Охотники и собиратели Южной и Северной Америки 3 страница

Жизнь эскимосов, населяющих северные области земного шара, - замечательный пример успешного социально-культурного приспособления первобытных охотников к жизни в экстремальных природных условиях. Выдающееся достижение первобытного человека - освоение Арктики и Субарктики - было возможно потому, что люди опирались не только на сравнительно развитую для каменного века культуру, великолепно приспособленную к жизни и к добыванию пищи в суровых условиях севера, но и на гибкую, адаптивную и в то же время устойчивую социальную организацию.

Эскимосы расселены от азиатского побережья Берингова моря до Гренландии. Численность всех эскимосов - 97 тыс., в том числе в США, Канаде и Гренландии (Дании) - 95,5 тыс. [37, с. 880]. Их принято делить на две большие группы - юпик и инуит. Юпик живут на крайнем северо-востоке Азии, на юге и юго-западе Аляски. Инуит населяют крайний север Америки от Берингова пролива до Лабрадора и побережья Гренландии. Об инуит и пойдет речь ниже.

Язык инуит делится на ряд взаимопонятных диалектов. Инуит состоят из нескольких территориальных групп: эскимосов Северной и Северо-Западной Аляски, эскимосов бассейна реки Маккензи, центральных эскимосов, медных эскимосов (они изготовляли холодной ковкой орудия из самородной меди, которая находится в местах их обитания), оленных эскимосов (или эскимосов карибу), эскимосов пролива Смит, эскимосов Лабрадора, гренландских эскимосов [103, т. 1,с. 105-131],

Появление европейцев вызвало депопуляцию и частичную дезинтеграцию, которые, однако, в разных местах протекали по-разному.

Традиционное представление об однородности эскимосской культуры ныне можно считать устаревшим. Расселение эскимосов на огромных пространствах сопровождалось дифференциацией их культур. Мы не будем касаться проблемы этногенеза эскимосов: ей посвящена обширная специальная литература; значительный вклад в решение этой проблемы внесли и советские ученые [103, т. 1, с. 106-109]. Древняя область формирования эскимосов - Берингоморье - с начала нашей эры стала ареалом развития постепенно усложнявшейся социально-культурной специализации, ориентированной на китовый промысел. Судя по данным археологии, предки эскимосов жили временными стойбищами или сезонно-оседлыми поселениями. Три главных этапа древней истории канадских эскимосов - предорсет, дорсет и туле - хорошо представлены в археологии центральных эскимосов, которых наряду с другими эскимосами американской Арктики можно считать непосредственными потомками носителей культуры туле. Эта культура распространилась между 900 и 1200 гг. н. э. от Аляски через всю арктическую Канаду до Северной Гренландии. Видимо, эскимосы инуит произошли от носителей культуры туле, двигавшихся на восток с Аляски. До появления европейцев, а местами и позднее техника эскимосов опиралась на каменные орудия мезолитического и ранненеолитического облика. Даже использование самородной меди медными эскимосами началось только в XIX в. [243, с. 6].

Не сразу сложилась и специализация в охоте на китов на северо-западе Аляски. Как показывают археологические исследования, во II тысячелетии до н. э. здесь еще бродили небольшие группы охотников на оленей карибу и тюленей. Но уже в пунукское время, около 800 г. н. э., оформился хозяйственный комплекс охотников на китов. Пунукские поселения были крупнее и, быть может, многочисленнее нынешних, что было связано, очевидно, с успешным китовым промыслом. И все же наиболее ориентированной на китовый промысел археологической культурой была более поздняя культура туле. До 1200 г. н. э. все более увеличивались размеры поселений охотников на китов, их население формировалось из прежних рассеянных полукочевых охотничьих общин. В эпоху туле северо-западные прибрежные районы Аляски были поделены между несколькими крупными общинами [561, с. 456-464; 196, с. 41-46; 257, с. 129; 272].

Экологические факторы по-разному отражались на характере древних культур Северной Америки и Гренландии. Носители культуры туле в ходе своего развития несколько раз меняли экономическую ориентацию в связи с меняющимися экологическими условиями. В истории некоторых эскимосских обществ наблюдалась, по выражению Ж. Малори, культурная инверсия - возвращение к пройденной, более примитивной фазе развития под воздействием изменившихся природных условий. Но наряду с экологическими действовал и такой фактор, как все возрастающая географическая и социально-культурная изоляция отдельных, наиболее взаимно разобщенных групп.

