IV. Осведомление в России и Европе 2 страница

Пер. с англ. С.Каптерева

Примечания

1. Цитируется по: Измозик В. Глаза и уши режима: Государственный по­литический контроль за населением советской России в 1918-1928 годах. Спб., 1995. С.71: Фашистский меч ковался в СССР/Под ред. Ю.Дьяконова и Т.Бу-шуевой. М., 1992. С.40.

2. О работах, где используются материалы наблюдений за населением, см. ниже (прим. 20 и 22). Однако задолго до того, как вышеуказанные материа­лы стали доступны, появился ряд работ, ставших важным вкладом в освеще­ние данного вопроса. Незаслуженно недооцененным источником является здесь труд В.Зензинова «Встреча с Россией: Как и чем живут в Советском Союзе - письма в Красную Армию» (Нью-Йорк, 1945), представляющий со­бой компиляцию и анализ писем и автобиографических материалов, найден-ньк на телах солдат, погибших во время советско-финской войны.

3. Это особенно касается применения таких понятий, как «общественная поддержка», а также разграничений между государством и обществом, меж­ду общественным и личным. Так, исследования по истории нацистской Гер­мании позволили выдвинуть предположение, что нацистский режим подтал­кивал людей к участию в общественной жизни не столько для того, чтобы получить поддержку своей политики, сколько затем, чтобы придать их пове­дению скульптурно четкие формы; см. Robert Gellately, The Gestapo and German Society (Oxford, 1991). О неприменимости в отношении тоталитар­ных режимов дихотомии «государство/общество» - дихотомии, на основе ко­торой строятся многочисленные трактовки связанных с надзором материа­лов, - см.: Stephen Kotkin, Magnetic Mountain (Berkeley and Los Angeles, 1995); Michael Geyer, «The State in National Socialist Germany», Statemaking and Social Movements, eds. Charles Bright and Susan Harding (Ann Arbor, Mich., 1984); Gellately, The Gestapo and German Society. Критика склонности переносить западные понятия «личного» и «общественного» на сталинскую Россию со­держится в таких исследованиях, как Jochen Hellbeck, «Fashioning the Stalinist Soul: The Diary of Stepan Podlubny, 1931-1939», Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas 44 (1996). P.344-373; Vera Dunham, In Stalin's Time, updated ed. (Durham, N.C., 1990). P.59-74; Svetlana Boym, Common Places. (Cambridge, 1994). P.73-95. Существует также обширная литература по проблеме «нового человека» (обозначенного Юнгером как Typus), формировавшегося в Герма­нии после первой мировой войны, - человека, решительно отвергавшего «бур­жуазное» и «мелкое» понятие «личной сферы»; среди многочисленных тру­дов по данному вопросу хотелось бы отметить такие работы, как Brigitte Werneburg, «Ernst Jtinger and the Transformed World», October 62 (1992). P.43-64; Bernd Huppauf, «Langemarck, Verdun and the Myth of a New Man in Germany after the First World War», War and Society 6 (1988). P.70-103.

4. Robert Gellately, «Enforcing Racial Policy in Nazi Germany», Reevaluating the Third Reich, ed. Thomas Childers and Jane Caplan (New York, 1993). P.50, 57-58; Robert Gellately, The Gestapo and German Society. P.259-261.

5. Показательно, что органы надзора за населением в России и по всей Европе характеризовали предмет своего исследования как «духовное», «мо­ральное» или «нравственное состояние» или, позже, как «сознательность» населения (для сравнения можно привести немецкое выражение das geistige Leben, бытовавшее в годы первой мировой войны, и немецкое же выражение geistige und seelische Betreuung, использовавшееся во время второй мировой войны). Органы эти редко рассматривали свою задачу как выявление «обще­ственного мнения» или степени «поддержки со стороны населения». Пробле­матика, связанная с изучением общественного мнения, рассматривается в работе: Pierre Laborie, «De 1'opinion publique a 1'imaginaire social», Vingtieme Sieclel8(1988).P.101-117.

