Книга вторая 17 страница

– Я уважаю твои желания, – сказал он, – но когда ты отделаешься от мужа, вспомни, что я тебя жду.

Оливер ничего не заподозрил.

– Как прошло путешествие? – спросил он.

– Хорошо бы ты со мной поехал, – ответила она.

– В следующий раз, – пообещал Оливер. – Я подумываю о том, чтобы летом совершить путешествие на яхте по Ривьере.

– О, это было бы так хорошо! А ты сможешь найти свободное время?

– Я сам господин своему времени.

Съемки для «Марчеллы» закончились, и теперь надо было сниматься для коммерческих фильмов. Она вспомнила о том, как играла на сцене в дни школьной молодости, и камера доставляла ей удовольствие. Коммерческий фильм был очень замысловатый и снимался целую неделю.

Лоренцо каждый день приходил на съемки и все еще вел себя, как совершенный джентльмен. Он только позволял себе игру взглядов, но, Господи, эти итальянские глаза! Она вспоминала о ночи, проведенной в Риме, и тело настойчиво требовало повторения. И только рассудок удерживал ее от шагов, которые она могла бы предпринять.

«Лорен, ты ведь замужняя женщина!

Да, я знаю, и не надо мне все время об этом напоминать».

Ей очень понравились съемки фильма, понравилось быть в центре внимания. Работа, как всегда, была прежде всего.

Поэтому она решила так: если Оливер может считать работу самым важным, что есть в жизни, то она тоже может.

Во время ленча с Сэмм она сказала, что если еще подвернется какая-нибудь интересная работа для нее как фотомодели, то она готова взяться.

– А я думала, что тебя это не интересует, – заметила Сэмм, отпивая глоток белого вина.

Лорен поковыряла вилкой салат.

– Я передумала.

– Не знаю, как насчет другого, но то, что ты умеешь сниматься, бесспорно, – ответила Сэмм задумчиво. – Я посмотрю, что можно сделать для тебя.

– Предоставь мне обложку «Вог», – сказала Лорен и победительно улыбнулась. – Ты же все можешь, и сама это знаешь.

Сэмм помахала рукой в знак приветствия издателю журнала мод, откинулась назад и тоже улыбнулась:

– Мы, кажется, становимся честолюбивы?

– А почему бы и нет? Уже пора.

– Между прочим, – сказала Сэмм, – ты слышала что-нибудь о Джимми Кассади?

– А что с ним? – спросила Лорен сдержанно. Что касается ее, то он принадлежал древней истории, даже звук его имени был ей безразличен.

– Его тайна обнаружена.

– А?

– Гомосексуалист он, дорогая. Это стало доподлинно известно.

Так вот разгадка того таинственного исчезновения!

Уик-энды, как правило, она проводила с Пией, Хауэрдом и беби. Иногда они оставались в городе, иногда уезжали в большое поместье Оливера в Хэмптоне, где большую часть времени он проводил или в кабинете, или за телефоном. Отдых для него не существовал.

Как-то, загорая на пляже, Пиа сказала:

– Ты понимаешь, что у тебя теперь три дома: квартира в Нью-Йорке, дом на Багамах и этот дом?

– Это все дома Оливера, – ответила Лорен, наслаждаясь горячими лучами солнца. – Я бы ни один из них не выбрала для себя.

– Но если так, ты должна продать их и купить себе что-нибудь другое. Это ведь приятно, начинать с начала, правда?

Лорен потянулась за маслом для загара.

– Да, я уверена, что Оливер разрешит мне делать все, что я захочу. Он, возможно, даже ничего и не заметит.

– Гм, – ответила Пиа. – Я не ошибаюсь? Мне правда послышалась нотка разочарования?

Лорен втирала жирное масло.

– Ты услышала лишь то, что я вышла замуж за человека, который только и делает, что работает.

– Ах, – сказала мудрая Пиа, – вот почему у тебя целых три дома!

– Очень умное замечание. Пиа была задумчива.