Постоянные поселения европейских промышленников появились на территории расселения эскимосов в XVIII в. Европейцы принесли болезни, к которым коренное население не имело иммунитета, и к началу XX в. численность эскимосов по сравнению с 1750 г. сократилась наполовину. Приход европейцев сопровождался и многими другими переменами. И все же еще несколько десятилетий тому назад некоторые группы эскимосов сохраняли свою самобытную культуру, которая и стала предметом интенсивного этнографического изучения.

Это относится прежде всего к центральным эскимосам - нетсилик и иглулик, живущим к северу и северо-западу от Гудзонова залива. До конца 20-х годов XX в. их контакты с европейцами были минимальными. Зимой мужчины-нетсилик охотились на тюленей у продушин на льду, весной - на тюленей с берега (с участием женщин и детей), летом ловили рыбу у запруд, в конце лета и ранней осенью охотились на оленей карибу и мускусных быков, поздней осенью занимались подледным ловом рыбы. На протяжении всего годового хозяйственного цикла, определяемого наличием и распределением естественных ресурсов, люди меняли места стоянок на своей территории, проходя типичные для первобытных охотников, рыболовов и собирателей фазы концентрации и дисперсии. Даже зимние стойбища центральных эскимосов на протяжении двух-пяти месяцев зимнего, или максимального, объединения передвигались несколько раз. Зима была временем концентрации и интенсивной общественной и обрядовой жизни. Летом крупные зимние стойбища распадались на небольшие хозяйственные группы, иногда - на простые семьи, которые жили изолированно в тундре, и общественная жизнь замирала. В начале зимы большие стойбища вновь восстанавливались [168, с. 78-82; 167]. Все это полностью соответствует классическому описанию сезонной дихотомии эскимосского общества [428; 427]. Эскимосы иглулик зимой также охотились на тюленей у продушин, летом продолжали охотиться на тюленей и других морских животных, но способы охоты менялись, а группы разбивались на две части - более пожилые охотники оставались на побережье и занимались морским зверобойным промыслом, выезжая в море на каяках, более молодые преследовали в тундре оленей карибу.

Медные эскимосы населяют о-в Виктория и близлежащие части материка. В 20-е годы XX в. в их жизни произошли большие изменения, связанные с вторжением европейских торговцев пушниной, но до этого и они сохраняли традиционные устои жизни и хозяйственной деятельности. И у них главными объектами промысла, определяющими динамику и направление перекочевок на протяжении года, были тюлени, карибу и рыба. Сезонный хозяйственный цикл медных эскимосов был тот же, что и у эскимосов нетсилик. Он состоял из двух основных фаз: периода с декабря до мая, когда главным видом промысла была охота на тюленей у продушин, и периода с мая до ноября, времени охоты на карибу и других животных, а также рыбной ловли. Таким образом, в характере освоения природной среды этими территориальными группами эскимосов были и сходства, и различия. Так, зимняя охота на тюленей всегда была связана с концентрацией людей в больших стойбищах, и повсюду в. этот период проводились важнейшие общественно-религиозные мероприятия. Нетсилик, которых к 1900 г. насчитывалось около 500 человек, концентрировались в четырех или пяти стойбищах, иглулик, которых было почти столько же, - в пяти или шести, медные эскимосы, насчитывавшие около 800 человек, - в семи или восьми, т. е. средний размер максимального объединения составлял в этих группах около 100 человек. Численность летних объединений колебалась от 5 до 50 человек (в среднем 20 человек). Наиболее крупные летние объединения образовывались для охоты загоном на оленей и для ловли рыбы во время ее хода. В загонной охоте принимали участие женщины и дети. Существовал и другой способ массовой охоты на оленей - в местах переправы животных через реки и озера их били с каяков. Группы примерно в 50 человек собирались осенью для шитья одежды на зиму [242, с. 116-141]. Используя нашу модель общинной организации и в данном случае, можно рассматривать зимние стойбища как общины, а летние и осенние объединения - как хозяйственные группы.

