О «традиционном» взгляде на сексуальные отношения супругов 1 страница

Православная Церковь содержит высокое учение о Таинстве брака. «Семья – малая Церковь», – утверждают как древние, так и современные церковные писатели. Но святоотеческое богословие почти не говорит о построении семейной жизни, о взаимоотношениях супругов и о воспитании детей, т. к. семья была веками традиционной ценностью, данностью, тем, что «само собой» разумеется. У отцов Церкви не было особой нужды заострять внимание на этой теме. Лишь в последние сто лет, когда устои семьи начали колебаться и сам этот институт стал разрушаться, Церковь стала активно реагировать на это и осмыслять свое учение о браке.

Надо признать, что православная традиция, восходящая к поздней античности и Средневековью, содержит идеал аскетический, монашеский, но никак не семейный. Вот некоторые высказывания святых отцов. Например, святителя Григория Богослова (+389): «Или обладая всецело Христом, человек нерадит о жене, или, дав в себе место любви к праху, забывает о Христе»^[63]. В ранних творениях ему вторит святитель Иоанн Златоуст (+407): «Брак есть смертная и рабская одежда»^[64]. Ученик Иоанна Златоуста Исидор Пелусиот (+449) писал: «В браке человек нисколько не отличается от зверей»^[65]. К подобным выводам можно прийти и на основании многочисленных других святоотеческих мнений, из которых очень часто выводят суждение, что отцы Церкви рекомендовали «пользоваться сосудом плоти» только в качестве снисхождения – как «громоотводом от блуда» и только для зачатия детей. Именно поэтому многие современные православные люди, основываясь на подобном «традиционном» представлении, отождествляют сексуальные отношения и понятие греха. Если секс и грех отождествляются, то и сексуальные отношения в этой системе искупаются только зачатием и рождением детей.

В подобном духе трактуется и небольшой отрывок из послания апостола Павла к Коринфянам, посвященный данной теме: «А о чем вы писали ко мне, то хорошо человеку не касаться женщины. Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа. Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим. Впрочем, это сказано мною как позволение, а не как повеление. Ибо желаю, чтобы все люди были, как и я; но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе» (1 Kop. 7: 1–7). На эти слова ап. Павла очень часто ссылаются все те, кто гнушается браком и сексуальными отношениями в браке. Брак отождествляется с узаконенной формой половых отношений ради избегания блуда.

Близко к этой позиции и оправдание интимных отношений супругов единственной целью – зачатием детей. Вспомним слова Климента Александрийского (+215): «Ближайшая цель супругов – это иметь детей, цель же высшая – иметь детей добрых (благочадие). <…> Человек, содействуя происхождению человека, становится образом Бога. Не всякая почва восприимчива для принятия семян; или если и всякая, по крайней мере, не для семян одного и того же земледельца. Не следует на каменистую почву сеять, ни тем менее злоупотреблять семенем, этим проводником и началом порождения, в котором дремлют его законы. Направлять же эти естественные законы вопреки разуму на пути противоестественные вообще крайне нечестиво. Послушайте, как уже Моисей, этот всемирный мудрец, некогда символически осудил соитие, совершенное не с целью зачатия. Он говорит: «Не ешь зайца и гиены». Он не желает, чтобы человек проникался их свойствами, ниже чтобы погрязал в их похотливости… Недозволительно человеку соитие, совершаемое без цели зачатия. <…>

Не прилично семя, из которого будет развиваться жизнь, и вскоре за тем возникнет человек, осквернять тем, что выводится из тела ради его очищения, нечистым истечением плоти и теми выделениями, которые выходят из организма при очищении его обливать и в них как бы полоскать. Да и семя, если оно не соприкасается с углублениями внутри матки, тотчас же портится и родотворной силы лишается. Ни о ком из древних евреев у Моисея поэтому и не говорится, чтобы он сходился со своей беременной женой. Ибо и без того пустым будучи, это удовольствие, если кто им пользуется и в браке, становится нечестивым, не соответствующим идее брака и противоразумным»^[66].

Другой древний памятник, «Постановления Апостольские», свидетельствует о том же: «Впрочем, когда у жен бывает естественное, мужья не должны сходиться с ними, заботясь о здоровье имеющих родиться; ибо это воспрещено Законом. «К жене, говорит он, в месячных находящейся, не приближайся» (Лев.18,19 и Иез.18,6). И с беременными женами не должны они иметь сообщения; ибо с ними сообщаются не для произведения детей, но для удовольствия, а боголюбец не должен быть сластолюбцем…»^[67].

Отметим что, важный вопрос о «традиционном» взгляде на «нечистоту» родовых процессов на примере женских месячных разбирается авторами ниже в соответствующем приложении.

С другой стороны, автор упомянутых Апостольских постановлений выступает против отождествления секса с грехом: «Если же кто наблюдает и исполняет обряды иудейские относительно извержения семени, течения семени во сне, соитий законных (Лев. 15:1–30), те пусть скажут нам, перестают ли они в те часы и дни, когда подвергаются чему-либо такому, молиться, или касаться Библии, или причащаться евхаристии? Если скажут, что перестают, то явно, что они не имеют в себе Духа Святого, Который всегда пребывает с верующими; ибо Соломон говорит о праведных, чтобы каждый уготовил себя так, чтобы Он, когда спят они, хранил их, а когда восстают, глаголал с ними (Притч. 6:22). <…> Дух Святый, всеконечно, присущ тебе, потому что Он не ограничен местом, а ты имеешь нужду в молитве, в евхаристии и в пришествии Святого Духа, как нимало не согрешившая в том. Ибо ни законное совокупление, ни роды, ни течение кровей, ни течение семени во сне не могут осквернить естество человека или отлучить от него Духа Святого, но одно нечестие и беззаконная деятельность. <…>

Посему уклоняйтесь, возлюбленные, и избегайте наблюдений тех, потому что они – еллинские. Ибо мы, вопреки еллинам, ни умершим не гнушаемся, надеясь, что он опять оживет, ни законного совокупления не осуждаем, но они обыкли худо толковать подобные вещи. Ибо законное совокупление мужа с женою бывает по мысли Божией, потому что Творец в начале сотворил мужеский и женский пол и благословил их, и сказал: плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю (Быт. 1:28). Итак, если различие полов состоялось по воле Бога для рождения потомков, то следует, что и совокупление мужа с женою согласно с Его мыслию. <…> Напротив, смешение противоестественное или деяние беззаконное мерзко, ибо враждебно Богу. Ибо содомская нечистота и осквернение с животными противны природе, а прелюбодеяние и любодеяние противны Закону; из них первое и второе есть нечестие, третье – несправедливость, а последнее – грех <…> брак почтен и честен, и рождение детей чисто; ибо в добром нет ничего худого»^[68].

Папа Римский Григорий Двоеслов, именуемый Великим (+604), так рассуждал на тему супружеского общения: «Мужчина, имевший сношение со своей женой, не должен входить в церковь, пока не омоется, и, даже омывшись, не может он входить сразу. В древности закон гласил, что мужчина после сношения с женщиной должен омыться и не входить в храм до заката, но это следует понимать и в духовном смысле. Когда мужчина имеет сношение с женщиной, их души совместно устремлены к удовольствию плотского вожделения; поэтому, пока огонь вожделения не угас в его душе, он не должен появляться среди верующих в храме, обремененный грешными желаниями. Хотя разные народы полагают об этом по-разному и соблюдают различные правила, у римлян с древних времен было обычаем после сношения с женой омыться и некоторое время воздерживаться от посещения храма. Конечно, мы не можем считать брак грехом, но, поскольку даже законное сношение не происходит без телесного желания, будет правильным после него воздержаться от посещения святого места, ибо не бывает желания без греха.

<…> Плотское совокупление законно, если совершается ради произведения потомства, а не ради похоти и утоления страстей. Поэтому если кто подходит к жене своей, движимый не влечением похоти, а заботой о произведении потомства, то он может по своему усмотрению как посещать церковь, так и принимать таинство плоти и крови Господних; ибо не может быть осужден вошедший в огонь и не сгоревший. Но если в соитии возобладает не стремление к деторождению, а похоть, у совокупляющихся есть причины печалиться, хотя, по святым речениям пророков, уже само совокупление есть повод для печали. Когда апостол Павел говорит: «Кто не может воздержаться, пусть имеет каждый свою жену», – то он считает нужным добавить: «впрочем, это сказано мною как позволение, а не как повеление». То, что законно, не нуждается в позволении; поэтому своим позволением он подчеркивает, что в этом есть вина. Следует помнить, что Господь, говоря с народом на горе Синайской, в первую очередь повелел им не прикасаться к женам. И если Господь, общаясь с людьми через посредника, требовал от них ради телесной чистоты не касаться своих жен, то разве не должны блюсти чистоту плоти женщины, вкушающие Тело Господа Всемогущего и проникшиеся величием этого непостижимого таинства? Потому же и жрец сказал Давиду, что его люди получат хлебы предложения, если только воздержатся от женщин, и Давид, чтобы получить эти хлебы, поклялся в чистоте своих людей. В соответствии со сказанным мужчина, омывшийся после сношения со своей женой, может прийти в церковь и принять таинство святого причастия»^[69].

Существует немало свидетельств того, что в среде современных православных христиан не все готовы принять изложенную «традиционную» точку зрения. При всей недвусмысленности процитированных отрывков остаются многие недоумения, которые нельзя просто отвергнуть через цитирование «отцов». Вопросы копятся и не находят достойного решения в церковном сознании, порождая разрозненные суждения у ныне живущих православных христиан.

Несмотря на обилие святоотеческих цитат, отражающих негативный взгляд на половые отношения супругов, есть и иная точка зрения. Она со всей очевидностью отражена в поздних творениях св. Иоанна Златоуста (+407) и базируется на ветхозаветных установлениях, касающихся обыденной жизни. В частности, в Беседе на слова апостола: «Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену» (1 Кор.7:2), святитель Иоанн говорит: «Поцелуй блудницы заключает в себе яд, яд тайный и скрытный. Зачем же ты гоняешься за удовольствием, которое ведет к осуждению, производит гибель, наносит неизлечимую рану, тогда как можно получать удовольствие, не подвергаясь никакому злу? Со свободною женою и удовольствие, и безопасность, и покой, и честь, и красота, и добрая совесть; а там великая горечь, великий вред, постоянное осуждение. Хотя бы никто из людей не видал, совесть никогда не перестанет осуждать тебя; куда бы ты ни пошел, этот обвинитель будет следовать за тобою, осуждая и громко взывая против тебя. Таким образом, кто ищет удовольствия, тот особенно и пусть избегает общения с блудницами, потому что нет ничего горче этой привычки, ничего неприятнее этого общения, ничего порочнее этих нравов. Источник твой да будет благословен; и утешайся женою твоей, любезною ланью и прекрасною серною: груди ее да упоявают тебя во всякое время, любовью ее услаждайся постоянно. И для чего тебе, сын мой, увлекаться постороннею и обнимать груди чужой?» (Притчи 5:18–20). Имея чистый источник воды, для чего ты бежишь к болоту, наполненному грязью, пахнущему геенною и невыразимым наказанием? Какое ты будешь иметь оправдание, какое прощение? Если предающиеся блуду прежде брака осуждаются и наказываются подобно тому человеку, который был одет в грязные одежды, то тем более – после брака»^[70].

Заметим, что святитель Иоанн Златоуст называет супружеское половое общение «чистым источником воды», говорит, что с законной женою и удовольствие, и безопасность, и покой, и честь, и красота, и добрая совесть. Очевидно, в данном отрывке нет и речи о деторождении, поскольку супружеское общение противопоставляется общению с блудницами^[71].

Греховен ли секс? Мнения современных авторов

Мнения «неправославных» авторов

Прежде чем перейти к мнениям православных христиан по этому вопросу, предлагаем познакомиться с опытом иных религий. Католики, протестанты и мусульмане понимают сексуальные отношения как естественную потребность супругов, заложенную Богом в нашу природу. Конечно, это не значит, что православные авторы и исследователи должны обязательно принимать их взгляды, однако было бы полезно определить место секса в семейной жизни.

Насколько можно судить из источников, взгляд католиков на сексуальную жизнь супругов разнообразен. Есть мнения радикальные, полностью совпадающие с процитированным выше взглядом Папы Римского Григория Двоеслова, но есть и иные мнения, большей частью распространенные в католической семейной литературе. Так, популярный сборник статей «Бог преображает семью»^[72] рассматривает половую близость как средство выражения супружеской любви:

«Чем же является человечность по замыслу Бога? С полной уверенностью можно сказать, что главной ее чертой является зрелая любовь. А что такое любовь? Требовательный и правдивый образ любви представляет в первом письме Коринфянам св. Павел. В «Гимне о любви» (1 Кор. 13:1–13) он однозначно определяет любовь, называя ее терпеливой, доброй, не завидующей, говоря, что она не хвалится и не гордится <…> не ищет выгоды себе, не вспыльчива и не помнит зла <…> любовь не перестанет существовать никогда. Можно сказать, что любовь состоит в том, чтобы творить добро человеку. Для тех, кто хочет жить учением Христа, любовь означает необходимость одаривания людей добром, которое позволяет им приблизиться к Богу.

В связи с этим половая близость лишь тогда становится проявлением любви, когда ее совершают супруги, одаряющие друг друга ответственностью, чувствами, пониманием и уважением к женскому и мужскому началу друг друга. Взаимная любовь выражается также в готовности принять каждого ребенка, который может быть зачат, независимо от того, ожидают его в настоящий момент или пока не планируют его появления. Благодаря такому подходу супруги могут постоянно пребывать в единстве с Богом, поскольку в случае незапланированного зачатия ребенка родители с ответственностью и любовью смогут принять его, несмотря на возникающие сложности.

Любовь человека может вполне реализоваться лишь тогда, когда построена на Правде и Любви Бога»^[73].

Католическая церковь на уровне вероучения узаконила цель брака – деторождение, но при этом из католической литературы вполне ясно, что сексуальные отношения, являясь выражением супружеской любви, могут и не подразумевать деторождение, которое оставлено на волю Божью. В связи с этим в католической литературе, в том числе доступной нам русскоязычной, очень развита тема естественного предохранения, которая доходит до мельчайших рассмотрений женской физиологии и интимных подробностей полового акта.

Взгляд исламских авторов, в свою очередь, вполне ясно и аргументированно представлен в книге (сборнике статей) «Любовь и секс в исламе».

«С исламской точки зрения, сексуальное чувство мужчины и женщины коренится в конституции человеческой природы, являясь одновременно орудием Божьего промысла. Иными словами, ислам вобрал в себя понимание секса как явления, обладающего онтологическим статусом в жизни человека, бытие которого без секса невозможно.

При этом в рамках исламского вероучения секс трактуется еще телеологически: он не только самодостаточен, но является также и целью. Он не только средство самореализации человека в его земной жизни, но и средство проявления трансцендентной силы, Воли Аллаха. Секс в исламе рассматривается как проекция потустороннего, трансцендентного в посюстороннем, земном бытии человека.

О чувстве любви в Коране говорится как о явлении, прямо связанном с сексом, половыми отношениями между мужчиной и женщиной. Статус любви и секса в исламе качественно повышен. Если до возникновения ислама араб просто любил и реализовывал себя в сексе, как ел, дышал и пил, то в рамках ислама он осознавал еще и сакральное значение переживаемого им чувства любви и совершаемого полового акта с женщиной. Любовь и секс в исламе оказались внутри объемного, трехмерного пространства: мужчина, женщина и – превыше – Аллах.