– Мне кажется, что Хауэрд следует по стопам Оливера – он пришел вчера домой только в девять часов. Может, у него появилась любовница?

– У Хауэрда? – И Лорен засмеялась. – Я даже вообразить себе этого не могу.

– Но почему? – спросила Пиа обиженно. – Ты считаешь, что он не питает интереса к сексу?

– Он питает интерес к тебе, поэтому для других женщин он только твой муж.

– Иногда я жалею, что мы перестали заниматься делом, – сказала грустно Пиа. – Я люблю Розмари и отдаю ей все время, но быть только заботливой мамочкой – не единственный смысл жизни.

– Иди на работу, – сказала Лорен, ложась.

– Нет, этого мне не хотелось бы. Быть хозяйкой собственного дела – это одно, а работать на кого-то другого – нет, это не для меня. Только разве, если бы ты захотела взять меня в личные секретари – я могу быть очень полезной.

– Но я недостаточно загружена, чтобы иметь личного секретаря, – пробормотала Лорен, закрывая глаза.

– Но ты будешь. Подожди, пока не появятся рекламные объявления. И Сэмм говорила, что ты хочешь приняться еще за одну работу.

– Да, не возражала бы.

– Знаешь, Нейчур стала сниматься.

– Неужели?

– Да, она живет с каким-то продюсером, и он дал ей роль в своем фильме. И она – своего рода открытие в этой области.

– Ну, наверное, она теперь счастлива.

– И еще я прочла в газете, что Эмерсон Берн возвращается из своего международного турне.

– Ты просто маленькая сплетница! Пиа завистливо вздохнула:

– Да, у тебя такие интересные старые поклонники. А когда ты стала работать у Сэмм, мы думали, что ты такая тихоня.

– Эмерсон никогда не был мне близок.

– А Ник Эйнджел? – спросила Пиа с любопытством. – Ты никогда не говоришь о нем. Хотя он так явно хотел говорить только с тобой.

– Мы с Ником учились вместе в школе, – сказала она небрежно, словно это совершенно малозначительный факт.

– Да? В школе? А он тогда тоже был такой замечательный?

– Да, – ответила она очень спокойно. – Был.

Прилетев в Нью-Йорк, Ник сразу же позвонил в «Безграничную помощь». Телефонистка ответила, что номер изъят из обращения.

– Черт, – сказал он и хлопнул трубкой. Он немного подумал и потом позвонил Карлайл в Лос-Анджелес.

– Ой, парень, – воскликнула она. – Как здорово мы провели время! Я и не знала, что ты так любишь всякие приключения.

– Да, в этом мы пара.

– А ты можешь прийти? Моя подруга еще у меня.

– Но я в Нью-Йорке.

– Какая гадость с твоей стороны!

– Сделай мне одолжение.

– Какое?

– Помнишь тот обед, где мы были вместе, когда снимали «Ночной город»?

– Ну, мы много тогда где обедали.

– На хозяйке были такие сногсшибательные браслеты!

– Тогда ты имеешь в виду Джесси Джордж.

– Вот-вот. Какой у нее номер? Карлайл хихикнула:

– У, Ник, она немного старовата для тебя, а?

– Мне надо кое-что у нее узнать.

Она дала ему телефонный номер, и он позвонил. Ему достаточно было только сказать: «Это Ник Эйнджел», и Джесси сразу же его вспомнила:

– Ник, как приятно, что вы позвонили. Мне так понравился «Ночной город». Незабываемая игра.

– Спасибо.

– Чем могу быть вам полезна?

– У вас есть телефонный номер «Безграничной помощи»?

– К сожалению, эта фирма более не существует.

– Не существует?

– Но у меня есть номер примерно такой же фирмы, и я могу ее порекомендовать.

– А помните ту девушку… которая приготовила все блюда?

– Вы имеете в виду Лорен?

– За кого она должна была выйти замуж?

– За Оливера Либерти. Они поженились на Багамских островах.

– А чем он занимается?

