КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Бог из машины 3 страница
Подошел полисмен с кофейником и налил мне кофе. И тот же негр заорал: – И мне чашку, и мне! – Заткнись, – сказал ему полисмен. Но следователь, допрашивающий негра, подозвал полисмена. – Этот черномазый в хлам пьян, – сказал он. – Налей и ему тоже. – Не хочу я вашего кофе, – сказал негр. – Хочешь. Разумеется, хочешь. – Нет, не хочу. У меня от кофе мурашки. – Выпей чашку. Хоть чуток протрезвеешь. – Не хочу кофе. Чаю хочу! Следователь застонал. – Пошли-ка в бокс, – сказал он негру. – И не подумаю. – Пошли в бокс, и там получишь кофе. – Не надо мне кофе! Следователь что-то прошептал ему на ухо. – Ладно, – сказал негр, – пошли. Рыдавшая старуха, вероятно, уже подписала протокол, потому что ее нигде не было видно. И вообще поблизости никого не было. А я прокручивал перед собой кинохронику из зала суда. Адвокат спрашивает взволнованным и проникновенным голосом: «Итак, мистер Роджек, что же сказала вам ваша жена?» – «Хорошо, сэр, отвечу, она говорила о своих любовниках и о том, что они самым лестным образом сравнили ее действия во время акта с сексуальной практикой последней… из мексиканского борделя». – «А что вы, мистер Роджек, имеете в виду говоря о последней?..» – «Что ж, сэр, речь идет о бордельной обслуге самого низкого ранга, о той, что совершает такие действия, которые ее товарки из соображений относительной стыдливости не желают исполнять». – «Понимаю вас, мистер Роджек. И что же вы сделали?» – «Не знаю. Не могу вспомнить. У меня бывают провалы в сознании, еще со времен войны. И тут был такой провал в сознании». Легкая тошнота, схожая с той печалью, с какой мне пришлось бы просыпаться каждое утро на протяжении многих лет, шевельнулась у меня в груди. Если я соглашусь на убийство в состоянии аффекта, мы с Лежницким станем братьями, мы будем мысленно присутствовать на похоронах друг у друга, будем в ногу шагать по вечности. И все же искушение было очень велико. Ибо у меня в груди и в желудке вновь образовалась пустота. И я не знал, смогу ли вынести это. Ведь они снова и снова станут допрашивать меня, будут говорить мне правду и заведомую ложь, будут держаться то дружелюбно, то недружелюбно, и все это время мне придется вдыхать воздух этой комнаты с его сигаретным и сигарным дымом, пахнущий плевательницами и кофе, немного похожий на тот, что вдыхаешь в общественных туалетах, в прачечных, на городских свалках и в морге, я буду глядеть на темно-зеленые стены и грязно-белые потолки, буду слушать их приглушенные голоса, буду открывать и закрывать глаза под жгучим светом электрических ламп, я буду жить в тоннеле метро, десять или двадцать лет в тоннеле метро, а по ночам, не зная, чем заняться, буду мерить шагами каменные квадратные футы моей тюремной камеры. И умру от бесконечного оцепенения и задохнувшихся надежд. Или же я проведу год за сочинением апелляций, проведу последний год своей жизни в железной клетке, чтобы однажды утром войти в помещение, уже готовое для уничтожения, жалкий, проигравший, страшащийся тех странствий, что мне, возможно, еще предстоят, я выйду оттуда раздавленным, расплавленным, взорвавшимся собственным криком, – выйду на длинную дорогу смерти, уходящую куда-то вниз вдоль бесконечных каменных стен. И тут я чуть было не решился. Казалось, я вот-вот позову Лежницкого и спрошу у него имя адвоката, а потом высуну язык, как некий бурлескный символ заключенного нами союза, закачу глаза и скажу: «Видите, Лежницкий, я совершенно спятил». Да, я действительно едва не решился на это, и если все же не решился, то лишь потому, что у меня не было сил закричать так громко, чтобы меня услышали в другом конце комнаты, не мог же я выказать себя слабаком перед этой прелестной блондинкой, и я снова откинулся в кресле и стал ждать возвращения Лежницкого, в который раз за эту ночь понимая, как скверно чувствовать себя опустошенным и апатичным, очень больным и очень старым. Я никогда не понимал, почему многие старики, чувствуя отвращение в дыхании каждого, кто смотрит на них, все же судорожно цепляются за свое унылое и безрадостное существование, заключая сатанинскую по своей сути сделку с каким-нибудь медицинским снадобьем: «Сохрани меня от Господа моего хотя бы еще чуть-чуть». Но теперь я понял их чувства. Ибо во мне вдруг проснулась чудовищная трусость, которая была готова заключить мир на любых условиях, была готова публично надругаться над памятью моей жены, с которой я прожил почти девять лет, и злобно