Социопаты

— Потолок бы покрасить надо… Все остальное у вас красиво, игрушки вот, мебель хорошая, а потолок да-а… подкачал…

— Это в рентгеновском кабинете наверху трубы протекли, — я поймала себя на том, что как будто бы оправдываюсь. — Пока заметили, да еще растворы у них ядовитые…

— Через суд можно попробовать, — сказал мой посетитель.

— Как ты себе это представляешь?! — я чувствовала, что начинаю сердиться. — Это же государственная поликлиника!

— Да, это сложно, вы правы, — подумав, согласился посетитель и деловито занялся огромным магнитом, по очереди прилепляя к нему всякие железки и отдирая их обратно.

Я удержалась, чтобы не потрясти головой, и мельком взглянула на обложку карточки, где всегда пишут дату рождения. Мальчику было восемь лет.

— Я слушаю вас, — обратилась я к маме, которая была похожа на воспитательницу детского садика или учительницу начальных классов из советских фильмов — гладко причесанная, почти без косметики, туфли на низком каблуке.

— Да вы уже видели и слышали, — печально сказала мама. — Вот это самое. Он может в гости прийти и сказать: «Что ж вы только сладкое на стол подали? Это же вредно! Купили бы что-нибудь диетическое!» В школе на него жалуются. Никогда не признает себя виноватым. Будет настаивать на своем до последнего. Уроки делать невозможно — я ему говорю, что ответ в задаче неправильный, а он говорит: нет, правильный! Велю переписать, чтобы ошибки исправить, а он отвечает: и так сойдет! Впрочем, сейчас еще лучше стало, в первом классе он мог встать посреди урока, сказать: «Мне в туалет надо!» — и выйти…

Теперь уж такого себе не позволяет. Учительница у них молоденькая, справиться не с ним одним не может, с другими тоже — вот беда…

— Расскажите, что было раньше? Как Рома рос и развивался?

Выяснилось, что беременность протекала без особенных осложнений, Рома родился в срок, желанным ребенком, в полной семье. Первый год после рождения (обычно самый «проблемный») — сплошное счастье: ребенок прекрасно спал, хорошо ел, развивался на радость родителям и педиатрам. В садик пошел с трех лет, с удовольствием.

В детском саду, впрочем, начались проблемы. Одна из двух воспитательниц постоянно жаловалась маме на странное упрямство Ромы: не поймешь, когда и почему он заартачится, что согласится, а что откажется делать. Мог вроде бы ни с того ни с сего прекратить занятия лепкой или танцами, уйти и сесть в угол. И с ребятами отношения складывались неровно — иногда вроде все нормально, а иногда — Рома приходил из садика и говорил, что с ним никто не дружит и никто не хочет играть. Надо сказать, что вторая детсадовская воспитательница (немолодая и авторитарная) на вопросы матери отвечала, что никаких проблем с Ромой у нее нет, и добавляла с непонятной усмешкой: «Характерный он у вас. Забавный».

Уже тогда высказывания Ромы часто ставили взрослых в тупик. Причем они не всегда были условно «отрицательными». Например, Рома рано и самостоятельно научился говорить комплименты взрослым людям. В пять лет, поднимаясь по лестнице в подъезде и встретив полузнакомую соседку, мог сказать: «Как вы сегодня хорошо выглядите! И эта шляпа вам очень идет!»

— Самое ужасное, это то, что я его стыжусь, — призналась мама Ромы. — Мне стыдно с ним в гости к подругам идти. На площадку. К врачу вот. Я все время жду: что он еще сморозит? Понимаете, я сама с детства человек тихий, можно сказать робкий, все время боюсь кого-нибудь обидеть, неловкость какую-то сделать. И вот у меня такой ребенок… Он ведь в школе учится совершенно нормально, и неглупый, и незлой вроде. А учительница в последний раз сказала: показали бы вы его психиатру, что ли. Да я и сама понимаю. Пытаюсь говорить с ним, объяснять, что это обижает людей, что так не делают. Он вроде понимает, соглашается. А потом — опять и опять… Я пробовала в Интернете искать — что с ним такое. Но чем больше читаю, тем страшнее… Скажите, все очень плохо, да?