В начале 20-х годов XX в. огромное пространство арктического побережья осваивали пять общин эскимосов нетсилик. В одном стойбище насчитывалось примерно от 15 человек (в глубине материка летом) до 60 человек и более (на морском льду зимой). В период охоты на тюленей у продушин группа, насчитывающая менее 50 человек, была бы неэффективна: для успешной охоты большое количество продушин должно было находиться под одновременным наблюдением мужчин-охотников с гарпунами. Итак, зимнее, максимальное объединение у нетсилик и других охотников на тюленей было обусловлено прежде всего потребностями производства. Это - один из главных факторов концентрации людей в больших зимних стойбищах. Другой - периодическая общественная необходимость. Летом и ранней осенью общины находились в состоянии дисперсии, которая была обусловлена главным образом требованиями охоты на рассеянные стада карибу и на других животных. Однако охота на карибу с каяков на озерных и речных переправах во время сезонных миграций оленьих стад также порою требовала объединения усилий группы охотников.

Зимние стойбища медных эскимосов, насчитывающие от 50 до 200 человек, а в среднем 100 человек, обеспечивали оптимальное число охотников для охоты на тюленей на льду. Коллектив охотников мог успешно осваивать площадь радиусом около 8 км вокруг стойбища. Один раз в месяц стойбище передвигалось на расстояние около 16 км, и люди приступали к освоению новой охотничьей территории. Дисперсия медных эскимосов весной и в начале лета тоже была хозяйственно обусловлена, потому что карибу в это время рассеяны небольшими стадами. Летом хозяйственные группы медных эскимосов одну - две недели состояли только из простой семьи, в остальное время года - из нескольких простых семей. Более крупные объединения наблюдались у медных эскимосов в конце лета (в местах сезонного хода рыбы) и осенью (во время охоты на карибу загоном или с каяков в местах, где они пересекают озера или реки). В начале зимы медные эскимосы шили одежду, питаясь в это время запасами сушеного мяса и рыбы, после чего переселялись к морю, где охотились на тюленей. В зимних, максимально крупных объединениях центральные и медные эскимосы жили от двух до пяти месяцев, в минимальных - от шести до восьми месяцев.

Семьи одной общины нетсилик обычно были связаны между собой узами кровного родства и свойства. Вокруг ядра общины, состоявшего из семей, объединенных особенно тесным родством, группировались остальные семьи. Устойчивое ядро общины было постоянно связано с общинной территорией. На тот случай, если в общину вливались семьи, не состоявшие с другими семьями в родственных отношениях, существовал особый обычай, призванный содействовать укреплению отношений между членами общины, - партнерство по дележу тюленьего мяса [488; 165, с. 261-262; 166, с. 11-16; 245, с. 40-64, 283-284; 243, с. 23-24; 542; 251].

Оленные эскимосы, или эскимосы карибу (нунамиут), живущие к западу от Гудзонова залива, отличаются от других эскимосов тем, что главным направлением их хозяйственной деятельности является не охота на тюленей, как у остальных эскимосов, а добыча оленей карибу. К. Биркет-Смит и К. Расмуссен, давшие классическое этнографическое описание эскимосов карибу, не показали, однако, как сложился этот уникальный культурно-хозяйственный тип [191; 489]. Биркет-Смит считал эскимосов карибу потомками древних охотников на северного оленя, населявших те же внутренние области материка. Недавно было установлено, однако, что оленные эскимосы лишь два или три столетия назад оставили побережье и переселились во внутренние области материка. В ходе адаптации к новым условиям во многом изменились их образ жизни и культура. Однако характер социальной адаптации в этот позднейший период их истории типичен и для других охотников и собирателей. Н. Габсер реконструировал общество нунамиутов и показал, каким оно было в XIX - начале XX в. [304]. По мнению Э. Берча, автора другой реконструкции, общество эскимосов карибу во второй половине XIX в. еще сохраняло свой традиционный облик. Перемены наступили только в конце века [210; 209, с. 1-35; 228; 187].

