О «традиционном» взгляде на сексуальные отношения супругов 2 страница

Именно в таких ситуациях важное значение имеет вопрос о формах планирования рождаемости. Является ли воздержание единственно приемлемым выходом? Новый Завет, как и церковное Предание, считает воздержание приемлемой формой планирования семьи. Наряду с этим стоит поставить «вопрос, имеющий серьезную богословскую основу: можно ли считать все «естественное» «хорошим»? Ведь еще апостол Павел говорил, что воздержание может вести к «разжиганию». Способна ли наука сделать контроль над деторождением таким же естественным, как контроль над питанием, жилищем, здоровьем?»^[86]

По мнению о. Иоанна, вопрос о контроле над зачатием и о его приемлемых формах может быть решен в строго индивидуальном порядке каждой христианской семьей. Только сами супруги-христиане, серьезно относящиеся к своей вере, могут принять единственно правильное решение, избегая чрезмерной заботы о материальном обеспечении и видя в детях радость и дар Божий.

И все же, как ни подойди к этой теме, стоит признать, что пока брак, как величайшая тайна и даже святыня, существует в мире падшем и болезненном, он будет нуждаться в покровительстве юридических законов и формальностей. «Считая брак таинством Царства Божия, Евангелие и Церковь не создают тем самым какой-то особенной мистической реальности, не имеющей точек соприкосновения с окружающим нас миром. Христианская вера является истиной не только о Боге и Его Царстве, но и о человеке. Христианское учение о браке накладывает на человека радостную ответственность; оно открывает законное удовлетворение для души и тела; оно указывает путь истины; оно дает человеку невыразимую радость созидания новой жизни, приближает его к Создателю, сотворившему первого человека»^[87].

Протоиерей Николай Балашов

В книге «И сотворил Бог мужчину и женщину»^[88] отец Николай напоминает, что молодые люди и девушки, сколь бы религиозными они ни были, не перестают ощущать заложенное Творцом в их природе стремление к близости. Им трудно принять мнение, что их тела всего лишь «сосуд греха», даже если им усердно внушают именно такую ригористическую точку зрения. Половое влечение обусловлено не только «зовом плоти», за ним стоит потребность в личном общении, жажда преодоления одиночества, желание любить и быть любимыми. Правда, последнее желание часто преобладает над первым и даже вытесняет его.

«Мы не должны закрывать глаза на то, что в падшем мире отношения полов могут извращаться, переставая быть выражением богоданной любви и вырождаясь в проявление греховного пристрастия падшего человека к своему «я». Однако православная святоотеческая традиция никогда не считала половую близость следствием грехопадения, но воспринимала ее как часть изначального замысла Божия о человеке, хотя и омраченного в падшем человечестве греховным эгоизмом»^[89].

Отец Николай указывает, что в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» содержатся напоминания, что «человеческое тело является дивным созданием Божиим», а «телесные отношения мужчины и женщины благословлены Богом в браке, где они становятся источником продолжения человеческого рода и выражают целомудренную любовь, полную общность, «единомыслие душ и телес» супругов, о котором Церковь молится в чине брачного венчания»^[90].

Процитируем важное для нашей темы уточнение: «Один из примеров неправославного отношения к человеку можно видеть, когда в падшем человеке все провозглашается прекрасным, в том числе и его животные инстинкты, которым предлагается дать полную свободу – то есть освободить их от контроля духа. И тогда человек нравственно деградирует и становится хуже животного. С другой стороны, есть совершенно противоположная крайность, когда вся человеческая телесность признается каким-то изначально злым вместилищем греха. Но ведь человеческое тело не только вместилище греха – оно может быть и вместилищем святости»^[91].

Говоря о «планировании семьи», о. Николай пишет, что мы можем и должны говорить об ответственном отношении к рождению и воспитанию детей. Конечно, одной из возможностей может стать воздержание от половых отношений на определенное время. Но надо понимать, что, несмотря на восхваление воздержания отцами Церкви, оно, как и всякая добродетель, должно достигаться с рассуждением и не без чувства меры. А эта мера для каждого своя. Нельзя забывать, что «сфера интимных отношений супругов весьма деликатная, и всякое вмешательство в нее «требует соблюдения особого целомудрия и особой пастырской осторожности», как указывал Священный Синод Русской Православной Церкви в Определении от 28 декабря 1998 года. Вместе с тем Синод твердо указал на «недопустимость принуждения или склонения пасомых, вопреки их воле, к… отказу от супружеской жизни в браке»^[92]. Часто многие люди «недооценивают значение супружеской близости, возможно, по причине собственной очень высокой аскетической настроенности»^[93].