6. См. Zygmunt Bauman, Modernity and the Holocaust, expanded ed. (Ithaca, N.Y., 1991). P.13, 18, 70-82. Аргументы в пользу того, что деятельность совет­ского режима в основе своей была направлена на трансформацию общества и индивидуумов, можно почерпнуть в следующих работах: Stephen Kotkin. Magnetic Mountain; Katerina dark, Petersburg: Crucible of Cultural Revolution (Cambridge, 1995); Эткинд А. Эрос невозможного: История психоанализа в России (Спб., 1993); Boris Groys, The Total Art of Stalinism (Princeton, N.J., 1992). В работе Мартина Малиа - Martin Malia, The Soviet Tragedy (New York 1994) - убедительно показано, что это идеологическое стремление определяло все своеобразие советского эксперимента. Можно согласиться с утверждени­ем автора, что в основе советского эксперимента лежала именно идеология, но из этого не обязательно следует, что стремление к созданию нового обще­ства было уникальной чертой социализма (работа Кларк вносит в данный вопрос полезные коррективы). Несмотря на ту настойчивость, с которой Малиа доказывает уникальность большевизма, можно отметить его много­численные сопоставления процессов, развернувшихся в Советской России, с аналогичными процессами в Германии (С.210-211, 246, 249, 253, 291, 306).

7. В работе Питера Кенеза - Peter Kenez, The Birth of the Propaganda State (Cambridge, 1985) отмечается стремление большевиков трансформировать мышление людей, и то центральное место, которое в числе мероприятий ус­тановленного им режима занимали вопросы знаний и информации. Однако, как свидетельствует название его работы, автор отождествляет это стремле­ние исключительно с большевизмом.

8. По этому вопросу см.: Zygmunt Bauman, Modernity and the Holocaust; Omer Bartov, Murder in Our Midst: The Holocaust, Industrial Killing and Representation (New York, 1996); George Mosse, Nationalization of the Masses (Ithaca. N.Y., 1975); Hannah Arendt. The Origins of Totalitarianism (New York, 1977); Jacob Talmon, The Origins of Totalitarian Democracy (New York. 1952); Michael Halberstam. Totalitarianism, Liberalism and the Aestetic (New Haven, Conn.. в настоящее время готовится к публикации). Во всех перечисленных работах тоталитаризм рассматривается как этос, крайне проблематично со­относящийся с современными формами политики; они контрастируют с бо­лее традиционным, социологическим определением тоталитаризма, наибо­лее типичным примером которого является работа: Carl Friedrich and Zbigniew Brzezinski, Totalitarian Dictatorship and Autocracy (New York, 1956).

9. Работа Коткина содержит наиболее глубоко разработанное определе­ние большевистского эксперимента как одной из боковых ветвей цивилиза­ции нового времени - как конкретизации определенных черт философии Про­свещения и как социалистического варианта «государства всеобщего благо­денствия».

10. Наиболее часто большевизм и его идеологические конкуренты изуча­ют изолированно друг от друга. Так. в исследовании Джона Кипа - John Keep, The Russian Revolution: A Study in Mass Mobilization (London, 1976) - внима­ние целиком сосредоточено на советской стороне. Но ведь мобилизацию на­селения осуществляли не только большевики, но и их противники. В сборнике: Party, State and Society in the Russian Civil War, ed.Diane Koenker, William Rosenberg and Ronald Suny (Bloomington, Ind., 1989), - нет ни единой статьи о каких-либо политических движениях, кроме социалистических. В таких ра­ботах, как: Richard Pipes. The Russian Revolution (New York, 1990), и Vladimir Brovkin, Behind the Front Lines of the Civil War (Princeton. N.J., 1994), были сделаны попытки осветить деятельность обеих сторон, но лишь в самом схе­матичном виде (в частности, в обеих упомянутых исследованиях вновь вос­производятся стереотипные оценки белого движения). Исключением здесь является следующий труд: Orlando Figes, Peasant Russia, Civil War (New York, 1989).