– Оливер – владелец самого большого рекламного агентства в Нью-Йорке – «Либерти и Чарлз».

– А вы можете мне дать его домашний телефон?

– Ну, конечно. Между прочим, завтра у меня обед. Была бы очень рада видеть вас у себя.

– Да… э… не знаю, правда… Я сюда прилетел буквально на несколько часов. Нужно опять в Лос-Анджелес.

– Ах, какая жалость, ведь Лорен и Оливер будут у меня.

– Ну, может быть, я и не улечу так скоро, – быстро ответил он.

– В восемь вечера. Одежда обычная. Я включаю вас в список гостей.

Значит, Лорен все-таки вышла замуж за того человека. Это была неприятная новость. Но в конце концов все, что он хотел, так это просто извиниться, ведь они не собираются пасть друг другу в объятия. Так много воды утекло. И оба они теперь совсем другие.

Да, конечно. Но ведь ничто не вечно под луной.

Одиль Хейуорт была женщина изысканная. Такой Синдра еще не знала и сразу же, с первого взгляда, ее возненавидела. Потому что ей, Одиль, принадлежал он, Гордон. А Одиль принадлежала Гордону. И это было так явно.

Марик организовал уютный обед для них четверых во французском ресторане, и Синдра бесилась от ревности каждую минуту. Одиль была необыкновенно хорошенькая: глаза янтарные, черные волосы модно подстрижены, широкая улыбка. Ей было, по крайней мере, тридцать пять.

«Старая, – подумала Синдра. – Неужели он не понимает, что ему нужен кто-нибудь помоложе?»

– Марик рассказывал, что вы были манекенщицей? – вежливо спросила Синдра, хотя ей это было безразлично.

– Да, была, пока не появился Гордон и не вызволил меня из рабства, – ответила Одиль, сжимая руку мужа. А он сжал руку жены.

«Как мило», – подумала Синдра.

– Я увидел ее на вечеринке, где было очень много народу, она сидела напротив. Я взглянул только один раз и понял, что жизнь кончена.

Все засмеялись.

– Гм, – ответила Одиль, притворяясь рассерженной. – Твоя жизнь только тогда и началась, и ты это знаешь.

Он усмехнулся:

– Да, она права. До Одиль я бегал за каждой юбкой. Но, встретив ее, раскаялся в своих грехах.

– О, да, ты раскаялся, – ответила Одиль, улыбаясь мужу. – Ведь до меня ты просто шлялся.

Марик сжал руку Синдры:

– И у меня такое же чувство к тебе.

Это было для нее новостью. Она знала, что очень ему нравилась, но он никогда не высказывал никаких серьезных намерений.

– Такое впечатление, что вам двоим очень хорошо вместе, – сказала Одиль. – Я не ошибаюсь?

Гордон смаковал коньяк.

– Мы любим, когда наши актеры счастливы, и у меня для тебя есть новости, Синдра, которые тебя очень обрадуют.

– Да?

– Твоя пластинка побила рекорд популярности. Она ужасно обрадовалась:

– Неужели?

– Точно.

– О, как же это замечательно! – Синдра повернулась к Марику. – А ты тоже знал об этом?

Он кротко улыбнулся:

– Да, знал, но Гордон – хозяин дела, он сам хотел тебе об этом сказать.

– Да, но хорошие новости мне бы не помешали.

– Малыш, у тебя скоро будет их выше головы, – ответил Марик.

А потом они занялись любовью. Она в это время думала о Гордоне, о том, что он сейчас дома со своей хорошенькой женой и двумя маленькими детьми. Для него она не представляет интереса. Просто певица, которая получила рекордное число дисков, вот и все. Но когда-нибудь он взглянет на нее по-другому. Однажды от так ее захочет, как она сейчас хочет его.

Синдра знала, что недосягаемых мужчин на свете не существует.

И тот же вечер, позднее, Ник заехал посмотреть выступ-пение Джои. За время его отсутствия дела клуба нисколько не улучшились, и хозяйки его были такие же неинтересные.