Протоиерей Дмитрий Смирнов

Протоиерей Дмитрий Смирнов в беседе с молодежью так ответил на вопрос: «Действительно ли, что христиане в браке могут совместно делить ложе только для зачатия детей?»^[94]

«Это не совсем так, потому что супружеское общение это не только ради детей, но еще и душевное и телесное общение. Следствием этого общения бывают дети. Женщина фертильна только в течение трех дней в месяц. Способность и желание к супружескому общению может быть гораздо чаще, чем раз в месяц.

Например, такой вторичный половой признак женщины, как грудь, существует исключительно как атрибут сексуальный. Для того чтобы кормить детей грудью, сама грудь не нужна, достаточно иметь железы, которые сами по себе небольшого размера. Грудь создана Богом именно для красоты, для привлекательности, и прочее. <…>

Церковь освящает брак, и все, что в браке, – свято, если нет извращений, излишеств, если нет блуда, когда все именно в семье. Это как пища. Мы на праздник украшаем стол, готовим что-то особенное, иногда с точки зрения биологии готовим вредное что-то, например торты. Если каждый день торт есть – это вредно. Когда торт едят, например, на Рождество, на именины, то это вполне уместно. Так же и здесь.

Если бы супружеское общение было только для деторождения, тогда это было бы что-то механическое, это не доставляло бы такой душевной и телесной радости. Супружеское общение поэтому – это даже способ отдохновения и снятия стресса.

В супружеском общении нет ничего предосудительного и греховного».

Священник Николай Емельянов

Учитывая вышеизложенную неопределенность в отношении к противозачаточным средствам, процитируем высказывание священника Николая Емельянова.

«Церковь никогда не считала чем-то самим по себе греховным физические отношения между полами. Напротив, древние церковные правила называют грехом отношение к физическому общению супругов, как к чему-то «гнусному». «Всякое прикосновение мужчины и женщины неприлично, если оно не стоит на основе любви; всякое сладострастье под тенью великих крыльев любви – целомудренно. Для любви нет грязи, нет низости, нет позора. Это – свет, который освещает все; это – тепло, способное разогреть лед; это – мед, который уничтожает всякую горечь. Любовь освящает все, до чего рукой, взором или мыслью коснулся тот, кого мы любим». Эти слова сказаны не современным романистом, а одним из величайших церковных богословов, аскетов и мистиков – святителем Григорием Богословом, жившим более полутора тысяч лет назад, в IV веке»^[95].

Протоиерей Георгий Митрофанов

«А что же такое плотские отношения? Если целью брака не является рождение детей, то является ли рождение детей целью плотских отношений? Нет, их целью является общение между супругами. (Правда, я убежден, что плотских отношений в таком виде, как сейчас, в раю не было – уж слишком они безобразны в той форме, в которой они существуют сейчас. Половые отношения в раю имели какой-то другой характер, какой – об этом могут размышлять лишь монахи, которые вообще к этой проблематике относятся очень неравнодушно.) Я вспоминаю эпизод, когда мой уже ныне покойный духовник – отец Василий Ермаков, который отличался достаточным традиционализмом, беседовал с одним человеком. Я слышу, отец Василий говорит: «Ладно, брак честен, ложе нескверно». Кающийся упорно начинает ему что-то говорить. «Брак честен, ложе нескверно», – повторяет отец Василий и хочет уйти. Тот опять: «Батюшка…» А между тем о. Василий, повторяя слова апостола Павла, стремился остановить тот жуткий стриптиз, который почему-то очень хотел предложить ему этот самый кающийся: «Нет, батюшка, скверно мое ложе, и вот послушайте, как оно скверно». Действительно, перед нами очень серьезная проблема, потому что, если мы отдаем себе отчет в том, что целью плотских отношений не является только лишь чадородие, рождение детей, то мы должны вообще эту тему вынести за рамки исповедального разговора. Хотя на исповеди можно говорить обо всем, но не все имеет отношение к исповеди»^[96].

Протоиерей Алексий Уминский

Выступая на «круглом столе» «Семья в современной церкви»^[97], отец Алексий отметил, что тема интимных отношений в семье включает многие сложные нерешенные вопросы. Устав, по которому живет наша Церковь, – монашеский, находящийся вне темы семейной жизни. И тем не менее он существует, и никуда нам от него не деться. Но отец Алексий убежден, что «интимные отношения – это вопрос личной внутренней свободы каждой семьи, которая свободна в том, как им строить свою семейную жизнь. <…> Интимные отношения – это отношения супружеской любви и супружеской свободы. Очень часто так бывает, что всякая излишняя аскеза является причиной супружеских ссор и в конечном итоге развода»^[98].

Алексей Зайцев, преподаватель Московской духовной академии

Интересными нам показались мысли преподавателя Московской духовной академии Алексея Зайцева, опубликованные в интернет-заметке «Проблема пола в церковном браке»^[99]. Вопрос о допустимости половой близости вне цели деторождения и, как следствие, о допустимости использования контрацепции (речь, конечно, идет только о неабортивной контрацепции) представляется автору этой публикации неоднозначным и непростым. Все зависит от богословских предпосылок, на основании которых идет рассуждение. Православная Церковь никогда не связывала себя какими-либо однозначными определениями по данному вопросу, поэтому при решении затронутого вопроса нет возможности опереться на авторитетные церковные источники прошлого.

Алексей Зайцев предполагает, что принципиальное решение проблемы допустимости или недопустимости половых отношений в браке вне цели деторождения, а значит, и проблемы контрацепции может быть построено на следующих предпосылках.

Во-первых, дать новую жизнь – это богоданная способность, от которой человек не вправе отказываться, если это не обусловлено целями более высокого порядка (например, монашество и т. п.). Деторождение богоустановлено, оно является следствием Божией заповеди: «плодитесь и размножайтесь». «Но сразу возникает вопрос: можно ли свести жизнь, которую родители дают своим детям, только к физическому существованию? Разве родители не отвечают за то, чтобы эта жизнь была достойной в нравственном, в социальном и в других отношениях? Ведь иногда можно с уверенностью предположить, что жизнь потенциального ребенка будет по ряду причин явно ущербной (речь здесь не о материальном достатке, точнее, не только о нем)»^[100].

Во-вторых, автор предлагает рассмотреть ряд вопросов. «Например, обязаны ли супруги полностью отказаться от интимной близости в случае бесплодия одной из сторон или если есть явная угроза врожденной неполноценности предполагаемого ребенка, а тем более его гибели? Как быть верующей женщине, если ее неверующий муж требует физической близости, но в случае зачатия будет категорично настаивать на аборте?»^[101].

В-третьих, автор напоминает, что деторождение не является единственной и первостепенной целью брака, скорее, оно есть его закономерное следствие, существенный и неизбежный аспект (за исключением случаев бесплодия). Первостепенная цель брака в православии – осуществление самоотверженной любви и достижение духовно-телесного единства двух личностей – мужчины и женщины.

В-четвертых, «половые отношения супругов сами по себе не являются чем-то порочным и предосудительным, порочными они становятся, когда выходят из-под духовно-нравственного контроля и начинают занимать в иерархии супружеских взаимоотношений неподобающе высокое место, служат средством удовлетворения человеческого эгоизма на уровне чувственности»^[102].

На основе вышеозначенных предпосылок Алексей Зайцев делает следующий вывод. «Посредством половых отношений супруги реализуют свою богоустановленную творческую способность деторождения. Даруя жизнь новому человеку, они несут ответственность не только за его духовно-нравственное развитие, но и за материальное обеспечение, физическое здоровье, социальное положение и т. д. В связи с этим вполне оправданна постановка вопроса о контроле над рождаемостью, целью которого должно быть именно создание наиболее благоприятных условий (в первую очередь в духовно-нравственном отношении) для жизни и развития будущих детей, но не эгоистические побуждения родителей (когда они отказываются от деторождения, чтобы «пожить в свое удовольствие»)»^[103].

По мнению автора, в результате грехопадения не произошло принципиального изменения самого способа размножения. Речь может идти только о выходе половой функции человека из-под контроля разума и духа, об ее искажении в той степени, в какой мы говорим об искажении человеческой природы вообще. «И если учитывать, что целью брака в православии является не только деторождение (иначе все бесплодные должны быть автоматически «обречены» на монашество), но в первую очередь вечный союз мужа и жены в единой природе посредством самоотверженной любви, то половые отношения между супругами можно рассматривать как проявление этой любви на уровне плоти. В таком контексте интимная близость перестает быть только средством для деторождения, и поэтому вполне оправданно утверждение о ее определенной самоценности. При этом нельзя забывать, что если отношения супругов сконцентрированы только на уровне половой жизни, если она становится самоцелью, ни о какой подлинной любви, ни о каком христианском браке не может быть речи в принципе»^[104].

Игумен Валериан (Головченко)

В своей статье «Про «это» – православным»^[105] игумен Валериан (Головченко) приводит наиболее расхожие православные мнения, не удерживаясь от довольно язвительных комментариев.

Есть мнение, что при занятиях любовью нужно стремиться не испытывать никаких эмоций. Желательно даже не любить. Просто совершать свое дело с монотонной размеренностью железных роботов. Но «грех не в любовном томлении. Грех в окаменелом бесчувствии. Следует заметить, что фригидность и импотенция – это не добродетели, а заболевания»^[106].

Говорят, дабы не прельститься телесной красотой законного супруга (супруги), желательно по примеру пуритан совершать все через простыню с отверстием. «Лучший способ воспитать в себе маньяка. Не наслаждаться созерцанием красоты своей «половинки», а разворошить собственное больное воображение. Любой сексопатолог познакомит вас с невеселой статистикой – именно из подобных «пуританских» семей выбегали на ночные улицы самые кошмарные маньяки. Там, где ханжеством было попрано естество, начинался противоестественный бред»^[107].

Призывают и к тому, чтобы руками друг ко другу не прикасаться. Целовать только в щечку. Слов красивых не говорить. «Откройте Библию, перечитайте «Песнь Песней»! Да, аллегорически это изображает Христа и Церковь. А буквальное толкование говорит о нормальных, естественных отношениях мужчины и женщины»^[108].

Бывает, что предлагают забыть про романтичную обстановку, к примеру, ужин при свечах. Только дома, только ночью и только в полной темноте возможно интимное общение. Чтобы святые лики с икон не восплакали, созерцая бесстыдство. Если же супруги настолько верующие, что не гасят лампад, то взирать им надо не друг на друга, а на образа, при этом вымаливая прощение. «Любое дело можно испоганить, доведя до абсурда. Попытки придать своим интимным отношениям вид псевдохристианской духовной мистерии окончательно угробят в отношениях супругов и духовность, и сексуальность. Чем, когда и как занимаются супруги наедине – это их глубоко личное дело. И интересует оно не Бога, а любителей смотреть в замочные скважины. «Все, что венчанные супруги устраивают в своей спальне, грехом не является, даже если это игры в школьников, зайчиков и немецких автоматчиков. Однако те же игры, совершаемые в одиночку, сразу обретают статус извращения, за которое необходимо приносить покаяние» (Густав Водичка. «Тайна старого рецепта»)^[109]».

Есть мнение, что непосредственно перед супружеским общением необходимо читать 3 канона, 5 акафистов и положить по 200 земных поклонов каждый, после этого – чтение трех кафизм. «Думается, это дело не требует особых чинопоследований сверх обычного ежедневного молитвенного правила. Все остальное уже было однажды прочитано над супругами священником в Таинстве браковенчания. Совершение земных поклонов к тому же может испортить радость взаимного общения – потные тела, обоюдная усталость»^[110].

Говорят еще, чем реже супругам быть вместе, тем лучше, надо жить как «брат с сестрой». «Невозможно не согласиться с изречением о том, что «монашество и брак не для каждого, а целомудрие – для всех». Стоит лишь уразуметь разницу в целомудрии воздержания монаха и целомудрии размеренной половой жизни женатого мирянина. Эта разница весьма существенна. Жизнь супругов в полном воздержании, «как брат с сестрой» – исключение из правила. Этот подвиг сродни юродству, его могут достойно пройти лишь единицы. И то, по особому Божьему произволению. Такие вещи не принято афишировать, чтобы не дойти в рассуждениях до гнушения брачным сожительством»^[111].

Подводя итог сказанному, можно сделать вывод, что на данный момент, с православной точки зрения, вряд ли можно говорить о четком и едином для всех подходе к вопросу супружеских половых отношений. Во всяком случае, утверждать, что вне мотивации чадородия секс однозначно греховен, не представляется возможным. Обозначая эти вопросы, необходимо учитывать и степень воцерковленности супругов, и их духовную зрелость, и их возраст, и их статус в Церкви, и состояние их физического здоровья, темперамент и многие другие объективные и субъективные условия. Только приняв во внимание все эти факторы, можно судить о каждом конкретном случае. При этом в качестве важной оговорки нужно иметь в виду тот факт, что собственно богословских аргументов в пользу безусловного запрета на использование неабортивной контрацепции нет. В порядке церковной икономии, т. е. снисхождения, можно говорить о ее допустимости. Кстати, это признается, правда, в довольно размытой формулировке, и в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви. Понятно, что по данной проблеме Церковь может разработать лишь ряд общих установок с учетом наиболее типичных положений, но окончательные выводы могут быть сделаны только в индивидуальном порядке.

Мнения интернет-авторов

Для полноты картины приведем выдержки из интернет-публикаций. Простые пользователи Интернета смогли достаточно глубоко и серьезно разобрать тему сексуальных отношений или обозначить некоторые очень важные вопросы. Конечно, каждый из процитированных авторов отражает свое мнение, но их доводы и соображения вполне заслуживают внимания.

а) Участник одной из интернет-дискуссий Алексей Глуховский опубликовал свое мнение, что если секс всегда греховен и лишь попускается, то «для того имеются методы искусственного оплодотворения, с появлением которых совершенно отпала необходимость попускать в браке эту, всеми обсуждаемую, отвратительную низкую мерзость»^[112].

Было также сказано, что в силу созданной Богом человеческой природы люди чувствуют, что удовольствия имеют совершенно одинаковую природу, и не понимают, почему удовольствие от приема пищи – это нормально, а супружеское общение однозначно грех. «Если быть последовательным (честным), то нужно признать, что, согласно св. Максиму Исповеднику и другим отцам-аскетам, любое удовольствие от удовлетворения инстинктов (не только вышеописанных, но также безопасности, социальности, агрессии и т. д.) тоже греховно. Борьбу с этими страстями великие подвижники нам, немощным, и преподнесли, уходя в пустыни, считая себя последними из грешников и прочими свершениями. Тогда нужно было бы видеть в теле темницу для духа, а никак не храм. В итоге – когнитивный диссонанс между безусловным громадным авторитетом Предания и малюсеньким, но личным опытом Истины»^[113].

б) Мария Ивлева, участница дискуссии на интернет-форуме http://forum.cdrm.ru так отвечала одному из своих оппонентов: «У вас совершенно превратное и, увы, распространенное представление о телесном общении мужа и жены как об акте поедания скоромного, отбивной котлеты, условно говоря, если не чем-то вообще постыдном и малопристойном. При этом другой человек, супруг, рассматривается как механическое средство для получения удовольствия. Между тем все неизмеримо сложнее, это часть комплекса отношений между двумя людьми. <…> Скажу больше. На мой взгляд, полноты брака и не может быть без общения телесного, вне зависимости от того, могут ли быть дети, не могут и т. д. Внутри своего мира супруги могут, конечно, принимать решение, например, о воздержании. Но в огромном большинстве случаев игры в стиле «будем как брат и сестра», «только ради чада», «в пост ни за что», «это мешает моей духовной жизни» кончаются кризисом и распадом брака. Вы не знаете таких примеров? Значит, вы живете в какой-то удивительной церковной среде.