Эскимосы карибу знали три способа охоты на оленей: охота загоном с использованием искусственных аллей из поставленных в ряд камней (в ней участвовали женщины и дети), охота с каяков в местах переправы животных через озера и реки,. охота с применением ям-ловушек в местах зимовок оленей. Коллективная охота загоном была производительнее индивидуальной. Олени проводят зиму на окраине леса, а с приближением лета уходят стадами в тундру. На их пути (весной и осенью разном) эскимосы карибу разбивали стойбища. Но люди всегда возвращались к месту старых становищ, чтобы подготовиться к следующему охотничьему сезону [117, с. 62-63]. Весной и осенью хозяйственные группы эскимосов вновь объединялись в общины в ожидании сезонной миграции оленей [304, с. 61]. Мобильность, ритмическая смена состояний концентрации и дисперсии были обусловлены главным образом требованиями охоты, сезонным рассеянием или локализацией оленьих стад. Эскимосы концентрировались весной и осенью в местах, где олени пересекают реки и озера, а зимой - у озер, где ловили рыбу. Главный охотничий сезон продолжался с августа по октябрь. Охотники ждали стада карибу на переправах и били плывущих животных копьями с каяков. Женщины заготавливали мясо и шкуры. Охотились также на мускусных быков, а группы, которые выходили к побережью, - на морских животных. Когда карибу рассеивались, отдельные семьи вели независимое существование [604, с. 207]. Общины - объединения нескольких семей - насчитывали 70 человек и более. Каждой общине принадлежала определенная территория, которую она осваивала. Плотность населения эскимосов карибу была самой низкой среди охотников и собирателей. Она составляла около 312 кв. км. на одного человека.

Эскимосы аммассалик, живущие на востоке Гренландии, до середины 80-х годов XIX в., когда началось их этнографическое изучение, не имели контактов с европейцами. Как и у большинства других эскимосов побережья, у них были долговременные поселения, которыми они пользовались главным образом в период охоты на тюленей, и разбросанные летние стоянки, где они жили во время рыбной ловли и охоты в тундре. Эскимосы делились на 13 вирилокальных «длинных домов» (в среднем по 32 человека). В каждом доме обитало несколько простых семей, а возглавлял эту группу один из старейших мужчин, опытнейший и искуснейший охотник [566].

Полярные эскимосы Гренландии - самый северный народ нашей планеты. До конца XIX в. их контакты с внешним миром имели крайне ограниченный характер, и вплоть до XX в. сохранялись традиционные, первобытнообщинные отношения. Их предки принесли в XII-XIII вв. в Гренландию культуру туле - культуру морских зверобоев, распространившуюся к этому времени по всему северному побережью Америки. За время изоляции, которая продолжалась много столетий, полярные эскимосы утратили такие характерные элементы эскимосской культуры, как каяк и умиак, перестали пользоваться луком и стрелами, острогами для лучения рыбы, дротиками для охоты на птиц [135, с. 168-169]. Подобная утрата культурных достижений свойственна и многим другим группам человечества, длительное время находившимся в изоляции, например тасманийцам. Изоляция полярных эскимосов была настолько полной, что в начале XIX в. они считали себя единственными людьми на земле. Конец осени и большую часть зимы полярные эскимосы жили в долговременных стойбищах. В каждом из них было пять-шесть односемейных домов. Во второй половине февраля почти все полярные эскимосы собирались в одно место - Питуарвик, где охотились на моржей, которых в это время было особенно много. Здесь ежегодно вырастало большое стойбище, в котором эскимосы оставались до второй половины мая, когда начинал взламываться лед. Летом полярные эскимосы группами по три-четыре семьи передвигались с места на место в поисках охотничьей добычи [135, с. 170-171].

Всех полярных эскимосов, которых во второй половине XIX в. насчитывалось около 250 человек, можно рассматривать как единую общину первой степени, их зимние стойбища - как общины второй степени, а летние объединения - как хозяйственные группы. Все полярные эскимосы выступают не только как община первой степени, но и одновременно как этническая общность, формирующееся племя. Об этом свидетельствуют присущие полярным эскимосам как единому целому специфическое сочетание культурных компонентов, язык и групповое самосознание [413].

Особое место занимают эскимосы Северо-Западной Аляски - специализированные охотники на китов. Благодаря удачному сочетанию экологических факторов, развитой технологии добывания и хранения пищи, оседлости они достигли сравнительно высокого уровня социального развития, аналогичного уровню развития индейцев Калифорнии. Американские исследователи называют этот тип общества ранжированным [583, с. 123-156]. Охота на китов была ведущим направлением хозяйственной деятельности и организационным стержнем общества эскимосов Северо-Западной Аляски как в эпоху самых ранних контактов с европейцами, так и позднее [591; 523]. Археологические и этнографические исследования позволяют проследить процесс становления этого общества на протяжении последнего тысячелетия [159, с. 233-251; 213, с. 253-304; 211]. На китов эскимосы охотились группами в восемь-десять человек, составляющими команду одного умиака, или китобойную артель. Нередко в охоте принимало участие одновременно несколько умиаков [537]. Китовый промысел требовал не только участия сравнительно большого коллектива охотников, но и строгой организованности, специализации труда каждого его члена. Чем больше охотников могла выставить община, тем больше китобойных артелей участвовало в охоте, тем производительнее она была.