Сам Джои был забавен. У него был настоящий талант, талант, который он зарывал в этом отхожем месте.

– Ты обещал приехать ко мне, – напомнил Ник.

– Слушай, старик, ты словно нянька, перестань меня опекать, – огрызнулся Джои.

– Вот что я тебе скажу: ты едешь в Лос-Анджелес, и я пытаюсь найти тебе роль в своем новом фильме.

Джои состроил гримасу:

– О, ты ведь теперь большая звезда. Так ты можешь мне дать роль?

– Возможно. Но только, если ты не будешь просиживать штаны в Нью-Йорке.

– Я не просиживаю штаны. Я в поте лица зарабатываю хлеб насущный.

Ник внимательно на него посмотрел. Он в этих делах был не слишком опытен, но сейчас мог бы поклясться, что его друг опять сидит на игле.

– Я тебе вышлю билет, – сказал он.

– Я сам могу купить себе билет.

– Эй, послушай, у меня ведь больше денег, чем у тебя. Вот и воспользуйся этим, пока есть возможность.

– Иди к черту, – сказал, усмехаясь, Джои.

– Того же и тебе желаю, – ответил Ник. Вернувшись в гостиницу, он позвонил Мине:

– Хочу просить об одолжении.

– Но сначала скажи мне одну вещь, – сказала она оскорбленным тоном.

– Что?

– Кто тебе сказал, что ты можешь лететь в Нью-Йорк, не доложив мне об этом?

– А что, мне полагается отмечаться?

– Нет, но предполагается, что завтра утром ровно в девять ты должен быть в примерочной.

– Я вернусь через сорок восемь часов.

– В будущем ставь меня в известность.

– Да, мамочка.

– Рада слышать, Ник, – ответила она сухо. – А что за одолжение?

– У меня есть талантливый друг. Хорошо бы ему нашлась роль в фильме.

Она изумилась:

– Да кто ты сам-то такой, Берт Рейнолдс, что ли?

– По крайней мере, пригласи его на прослушивание.

– Какую роль ты имеешь в виду?

– Он был бы хорош в роли тюремного зубоскала.

– Но у них уже есть кто-то, и он им нравится.

– Пусть они моего послушают, Мина. Он действительно хорош.

– Ладно, Ник, я постараюсь это устроить. А, между прочим, что ты поделываешь в Нью-Йорке?

– Мой рекламный агент преподал мне один урок.

– Что такое?

– А все время заставлять не знать, а только догадываться.

Утром он быстро прогулялся через Центральный парк. Вернувшись в гостиницу, позвонил Джесси и сказал, что явится на обед обязательно.

– Я в восторге, – ответила она. – С вами будет спутница?

– Нет, я приду один. – И немного помедлил. – Э… Джесси…

– Да?

– Пусть рядом сидит Лорен.

– Вы хотите сказать, жена Оливера?

– Да. Понимаете, Лорен и я… мы… мы знали друг друга когда-то давно.

– А я и не подозревала!

– Мы потеряли друг друга из виду, и так приятно будет вспомнить прежние времена. Конечно, ничего особенного, но если вы сможете так сделать, чтобы мы сидели рядом, я вам был бы очень признателен.

Джесси опустила трубку и задумалась. Ничего такого в просьбе подозрительного она не усматривала, но ведь это как-то странно: сначала Ник позвонил, чтобы узнать номер телефона Оливера, а теперь просит, чтобы она посадила рядом с ним его жену. Ну, ладно, что толку задавать вопросы, просят об одолжении, и она просьбу исполнит. У нее в гостях должны быть интересные люди, и присутствие Ника Эйнджела только сделает обед еще более интересным.

И если верно ее предчувствие, вечер выйдет просто удивительным.

Прошло пять недель после поездки в Рим, и Лорен заподозрила неладное. Уже несколько дней ее поташнивало. Она посмотрела свой календарик и поняла, что месячные запоздали. Это было необычное явление, они никогда не опаздывали…

И о чем бы она теперь ни думала, все вытеснялось одной мыслью – уж не беременна ли она?

А начав думать об этом, она уже не могла остановиться. Она пошла в гимнастический зал и очень усердно там поупражнялась. Потом она приехала домой и села на час в горячую ванну. Она хотела иметь ребенка, но пока это было невозможно, потому что Оливер не спал с ней, как положено мужьям. Так что, если она действительно беременна, как это все объяснить?

«Я аборта делать не буду. Не хочу убивать еще одного ребенка.

Но что же ты собираешься делать, Робертс?

Не знаю.

Теперь видишь, куда тебя завлекли твои римские объятия?

Заткнись! Заткнись, черт тебя возьми!»

Выход был только один. Заставить Оливера быть с ней как положено.

Он неожиданно приехал из офиса довольно рано.

– Мы можем с тобой поговорить? – сказала она, подавая ему мартини.

Он был какой-то рассеянный:

– Но если мы сегодня едем к Джорджам, мне нужно сделать несколько звонков, прежде чем поедем.

– Оливер, – сказала она очень спокойно, – я прошу всего лишь о разговоре. Неужели это так обременительно?

– Конечно, нет. Я только сказал, что мне прежде надо позвонить. Мы ведь и попозже сможем поговорить, правда?

– Но ты всегда потом бываешь усталый.

– Нет, не буду, – обещал он, – и найду для тебя время. О, как он щедр! А суть была в том, что он начинал действовать ей на нервы.

Интересно, что, если она отменит сегодняшний выход? Если они никуда не поедут, Оливер будет только с ней, и может быть, да, может быть…

«Но надо его привести в соответствующую позицию, Робертс.

Я уже сказала тебе – заткнись, черт возьми!»

Мысль, что уже так поздно, но надо позвонить Джесси и сказать, что они не приедут, была не очень приятна. Джесси просто разозлится, особенно если учесть, что они давно не виделись.

И со вздохом она поняла, что нужно ехать.

Она надела простое черное платье, еще раз хорошо расчесала волосы щеткой и сделала особенно искусный макияж. Затем отступила назад и придирчиво осмотрела себя в зеркало. С тех пор как она участвовала в отборочном состязании для «Марчеллы», в ее облике появился какой-то блеск. Оливер называл его «блеском успеха». Интересно, а может быть, это все последствия того, что у нее было такое удовлетворительное свидание с Лоренцо?

«Но ведь это было только один раз.

Но и одного раза оказалось достаточно».

Она и так слишком виновата, чтобы совершить это дважды.

Когда она приехала к Джорджам, у нее появилось чувство, что сейчас ей надо отправляться на кухню и готовить еду.

У Джесси, как всегда, было интересное и пестрое общество, вечер обещал быть нескучным.

Она взяла бокал у проходящего мимо официанта и обменялась двумя-тремя фразами с одним из конкурентов Оливера из соперничающего агентства.

– Поздравляю, – сказал ей этот человек, почти прижимаясь к ней, – я видел рекламные снимки «Марчеллы» – они очень подходящи. Наверное, Оливер нашел самое лучшее «лицо года» и женился на нем.

– Рада слышать, что они вам понравились, – сказала она, отстраняясь, – всем известно, какой у вас замечательный вкус.

Он сразу же ввернул:

– Но и у Оливера тоже.

Она стояла спиной к двери, но почувствовала, что вошел кто-то значительный. Обернулась и с удивлением увидела Эмерсона Берна. Его грива стала пышнее и длиннее, чем обычно, а загар еще темнее. Бледно-бежевые кожаные брюки обтягивали его длинные ноги, еще больше подчеркивая их длину, пиджак на нем был очень стильный, с бахромой. Его спутнице было на вид лет двадцать.

Вскоре он подошел к Лорен.

– Как чувствуешь себя, дорогая? – спросил он, словно они были самые близкие друзья. – Я слышал, ты вышла замуж.