11. См.: Anton Kaes, «The Cold Gaze: Notes on Mobilization and Modernity», New German Critique 59 (1993). P.105-117. В данной работе подчеркивается «связь между военной мобилизацией, надзором за населением и социальным контролем над обществом» (р. 116).

12. Мои взгляды на возникновение государства, основанного на прави­тельственном принципе, сформировались под влиянием работы Мишеля Фуко:

Michel Foucault, «Governmentality», The Foucault Effect, ed. Graham Burchell, Colin Gordon, and Peter Miller (London, 1991). Историки Германии эпохи Виль­гельмов и Веймарской республики также отмечали возникновение у государ­ства восприятия населения как объекта политики. См.: Detlev Peukert, The Weimar Republic (New York, 1993); Paul Weindling. Health, Race and German Politics between Unification and Nazism (Cambridge, 1989); Elisabeth Domansky, «Militarization and Reproduction in World War One Germany», Society, Culture and State in Germany, 1870-1930 (Ann Arbor, Mich., 1996). В данных работах внимание в основном сконцентрировано на социобиологическом управлении обществом; необходимо отметить, что государства в равной мере были заин­тересованы и в управлении психикой подвластного им населения, что и яви­лось причиной организации надзора за его настроениями.

13. Важные изменения целей, значения и практики правления, произошед­шие в более ранний период, анализируются в следующей новаторской статье: Marc Raeff, «The Well-Ordered Police State and the Development of Modernity in Seventeenth- and Eighteenth-Century Europe», American Historical Review 80 (1975). P.1221-1243: в русском переводе - Раев М. Регулярное полицейское государство и понятие модернизма в Европе XVII-XVIII веков: Попытка срав­нительного подхода к проблеме // Американская русистика: Вехи историог­рафии последних лет. Императорский период. Самара, 2000. С.48-79.

14. Шейла Фицпатрик показывает, как советское государство стремилось ранжировать общество по классовому критерию. - Sheila Fitzpatrick, «Ascribing Class: The Construction of Social Identity in Soviet Russia». Journal of Modem History 65 (1993). P.745-770 [в настоящем издании - Фицпатрик Ш. «Припи­сывание к классу» как система социальной идентификации. - Прим. ред.]. Мно­гообразным механизмам, посредством которых государства и дисциплинар­ные системы культивируют определенный общественный порядок, посвящены следующие исследования: Marie-Noelle Bourguet, Dechiffrer la France (Paris 1988); lan Hacking, The Taming of Chance (Cambridge, 1990); Benedict Anderson' Imagined Communities, rev.ed. (New York, 1991). P.164-170.

15. Поддержание порядка с помощью полицейских мер включало в себя и надзор, осуществлявшийся Охранным отделением: само это название означа­ет, что речь шла о чисто негативной цели защиты существовавшей тогда об­щественной системы от различных опасностей. В России для обозначения мероприятий по осуществлению надзора за населением использовался осо­бый термин - «осведомление»; он подразумевал двусторонний процесс цир­куляции информации и обозначал сбор и распространение этой информации органами, недвусмысленно обозначенными как «политические». К таким орга­нам относились, например, секретные политотделы Объединенного государ­ственного политического управления (ОГПУ). Сходное разграничение суще­ствовало в военной области и в сфере разведки: существовали «разведыва­тельные отделения», занимавшиеся традиционной деятельностью по сбору военной и дипломатической информации («разведкой»), и политотделы, за­нимавшиеся надзором в политических целях. Существование двух независи­мых органов было необходимо потому, что они собирали различные виды информации.