Соответственно в исламе секс в широком смысле, как весь разнообразный спектр взаимоотношений между мужчиной и женщиной, может реализоваться двумя взаимодополняющими путями. Во-первых, в виде чувственной страсти между мужчиной и женщиной, полового влечения их друг к другу. Во-вторых, в виде чувства симпатии и расположенности духовного характера, позволяющего вызвать между мужчиной и женщиной любовь. Как и секс, любовь в исламе стала рассматриваться как явление трансцендентного, божественного происхождения, не подчиняющееся сознанию, воле и капризам влюбленного человека.

<…> Физическая близость должна удовлетворить не только мужчину, но и женщину»^[74].

Исходя из цели сексуальных отношений супругов как взаимного удовлетворения, следует спокойное отношение ислама к неабортивным противозачаточным средствам, при условии того, что не будет принципиального отказа семьи от детей.

Взгляд известных нам протестантских авторов на половые отношения супругов очень близок к позиции Д. Грея и взглядам мусульман. В эту тему протестантами вносятся общие для христиан семейные ценности, обходя стороной соблазнительные моменты. По сути, протестантский подход заключается в христианизации психологических и сексологических научно-популярных наработок. Авторы таких книг, как правило, сами практикующие психологи и психотерапевты, поэтому стиль их книг – практические советы с большим количеством примеров.

Мнения православных авторов

Взгляд современных православных авторов, придерживающихся понимания секса как естественной стороны семейной жизни, может быть очень близок как католическому, так и протестантскому или исламскому, поэтому необходима оговорка. При положительном обсуждении темы сексуальных отношений супругов в православии присутствует некоторая неопределенность. Скажем для простоты, что есть два полюса возможных мнений, которые условно можно назвать «исламский» и «католический». «Исламский» говорит, что сексуальная близость супругов сама по себе ценна и необходима. Отказ от деторождения невозможен, но регулирование рождаемости вполне приемлемо с использованием противозачаточных неабортивных средств. «Католический» взгляд также уделяет большое значение сексуальной жизни супругов, оттеняя ее значимость, но при этом регулируемость рождаемости в принципе невозможна, все отдано на «естественный» ход событий. Супругам дозволено только «играть в лотерею» естественных способов предохранения.

Итак, неопределенность в рассуждениях некоторых православных авторов заключается в том, что при положительной оценке сексуальных отношений как проявления супружеской любви авторы умалчивают о своем отношении к противозачаточным средствам. Получается, что из положительных мнений о сексе можно сделать вывод, близкий к «исламскому». Но при этом могут быть серьезные основания думать, что авторы подразумевали нечто очень близкое к «католической» позиции. Указанная неопределенность в полной мере присутствует в приведенном ниже мнении протоиерея Дмитрия Смирнова. Заметим, что, зная его взгляд на затронутые вопросы вообще, можно предположить, что ему все же близка «католическая» позиция.

Остановимся подробно на высказываниях православных авторов.

Митрополит Антоний Сурожский.

В своих рассуждениях выдающийся русский богослов и архипастырь XX века митрополит Сурожский Антоний (+2003) обращается к книге Бытия и говорит примерно о том же, что и С. В. Троицкий в своей работе^[75]. В первой главе Библии сотворение человека поставлено в один ряд с сотворением всех живых существ. Именно внутри этого ряда живых существ человек получает данное всему живому благословение расти и множиться. В совершенно ином контексте говорится о браке во второй главе. Мы видим, что человек обнаруживает, что он одинок, что нет у него спутника, и Бог избавляет его от этого одиночества сотворением Евы. «Этот акт не имеет никакого отношения к деторождению, он стоит в иной перспективе, в контексте иного повествования, здесь перед нами совершенно новая ситуация. И брак связан именно с этой ситуацией – ситуацией человека, достигшего такой зрелости, когда он не может более существовать в одиночестве, и тогда ему предлагается преодоление этой ситуации, имеющее, однако, с самого начала двойственный характер. Двойственность эта связана с тем, что и здесь полностью соблюдается уважение к человеческой свободе, так что и преодоление это может быть подлинным или ложным. Когда Адам оказывается лицом к лицу с Евой, он узнает ее и говорит, что она – плоть от плоти его и кость от кости его. Но что означает это его признание? Перед ним, как и перед Евой, два пути: либо узнать себя в ней, а ей – узнать себя в нем, видеть лишь себя самого, отраженного вовне, видеть в другом лишь продолжение себя самого и совершенно потерять из виду существование другого. И напротив, можно в этом видеть трансцендирование самого себя, освобождение от себя. Именно об этом говорит Мефодий Патарский (святой православной церкви, ум. ок. 312. – Прим. авт.) в своей книге: он использует как бы игру слов и, рассуждая о падении, говорит, что пока Адам и Ева любили друг друга, они могли говорить, глядя друг на друга: это мой «альтер эго», другой я сам; в момент падения они видят друг друга нагими, потому что каждый смотрит на другого и говорит: я – это я, а он – это он. Тут как бы трещина, разлом. Здесь-то и появляется элемент влечения, вожделения, здесь смешиваются две перспективы: перспектива природы и перспектива человечества, трансцендирования личности в жизни сверхличной»^[76].

Владыка Антоний рассматривает тему супружеских сексуальных отношений через осмысление цели супружеского союза. Он утверждает, что мнение, будто целью брака является деторождение, не только спорно, но для православного богословия неприемлемо. «Цель брака есть брак. Рождение детей – его составная часть, но в брак не вступают для того, чтобы иметь детей; в брак вступают для того, чтобы осуществить жизнь взаимной любви, то есть преодоление индивидуальной изолированности, расширение личности»^[77].

Владыка отмечает, что в западном католическом мире присутствует раздвоение сознания. С одной стороны, брак по самому определению направлен на деторождение, а с другой стороны, физические отношения отмечены печатью некой уродливости, с ними связывается представление дефективности. «Совершенно иное в православном богословии. У нас существует богословие материи, богословие тела, основанное на том положении, что Бог создал человека как существо не только духовное или душевное, но также и материальное, связанное с совокупностью всего видимого и осязаемого творения, – богословие, основанное прежде всего на Воплощении (речь идет о Воплощении Сына Божьего, о Господе Иисусе Христе. – Прим. авт.)» ^[78].

Митрополит Антоний поясняет высказывание апостола Павла «врачевство от блуда». Очень распространенное толкование этого места заключается в том, что если человек состоит в браке, то у него нет больше оснований искать нечистоты где-то на стороне, «ходить за чужой плотью», как говорится в Священном Писании. В действительности же в богословии неразделенной Церкви ясно видно, что дело не только в этом. «Единственное основание для подлинного целомудрия, то есть внутреннего и внешнего состояния, когда человек не стремится ни к чему вне тех отношений, какими является эта единственная любовь, – есть любовь, единственность любви, тот факт, что истинно любить можно только одного человека, а все другие люди входят – каждый в отдельности и все вместе – в нейтральную категорию: это люди, это больше не мужчины и женщины, не существа, обладающие полом. Но любимый человек тоже не есть то, что на современном языке называют «сексуальное существо»; это лицо другого пола, но и здесь понятие пола далеко выходит за рамки пола физического: оно определяется в категориях мужественности и женственности, оно охватывает и характеризует человека в каждой детали его существа, а не просто с точки зрения продолжения рода. Кроме того, апостол Павел ясно указывает, что в этом единственном, незаменимом отношении брака открытие одного человека другим всегда имеет глубину духовного порядка – иначе нет данных для брака. И в этих отношениях тело одного полностью принадлежит другому не в том смысле, что он может распоряжаться им насильственно, без благоговения, без уважения, а в том смысле, что поскольку два тела составляют уже одно, то и жизнь едина как жизнь четы и нет жизни, которая принадлежала бы одному или другому отдельно»^[79].

С другой стороны, апостол Павел утверждает также, что оба супруга могут удаляться друг от друга; не отказывать другому в близости, а позволить другому отойти ради их духовной жизни. «Бывает время молитвы, бывает время духовного углубления, время, когда человеческое существо соединяется с Богом особым образом, когда благодать и опытное познание овладевают не только Духом его, не только его психологическим и умственным «я», но даже и телом. Есть моменты, когда всякие физические отношения, даже, как это видно из житий святых, самое простое прикосновение становится невозможным, ибо благодать, как пламя, овладела этим существом, и нет больше места ни для чего до тех пор, пока эта дарованная и принятая благодать не станет едино с человеком так глубинно, что сделается общим достоянием. Но мне кажется ясным, что воздержание тут является не актом отвержения, когда один из супругов отворачивается от другого, отказывает другому в близости, но ситуацией, в которой их взаимоотношения рассматриваются в другом плане»^[80].

Протоиерей Иоанн Мейендорф

Представим интересующие нас выборки из статьи русского богослова и церковного историка, ректора Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке протоиерея Иоанна Мейендорфа (+1992) «Семья и регулирование рождаемости»^[81].

О. Иоанн напоминает, что деторождение и воспитание детей – величайшая радость и истинно Божие благословение. Христианский брак не может существовать без чистого и горячего желания обоих родителей иметь детей. Брак, в котором дети нежелательны, основан на поврежденной, эгоистической и похотливой любви. Давая жизнь другим, человек подражает творческому акту Бога, а отказываясь от этого, перестает быть «образом и подобием Божиим». Христианское отношение к браку подразумевает, что деторождение естественно и свято, является неизбежной частью христианского брака. Дать новую жизнь – привилегия человека, дарованная ему Богом, привилегия, от которой он не имеет права отказываться, если хочет сохранить «образ и подобие Божие», предоставленные ему при творении.

И все же для христиан брак является самоцелью, союзом двух существ в любви, отражающим союз между Христом и Церковью. «Нигде – ни в Евангелии, ни у апостола Павла, ни в святоотеческой литературе – мы не найдем оправдания брака детьми. В своей великолепной 20-й гомилии на Послание к Ефесянам святой Иоанн Златоуст определяет брак как «союз» и «тайну» и лишь изредка упоминает о деторождении»^[82].

«В вопросе о половой жизни и браке в западном мышлении до последнего времени почти всецело господствовало учение Блаженного Августина (+430). Августин рассматривал половую жизнь и естественный половой инстинкт человека как источник, через который вина первородного греха Адама передавалась его потомкам. Поэтому брак считался греховным, а половая жизнь могла быть оправдана лишь через деторождение. Следовательно, если деторождение искусственно предотвращается, сексуальные отношения становятся по существу своему греховными даже в законном браке»^[83].

По мнению о. Иоанна, если в восточной монашеской литературе половая жизнь иногда и отождествляется с грехом, то в целом Предание Церкви прочно придерживается решений Гангрского церковного Собора (ок. 340 года), который категорически отверг учение, осуждающее брак. Половой инстинкт в его извращенной и падшей форме часто сливается с грехом. Но все же он не является тем источником, через который греховность распространяется на все поколения человечества. «Если половая жизнь равнозначна греху, если только деторождение может искупить эту вину, то брак и продолжение рода по сравнению с целибатом то же, что жалкий суррогат по сравнению с подлинным христианским идеалом. В этом смысле супружеские отношения практически не имеют положительного христианского значения»^[84].

Православная Церковь за всю свою историю никогда не связывала себя определенными высказываниями по вопросам интимных отношений в браке. Но это вовсе не значит, что проблема контроля над зачатием и деторождением совершенно безразлична для православных и не имеет отношения к их жизни. В спорах о сексуальных отношениях и о планировании семьи есть множество аспектов. «Например, чтобы «жизнь», даруемая родителями их детям, носила вполне человеческий характер, она не должна ограничиваться физическим существованием; следует включить в нее и родительскую заботу, и образование, и достаточное материальное обеспечение. Готовясь к рождению детей, родители должны быть готовы к исполнению и этих обязанностей. Однако бывают экономические, социальные и психологические ситуации, в которых ясно, что никаких гарантий дать нельзя. Иногда мы почти с полной уверенностью можем сказать, что следующему поколению придется пережить и голод, и психологическую нищету»^[85].

Дата добавления: 2015-06-27