насмехаться над моим разумом, крича, что я совершенно спятил и что самые светлые мои мысли не стоят ни гроша, высосаны из пальца, мною же и перевраны, и оскорбительны для всех остальных. Ах, как мне хотелось выпутаться, ускользнуть из ловушки, которую я сам себе и подстроил, и я бы, конечно, сдался, если бы моей трусости достало решимости перекинуть звук моего голоса из конца в конец этой комнаты. Но решимости не хватило, вернее, хватило лишь на то, чтобы впечатать мои ягодицы в сиденье кресла и приказать мне ждать, парализовав мою волю. И тут из задней комнаты послышался голос негра: – Не хочу кофе. Хочу виски. Вы обещали мне виски, и я хочу виски. – Пей свой кофе, сукин ты сын! – заорал детектив, и через открытую дверь я увидел, как он швыряет этого огромного детину туда и сюда и как его подхватывает и тоже швыряет патрульный, мрачный молодой полицейский с жестким лицом, прямыми черными волосами и такими глазами, какие бывают только на фотографиях молодых убийц, которых никогда не фотографируют, во всяком случае для газет, кроме одного-единственного раза, наутро после совершенного ими убийства. Они вдвоем обрабатывали негра, их не было видно, но я услышал звук пролитого кофе и стук кофейника, упавшего на пол, а затем и другой звук с оттяжкой – когда бьют кулаком по лицу, – и глухой удар коленом по спине, и негр застонал, почти что радостно, словно это избиение было доказательством того, что он вполне вменяем. – А теперь гоните виски! – заорал он. – И я все подпишу. – Выпей-ка лучше кофе, – ответил детектив. – К черту кофе, – пробормотал негр, и послышались звуки, говорившие о новой серии ударов, и все трое, вцепившись друг в друга, пропали из виду, появились снова и вновь пропали, и послышались новые удары с оттяжкой. – Сукин ты сын, – орал детектив, – сукин сын! Какой-то незнакомый мне детектив присел за мой стол – сравнительно молодой человек, лет тридцати пяти, с невыразительным лицом и угрюмым ртом. – Мистер Роджек, – сказал он, – я только хочу сказать вам, что мне нравится ваша телепрограмма и что очень жаль встретиться с вами при столь печальных обстоятельствах. – Ах, – стонал негр. – Ой, ой, ой. – И удары сыпались на него. – Вот это да, парни! Вы растете прямо на глазах. Ну, давайте, давайте! – Ну, а почему бы тебе не выпить кофе! – кричал ему детектив. Должен сознаться, что в этот момент я опустил голову и прошептал про себя: «О, Господи, дай мне знак», прокричал это в душе так, словно обладал всеми прерогативами святого великомученика, и затем воздел очи горе с верой и отчаянием, достаточными для того, чтобы появилась радуга, – но не увидел ничего, кроме пышных белокурых волос Шерри, стоявшей посередине комнаты. Она тоже смотрела в ту сторону, где продолжалось избиение, с откровенным девичьим испугом, словно наткнулась вдруг на лошадь, сломавшую ногу, и не знала, что делать. Я встал, ощущая смутное желание пойти в заднюю комнату, но, едва я поднялся с места, во мне вновь проснулись страх и тревога, и внутренний голос произнес: «Ступай к девушке». Так что я изменил маршрут и направился туда, где сидели Лежницкий, Гануччи, Тони, Робертс, О'Брайен и еще несколько человек, следователей и адвокатов, и остановился возле Шерри. Теперь я смог хорошенько ее рассмотреть, она оказалась старше, чем я думал, ей было не восемнадцать и не двадцать один, а все двадцать семь или даже двадцать восемь, и под глазами у нее были бледно-зеленые круги усталости. И все же я находил ее очень красивой. Она источала легкую серебристую ауру, словно когда-то ей довелось испытать жестокое разочарование, и теперь она скрывала пережитую боль под маской ненавязчивой веселости. Она была похожа на ребенка, которого задела своим крылом волшебная птица. – Тони, попробуй прекратить это избиение, – взволнованно попросила она. Тот отмахнулся: – Не бери в голову. – Этот парень сегодня вечером чуть ли не до смерти избил старика, – сказал ей Робертс. – Но они-то избивают его не из-за этого. – А вы что тут делаете? – спросил меня Робертс. – Робертс, по-моему, она права. Вам стоило бы одернуть этого типа. – Собираетесь рассказать об этом в своей программе? – поинтересовался Лежницкий. – Пригласить вас на эту передачу? – Лучше кончайте с этим, – сказал дядюшка Гануччи. – В нашем мире и без того слишком много жестокости. – Эй, Ред! – крикнул Лежницкий. – Парень пьян. Сунь его на ночь в камеру, пусть освежится. – Он хотел укусить меня, – проорал в ответ Ред. – Сунь его в камеру. – Ну, а теперь, – сказал дядюшка