16. Блестящий анализ деятельности полицейских органов в начале прав­ления Николая I содержится в работе: Sidney Monas, The Third Section (Cambridge, 1961). Автор данного труда уделяет внимание как общеевропей­скому контексту, так и конкретному пониманию института полиции в каме­ралистике и в рамках концепции правового государства (см. р.22-23, 294 - о различиях в восприятии понятия «полиция» в девятнадцатом веке и в веке двадцатом). По более позднему периоду см. следующие исследования: Frederic Zuckerman, The Tsarist Secret Police and Russian Society, 1880-1917 (New York, 1996); Jonathan Daly, The Watchful State: Police and Politics in Late Imperial Russia, 1896-1917 (Ph.D. diss.. Harvard University, 1992). По истории становле­ния соответствующих служб в Германии см.: Wolfram Siemann, «Deutschlands Ruhe, Sicherheit und Ordnung»: Die Anfange der politischen Polizei, 1806-1866 (Tiibingen, 1985); название работы точно отражает негативную, профилакти­ческую направленность полицейских мер по поддержанию порядка.

17. Данный идеал четко воплощен в следующем русском административ­ном тексте: Дерюжинский В.Ф. Полицейское право. 3-е изд. Спб., 1911. Ста­линский период освещен в исследовании: Jochen Hellbeck, Fashioning the Stalmist Soul; автор показывает, как сами граждане участвовали в этом про­цессе индивидуального подчинения в рамках более масштабного тоталитар­ного проекта.

18. См.: Peter Kenez, The Birth of the Propaganda State. P.10-11, где Кенез проницательно сравнивает повседневные задачи партии большевиков с прак­тикой католической церкви.

19. См.: Майский С. «Черный кабинет»: Из воспоминаний бывшего цен­зора // Былое. 1918. Кн.7. С.185-197; Кантор Р. К истории «черных кабине­тов» // Каторга и ссылка. 1927. № 37. С.90-99.

20. О перлюстрации, практиковавшейся советскими органами в 20-е годы, см: Измозик В. Перлюстрация в первые годы советской власти // Вопросы истории. 1995. № 8. С.26-35; Ченцов В. Табу - на думки, заборона - на слово: За матерiалами роботи полггконтролю НК-ДПУ у 20-т; роки // 3 apxiaia ВУЧК, ГПУ, НКВД, КГБ. 1994. № 1. С. 12-23. Примеры отчетов, составленных на основе выдержек из писем, см.: Vladlen Izmozik, «Voices from the Twenties: Private Correspondence Intercepted by the OGPU», Russian Review 55 (1996). p.287-308; «Soviet Jewry as Reflected in Letters Intercepted by the Leningrad OGPU, 1924-25», Jews in Eastern Europe 23 (Spring 1994). P.32-45: Переписка через ГПУ // Родина. 1994. № 9. С.78-83; С питанием дело плохо // Старая площадь: Вестник. 1995. № 3. С. 142-144; Давидян И., Козлов В. Частные письма эпохи гражданской войны // Неизвестная Россия / Под ред. В.А.Козлова и др. Т.2.М., 1992. С.200-250; Данилов О. Письма из прошлого // Свободная мысль. 1992. № 15. С.50-57; 1993. № 6. С.79-87. Отчеты, составленные соответствую­щими органами Девятой армии и Военным советом Северного Кавказа, на­ходятся в Российском государственном военном архиве (РГВА): ф.25896, оп.2, д.П, лл.1-11, 41-43, 47-48, 94-95, 132-133, 145, 149; а также ф.192, оп.2, д.385, лл.2', 11, 17,27-28,38.

21. Негативные аспекты деятельности охранных отделений освещаются в следующих работах: Dominic Lieven, «The Security Police», Olga Crisp and Linda Edmondson, eds.. Civil Rights in Russia (Oxford, 1989); Nurit Schleifmann, «The Internal Agency: Linchpin of the Political Police in Russia», Cahiers du Monde russe et sovietique 24 (1983). P.152-177; Richard J. Johnson, «Zagranichnaya agentura: The Tsarist Political Police in Europe», George Mosse, ed.. Police Forces in History (London, 1975). О докладах губернаторов см.: George Yaney, The Systemization of Russian Government (Urbana, 111., 1973). P.295-301; Richard G. Robbins, The Tsar's Viceroys (Ithaca, N.Y., 1987). P.65-71.