— Я пытаюсь понять, но пока не понимаю, — честно призналась я. — Очевидно, что у Ромы какая-то разновидность социопатии. Но откуда она взялась? Обычно есть какая-то родовая травма, заболевание. Или что-то в семье…

— Откуда взялась? Так от отца, — женщина удивленно подняла светлые брови. — Теперь-то он совершенно нормальный, но раньше… Мы с будущим мужем вместе в школе учились. Он тогда был… ну очень странный.

— О чем вы говорите?

— Ну, например, протестовал против ношения школьной формы, надевая ее наизнанку. Спускался вниз по лестнице только по перилам. Как-то организовал митинг протеста… уже не помню, против чего. Учителя его терпеть не могли, из школы исключить хотели…

— А как его собственная мать на все это реагировала?

— Вы знаете, удивительно. Она всегда была на его стороне. Как будто бы даже гордилась им. Рассказывала, что в их роду были какие-то подпольщики и чуть ли не декабристы. Я этого не понимаю… Потом он в армии служил. Кошмар, с его-то характером — зубы, ребра страдали… И опять странно: вспоминает с удовольствием, с товарищами встречается, говорит, что армия много ему дала.

— Ага. А теперь, значит, все в норме?

— Да, он выучился, по работе многого добился. Меня и сына очень любит. Только в магазины я с ним ходить не люблю…

— Почему?

Да он все время претензии какие-нибудь предъявляет персоналу. То продукты просроченные, то скидки не так оформлены, то брак какой-нибудь найдет… В общем, борется за справедливость. Ужас!

— Послушайте, но ведь вы знали, за кого идете замуж! — улыбнулась я.

Мама Ромы не нашлась, что ответить.

Люди с нормальным интеллектом, совершающие множество социальных неловкостей, встречаются не так уж редко. Общее название таких состояний — социопатии. Разброс их вариантов огромен — от безобидных людей «со странностями» до откровенно криминальных историй. Иногда социопатии развиваются в результате каких-то неврологических заболеваний, иногда (как в нашем случае) бывают наследственными.

Нет ничего удивительного и в том, что Ромина мама — «тихая мышка», которой довольно часто мешала в жизни ее собственная робость, решилась связать свою судьбу с родом активных «борцов за справедливость».

Социопатия, проявляющая себя в раннем детском возрасте, поддается коррекции. Дело в том, что эти дети, так же, как и все остальные, хотят быть хорошими, хотят, чтобы их все любили. Они готовы работать над этим (вспомним Ромины комплименты). Их надо просто учить взаимодействовать с другими людьми — непрерывно и неустанно. Доходчиво. Годами. Что, вероятно, и делала мама Роминого отца. А также отцы-командиры в армии. И воспитательница детского садика, у которой не было никаких проблем с Ромой.

Когда мы поговорили об этом с Роминой мамой, она немного успокоилась. Обсудили и ее главную проблему — Принять своего сына. Выработали некий план обучения Ромы тому, что именно он может сделать, чтобы заслужить приязнь и уважение одноклассников, учителей, других взрослых людей.

Сейчас Рома учится в пятом классе. У него есть друзья, он любит читать книги о войне. С мамой отношения ровные, но не особенно близкие. Она немного отдалилась от него, когда полтора года назад у Ромы родилась младшая сестра. Рома и его сестра обожают друг друга, хотя он очень любит ее воспитывать и «строить». Мальчик с удовольствием занимается в «школе выживания» при военно-техническом клубе. В школе у него четверки и пятерки.

Но «за справедливость» он по-прежнему борется при первой возможности. Так же, как и его отец.

Глава 54

Спина к спине…

— … И еще… мне даже неловко говорить… Саша писает в мальчиковом туалете мимо унитаза…

— Гм-м… А откуда вы знаете? — удивилась я. — Он что, сам похвастался? Или старший брат наябедничал?

— Нет, Леша никогда не ябедничает. Это нянечка школьная Сашу подкараулила…

— Значит, так… — я внимательно посмотрела на грустную большеглазую Анжелику, маму мальчиков-погодков, и принялась загибать пальцы. — Леша — дерется с членовредительством, не слушает на уроках, подначивает и бьет Сашу… Саша… — я перешла на вторую руку. — Саша — все время ябедничает на Лешу, плохо усваивает материал в школе, украл деньги из вашего кармана и игрушку у девочки из портфеля, но не признался и сказал, что все это валялось на полу… да, еще писает не туда, куда надо…

Анжелика низко опустила голову, явно угнетенная множеством и неразрешимостью озвученных мною проблем. В огромных, почти лемуровских глазах, блеснули слезы.

— Это бы все еще ничего, — почти прошептала она. — Главное — другое.

— А что же главное? — не удивилась я и приготовилась поймать на лету какой-нибудь выпадающий по случаю из шкафа семейный скелет.

— Понимаете, я была единственным ребенком в семье. Родители любили меня, заботились, но мне всегда было немного одиноко — я была робкой девочкой, мне так хотелось, чтобы был старший брат, который защищал бы меня, или наоборот, младший кто-нибудь, ради которого я сама смогла бы себя преодолеть и стать сильнее. И тогда мы, родные, были бы вместе, делились секретами, понимали друг друга… И у мужа тоже нет братьев и сестер. И вот мы… Когда я забеременела второй раз, врачи в один голос советовали делать аборт. Леша очень трудно рождался, он был крупный, я еще не оправилась, у меня был очень низкий гемоглобин и давление… Муж тоже говорил: давай подождем года три-четыре. Но я… я подумала, кто знает, как все дальше сложится, а вот он или она уже есть… И пусть они будут почти одинаковые, так им будет легче дружить… Школьные оценки, шалости всякие, шум — это все такая ерунда. Но, понимаете, я всегда мечтала о том, как мои мальчики будут дружить, заступаться друг за друга, все-таки родная кровь, спина к спине… у меня этого никогда не было.

— А они не оправдали ваших надежд?

— Леша играет с Сашей только тогда, когда вокруг нет никого другого. Или подначивает его. Просто так, для развлечения. Саша злится, ябедничает, потом бросается в драку. Они дерутся страшно, яростно… я даже не всегда могу их растащить. Что же мне делать?!

— Какую позицию во всей этой истории занимает ваш муж, отец мальчиков?

— Его никогда нет дома — он много работает, ездит в командировки. Они при нем потише себя ведут, побаиваются, так что про самые яркие эпизоды их вражды он знает только с моих слов. И, по-моему, не всегда мне верит, думает, что я преувеличиваю из-за своей природной чувствительности. Говорит: мальчишки всегда дерутся…

— А на самом деле вы не преувеличиваете?

— Они же не только дерутся, они кричат… у меня мороз по коже от их выражений. Саша: «Я тебя ненавижу! Чтоб ты сдох!» А Леша: «Когда-нибудь я убью тебя, гнида!»

— Да, пожалуй… Расскажите, как устроена ваша жизнь? Есть ли у вас какие-нибудь воспитательные принципы?

— Принципы? — несколько растерялась Анжелика. — Не знаю… Ну, я всегда старалась, чтобы у них все было. В смысле, не только еда, одежда, но и развитие, развлечения. Мы с ними в театр ходим, в кино, в музеи, на каток, летом — на море…

— Какие-нибудь кружки? — подсказала я.

— Да, бабушка их на карате водила. Там тренер такой жесткий. Леше нравилось даже, он какие-то нормативы сдавал, а Саша стал отлынивать и Лешу своей ленью заразил. Теперь не ходят. А еще Саша из бисера поделки плел, и сейчас плетет иногда, и рисует, я хотела в художественную школу, но Леше это совсем неинтересно, он над Сашей смеялся: «девчонка!», и тот сказал — не надо!.. Да, вот вы спрашивали про принципы: я всегда старалась никого из них не обижать вниманием — я знаю, что это важно. Уроки помогаю готовить одному и другому, подарки, читаю им вместе, гулять или там по магазинам… Никогда их не била, стараюсь не повышать голос, все объяснять…

— А кто из них вам ближе, Саша или Леша? — спросила я. — А мужу кто? И еще: как вы развлекаете детей, я поняла. А вы лично как развлекаетесь? Вы с мужем вместе? Муж отдельно?

Анжелика долго молчала, недоверчиво глядя на меня. Возможно, ей казалось, что мои вопросы — это какая-то шутка. Потом покачала головой, скрывая (воспитанный человек!) неодобрение.

— Мы никогда об этом даже не думали: разумеется, они оба для нас — родные и мы любим их одинаково. По поводу развлечений… муж так редко бывает дома, в выходные ему хочется просто полежать или посмотреть телевизор. Если мы выбираемся куда-то, в парк, на лыжах, в гости, летом на отдых — то все вместе, всей семьей… Это же правильно?! Так же везде говорят: семья должна быть семьей!

Что-то в выражении моего лица тревожило Анжелику. Ей явно хотелось, чтобы я покивала и помычала согласно. Но вместо этого я повторила свой вопрос:

— А вы? Как отдыхаете и развлекаетесь вы? Что вы вообще любите?

— Что я люблю?.. Что я люблю? — на лице Анжелики появилось выражение какой-то детской обиды. — Вообще-то я никогда не любила шумные развлечения — танцы, клубы, вечеринки… Но я всегда очень любила читать… Толстые романы… исторические и про любовь…

— Сейчас вы много читаете?

— Нет, мне как-то все некогда, мальчики требуют внимания, хозяйство, муж… Ну, когда они у меня садятся читать, им в школе задают, я тоже беру книгу… Но при чем тут это? — от непонимания ситуации Анжелика перешла в наступление. — Вы что, полагаете, мои мальчики ненавидят друг друга оттого, что я мало развлекаюсь?! Это же абсурд!

— Да нет, — я пожала плечами. — Они ссорятся оттого, что в выстроенной вами семейной системе не могут обрести себя. Уважают и побаиваются отца, любят вас и срывают злость друг на друге.

— Как это — не могут обрести себя? — удивилась Анжелика. — Что же им мешает?

— Давайте разбираться, — предложила я.

* * *

Когда стеснительная, одинокая и мечтательная Анжелика выросла, она оказалась неожиданно сильной личностью. И к моменту вступления в брак у нее, в отличие от большинства сверстниц, была программа, как именно нужно строить семейную жизнь. «Семья должна быть семьей!» — этот лозунг любительница романов Анжелика понимала однозначно, по-мушкетерски: «Один — за всех и все — за одного!» Не случайна оговорка о сыновьях: «Они должны были спина к спине…» Как хотите, но спина к спине можно только сражаться. Но с кем и за что? Разумеется, против эгоизма и одиночества, за крепкую семью. Вместо сыновей сражалась сама Анжелика — «все нужно делать вместе!»

Муж ходил на работу и тем спасался, не без удовольствия переложив психологическое и материальное обустройство очагана плечи жены. Анжелика безропотно несла основную тяжесть, отказывая себе в отдельных удовольствиях и фактически отказавшись от своей личности, растворив ее в системе. А вот сыновья — каждый отдельная личность! — когда чуть-чуть подросли, начали бунтовать. Каждый по-своему: сильный, смышленый и агрессивный Леша — открыто и яростно, мечтательный и слабый фантазер Саша — скрытно и исподтишка.

Что же делать Анжелике? Неужели отказаться от мечты о счастливой и дружной семье и жить «всем врозь»? Разумеется, нет!

Ведь получив свой, отдельный «кусок жизни», куда понесет его, к примеру, та же Анжелика? Конечно, в семью, сыновьям и мужу. А восьмилетний Саша и девятилетний Леша? Конечно, тоже в семью — маме, папе и… брату! И тогда уже не нужно будет отстаивать собственную «особость», потому что она сама собой образуется…

Лешу отдали на бокс и в кружок ракетно-космического моделирования — он очень любит все «подвзрывать». Драться с Сашей ему теперь неинтересно, ведь он же взрослый и знает «приемы». Да и у тренера по этому поводу жесткая позиция. Саша ходит в тот же Дворец детского творчества, но в театральный кружок. У него внезапно открылся дар перевоплощения. Днем Саша специально смотрит эстрадные передачи, чтобы придумать, кого он вечером будет показывать семье. Его пародии бывают такими смешными, что Леша с папой хохочут и не могут остановиться. «Домашняя» Анжелика так и не решилась пока выйти «в люди». Но на сайте любителей отечественного фэнтези она завсегдатай и по секрету призналась мне в том, что сама начала писать роман… — исторический и про любовь — и написала, между прочим, уже три главы. Муж заинтересовался и ждет продолжения…

Глава 55

Дата добавления: 2015-07-02