Киты добывались из года в год, из поколения в поколение в одних и тех же местах, и этим определялось географическое размещение поселений-общин. В сущности, это тот же тип социально-территориальной организации, что и у калифорнийских индейцев. Такая концентрация в постоянных поселениях-общинах, каждая из которых насчитывала несколько сот человек, была итогом длительного социально-экономического развития, толчком к которому стал переход к китовому промыслу. Это, в свою очередь, привело к социальным сдвигам, к первым росткам имущественного и социального расслоения. Китобойный промысел не только был регулярным источником пищи, но и давал прибавочный продукт - необходимое условие интенсивного межобщинного обмена, оседлости, внутриобщинного расслоения и выделения умиаликов. Охота на китов была экономической основой власти последних.

Если в охоте на китов участвовали хорошо организованные коллективы охотников, то в охоте на тюленей, оленей и птиц - небольшие группы, а иногда и один человек. Когда в определенное время года заканчивалась коллективная охота - на китов у жителей побережья, на стада карибу у групп, живущих в глубине материка, эскимосы Аляски рассеивались небольшими хозяйственными группами и семьями, занимаясь по-прежнему охотой или рыбной ловлей [536, с. 140; 538, с. 132, 137; 381, с. 29; 454].

Американские и гренландские эскимосы населяли, в зависимости от времени года, экологических условий, хозяйственных и общественных потребностей, временные стойбища, сезонно-оседлые, долговременные либо постоянные поселения [225, с. 28-41]. Жилища были зимними и летними. В поселениях и стойбищах эскимосов Аляски и побережья Гудзонова залива сооружались мужские дома (кариги или кажимы, как называли их в русских источниках) - центры общественной и обрядовой жизни.

Несмотря на то что экологические условия, в которых обитают разные территориальные группы эскимосов, различны, существует, согласно М. Моссу, фактор, который оказывает на всех эскимосов одинаковое воздействие. Это - глубокое различие между зимними и летними условиями жизни. Со сменой сезона эскимосы резко меняли свой образ жизни. Зимой они охотились на морских животных, а летом возрастало значение охоты на сухопутных животных и собирательства. Зимой они жили у моря, летом рассеивались по материку. Зимой они объединялись в большие общины, летом разбивались на мелкие хозяйственные группы. Двум периодам хозяйственного года соответствовали и два типа общественной жизни - зимний, когда возрастала общественная и религиозная активность, и летний, когда эта активность затухала. Как уже отмечалось, годовой цикл центральных эскимосов состоял из двух фаз - зимней, когда большие группы, примерно в 100 человек каждая, собирались в одном стойбище для охоты на тюленей и для проведения обрядов с участием всей общины, и летней, когда общины разбивались на хозяйственные группы, состоявшие из одной или нескольких семей, для рыбной ловли и охоты на карибу. Первую фазу годового цикла М. Мосс называет фазой общественной жизни, вторую - фазой частной жизни [428, с. 39-132]. Такое деление года на две фазы типично для большинства охотников и собирателей разных географических зон.

Для эскимосской семьи и общества в целом были характерны строгое разделение труда между мужчинами и женщинами, взаимозависимость и взаимопомощь мужчин и женщин во всех сферах хозяйственной, семейной и общественной жизни, равноправие женщин и мужчин в семье. Добывание пищи лежало почти исключительно на мужчинах, однако в загонной охоте на оленей у эскимосов карибу и в весенней охоте на тюленей у нетсилик принимали участие и женщины. В определенное время года женщины вовлекались и в рыболовство [350, с. 116]. Мужчины делали каяки, гарпуны и другое охотничье снаряжение, женщины заготовляли пищу впрок, обрабатывали шкуры и шили одежду. Развитая технология добывания и хранения пищи, строительства жилищ и лодок, изготовления одежды была жизненно необходима в условиях крайнего Севера. Труд мужчин и женщин был здесь одинаково незаменим.