22. Работа В.Измозика «Глаза и уши режима» «обречена» стать эталоном в области изучения инфраструктуры надзора за населением, существовавшей в советском государстве в 20-е годы. О существовавшей в советском государ­стве практике надзора см. также следующие работы: Andrea Romano, «L'armee rouge, miroir de la societe sovietique: Apercu des sources d'archives», Communisme 42/43/44 (1995). P.35-43; Nicolas Werth, «Une source inedite: Les svodki de la Tcheka-OGPU», Revue des etudes slaves 66 (1994). P. 17-27: Viktor Danilov and Alexis Berelowitch, «Les documents de la VChK-OGPU-NKVD sur la campagne sovietique, 1918-1937», Cahiers du Monde russe 35 (1994). p.633-682; Днщровец В. «Катеринослав. ГубЧК»: Сустiльно-полiтичне та экономiчне життя краю в Документах оргаiв державной безпеки // 3 apxiвiв ВУЧК, ГПУ, НКВД. КГБ. 1994. № 1. С. 12-23; Кудинов А.И. Органы государственно-политической бе­зопасности в закрытой информационной системе (20-е годы) // Известия Си­бирского отделения АН СССР: Серия «История, филология и философия». 1991. № 1. С.62-64; Merle Fainsod, Smolensk Under Soviet Rule (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1958). Chap.8. Среди многочисленных современных Исследований, где используются материалы советских органов наблюдения за настроениями населения: Andrea Graziosi, «Collectivization, revokes paysannes et politiques gouvernementales a travers les rapports du GPU d'Ukrame», Cahiers du Monde russe 35 (1994). P.437-632; Jean-Paul Depretto, «L'opinion ouvriere (1928-1932)», Revue des etudes slaves 66 (1994). P.55-60: Marcus Wehner, «"Die Lage vor Ort ist unbefriedigend": Die Informatsionsberichte des sowjetischen Geheimdienstes zur Lage der russischen Bauern (1921-1927)». Jahrbuch fur historische Kommunismusiorschung 2 (1994). P.64-87; Mordechai Altshuler and Tat'iana Chentsova, «The Party and Popular Reaction to the "Doctor's Plot" (Dnepropetrovsk Province, Ukraine)», Jews in Eastern Europe 21 (Fall 1993). P.49-63: Кошелевая Л., Тепцов Н. Смерть Ленина: Народная молва в спецдонесе­ниях ОГПУ // Неизвестная Россия. Т.4. М., 1993. С.9-24; Козлов В. «Сверг­нуть власть несправедливости»: Сводка донесений местных органов НКВД об антисоветских и хулиганских проявлениях. 1945-1946 // Там же. С.468-475; Лебедев В. «Объединяйтесь вокруг Христа - большевики повысили цены»: Отношение населения СССР к повышению цен на продукты питания в 1962 г. // Там же. Т.З. С.145-176; Тепцов Н. Монархия погибла, а антисемитизм остал­ся: Документы информационного отдела ОГПУ 1920-х годов // Там же. Т.З. С.324-360; Лазарев В. Последняя болезнь Сталина: Из отчетов МГБ СССР о настроениях в армии весной 1953 г. // Там же. Т.2. С.253-260; Хаустов В. Де­мократия под надзором НКВД: Обсуждение проекта конституции 1936 г. // Там же. Т.2. С.272-281; Краюшкин А., Тепцов Н. Как снижали цены в конце 40-х - начале 50-х годов и что об этом говорил народ // Там же. Т.2. С.282-296; John Barber, «Popular Reactions in Moscow to the German Invasion of June 22, 1941», Soviet Union/Union Sovietique, nos.1-3 (1991). 5-18; Mark von Hagen, «Soviet Soldiers and Officers on the Eve of the German Invasion», Soviet Union/ Union Sovietique, № 1-3 (1991). P.79-101. Подробные примеры таких донесе­ний, составлявшихся на протяжении всей истории советского государства, содержатся в следующем сборнике: Nicolas Werth, Gael Moullec, eds., Les rapports secrets sovietiques: La societe russe dans les documents confidentiels, 1921-1991 (Paris, 1995).

