Половые отношения в свете теории В. Франкла

Ученый призывает: «Давайте отбросим все более или менее туманные рассуждения о любви и рассмотрим ее в свете смысла человеческого существования. В этом свете она оказывается областью, в которой ценности «переживания» особенно легко реализовать. Любовь – это «переживание» другого человека во всем его своеобразии и неповторимости»^[19].

Любовь не заслуживают, любовь – это просто милость. Любимый человек воспринимается по своей сути как единственное в своем роде и неповторимое существо, он воспринимается как «Ты». Как человеческая личность, для того, кто его любит, он становится незаменимым существом, без которого невозможно обойтись, причем ничего не делая для этого со своей стороны. Человек, которого любят, «не может не быть» своеобразным и неповторимым, т. е. ценность его личности реализуется.

Кроме счастья быть любимым и восторга для того, кто любит, в любовь входит еще и третий фактор: чудо любви. Благодаря любви свершается непостижимое: в жизнь входит новый человек, сам по себе уже полный таинства своеобразия и неповторимости – ребенок!

Оказывается, что любящий человек через переживание собственной любви может по-разному воспринимать многослойную структуру личности другого человека. В точности так же, как существуют три «слоя» человеческой личности, существуют и три возможных способа отношения к ней.

Самый примитивный подход относится к самому внешнему слою – это сексуальное отношение. Физическая внешность другого человека оказывается сексуально возбуждающей – это возбуждение вызывает половое влечение к сексуально привлекательному партнеру.

На ступеньку выше стоит эротическое отношение. Вот что о нем говорит Франкл: «Мы разграничиваем эротику и сексуальность. Эротика проникает в следующий, более глубокий слой, в психическую сферу другого человека. Такое отношение к партнеру соответствует тому, что обычно называют «сильным увлечением». Увлеченный человек находится уже не просто в состоянии физического возбуждения. Скорее возбуждается его психологическая эмоциональность. Она возбуждается особой психической организацией партнера, скажем, какими-то конкретными чертами его характера»^[20].

Эти виды отношений не проникают в сердце другого человека. Такое возможно только на третьем уровне отношений: на уровне самой любви. Любовь представляет собой вступление во взаимоотношения с другим человеком как с духовным существом. Таким образом, любовь является вхождением в непосредственные отношения с личностью любимого, с его своеобразием и неповторимостью. По мнению Франкла, «тенденции, с которыми мы встречаемся в сексуальности и в «увлеченности», резко ограничивают возможность перехода к истинной любви»^[21].

Личность является носителем тех психических и телесных характеристик, которые привлекают эротически и сексуально расположенного человека. Если сексуально расположенный или увлеченный человек чувствует привлекательность физических характеристик и психических черт партнера, т. е. того, что этот другой человек «имеет», то любящий любит самого любимого: не что-то такое, что «имеет» любимый, а то, чем является он сам. «Взгляд того, кто любит, проникает через физическое и психическое «одеяние», проникает до самой сердцевины другого существа. Его уже больше не интересует обольстительный физический «тип» или привлекательный темперамент; его интересует человек, единственный в своем роде, незаменимый и не сравнимый ни с кем»^[22].

Можно попросить скептика представить себе, что его любимая женщина потеряна для него навсегда (она умерла либо уехала), а затем предложить ему двойника любимого существа, т. е. человека, который телом и темпераментом в совершенстве напоминает ее. Если после этого задать скептику вопрос, может ли он переключить свою любовь на другую женщину, то ему придется признать, что он не сможет этого сделать. Такой «перенос» истинной любви, с точки зрения Франкла, немыслим, потому что тот, кто любит по-настоящему, меньше всего задумывается о каких-то психических и физических характеристиках любимой, он задумывается не о какой-то черте ее характера, а о том, чем она является в своей неповторимости. Но тот, кто просто сильно увлечен, мог бы, вероятно, найти какого-нибудь двойника для своих целей. Его привязанности без труда могли бы быть перенесены на двойника, потому что его чувства связаны только с физическими данными и темпераментом партнера, а не с его духовной сущностью.

Любовь – нечто большее, чем эмоциональное состояние. Любовь – это интенциональный акт, который направлен на сущность другой личности. Все это не означает, конечно, что любовь не имеет желания «воплотить» себя. Но она в такой степени независима от тела, что вполне способна не испытывать в нем нужду. Даже в любви между людьми разного пола тело, т. е. сексуальный элемент, не является первичным. Оно только средство самовыражения, поэтому любовь как таковая может существовать без него. Там, где сексуальность возможна, любовь будет желать и стремиться к ней. Но там, где требуется отказ от нее, любовь не охладеет и не умрет. «Настоящая любовь является своим собственным гарантом постоянства, хотя бы потому, что в старости физическое состояние проходит и психологическое состояние становится иным»^[23], – пишет В. Франкл.

В то время как «мелкий» человек видит только внешний облик партнера и не может постичь его глубину, более глубокий человек рассматривает саму поверхность не как основополагающее или решающее проявление, а как проявление глубин. Для того, кто любит по-настоящему, физическая, сексуальная связь остается формой выражения духовной связи, которой на самом деле является его любовь.

В действительности любовь между мужчиной и женщиной – это только один из возможных способов наполнить жизнь смыслом. Наше существование пришло бы к печальному концу, и наша жизнь была бы поистине бедна, если бы ее смысл зависел только от того, испытали мы или нет счастье в такой любви. Жизнь бесконечно богата возможностями реализовать ценности. Нам нужно только помнить о важности реализации созидательных ценностей. И человек, который не любит и которого не любят, может организовать свою жизнь так, что она будет полна высоким смыслом.

Любой флирт, типичные ухаживания прошлого и настоящего бессознательно игнорируют внутреннее содержание партнера. Неповторимость и своеобразие другого человека умышленно упускаются при контактах подобного толка. Люди, которые увлекаются поверхностной эротикой, убегают от обязательств настоящей любви, от любых истинных уз с партнером, потому что такие узы влекут за собой ответственность. Они прибегают к собирательному понятию, предпочитая «тип»; их партнер в каждом конкретном случае является более или менее случайным представителем этого типа. Они выбирают «тип», а не какого-то конкретного человека. Их влечение направлена к типичной, обезличенной «внешности».

«Некоторые современные мужчины выбирают некоторый «тип» женщины как свой эротический идеал, потому что «представитель типа» не может в силу своей безликости обременить его ответственностью. Безликую женщину безликий мужчина может «иметь», а следовательно, нет необходимости ее любить. Она – собственность, без индивидуальных черт характера, без личной ценности. Любить можно только личность, а безликость, «представителя типа» любить нельзя. Тут не встает вопрос о верности; неверность следует из самой безликости. Неверность в таких отношениях не только допустима, она необходима. Потому что там, где отсутствует счастье в любви, это отсутствие должно компенсироваться количеством сексуального удовольствия»^[24].

Указанный вид эротики представляет собой уродливую форму любви. Использование такого выражения, как «я поимел эту женщину», полностью раскрывает ее сущность: то, что «имеешь», можно обменять. Это взаимное отношение «владения» находит свое выражение и в отношении со стороны женщины, потому что такая поверхностная эротика является в равной мере поверхностной и для женщины. Что представляет собой человек как таковой, в счет не идет, а учитывается только, насколько он привлекателен как возможный сексуальный партнер. «Таким образом, отношение женщины к мужчине соответствует его отношению к ней. Женщина сделает все возможное, чтобы с помощью косметики скрыть все личные качества, чтобы не беспокоить ими мужчину и чтобы дать мужчине то, что он ищет, – предпочитаемый им «тип». Женщина – или, скорее, современная городская «кукла» – полностью поглощена своей внешностью. Она хочет, чтобы ее «брали», но она не хочет, чтобы ее брали всерьез, принимали за то, что она есть на самом деле: человеческая личность во всем своем своеобразии и неповторимости. Она хочет, чтобы ее принимали как представителя женского пола, и поэтому она в первую очередь заботится о своем теле, стараясь, чтобы оно как можно больше соответствовало модному типу. Она хочет быть безликой и представлять тот «тип», который оказывается сейчас в моде, пользуется спросом на рынке»^[25].

Упор на внешность предполагает недооценку не только того, о ком судят, но также и того, кто выносит суждение. Мы должны сдержанно и критически относиться к пластическим операциям и к использованию косметики, потому что даже недостатки являются существенной частью личности. Внешние черты воздействуют на того, кто любит, не сами по себе, а как часть любимого человека. Вместо того чтобы искать и найти «Я» друг друга, обрести неповторимость и своеобразие, которое одно только делает их достойными любви и ради чего стоит жить, люди довольствуются фикцией.

Если отношения истинной любви представляют собой направленность сути одного человека к другому, то оно также является и единственной гарантией верности. Другими словами, самой любовью порождается уверенность в ее продолжительности.

«Как только я понял, что 2×2=4, понял это раз и навсегда, и все тут. И как только я искренне понял внутреннюю сущность другого человека, увидев этого человека в свете любви, тут уж ничего не поделаешь: я должен оставаться верным открытой мне истине, должен оставаться верным этой любви, а эта любовь должна жить со мной»^[26].

Только настоящая любовь (и только она) приводит к моногамным отношениям, составляет основу верности. Можно утверждать, что простое увлечение, являясь по своей природе более или менее быстро проходящим «эмоциональным состоянием», может с полным основанием рассматриваться как противопоказание к браку.

По мысли Франкла, «любовь видит человека таким, каким его «предполагал» при создании Бог. Можно сказать, что любовь раскрывает перед нами ценностный образ человека. В духовном акте любви мы постигаем человека не только тем, что он «есть» во всей своей неповторимости и своеобразии, но также и тем, чем он может стать и станет. В то время как любовь обогащает и «вознаграждает» нас, она также приносит несомненную пользу другому человеку, ведя его к тем потенциальным ценностям, которые можно увидеть и предугадать только в любви. Любовь помогает любимому стать таким, каким его видит любящий. Потому что тот, кого любят, часто стремится стать достойным того, кто его любит»^[27].

Сексуальность, которая призвана быть средством выражения любви, зачастую делается подчиненной принципу удовольствия и удовлетворения инстинктов, а сексуальное удовольствие становится конечной целью. Но вспомним, чем сильнее человек стремится к наслаждению, тем сильнее оно от него ускользает.

«По-настоящему зрелый человек будет испытывать сексуальное желание только тогда, когда он любит; он будет рассматривать возможность сексуальных отношений только там, где секс является выражением любви. Моногамные отношения, таким образом, становятся кульминацией психосексуального развития, целью воспитания полов и идеалом сексуальной этики. Поскольку это идеал, он очень редко достигается; обычно к нему только приближаются – в большей или меньшей степени. Как и все идеалы, этот идеал также является руководящим принципом: он устанавливается подобно «яблочку» мишени, в которое всегда надо целиться, даже если в него не всегда попадаешь. Так же как редко кто способен на настоящую любовь, так же редко кто достигает наивысшей стадии развития зрелой любовной жизни. Но в конце концов, задача каждого человека – вечна, а способность человека к развитию бесконечна»^[28].

Подводя итог сказанному, отметим, что с точки зрения той философии и антропологии, которую предлагает Виктор Франкл, сексуальные отношения могут восприниматься по-разному. Если мы говорим о супружеской близости и о сексе как о проявлении любви, то он не может восприниматься просто как «функция» и удовлетворение «потребности», он является определенной гранью супружеских межличностных отношений, включая в себя и физиологию, и психику.

Можно даже сказать, что человеческая любовь между мужчинами и женщинами – это очень важное, основополагающее для семьи сложное явление, выражающееся во всех сферах жизни человека, в т. ч. и в сексуальной. Выше мы привели, вероятно, одно из самых уравновешенных и мудрых мнений о сексе: «Секс призван быть не более чем выражением – и не менее чем венцом любви»^[29]. Нельзя оторвать секс от любви, а значит, и от ответственности, и от жертвенности, и от доверия.

С сожалением приходится констатировать, что среди православных авторов на данный момент никто не смог сформулировать христианский взгляд на сексуальные отношения супругов в схожей с В. Франклом манере, берущей основания в антропологии и рассматривающей супружеское общение как общение личностей, обладающих тварной природой.

Дата добавления: 2015-06-27