А то мне все это напоминает коллизию из романа Маркеса «Сто лет одиночества», где один Буэндиа, женившись, обнаруживает юную супругу в глухом балахоне до шеи и с календарем в руках, на котором ее духовник отметил дни года, в которые допустимо супружеское соитие (что-то вроде 40 из 365). Это, кстати, типично католический подход. Откуда, в частности, взялся целибат священников? «Это» стыдно, в крайнем случае попускается, но уж носителю евхаристической чаши уж точно как-то неловко «этим» заниматься.

Только не надо мне приводить в пример супружескую жизнь св. Иоанна Кронштадтского (святой Русской Церкви, был женат, имел полное воздержание от супружеского общения; умер в 1904 г. – Прим. авт.). Мы тут не Иоанны Кронштадтские, и не с этого начинается подражание святым.

Теперь о вопросах конкретных и житейских. Опять все в кучу. О смысле телесных отношений в браке вроде уже сказала. Они важны, значимы и в большинстве случаев необходимы, с моей точки зрения, вне связи с вопросом о рождении детей. Обратная точка зрения тоже явно католическая (дело не в католиках, к которым я отношусь с большим уважением, а в том, что в данном вопросе они, по-моему, неправы). Из последних примеров – энциклика «Humanae vitae…», с которой замечательно полемизировал митрополит Антоний Сурожский.

Отдельный вопрос – рождение детей и контрацепция. Совершенно с вами согласна в осуждении гедонистического представления о браке как о союзе двух эгоистов, чьи интересы в данный момент совпадают. Одним из аспектов такого рода союзов является часто отказ от детей во имя собственного комфорта. Чайлдфри и прочее.

Но проблема контрацепции тоже, в свою очередь, делится на два аспекта – абортивная и неабортивная контрацепция. Первая в христианском браке недопустима, конечно. <…> Пусть в меня бросят камень, но пусть лучше пьют пилюли и даже ставят спирали, но не делают абортов.

Что касается однозначно неабортивной контрацепции, т. е. барьерной и т. н. естественных методов, то на этот счет все вполне сказано в документе под названием «Основы социальной концепции РПЦ». Да, в идеале лучше 15 прекрасных деток, но в реальности это, как правило, невозможно. И чистейшим фарисейством и возложением бремен неудобоносимых здесь выглядят опять-таки с важным видом рассуждения про то, что рожать деток благословляет Бог, а родился – так вы там живите сами как-нибудь с Божьей помощью. Правда, без меня, любимого. Кстати, Господь благословляет не только рожать деток, но и думать и нести ответственность.

Итак, мне (и не только мне) представляется, что вопросы телесных отношений в браке, их форм, ритма и воздержания, рождения детей, а также неабортивной контрацепции должны решаться самими супругами по обоюдному согласию. А не в стиле тех православных теток и даже мужиков, которые со свистом уходят в космос «православия», по дороге, как отработанные модули ракеты, теряя мужей, жен, семьи и все прочее. И не в стиле «трехспальная кровать «батюшка всегда с нами»^[114].

в) Очень интересные мысли находим у православного блоггера srechkunov^[115]. Он пишет, что вопрос церковного взгляда на половые отношения мужа и жены в конечном итоге упирается в два подвопроса:

l) «Насколько именно половые отношения (вне связи их с деторождением) могут рассматриваться как естественная, а значит, не подлежащая нравственной оценке сторона человеческой жизни?»^[116] Насколько допустимо для супругов искать половой близости из любви, из-за желания таковой, из-за радости общения? Нормально ли разделять ложе ради стремления пережить некоторое удовольствие и даже ради некоего снятия напряжения (сексуального или эмоционального)? Допустимо ли требовать от супругов, чтоб их сексуальные отношения происходили четко в соответствии с предписанной кем-то извне целью (ради деторождения)? 2) «Насколько именно Церковь в лице писаний своих святых должна оценивать и регламентировать естественные стороны жизни, включая супружеское половое общение?»^[117]

Что значит быть «естественной стороной жизни»? С. Речкунов, опираясь на библейское Откровение о грехопадении, отмечает: «Реальность до грехопадения никому из живущих на земле не доступна. Мы о ней знаем только в общем, образно, из библейского Откровения. Поэтому любые рассуждения о том, что было до грехопадения, не более чем догадки, а иногда и прямые манипулятивные спекуляции»^[118]. Типичным примером такой спекуляции для автора является распространенное мнение, что одним из краеугольных пунктов святоотеческого учения является утверждение, что в раю «секса не было и быть не могло».

Человеку присущи некоторые неотъемлемые от его природы способности, возможности и потребности. Среди них, очевидно, потребление пищи, сон и отдых, стремление вообще к общению с себе подобными и т. д. Можно ли на основании Священного Писания утверждать, что супружеское половое общение не входит в этот ряд? Можно ли на основании святоотеческой традиции сказать то же? Автор заметки пишет, что ему неизвестны основания для исключения супружеского общения из ряда естественных сторон жизни.

Что значит «супружеское общение само по себе не подлежит нравственной оценке»? «Это значит, что о нем как таковом, как и о еде, о сне, отдыхе, общении и даже испражнении есть явная воля Божия – всем этим сторонам нашей жизни положено свыше быть. А значит, они сами по себе не плохи, как минимум, а то и хороши»^[119]. Конечно, автор помнит о грехопадении, но оно не смогло перевернуть до противоположного знака ничего в человеческом естестве. Оно внесло раздробленность, искажение, повреждение, определенную бесконтрольность (страстность), но не более. «А значит, нравственной оценке могут подвергаться не сами естественные стороны нашей жизни, а мотивация их проявления, мера и обстоятельства их проявления. Иными словами, нравственной оценке может подвергаться личность, пользующаяся этими сторонами жизни. Что же для христианина значит нравственная оценка? Очевидно, согласованность с волей Божией»^[120].

Предъявлена ли нам Богом необходимость «свыше» детальной обязательной регламентации всех сторон жизни? «В Ветхом Завете мы найдем такие примеры, они разрозненны и не затрагивают всех естественных сторон жизни. Христианскую систему на ветхозаветных предписаниях не построишь. Зато есть в Библии, и особенно в Новом Завете, места, из которых становится очевидной общая воля Божия по тем или иным вопросам. Конкретное же ее опредмечивание лежит на совести человека, стремящегося жить по заповедям»^[121].

Можно ли сделать однозначный вывод из Священного Писания, что Бог определил супружеское общение, мотивированное любовью и желанием близости супругов (которые в тот момент задачу зачатия не ставили), как однозначно греховное? Можно ли утверждать, что некоторые переживания радости, удовольствия и наслаждения, присущие половому общению супругов, – это плод грехопадения? Насколько можно быть уверенным в полной поврежденности грехом именно половой близости? Насколько можно утверждать, что единственным оправданием супружеского общения является только деторождение? Эти вопросы ключевые в рассматриваемой нами теме, но на них нет серьезного и авторитетного ответа. Представленные недоумения ждут своего решения.

С. Речкунов предлагает следующие рассуждения о греховности половых отношений: «Обычно нам говорят, что само по себе половое общение, конечно, не греховно, но грехопадение внесло грех в этот вид отношений. Если это так, то грехопадение внесло грех во все стороны жизни человека, начиная от сна и еды и заканчивая обратным еде процессом. Я признаю такую точку зрения абсурдной»^[122].

Другое дело, что, исходя из учения о грехопадении, можно утверждать, что любая сторона человеческой жизни может быть обращена во грех. «Но каковы критерии этого? Насколько считать греховным переживание человеком радости и даже наслаждения и удовольствия? Насколько греховным можно считать стремление к этому переживанию? Если мы ответим положительно, то тогда любое действие человека необходимо признать грехом. Например, стремление сесть в транспорте при усталости. Если же мы ответим отрицательно, то есть укажем на возможность человеку, не противореча воле Божией, стремиться к переживанию радости и даже наслаждения и удовольствия, то тем самым переведем разговор в правильное русло. Этим руслом является нравственная оценка той или иной личности, которая, так или иначе, распорядилась божественным даром – естественными способностями человека»^[123].

Дата добавления: 2015-06-27