Хозяйство эскимосов в целом было комплексным, зависело то в большей, то в меньшей степени от традиционной, устойчивой специализации в тех или иных видах промысла. Основой существования эскимосов были морской зверобойный промысел и охота. Зверобойный промысел определял местоположение эскимосских поселений - все они располагались по пути движения морских животных и в зонах их концентрации, т. е. в местах, наиболее благоприятных для охоты. Мясо, сохранявшееся в специальных мясных ямах, обеспечивало эскимосов пищей на протяжении многих месяцев.

В соответствии с условиями производства складывалась и территориальность эскимосских обществ. Сравнительно слабо она была выражена у центральных эскимосов. Это было связано с тем, что места охоты на тюленей каждый год менялись вследствие изменения характера ледяного покрова, а следовательно, экологических условий в целом. На северо-западе Аляски в местах китобойного промысла была особенно высокая концентрация населения, и здесь территориальность имела более законченные формы.

Несмотря на сравнительно высокий уровень развития техники и материальной культуры в целом, в общественной организации эскимосов были черты, типичные для обществ других первобытных охотников и собирателей. Еще В. Г. Тан-Богораз отметил, что нет прямой зависимости между относительным развитием материальной культуры и уровнем развития социальной организации эскимосов. «Первобытная организация общества американских эскимосов кажется тем более примечательной, - писал он, - если сопоставить ее с развитием техники, которая во многих отношениях достигла такого совершенства, какого нельзя встретить у других народов с значительно более сложной общественной организацией» [129, с. 199]. Техника и общественная организация не противоречили друг другу, а, напротив, хорошо дополняли одна другую в борьбе эскимосов за овладение пространствами Севера.

Наряду с универсальными чертами, сближающими эскимосов с другими охотниками и собирателями, общественная организация эскимосов обладала и такими особенностями, которые связаны со специфическими природными условиями, с разбросанностью и крайне низкой плотностью населения. К числу этих особенностей относятся открытость общины, текучесть ее состава, а также отсутствие общинной экзогамии в некоторых территориальных группах эскимосов.

Основную социально-экономическую ячейку общества - общину - у большинства эскимосов составляли обитатели зимнего стойбища. Община-стойбище, община-поселение - сезонное объединение односемейных домохозяйств, связанных или даже не связанных родством.

Такие объединения почти всюду на территории расселения эскимосов насчитывали от 50 до 150 человек, но иногда значительно больше. В 20-х годах XX в. численность жителей эскимосских поселений Аляски колебалась от 75 до 319 человек, составляя в среднем 165 человек. Продолжительность непрерывной совместной жизни всех членов общины в стойбище или поселении зависела от местных экологических условий, от наличия охотничьей добычи. Например, эскимосы Северо-Западной Аляски жили в крупных поселениях-общинах 10 месяцев в году [488, с. 473-477; 487, с. 70, 76-85; 486, с. 139; 244, с. 111].

Итак, можно говорить о двух основных уровнях социальной организации эскимосов - семье, или односемейном домохозяйстве, и общине-стойбище, или общине-поселении. У эскимосов Гренландии существовал и третий уровень - домовая община, которая состояла из нескольких простых семей, тесно связанных родственными узами, и входила в общину [129, с. 216]. В некоторых случаях сложилась двухстепенная общинная структура.

Л. А. Файнберг полагает, что в конце XVIII - начале XIX в. у эскимосов западного побережья Аляски существовала племенная организация [134, с. 145]. У остальных эскимосов племенная структура, видимо, лишь складывалась, племя как этническая общность и социальный институт только формировалось. Этот процесс шел на основе территориальных групп. Так, у центральных эскимосов территориальные группы выступали как эмбриональные племена, имевшие тенденцию к эндогамии, к культурному и языковому обособлению, и другие эскимосы рассматривали их как единые общности [242, с. 126-127].

