных вагонов, пока на скотобойнях царит жестокость и столько животных встречают ужасную смерть от неумелых рук на наших кухнях, до той поры пока животные вынуждены сносить неописуемые муки от бессердечных людей или служить объектом жестоких игр наших детей, до тех пор все мы виновны и вместе несём бремя ответственности за всё происходящее.

Добро — поддерживает и лелеет жизнь; Зло — уничтожает и препятствует ей.

Человека можно назвать духовным (нравственным) только тогда, когда он следует лежащему на нём долгу оберегать всё живое, что он в состоянии защитить, и когда он идёт своей дорогой, избегать, насколько это возможно, причинять вред живому. Такой человек не задаётся вопросом, насколько та или иная форма жизни заслуживает симпатии к себе или насколько она способна чуствовать. Для него священна жизнь как таковая. Он не сломает сосульку, что сверкает на солнце, не сорвёт лист с дерева, не тронет цветок и постарается не раздавить ни одно насекомое при ходьбе. Если он работает летним вечером при свете лампы, он скорее закроет окно и будет работать в духоте, нежели наблюдать как один за другим мотыльки падают на его стол с опалёнными крылями.

Тот факт, что животные, будучи немыми жертвами столь многих опытов, своей болью и мучениями сослужили великую службу страдающему человеку, подразумевает наличие некоей новой и уникальной связи, солидарности между нами и животным миром. Результатом этого является и новая, ложащаяся на всех нас ответственность творить добро всем живым существам, при всех обстоятельствах, настолько насколько это в наших силах. Когда я помогаю насекомому выбраться из беды, всё что я делаю — это лишь попытка искупить хоть часть той вины, что лежит на нас за все эти злодеяния против братьев наших меньших.»

Римский философ, драматург и государственный деятель Сенека (4? г. до н.э. – 65 г. н.э.): «Принципы избежания животной пищи, сформулированные Пифагором, если они верны, учат чистоте и невинности; если они ложны, то по крайней мере они учат нас бережливости, да и велика ли будет ваша утрата, лишись вы жестокости? Я всего лишь пытаюсь лишить вас пищи львов и стервятников. Мы способны обрести наш здравый смысл лишь отделившись от толпы — ибо зачастую сам факт поощрения большинством может служить верным признаком порочности того или иного взгляда или образа действий. Спросите себя: "Что нравственно?", а не "Что принято среди людей?" Будьте умеренны и сдержанны, добры и справедливы, навсегда отрекитесь от кровопролития.»

Известный американский врач-натуропат Герберт Шелтон (1895–) в своем труде «Совершенное питание» сравнивает действия мясоедов с поступками каннибалов: «Людоеды выходят на охоту, выслеживают и убивают свою жертву — другого человека, затем жарят и едят его, точь-в-точь как поступили бы они с любой иной дичью. Не существует ни единого факта, ни единого аргумента в оправдание мясоедения, которые нельзя было бы употребить и в оправдание каннибализма.»

Индийский бенгальский поэт, Нобелевский лауреат Рабиндранат Тагор (1861–1941) в своей жизни придерживался вегетарианского образа деятельности и определял жестокость как неоспоримое зло: «Мы в состоянии поглощать плоть лишь потому, что мы не думаем в этот момент о том, сколь жестоки и греховны деяния наши. Существует множество преступлений, которые являются таковыми лишь в контексте человеческого общества, преступлений, противоправность которых — лишь в отступлении от общепринятых норм, обычаев и традиций. Жестокость не относится к таковым. Это фундаментальный грех, зло, и к нему неприменимы споры или толкования. Если только мы не позволим нашему сердцу загрубеть, оно убережёт нас от жестокости, его зов всегда ясно слышен; и тем не менее, мы продолжаем творить жестокости снова и снова, делая это легко, радостно, все мы — сказать по правде. Тех же, кто не присоединятся к нам, мы спешим назвать странными чудаками не от мира сего... И, если даже после того как жалость всё же пробудилась в наших сердцах, мы предпочитаем глушить наши чувства, ради того лишь, чтобы не отстать от остальных в их охоте за всем живым, мы тем самым оскорбляем всё то доброе, что теплится у нас внутри. Я избрал для себя вегетарианский образ жизни.»

Для американского писателя, мыслителя и натуралиста Генри Дэвида Торо (1817–1862) не было никакого сомнения в том, что в процессе своей эволюции человеческое общество обязательно прекратит поедать животных, «так же как когда-то дикие племена перестали поедать друг друга, когда они во-шли в контакт с более развитыми.»

Английский новеллист и историк Герберт Уэллс (1866–1946) в своём произведении «Современная Утопия» писал, что в этом мире – мире Утопии – не существует такой вещи, как мясо. «Раньше — да, но теперь даже сама мысль о скотобойнях невыносима. Среди населения, которое поголовно образованно и примерно одного уровня физического совершенства, практически невозможно найти кого-либо, кто возьмётся разделать мертвую овцу или свинью. Мы так и не разобрались до конца в гигиеническом аспекте употребления мяса. Другой, более важный аспект, решил всё. До сих пор помню, как ещё ребёнком я радовался закрытию последней скотобойни.»

Дзэнский Мастер Иккю так сформулировал цель религиозных практик Шакьямуни: «Спасенье птиц, зверей, включая нас самих.»

Дзэнский Мастер Догэн: «Всякое существо на земле по-своему совершенно: где бы оно ни находилось, ему удаётся занять своё место в мире.»

Американская поэтесса и новеллистка Элла Уилер Уилкокс (1853?-1919):

Я — голос тысяч тварей бессловесных,
Через меня немые будут говорить,
И до ушей глухого к их страданьям мира
Я правду скорбную стараюсь доносить.
Мы рождены одною высшей волей
И птаха воробей, и человек — природы царь.
Всевышний равно наделил душою
Пернатую, мохнатую и всякую иную тварь.
И я стою на страже наших братьев
Глашатаем Природы — птиц, зверей.
Вести я буду этот бой неравный,
Пока не станет этот мир добрей.

В произведении английского писателя-сентименталиста Оливера Гольдсмита (1728 – 1774) «Гражданин мира», состоящем из весьма разнообразных писем, встречаются высказывания, очень напоминающие Руссо. Таково, например, начало пятнадцатого письма: «Человек был рождён, чтобы жить в невинности и простоте, но он отошёл; он был рождён, чтобы разделять небесные блага, но он монополизировал их.» «Странное проьтиворечие в поступках! Они жалеют зверей и поедают предметы своей жалости.» И делает отсюда вывод, что человек не должен употреблять в пищу животных.

Дата добавления: 2015-07-02