23. Об осведомительной сети, действовавшей в ГУЛАГе в годы второй мировой войны см.: ГУЛАГ в годы войны: Доклад начальника ГУЛАГа НКВД СССР. Август 1944 // Исторический архив. 1994. № 3. С.60-86 и особенно с.74. В.Н.Земсков в своей работе «Кулацкая ссылка накануне и в годы Великой Отечественной войны» (Социологические исследования. 1992. №2. С.23) при­водит более низкий процент осужденных, участвовавших в работе осведоми­тельной сети (примерно 3%). О донесениях о «политическом настрое» в лаге­рях для ссыльных кулаков в 1930-1931 гг. см.: Спецпереселенцы в Западной Сибири, 1930-1931 /Под ред. В.П.Данилова и С.А.Красильникова. Томск. 1992. С.114-123, 149-151, 195-196, 233-235. О донесениях по ГУЛАГу за период с 1928 по 1968 гг. См.: Nicolas Werth, Gael Moullec. eds., Les rapports secrets sovietiques. P.355-430. О деятельности осведомительной сети в послевоенных лагерях для военнопленных см.: Ерин М.Е., Баранова Н.В. Немцы в советс­ком плену (по архивным материалам Ярославской области) // Отечественная история. 1995. № 6. С.133-142 и в особенности С.135-136.

24. Документация по катыньским расстрелам 1940 года содержится в жур­нале: Вопросы истории. 1993. № 1. С.3-22. О расстрелах заключенных в 1941 году см.: Чтоб не достались врагу // Родина. 1993. № 7. С.61; Трагедия в мед-ведевском лесу: О расстреле политзаключенных Орловской тюрьмы // Извес­тия ЦК КПСС. 1990. №11. С.124-131.

25. Это воззрение не связано с какой-либо определенной идеологией. В своей знаменитой работе «Русская революция» Лев Троцкий - в англ. перево­де: Leon Trotsky, The Russian Revolution (New York, 1959) - утверждает, что Россия занимала особое, если не уникальное, место в мировом политэконо-мическом порядке [См.: Троцкий Л. Д. К истории русской революции. М., 1990. С. 84-92, 323-324. 337, 359-360. - Прим. ред.]. Приверженцы «школы модерни­зации» (Теодор ван Лауэ, Сирил Блэк, Александр Гершенкрон) также указы­вают на особый характер экономического развития России. В своих работах как об истории Российской Империи, так и о Советской России Ричард Пайпс определяет Россию как страну со специфически патримониальной полити­ческой культурой; см.: Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993; Пайпс Р. Русская революция. 4.1 и 2. М., 1994; Пайпс Р. Россия при большевиках.М.,1997. Моше Левин - Moshe Lewin, The Making of Soviet System (New York, 1985) - указывает на социально-политическую отсталость России (и особенно на отсталость российского крестьянства) как на источник русского своеобра­зия - и как на одну из причин возникновения сталинизма. В высшей степени оригинальный и интересный тезис о том, что в России отсутствовали юриди­ческие структуры, предназначенные для защиты профессиональной автоно­мии, содержится в работе Лоры Энгелстейн: Laura Engelstein, «Combined Underdevelopment: Discipline and the Law in Imperial and Soviet Russia», American Historical Review 98 (1993). P.338-353.

26. Здесь я в первую очередь имею в виду концепцию Мартина Малиа (Martin Malia, The Soviet Tragedy); но также можно сослаться на следующий влиятельный труд: Геллер М., Некрич А. Утопия у власти: В 2 кн. М., 1996; опубликовано также на английском языке: Mikhail Heller and Aleksandr Nekrich, Utopia in Power (New York: Summit, 1986).

27. Комментарии М.Гейера о формах тотальной мобилизации, практико­вавшихся в Германии, весьма полезны и для понимания ситуации в России: Michael Geyer, «German Strategy in the Age of Machine Warfare, 1914-1945», Makers of Modern Strategy, ed. Peter Paret (Princeton, N.J., 1986).

28. Материалы наблюдения за настроениями политико-промышленных Кругов можно найти в работе Б. Б. Граве «Буржуазия накануне Февральской революции» (М.; Л., 1927); см. также документы о настроениях в политичес­ких, думских, оппозиционных, революционных и городских кругах в начале 1917 г.: В январе и феврале 1917: Из донесений секретных агентов Протопо­пова// Былое. 1918. № 13. кн.7. С.91-123. В декабре 1915 г. департамент поли­ции выпустил циркуляр с распоряжением всем местным жандармским отде­лениям составлять донесения об «организациях правого толка»; в циркуляре также указывалось, какую именно информацию надлежало предоставлять;

см. Кирьянов Ю.К. Местные организации правых партий в России накануне февраля 1917 // Отечественные архивы. 1995. № 6. С.52-59; а также: Перепис­ка правых и другие материалы об их деятельности в 1914-1917 // Вопросы истории. 1996. № 1. C.I 13-115. По вопросу о надзоре царского правительства за земскими кругами и уфимского проекта создания сети изб-читален см. го­товящуюся к защите докторскую диссертацию: Charles Steinwedel. «The Local Politics of Empire: State, Religion and National Identity in Ufa Province, 1865-1917» (Columbia University). В своей рукописи «Making Peasants Backwards» Яни Котсонис (Yanni Kotsonis) показывает, как агрономы старались превра­тить «темную массу» деревенских жителей в просвещенных граждан.

29. О данном периоде российской истории и проводившихся тогда мероп­риятиях см. следующие работы: Bernard Pares, The Fall of the Russian Monarchy (New York, 1939); W. Bruce Lincoln, Passage through Armageddon: The Russians in War and Revolution (New York, 1986); Lewis Siegelbaum, The Politics of Industrial Mobilization in Russia, 1914-17 (New York, 1983). Об отражении та­ких взглядов в военной прессе см.: Кривцов Е. Книга и газета на войне // Во­енный сборник. 1915. № 11. С.85-92. Автор призывает армию признать необ­ходимость опоры на информированных, преданных делу граждан-воинов; он подчеркивает, что «газета необходима современной армии не менее, чем при­каз полководца... Роль непрерывной посредницы между народом и армией может играть только газета» (С.86). Подобные высказывания долгое время приписывали только идеологам Красной Армии: очевидно, однако, что они восходят к более раннему периоду.

30. О циркуляре министра внутренних дел за номером 976 и об образцах докла­дов, поступавших из Москвы и Петербурга, см.: Покровский М.Н. Политическое положение России накануне Февральской революции в жандармском освещении // Красный архив. 1926. № 17. С.3-35; и Алфимов A.M. Царская охранка о полити­ческом положении в стране в конце 1916г.// Исторический архив. 1960. № 1. С.203-209. Стандартная анкета, предназначенная для использования чиновниками, и полный набор ежемесячных докладов, направлявшихся из Уфимской губернии. находятся в Центральном государственном историческом архиве республики Баш­кортостан - ф.87. оп.1, д.551, лл. 12-13,28,90-91.95.99: ф.554 данного архива содер­жит доклады, готовившиеся на уездном уровне, - материалы, на основе которых составлялись губернские доклады. (Я хотел бы поблагодарить моего коллегу Чарль­за Стайнведеля за то великодушие, с которым он поделился со мной собранными в Уфе материалами). Таким образом, Юбертус Ян прав, когда он пишет, чго. «ко­нечно же, во время первой мировой войны в России не проводилось никаких опро­сов общественного мнения»: как и другим странам, России предстояло заняться такими опросами лишь через несколько десятков лет. - Hubertus Jahn, Patriotic Culture in Russia during World War I (Ithaca, N.Y., 1995). P.4-5. Однако, когда автор утверждает, что «крайне мало известно о патриотических убеждениях русской де­ревни». он прав лишь в том. что информация об этих убеждениях не публикова­лась. Режим, тем не менее, интересовался убеждениями крестьянства и оставит после себя значительное количество связанных с этим материалов. Как ни стран­но, Измозик также не обращает должного внимания на этот важный момент.