– А я слышала, что вы развелись, – ответила она холодно. Он нисколько не озаботился:

– Это и должно было случиться. Нейчур меня, черт возьми, достала, чуть не рехнулся с ней. Сумасшедшая птичка оказалась.

Лорен указала на девушку, маячившую у двери:

– Это твоя дочь или возлюбленная?

– Ха-ха-ха, ты все еще женщина с юмором!

– Но ты, Эмерсон, всегда его во мне пробуждаешь!

– Чего нельзя сказать о тебе, – и он указал на Оливера, стоявшего в другом конце комнаты. – Это твой старый дядя?

– Не смей так называть Оливера.

– Но он же, так сказать, человек не первой молодости, – ответил он, внимательно оглядывая ее. – Но ты выглядишь очень хорошо. Брак пошел тебе на пользу.

– Ну, ты в этом знаток. Сколько раз ты сам женился?

– Достаточно, чтобы потом раскаиваться.

К ним плавно подошел Лоренцо. Его костюм был безупречен. Акцент очарователен. Он расцеловал ее в обе щеки:

– Ах, bellissima, все остальные женщины просто бледнеют по сравнению с вами.

– Черт побери, много я слышал разных льстецов, но этот перещеголял всех.

– Эмерсон, познакомьтесь с Лоренцо Марчеллой.

– Для меня это большое удовольствие, – сказал Лоренцо, протягивая наманикюренную руку. – Я слышал ваши песни, они доставили мне много удовольствия.

– А вы чем занимаетесь, Лоренцо? – спросил Эмерсон.

– Он*владелец фирмы «Косметика «Марчеллы», – быстро ответила Лорен. – Это итальянская фирма, чья продукция в скором времени должна завоевать американский рынок.

– Эм, – сказала молоденькая приятельница, решительно подходя к нему. Она хмурилась и говорила жалобно. – Ты меня бросил у самой двери. А я никого здесь не знаю. Ну, как ты можешь так поступать?

– Тише, дорогая, помолчи, когда говорят взрослые.

– Да, – сказал Лоренцо, игнорируя это вторжение, – Лорен – фотомодель «Марчеллы», начиная со следующего месяца вы всюду будете видеть ее портреты.

– Ну что ж, – жизнерадостно ответил Эмерсон, – личико достаточно для этого хорошенькое!

Совсем незадолго до обеда у нее закружилась голова. Она поспешила в ванную, намочила полотенце холодной водой и приложила ко лбу.

«Я беременна.

Откуда ты знаешь?

Потому что знаю.

Сама виновата».

О Господи! Как же все это объяснить Оливеру?

«Милый, конечно, у нас ни разу не было обычного секса, но случилось чудо. Произошло непорочное зачатие».

Но это звучит не слишком убедительно.

Когда она вышла из ванной, все уже сидели. Она вошла в столовую и скользнула на свое место. Налево сидел Лоренцо,

– С тобой все в порядке? – спросил он участливо.

– Да, все хорошо.

И повернулась посмотреть, кто сидит справа, и не поверила глазам.

– Привет, Лорен, – сказал знакомый голос, – давненько мы не виделись.

Ник.

Ник Анджело.

На нее нахлынуло прошлое. И у нее перехватило дыхание.

Глаза их встретились, и взгляды слились. Она чувствовала, как сердце молотом стучит в груди, но не знала, что делать. Нет, это ей не снилось. А от действительности не уйдешь: рядом был Ник.

– Здравствуй, Ник, – сказала она еле слышно. – Вот сюрприз!

– Нам, наверное, судьба – встречаться с тобой на вечеринках у Джесси, а?

– Похоже на то, – ответила Лорен, стараясь, чтобы голос ее тоже звучал как ни в чем не бывало.

О Господи! Глаза у него были того же пронзительного зеленого цвета. Волосы все еще черные и кудрявые. И та же ямочка и середине подбородка, которая когда-то сводила ее с ума.

– Приятно видеть тебя, – сказал он и подумал, что она стала еще прекраснее.

– И мне тебя, – пробормотала она.

И они проговорили весь обед. Она ни разу не повернулась влево, и Лоренцо был недоволен.

Началось с посторонних вещей, постепенно разговор становился все более личным, и, наконец, он упомянул о поездке в Босвелл и что он только тогда узнал, что произошло с ее родителями, и как он расстроился, узнав об этом.

Она кивнула:

– Да, это было ужасное время.

– Знаешь ли ты, что я тебе писал? – сказал он и пристально на нее посмотрел.

– Нет, я об этом ничего не знала.

– Да, и много раз. Наверное, этим письмам просто некуда было идти. Я написал тебе длинное письмо, когда уезжал, и все объяснил, почему я должен уехать.

– А куда ты это письмо послал?

– Я оставил его у Луизы в аптеке. Она мне сказала, что у нее так и не было возможности передать его тебе, но я об этом ничего не знал, пока не вернулся обратно. – Он неотрывно смотрел ей в глаза. – Как ты живешь?

– Прекрасно, – ответила она, сама себе удивляясь, как это она может разговаривать вообще.

– Значит, ты замужем, – сказал он.

– Да. Вон сидит мой муж, за тем столом, – и она показала на Оливера.

Он довольно долго разглядывал его.

– Я не хочу показаться грубым и все такое, но он не слишком ли для тебя стар?

– Нет, ты действительно груб, – сказала она, стараясь говорить очень спокойно.

Он усмехнулся:

– Но ведь ты же меня помнишь? Я никогда не отличался вежливостью.

Она тоже невольно улыбнулась. Да, она помнила, она очень хорошо, даже слишком хорошо это помнила. Ей показалось, что она утонула в его зеленых глазах, воспоминания нахлынули на нее.

– А я думала, что тебе было все равно, – сказала она тихо.

– Но я то же самое думал про тебя.

Она отвела глаза и взяла бокал. Рука дрожала, и она очень бы хотела унять дрожь, но ничего не могла поделать.

– Как давно это было, и мы были такие молодые.

– Да, – сказал он, – маленькие ребятишки.

– Ну уж не такие маленькие! Он наклонился поближе:

– А ты – самая красивая! Она отпила глоток:

– Ник… я… – Да?

– Нет, ничего.

Ей отчаянно хотелось переменить тему разговора.

– А кого ты еще видел в Босвелле? – и затаила дыхание, вот сейчас он скажет, что его отца нет в живых.

«А как он умер, Лорен? Это ты его убила».

– Видел твою старую подружку Мег. Догадайся, кто она?

– Кто? – спросила она почти беззвучно.

– Она вышла замуж за этого гада, Стока Браунинга.

– Ну да! Неужели?

– Это тебя удивляет?

– Ну… из них, наверное, получилась замечательная пара.

– Иисусе, какой же он был высокомерный потаскун. И ты

была с ним помолвлена.

– Но «по ошибке и недоразумению», – ответила она поспешно.

– Не употребляй со мной в разговоре такие выражения. Она опять взяла бокал:

– А помнишь тот вечер, когда он сломал тебе нос?

– Да, – сказал он грустно, – как будто я могу забыть тот вечер. И как ты меня отвезла к себе домой, и как были обрадованы этим твои родители.

– И как мы утром поехали в Рипли. Он опять долго на нее смотрел.

– Да, это было памятное путешествие.

– Очень, – ответила она и тоже посмотрела на него долгим взглядом.

Он покачал головой:

– Иисусе, Лорен, кажется, что это было так давно. Она вертела ножку бокала в пальцах.

– Я о тебе много тогда думала, Ник. Куда ты уехал?

– В Чикаго. Нашел работу в ночном клубе и кончил тем, что управлял им. И барменом был, и диск-жокеем. А потом уехал в Лос-Анджелес.

– Наверное, это была интересная жизнь.

– Да все могло показаться интересным после Босвелла, – он немного поколебался, а затем добавил: – Вот только без тебя было не по себе.

– А ты думал обо мне?

– Каждый Божий день.

– И я тоже.

– Хочу тебе кое-что сказать…

– Лорен, – это Лоренцо потерял терпение и внезапно толкнула ее локтем в бок, – представь меня твоему другу.

Она потрясенно вернулась к действительности.

– О, э, это Ник… Ник Анджело. Он откашлялся:

– Теперь Эйнджел.

– Ну, конечно, как это я могла забыть, – и возбужденно она хихикнула. – Эйнджел. Что же это за фамилия такая?(*Ангел (англ.).)

Он усмехнулся:

– Ну, это мое профессиональное имя, так что не смейся над ним.

– О, конечно, ну, в таком случае, Лоренцо, познакомься с Ником Эйнджелом. Мы вместе учились в средней школе.

– Да мы много что делали вместе, – сказал Ник, перехватывая ее взгляд.

И они обменялись знающей, интимной улыбкой.

«Я люблю тебя, Ник. Ничто не изменилось.

У тебя есть здравый смысл, Робертс? Ведь ты же замужняя женщина. И не надо тебе больше никаких осложнений в жизни».

Лоренцо совсем не понравилась создавшаяся ситуация. Он сразу почувствовал соперника и яростно отреагировал. Муж – это одно, с ним все ясно. Но этот мужчина представлял угрозу, а Лоренцо угроз не любил.

– Недавно мы с Лорен были вместе в Риме, – сказал он и с видом собственника обнял ее за плечи. – Ах, такой романтический город! Вы там бывали… Рик?

– Его зовут Ник, – быстро вмешалась Лорен и отодвинулась так, что Лоренцо пришлось убрать руку.

– Да как бы ни звали, – пренебрежительно ответил Лоренцо.

– Нет, не был, – ответил Ник. – Но в следующем году я, возможно, буду там сниматься для нового фильма, – он соврал, но к черту этого итальянского нахала, который явно зарится на Лорен.

– Джина Лоллобриджида – мой очень большой друг, – сказал Лоренцо и погладил совершенно безупречный манжет шелковой рубашки.

Ник тупо на него взглянул:

– Джина.

– Как зовут?

– Джина Лоллобриджида! Одна из самых ярких кинозвезд Италии! И замечательная красавица!

– Но я буду сниматься в современном фильме, – сказал Ник, подмигивая Лорен.

Она отодвинула стул и встала. У нее опять закружилась голова.

– Ты побледнела, bellissima, – сказал Лоренцо, вскакивая.

– Нет… нет… я хорошо себя чувствую, – ответила она, бросив взгляд на другой стол. Оливер разговаривал с Эмерсоном Берном. Ну и хорошо. Ей достаточно и того, что рядом Ник и Лоренцо.

Ванная для гостей была занята, поэтому она прошла по коридору в спальню Джесси и села на краешек кровати, пытаясь привести мысли в порядок. Это уж слишком. Оливер, Эмерсон, Лоренцо… А вот теперь – Ник.

И он единственный, кто действительно для нее много значит.

Ник. Она и сейчас его любит. Как прежде. Он навсегда поселился у нее в сердце и в душе, и вот она оказалась в ловушке, в немыслимой ситуации, и ничего не может с этим поделать.

Она вздрогнула, когда быстро вошел Ник.

– Что с тобой, Лорен?

– Э… ничего.

– Когда мы можем встретиться? – спросил он, волнуясь.

– Ты и так меня видишь. Зеленые глаза завладели ее взглядом:

– Ты же знаешь, что я имею в виду. Да, она это знала, и очень хорошо. Он подошел очень близко и поднял ее.

А внутри у нее все таяло. И она падала… падала… И когда он стал целовать, ей показалось, что время остановилось и ничто, кроме этого, не имеет значения. Они целовались, дрожи, как в лихорадке.

Он ладонями приподнял ее лицо.

– О Господи, как же мне тебя не хватало!

Ей удалось его оттолкнуть – ведь она защищала свою устоявшуюся жизнь, и она отчаянно хотела снова обрести душевное равновесие.

Дата добавления: 2015-06-27