Община-поселение, или стойбище, является по мнению М. Мосса, подлинным территориальным единством. По его определению, это группа тесно связанных семей, населяющих и осваивающих некую территорию с четко очерченными границами, иными словами, совокупность угодий для охоты и рыболовства, находящихся в ее собственности. Группа имеет название, образованное от собственного имени, которое используется всеми ее членами (обычно - название населяемой ими местности), и суффикса «мюит», обладает некоторыми, присущими только ей особенностями в языке и культуре [427, с. 27-28]. Иначе говоря, общинам эскимосов были свойственны ведущие признаки этнических общностей, в том числе групповое, или этническое, самосознание. Этими же признаками обладали и состоявшие из общин территориальные группы, которые также идентифицировали себя и других по названию определенной местности. По словам К. Биркет-Смита и Д. Дженнеса, каждая территориальная группа имела название, образованное от названия местности, в которой она обитала, и суффикса «мют» или «миут». Обычно такие группы говорили на особом диалекте [192, с. 144; 349, с. 32-33]. Суффикс «миут», с помощью которого идентифицировали самих себя и друг друга центральные и медные эскимосы, указывает на связь данной группы с определенной территорией. Так, отдельные группы медных эскимосов называли себя куугмиут, нувугмиут и т. д. по местностям, где они охотились летом [243, с. 25].

Э. Берч прослеживает этнические различия между общинами Северо-Западной Аляски, существовавшие в XIX в. Эти различия были обусловлены тесной связью каждой общины с определенной территорией. Эскимосский термин для такой общности - «нунакатигийт», что означает «люди, связанные друг с Другом общим обладанием территорией» [212, с. 48]. Каждая из общностей имела собственное название, свой стиль одежды и украшений, говорила на особом диалекте, ее члены обладали определенным групповым самосознанием [212, с. 49-50]. Между общностями были различия и в сфере духовной культуры.

Итак, и территориальным группам, и общинам были присущи некоторые основополагающие этнические признаки. Этнообразующим фактором, объединяющим соответствующую общность, была ее территория, точнее, осознание связи общности с ее территорией.

Л. Гемпл выделяет в структуре эскимосского общества три основные структурные единицы: 1) семью как хозяйственную ячейку, или домохозяйство (household); 2) локальную общину (local band); 3) региональную общину (regional band).

Домохозяйство в большинстве районов Арктики - это простая семья, но в нее могут входить единокровные или усыновленные родственники, родственники жены или мужа, их дети. Обычно она размещается в одном жилище. Локальная община состоит из нескольких домохозяйств и в большинстве случаев сохраняется в течение года. Ее можно рассматривать как общину второй степени. Региональная община, в которую входит несколько локальных общин, составляет единую общину лишь во время зимовий. Она менее устойчивое объединение, чем локальная община. Ее можно рассматривать как общину первой степени. В целом это гибкая структура, сложившаяся в условиях «постоянной нестабильности» [305; 158].

Модель Л. Гемпла близка к моей, и это неудивительно, ведь обе они созданы на основе анализа конкретного материала. Вместе с тем трудно согласиться с Гемплом, что локальная община, или община второй степени, сохраняется в течение года. В определенное время года она, подобно региональной общине, как правило, распадается на хозяйственные группы или отдельные семьи (домохозяйства). Реорганизацию общин, состав которых после дисперсии меняется, Гемпл объясняет стремлением к установлению разносторонних социальных связей и мобильностью, необходимой для добывания пищи на обширных пространствах. В отдельные периоды, главным образом зимой, общины должны объединяться, чтобы поддерживать производительность своего труда на оптимальном уровне и устанавливать более широкие социальные связи. Подвижность всей структуры достигается доступностью статуса члена общины при помощи обмена женщинами, обручения детей, усыновления, побратимства, ритуального покровительства, партнерства и т. п. Эти социальные институты, призванные дополнять реальные родственные связи, Гемпл называет «вспомогательными формами родства». Подобные институты, существовавшие у австралийцев, андаманцев, бушменов и некоторых других охотников и собирателей, дополняли и расширяли систему родственных связей, они были важным регулятором внутриобщинных и межобщинных отношений, что имело особенно большое значение в условиях атомизации эскимосского общества, разобщенности эскимосских общин. Таким образом, в самой структуре эскимосского общества, как и других охотничье-собирательских обществ, были заложены необходимые предпосылки социальных изменений. Когда возникала потребность в последних, общество создавало соответствующие средства и механизмы. Это еще одно подтверждение того, что структура первобытного общества была не жесткой, а, напротив, открытой и подвижной. Иначе она не смогла бы сохраниться в условиях окружающей первобытное общество среды.

Дата добавления: 2015-07-02