31. Оценочно-статистическое бюро Костромской губернской управы // Война и Костромская деревня (по данным анкеты статистического отделе-дия). Кострома, 1915.

32. Анкеты, распространявшиеся в русской армии и направленные на по­лучение информации о «поведении евреев в армии» и об «отношении еврейс­кого населения к войне», были опубликованы вместе с другими материалами как «Документы о преследовании евреев»: Архив русской революции. Т. 19. 1928. С.253, 259. 263-265. Немецкая армия проводила аналогичные опросы в расположении частей, где служили лица еврейской национальности; об этом см.: Werner Angress, «The German Army's "Judenzahlung" of 1916: Genesis-Consequences-Significance», Leo Baeck Institute Yearbook 23 (1978). P.I 17-137. Доклады более общего характера о «настроении» войск, составлявшиеся в русской армии в 1916-1917 гг., см.: Головин Н.Н. Военные усилия России в мировой войне: В 2 т. Париж, 1939. T.I. C.229-230, 232-236; и Революционное движение в армии и на флоте в годы первой мировой войны / Под ред. А.Л. Сидорова. М., 1966. С.170-172, 290-292.

33. О «Временном уставе военной цензуры» см.: Авербах О.И. Законода­тельные акты, вызванные войной 1914 года. Вильна, 1915. С.17-39. Относи­тельно истории отделений военной цензуры см.: Давидян И., Козлов В. Част­ные письма эпохи гражданской войны. С.200-202; Протасов Л.Г. Важный ис­точник по истории революционного движения в царской армии перед Фев­ральской революцией // Источниковедческие работы / Под ред. Л.Г.Протасо­ва и др. Тамбов, 1970. T.I. С.3-18; Вахрушева Н.А. Солдатские письма и цен­зорские отчеты как исторический источник // Октябрь в Поволжье и Приуралье / Под ред. И.М.Ионенко. Казань, 1972. С.67-89. См. также комментарии относительно военной цензуры, содержащиеся в мемуарах М. Лемке: Лемке М. 250 дней в царской ставке. Спб., 1920; а также Alfred Knox, With the Russian Army, 2 vols. (New York, 1921).

34. Революционное движение в армии и на флоте в годы первой мировой войны. С.292.

35. Лемке М. 250 дней в царской ставке. С.405, 436-437, 442.

36. Там же. С.545. См. также: Революционное движение в армии и на фло­те в годы первой мировой войны. С.296-297, 309. Костромское земство также стремилось количественно исследовать настроения деревни с помощью ста­тистических категорий: составители отчетов сообщали, что 44% ответов сви­детельствовали о настроении, которое характеризовалось ими как «угнетен­ное» или содержавшее взгляд на войну как на бедствие; 39% классифицирова­лись как «воодушевленные» или «уверенные»; а 17%> считались «безразлич­ными» или «равнодушными» (Война и Костромская деревня. С.66-77).

37. Безусловно, своим интересом к тому, как первая мировая война влия-•ча на использовавшиеся в России методы и формы самовыражения, я обязан следующей работе: Paul Fussell, The Great War and Modern Memory (New York, WS). О применении отпечатанных типографским способом писем и откры­ток (в Англии это были «карты полевой почты для открытых писем»), сводивших возможности самовыражения отправителей до нескольких бодрых официальных формулировок, см.: Paul Fussell. The Great War and Modern Memory. P. 183-186. О сходных мерах, практиковавшихся в России в период первой мировой войны, см.: Евдокимов Л.В, Народное солдатское письмо // Военный сборник. 1914. № 3. С.149-164; в этой работе автор приводит также немецкие, французские и итальянские образцы. См. также: Hubertus Jahn, Patriotic Culture in Russia during World War I. P.47-48. О советских фронтовых открытках периода второй мировой войны см.: Забочень М. Столетие откры­ток // Источник. 1995. № 6. С.54-60.

38. Протасов Л.Г. Важный источник по истории революционного движе­ния в царской армии перед Февральской революцией. С.8-9.

Дата добавления: 2015-06-27