О ранней детской одаренности

— Кусает, бьет всех подряд, может швырнуть, чем под руку подвернется. Никакого сладу с ней нет…

— Вы — мама Светы?

Сидящей напротив меня девушке я не дала бы больше восемнадцати. Свете Габдурахмановой, которая из угла хмуро смотрела на меня маленькими черненькими глазками, уже исполнилось три.

— Нет, слава Аллаху. Я — старшая сестра. Несколько лет назад сама к вам приходила, когда с папой ругалась. Вот теперь решила Светку привести. Вдруг поможет? Матери-то не до того…

— А почему матери не до того?

— По хозяйству она.

— Большое хозяйство?

Может, они на ферме живут? К нашей поликлинике каким-то странным образом отнесли Авиагородок и пару пригородных деревень.

— Приличное, — усмехнулась девушка. — Детей много нарожали.

— Сколько ж вас?

— Шестеро. Все девчонки. Светка — последыш.

Да, действительно. Ситуация быстро стала понятной. Нормальная татарская семья. Очень хотелось мальчика, наследника. Теперь в небольшой квартире четыре девочки-подростка. От их конкурентных склок, сплетен, вражды и коалиций — только что искры не летят. Света родилась с довольно большим отрывом от сестер — последний шанс. Все ждали сына и братика. Не получилось. Света начала защищаться и нападать практически с рождения. Сейчас от нее все стонут — даже отец.

Оба родителя работают. Иначе детей не прокормить.

— А в садике как?

— Так же. Дерется, кусается. Но не сама. Только если к ней лезут.

— А что она делает, когда никто не лезет? (Хотя попробуй уединись в городской малогабаритке с пятью сестрами и мамой по хозяйству! — тут же подумала я.) Как играет?

— Она не играет вообще. Она рисует.

— А что ж вы рисунки-то не принесли! — попеняла я.

Разговаривать со мной Света не хочет («она вообще с чужими почти не разговаривает», — объяснила сестра), играть в мои игрушки не играет, так что рисунки многое могли бы мне показать. Хотя, конечно, какие в три года рисунки…

— У вас бумага есть? Дайте ей побольше, и карандаш… Она вам сейчас нарисует.

Ну ладно, мысленно вздохнула я, пусть ребенок хоть чем-нибудь займется. Положила на столик несколько листов бумаги, поставила стаканчик с восковыми мелками, попыталась показать, как ими рисовать…

— Не надо, — сказала Света, которая как-то внезапно оказалась уже сидящей за столиком. — Я знаю.

Дальше она начала стремительно рисовать. Один лист за другим. Я открыла рот от изумления. Рисунки строго соответствовали возрасту — головоноги, как и положено в три года. Но — какие головоноги! Ничего подобного я еще никогда не видела. Каждому рисунку, прежде чем его отложить, Света давала название. И какое название!

— Боже мой, откуда она их (названия) берет? — воскликнула я, обращаясь к сестре.

— А вы у нее у самой спросите, — посоветовала девушка.

— Света, как ты придумываешь эти названия?

— Они сами приходят, — ответила девочка, продолжая рисовать. Стопка готовых рисунков росла на глазах.

— Вот и дома так, и в садике, — сказала сестра. — Пока бумага не кончится.

— Послушайте, но ведь это… Это надо развивать… Художественная школа… — я чувствовала себя беспомощной.

— Какая школа?! — ребенку три года. Какое развитие? — девочка и так рисует практически при любой возможности. К тому же — работающая мать с пятью детьми…

— Может быть, вы поможете сестре, уделите ей…

— Ну уж нет! — девушка торжествующе усмехнулась. — Я через два месяца замуж выхожу. И уеду из этого бардака к чертовой матери!.. Так вы посоветуете чего? Я матери передам. Она знает, что мы к вам пошли…

— Значит, так, — я старалась говорить как можно более понятно и не терять надежды. Если эта счастливая невеста на исходе своей жизни в родительском доме притащила ко мне сестренку, значит, она все же заинтересована в ее судьбе. И в мирном сосуществовании родственников, конечно.

— Сына и братика у вас в семье не случилось. Но у вас случилась Света. А у нее — талант. И — редкий, поверьте, я видела тысячи детских рисунков, и никогда ничего подобного… Признайте ее. Признайте ее уникальность и нужность вашей семье. Возможно, она прославит вашу фамилию. Но для этого ее нужно осторожно растить. Не приставайте к ней. Давайте ей возможность уединиться — хоть в ванной, хоть за ширмой, хоть под столом.

— Да, да, она как раз любит под обеденный стол прятаться, — поддакнула сестра. — Мы ее оттуда шваброй гоняем.

— Как только она немного подрастет, — продолжала я, — обеспечьте ей возможность учиться рисованию. А сейчас — много хорошей бумаги, разных карандашей и мелков…

Ч-черт побери! — думала я. — Откуда мне знать, как правильно развивать художественные таланты! С другой стороны — а кто это наверняка знает? В голове вертелась мысль: из Светы вполне могла бы получиться вторая Надя Рушева, но я, не будучи мистиком, все-таки, на всякий случай, эту мысль старательно отгоняла (талантливая девочка-художница Надя Рушева, которой, надо сказать, создавали для творчества все условия, трагически рано умерла).

— И еще — читайте ей вслух сказки и книжки, ей надо откуда-то брать сюжеты для рисунков. Водите ее гулять в парк во все времена года…

— Да, да, это вы правы, — опять кивнула старшая сестра. — Она любит книжки слушать. Я ей тут как-то для смеха читала «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», Гуле в школе задали, так она потом даже сапоги мне почистила и Гуле, чтоб мы ей до конца прочли…

Да поможет им Аллах! — вполне непоследовательно для атеистки подумала я и спросила вслух:

— Света, ты подаришь мне эти рисунки?

— Забирайте, — буркнула Света. — Мне не жалко. Я себе еще нарисую.

И тихонько припрятала в кармашек осколок воскового мелка, который ей особенно понравился. Я не препятствовала. Должна же я была хоть как-то поспособствовать развитию таланта…

Глава 18

Дата добавления: 2015-07-02