Гануччи, – не пора ли покончить с нашим делом? Я очень болен. – Нет ничего проще, – ухмыльнулся Лежницкий. – Нужна лишь гарантия того, что вы явитесь по нашей повестке. – Мы это уже обсуждали, – вмешался адвокат. – Я готов за него поручиться. – Интересно, черт побери, что вы имеете в виду? – спросил Лежницкий. – Пойдемте со мной, – сказал Робертс. – Нужно потолковать кой о чем. Я кивнул. И подошел к Шерри. Ее дружок Тони бросил на меня злобный взгляд, от которого у меня мурашки по коже забегали: «Только посмей с ней заговорить, и тебе не поздоровится». – Мне хотелось бы послушать, как вы поете. – Буду очень рада, – ответила она. – И где же это заведение? – В Гринвич-Вилледже. Совсем маленький ночной клуб. Недавно открылся. Она взглянула на Тони, чуть помолчала, а потом спокойно продиктовала мне адрес. Краем глаза я увидел, как из задней комнаты вывели негра и увели прочь. – Пошли, Роджек, – сказал Робертс. – У нас есть для вас новости. – Было уже часа три ночи, но вид у него был вполне бодрый. Как только мы уселись за стол, он улыбнулся и сказал: – Думаю, нет смысла ожидать от вас немедленного признания? – Разумеется. – Что ж, ладно. Мы решили отпустить вас. – Вот как? – Да. – Значит, все кончено? – Да что вы, ни в коем случае. Ничто не кончено, во всяком случае до тех пор, пока коронер не произведет дознание и не вынесет решение о самоубийстве. – И когда это произойдет? Он пожал плечами. – Может, через день, а может, через неделю. Никуда не уезжайте из города. – Меня все еще в чем-то подозревают? – Да бросьте вы. Мы знаем, что вы ее убили. – Но не можете задержать меня? – За милую душу можем. Задержать как свидетеля. И допрашивать вас на протяжении семидесяти двух часов. И вы непременно расколетесь. Но вам повезло, неслыханно повезло. Всю эту неделю нам придется разбираться с Гануччи. На вас у нас просто нет времени. – Значит, нет и улик. – Девица разговорилась. Мы знаем, что вы с ней спали. – Это ничего не доказывает. – У нас есть и другие доказательства, но мне не хотелось бы говорить о них сейчас. Мы вызовем вас через денек-другой. Не появляйтесь на квартире жены. И не лезьте к служанке. Вы ведь не хотите оказывать давление на свидетеля? – Не хочу. – И, ради Бога, не обижайтесь. – Ни в коем случае. – Да нет, я серьезно. Вы хорошо держитесь. Вы славный мужик. – Спасибо. – Да, вот еще, это может вас заинтересовать. Мы провели вскрытие. Судя по всему, у вашей жены был рак. Нужны дополнительные анализы, но пока все складывается в вашу пользу. – Понятно. – Поэтому мы вас и отпускаем. – Ясно. – Но не радуйтесь слишком рано. Вскрытие показало также, что прямая кишка вашей жены в весьма своеобразном состоянии. – О чем это вы? – В течение недели у вас будут более основательные причины побеспокоиться из-за этого. – Он встал. – Спокойной ночи, приятель. – Потом чуть помолчал. – Да, вот еще что. Забыл попросить вас подписать протокол вскрытия. Подпишите-ка его прямо сейчас. – Вскрытие было незаконным? – Скажем: не очень аккуратно оформленным. – Не понимаю, чего ради мне его подписывать. – Пораскиньте мозгами. Если вы не подпишете, мы упрячем вас в камеру до тех пор, пока коронер не произведет дознание. – Хорошенькие дела. – Ничего особенного. Не валяйте дурака, подписывайте. Что я и сделал. – Ладно, – сказал Робертс. – Я еду домой. Вас подбросить? – Я немного прогуляюсь. И я пошел пешком. Долгие мили я шел в зыбкой ночной мороси и ближе к рассвету обнаружил, что нахожусь в Гринвич-Вилледже возле ночного кабака, где пела Шерри. Я не умер в эту ночь, я дожил до рассвета. На улице светало, и вот-вот должно было взойти солнце. Но взойти ему предстояло в зимнем смоге серого туманного утра. Обшарпанная металлическая дверь открылась на мой стук. – Я друг Тони, – сказал я человеку за дверью. Он пожал плечами и впустил меня. Я прошел по коридору и вошел в другую дверь. Помещение находилось в задней части цокольного этажа и было декорировано под бар в Майами, ночная коробочка с оранжевой кожаной обивкой стен в кабинках, высоких стульчиков и стойки бара, черный ковер на полу и потолок цвета красного вина. Кто-то играл на пианино, и Шерри пела. Она увидела, как я вошел, и улыбнулась мне, стараясь не сбиться с дыхания, словно обещая, что, да, она выпьет со мной рюмку-другую, как только закончит петь. Что ж, если смерть Деборы действительно даровала мне новую жизнь, то сейчас мне было уже восемь часов от роду.
Дата добавления: 2015-06-27; Просмотров: 435; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |