Гомер и Гесиод. Троянская война 2 страница

Д. Тьеполо. Греки сооружают троянского коня. 1757—1762 гг.

В этой связи вспомним и о сенсационной находке, якобы сделанной Шлиманом во время раскопок на развалинах Трои (1873). Он обнаружил там необычного вида бронзовую вазу, в которой нашел мелкие золотые изделия, монеты, окаменелые кости, глиняные черепки. И на некоторых из них якобы была сделана египетскими иероглифами надпись: «От царя Хроноса из Атлантиды». Спустя десять лет им же в Лувре была обнаружена похожая коллекция. Изучение металлических предметов дало поразительные результаты: они состояли из платины, алюминия и меди, т.е. из неизвестного и поныне сплава. Шлиман продолжал поиски и в одном из музеев Петербурга нашел папирус, содержащий описание экспедиции, отправившейся на поиски страны Атлантис (около 4571 г. до н.э.). В нем утверждалось, что предки египтян прибыли в Египет из этой страны за 3350 лет до создания этого папируса. Шлиман писал об Атлантиде: «…Я пришел к выводу, что ни египтяне, ни майя… никогда не были хорошими мореплавателями, никогда не имели судов, на которых можно было бы пересечь Атлантический океан. С полной уверенностью мы можем также сказать, что и финикийцы не сумели бы наладить связь между странами двух полушарий. Но сходство между египетской культурой и культурой майя настолько велико, что его нельзя считать случайным. Таких случайностей не бывает. Не исключена возможность, что когда-то, как гласят легенды, существовал огромный континент, соединявший так называемый Новый Свет со Старым. Ее жители основали в Центральной Америке свои колонии». Удивительно и то, что о своей догадке Шлиман молчал до самой смерти. Он оставил письмо для членов семьи, которое разрешал вскрыть лишь тому, кто поклянется посвятить всю жизнь поискам загадочной Атлантиды. В 1906 году это письмо вскрыл его внук, Пауль Шлиман. Там говорилось, что нужно вести раскопки в восточной части храма в Саисе (Египет). Эта история имела связь и с Микенами, ибо там на Львиных воротах обнаружили надпись, где говорилось, что Мисмор, от которого произошли египтяне, был сыном египетского бога Тота. Тот же, в свою очередь, якобы являлся сыном жреца из Атлантиды, влюбленного в дочь царя Хроноса. Вынужденный по какой-то причине бежать из Атлантиды, он после долгих странствий прибыл в Египет, где и построил храм в городе Саисе, а также передал египтянам все знания, полученные им в Атлантиде.

Д. Тьеполо. Троянцы втаскивают коня в город. 1757—1762 гг.

Перемещения воинственных народов, вынужденных оставить родные места и двинуться на юг, все сметая и разрушая на их пути, и могли стать причиной гибели Трои. Войны сокрушили не одну Трою. Пали пелопоннесские Микены, и хеттский Хаттусас, пали левантийские города-государства Угарит и Алалах. Война привела в упадок Среднеассирийское царство, она потрясла до основания, а затем и погубила Вавилон. Всюду разрушение и гибель. Были погублены многие жизни и немалые состояния. Народы утратили письменность. Тогда пала и Троя. Сторонники версии существования Атлантиды продолжают считать, что война уничтожила ее столицу, «Венецию древности».

Менелай (античная статуя)

Троянская война была долгой и кровавой… Одни считают, что она длилась 10 лет (Дарет Фригийский), другие – 20 лет (1219—1199 гг. до н.э.). По общему мнению, Трою греки смогли взять только с помощью коварства и измены. Об этом событии пишет поэт-историк Дарет Фригийский в популярной в свое время «Истории о разрушении Трои». В «Илиаде» сказано о неком Даресе, священнике Гефеста («муж богатый и славный»), однако вопрос о том, существовал ли он в действительности, остается открытым. Практика описания исторических событий их участниками известна (Ксенофонт, Цезарь и др.). О наличии каких-то еще поэм упоминал Элиан: «Как передают трезенские сказания, еще до гомеровских поэм существовали поэмы Трезенца Орибантия. До Гомера, как говорят, жил также фригиец Дарет, чья фригийская Илиада, насколько мне известно, сохранилась вплоть до настоящего времени». Об этом же персонаже писал комментатор Гомера Евстафий: «Антипатр же Аканфский говорит, что и к Гектору был приставлен наставником Дарет Фригийский, написавший «Илиаду» еще до Гомера…» Другие же говорят о нем как о первом историке Греции. Так, средневековый латинский энциклопедист Исидор Севильский (570—640 гг.) прямо указывает на его первенство: «У язычников Дарет Фригийский самым первым издал историю греков и троянцев, которая, как говорят, была им написана на пальмовых листьях. Следующим после Дарета в Греции (был) Геродот…» Существуют различные версии его судьбы. Антипатр и Элиан считают, что Дарет был убит Одиссеем. Некий Дарет упоминается в поэме Вергилия. Важнее подчеркнуть другое. Европа еще не знала греческого, и Троянскую войну знала не по Гомеру, а по Дарету. Книга была переведена почти на все языки. В дальнейшем, с эпохи Ренессанса, утвердилось другое мнение, что «Дарет и Диктис – выдумки тех, кто хотел поиграть с самой знаменитой войной». Вероятнее всего, ее написал по-латыни некий человек, знавший Гомера по пересказам в эпоху поздней Римской империи.

Бой Менелая с Парисом

Война явила множество примеров не только отваги или геройства, но хитрости, коварства и подлости. Троя пала не столько в результате мужественных действий нападавших греков, сколь в итоге обмана. Одиссей с Диомедом, пробравшись в город, похитят Палладиум (древнюю статую богини Паллады – покровительницы города). Лишившись помощи своей защитницы, город должен был пасть. Затем они возьмут Трою с помощью «Троянского коня». По другой же версии, в город воины Агамемнона попали с помощью внутренних предателей. Дарет так писал об этом. Ночью Агамемнон тайно созвал вождей на совет, рассказал обо всем и приказал им высказать свое мнение. Все решают заключить союз с предателями. Улисс и Нестор говорят, что они опасаются приняться за это дело; Неоптолем возражает им. Во время спора решено требовать от Полидаманта условного сигнала, затем прислать Синона с сигналом к Энею, Анхизу и Антенору. Синон отправляется к Трое и, так как Амфимах еще не передал ключи от ворот страже, Синон, подавая сигнал, слышит голоса Энея, Анхиза и Антенора и, убедившись в успехе дела, сообщает об этом Агамемнону.

П. Бенвенути. Смерть Приама

Все решают заключить союз и скрепить его клятвой, что если город будет предан ближайшей ночью, то союз с Антенором, Укалегоном, Полидамантом, Долоном и Энеем будет сохранен, и все их родители, дети, жены, друзья и единомышленники, а также все их имущество будет сохранено в неприкосновенности. После того как таким образом был заключен договор и скреплен клятвой, Полидамант советует ночью подвести войска к Скейским воротам, на которых снаружи была изваяна голова коня. Там стоят отряды Антенора и Анхиза. Они и откроют ворота войску аргивян и зажгут огонь, что и будет знаком к нападению. Ночью Антенор и Эней пришли к воротам, встретили Неоптолема, открыли войску (греков) ворота, зажгли огонь, в то время как сами вместе со своими домочадцами укрылись в защищенном месте. Неоптолем дал им отряд для защиты, а Антенор повел Неоптолема в Царский дворец, где стоял отряд троянцев. Неоптолем нападает на дворец, убивает многих троянцев, преследует царя Приама и обезглавливает его перед алтарем Юпитера. Греки не щадят никого из жителей.

Всю ночь аргивяне не перестают опустошать и грабить город. С наступлением следующего дня Агамемнон созывает всех вождей в верхнюю крепость, возносит благодарности богам, хвалит войско, всю добычу приказывает сложить в середину, делит ее между всеми и в это время спрашивает войско, согласно ли оно сохранять верность клятве, данной Антенору, Энею и остальным, кто вместе с ними предал родину. Войско криком выражает свое полное согласие. Тогда Агамемнон, созвав всех их, возвращает им имущество. Гнусное предательство стало причиной падения великой Трои. Такое же предательство вождей и правящих элит погубило некогда могучий СССР. Напомним: судьба отомстила предателям – многие из них затем были убиты своими же (Агамемнон).

Важно понять и то, как относился к войне великий рапсод. Зверскую, безумную междоусобную войну он осуждал, ибо люди в ней оказывались пешками в руках богов. Война характеризуется им самыми бранными эпитетами. Нестор говорил:

Ни очага, ни закона, ни фратрии

тот не имеет,

Кто междоусобную любит войну,

столь ужасную людям.

Осуждение военных действий слышно порой не только из уст Зевса или Гектора, но даже из уст кровожадного Ахилла. Однако в отличие, скажем, от некоторых горе-пацифистов, Гомер прекрасно отдает себе отчет в неизбежности войны как средстве решения важных геополитических и экономических вопросов. Увы, об этом часто забывают некоторые невежественные современники. В древности воспринимали войну как обычное явление, как общеисторическую или даже общекосмическую необходимость. В частности, Троянская война «трактовалась в древности как результат решения Зевса сократить население Земли, которую тяготило и подавляло разросшееся человечество» (А. Ф. Лосев). Человек таким образом находится под воздействием двух мощных побудительных стимулов. Один из них бесспорно гуманен и демократичен. Какая же радость от созерцания смерти, выбитых зубов, отрубленных рук и ног, раскроенных черепов и т.п. Все это ужасно. Люди хотели бы жить и любить вечно.

Сцена из Троянской войны. Поединок Диомеда с Гектором

Гектор мечтает: «О, если б настолько же верно стал я бессмертен и стал бы бесстаростен в вечные веки» (Ил., VIII, 538). Антивоенные настроения в греческом войске отражал и Ферсит, дядя Диомеда. Однако все прекрасно отдают себе отчет, что в основе сражений и битв лежат, конечно, корыстные интересы. По большому счету, главным мотивом войн являются в одном случае интересы родины (битвы за независимость, единство, свобода), в другом – личные интересы. Афинянин Гомер душой на стороне Гектора, говоря: «Знаменье лучшее всех – за отечество храбро сражаться!» (Ил. XII, 243). Гектор погибает за родную Трою. И поэт оплакивает смерть героя. Интересно и то, что Гомер устами греков дает, как мы бы сказали, отповедь лживым «защитникам прав человека» в лице Ферсита. А ведь формально тот, казалось, прав, выступая с пылкой антивоенной агитацией. Фактически же этот аристократ оправдывает изменников и предателей родины. Подчеркнем, что не только герои, но и народное собрание клеймит и осуждает Ферсита как изменника и дезертира (Ил. II, 333). Таким образом, греки рассматривали войну как тяжелую и кровавую, но порой абсолютно необходимую и неизбежную «работу». Хотя можно сказать и совершенно иначе: в ряде случаев это такая же работа, как и «труд» бандита и разбойника.

Перенесение трупа Гектора на костер

Причина конфликта греков и троянцев – схватка за пространство, богатства, города, рабов. Война – данность, от которой не может избавиться человечество. В самом деле, ведь сам факт нападения коалиции одних племен или народов на тот или иной город не является столь уж редким в истории. Все войны так или иначе выстраивались примерно по одной схеме, ибо в основе конфликта лежат, как правило, интересы соперничающих монархов, царей, военачальников, элит.

Вопрос еще и в том, почему именно Троя, небольшое поселение, «всего-то 150 шагов по диагонали», привлекла внимание гениального Гомера и потомков. В основе события лежали реальные факты, которые обросли фантазиями и домыслами. Так, вряд ли на небольшом клочке суши меж двух морей уместились бы 1186 кораблей и сотни тысяч воинов. В конце концов, Троя просто не вместила бы 50 тысяч солдат армии Приама, учитывая, что в деревушке Гиссарлык проживало в те времена всего две тысячи обитателей. Кстати, нелишне напомнить читателю и о том, что в гигантской схватке двух крупнейших военных держав древности, Рима и Карфагена, с двух сторон приняли участие порядка сотни тысяч человек и две сотни кораблей (в разные годы ученые мужи называли различные цифры).

Греки и троянцы вокруг тела Патрокла

Главная же причина войны за Трою, похоже, заключалась в самом положении этих карликовых царств, что не могли жить иначе, кроме как войнами, разбоем. «Войны начинались из экономических, а не из сентиментальных соображений», – пишет П. Фор в книге «Повседневная жизнь Греции во времена Троянской войны». Само собой, война была вопросом жизни и смерти, если противник в Дарданеллах, Ливии, на Сицилии или где-то еще защищал свою жизнь и собственность, но для всех она все равно оставалась удобным способом добыть блага мира, а затем и владеть ими. Чтение глиняных табличек из Микен, Пилоса и Кносса приводит нас к выводу, что Троянская война не исключение. Она вызвана желанием трех-четырех ахейских монархов выпутаться из экономических неурядиц. Завладев сокровищами Трои, те хотели вернуть процветание собственным дворцам. Троянцы же сражались за сохранение трех главных источников их доходов: транзит товаров, в частности – золота, перевозимого через Геллеспонт (в пяти километрах к северу от крепости находились золотые, серебряные, свинцовые, цинковые рудники, разрабатываемые у подножия Иды в дне ходьбы от города); колонизация; наконец – бесценный лес, лес, которого так не хватало Пелопоннесу и островам. Ведь если из металла делают драгоценности, то из сосен и елей – обшивку жилищ и кораблей – этих плавучих домов… Ограбив Трою, в том числе храмы, ахейцы не собирались там селиться или основывать колонию по соседству, хотя и заключали союзы со многими местными царьками. Их честолюбие не простиралось даже до того, чтобы контролировать Дарданеллы, а учитывая ненадежность ахейских судов, сомнительно, что они могли торговать в Черном море. Воины жаждали сокровищ, пленников, породистых лошадей, дерева для строительства новых судов и доступа к массиву Иды в Троаде, ибо тот был в десять раз богаче ресурсами, чем Ида на Крите. Конечно, «каждый мечтал после окончания войны спокойно вернуться домой, но не без того, чтобы на обратном пути прихватить кое-какую добычу на берегах Фракии». Находка золотых шахт в Грузии, разрабатываемых в IV тысячелетии до н.э., говорит о том, что и в основе экспедиций Агамемнона и Одиссея все та же жажда золота. Причина войны за Трою – материальный интерес. Родина со стороны воинства Агамемнона играет скорее второстепенную роль. Его вояки сражаются главным образом за деньги, за все то, что дает победа, – землю, собственность, капиталы, драгоценности, золото и рабов. Напомним, что даже то, что было найдено Г. Шлиманом на месте Трои, позволяет предположить наличие там сказочных богатств. 17 июня 1873 года Шлиман записал в дневнике: «Нашел клад Приама». Клад этот представлял собой серебряный двуручный сосуд, содержащий более 10 000 вещей (золото, серебро, серьги и проч.). В жестокой брани оба стана хотят привлечь на свою сторону союзников не какими-то мифическими упоминаниями о договорах или праве, но высокой платой и обещанием огромных наград. Агамемнон, «привезя с собой из Микен очень много золота, распределил его и склонил всех к вступлению в войну». Он и был избран вождем всего войска «за свои огромные богатства, которыми он был возвеличен и прославлен больше всех других греческих царей». Приам, нуждаясь в помощи союзников, действует в общем-то теми же верными средствами – «они, погнавшись за выгодой, привели к нему вспомогательные войска». По крайней мере так гласит «Дневник Троянской войны», принадлежавший фиктивной фигуре Диктису, якобы спутнику критского царя, участвовавшему в походе на Трою. Это верно отражает реалии эпохи.

Рельеф из троянского цикла

Хотелось бы, чтобы главной линией поэм Гомера были не войны и грабежи, не «истребительный бой», а мирная, трудовая жизнь. Хотя конечно, мирная жизнь не выглядит столь выигрышно при описаниях, как будоражащие кровь и воображение битвы. На эту сторону гомеровского творчества обращено внимание в работах А. Плэтта и А. Северина. Гомер с большей симпатией (и все-таки как бы между строк) рисует и картину звезд на небе, и пахарей и пастухов, ожидающих от природы даров или непогоды, и моряков, обращающихся к морю. Рапсод охотно готов разделить с людьми все их радости и страдания. Вот он плачет от радости с детьми, у которых поправился после тяжелой болезни отец, или же разделяет чувства отца, встречающего сына после десятилетней разлуки, радуется вместе с теми, кто спасся от кораблекрушения или получил хороший урожай. Он голодает за компанию с дровосеком и пахарем. Гомер испытывает глубокую симпатию ко всем слабым и беззащитным, алчущим и страждущим. Поэт жалеет не только слабых людей, но и слабых животных (ланей, скворцов, галок, птенцов). Но более всего испытывает он жалость к простому человеку, жизнь которого трудна и опасна. Гомер сострадает матросу, выбивающемуся из сил, пахарю за плугом, жнецу, матери, замученной тяжелой работой, вдове, оплакивающей безвременно погибшего в битве за родину мужа, старику, пережившему единственного сына, изгнаннику. Мир гомеровских сравнений преимущественно населен маленькими людьми. Внимание его привлек образ «маленьких людей», до того времени презираемых, пренебрегаемых и часто осмеянных. Им, а не царям или главнокомандующим отдал свои симпатии великий поэт. Во всяком случае, по словам Северина, изучившего гомеровские сравнения с точки зрения эпохи величайшего ионийского поэта, Гомер – «человек скромного происхождения и большой друг униженных и трудовых людей». Лосев указывает на значимость большого прогресса человечности, что и находит в произведениях Гомера «свое самое замечательное выражение». Нам эти слова не показались столь очевидными. Видна эпичность поэм, вобравших в себя всю эпоху, рассказывающих о народах, попавших в жернова истории. И все же несмотря на весь тот вроде бы и «прогресс человечности», Лосев подчеркнул, что не мирная и трудолюбивая жизнь сравнивается у Гомера с войной и поясняется через нее. Нет, прежде всего война, военные действия сравниваются с мирным бытом и словно поясняются через него. Стоит вспомнить хотя бы то, с каким восхищением описал Гомер, «великий учитель живописи», щит героя Ахилла. Показательно, что Гомер употребил на его описание, по словам Лессинга, более сотни великолепных стихов. Причем с таким ярким, подробным и точным указанием материала, из которого сделан щит, его формы, фигур, изображенных на огромной поверхности, что новейшим художникам нетрудно было дать рисунок, сходный с поэтическим описанием. Не плуг, а меч привлек его внимание!

Юный всадник. Ок. 500 г. до н.э.

Личной жизни героев также уделяется внимание… Однако всякая личная жизнь в эпосе получает свой смысл и закономерное развитие только от того коллектива, к которому она принадлежит. Эта личная жизнь может быть полна самых глубоких и жгучих чувств… «Но эти чувства, если речь идет об эпосе, вызваны жизненными задачами коллектива и получают свое удовлетворение только в связи с жизнью этого коллектива. Нельзя также думать, что эпический индивидуум совершенно лишен всяких других чувств и не ставит себе никаких других задач, кроме как только чисто коллективистических. Этих чувств может быть здесь сколько угодно. Но это значит, что подобного рода неколлективистические чувства и поведение являются для эпического субъекта чем-то второстепенным и третьестепенным и не играют в его жизни никакой решающей роли, хотя и могут вносить в нее весьма разнообразное содержание» (Лосев). Троянская война чрезвычайно популярна. Она нашла отражение в более поздних литературных и исторических произведениях. В романе Петрония «Сатиры» (дошедшем до нас в фрагменте) говорится о мотивах покорения Трои. О том, что сюжеты эти широко известны, говорит и такая деталь: поэт, начинающий перед картиной о гибели Трои декламировать поэму длиной в 70 стихов, был встречен градом камней нетерпеливых слушателей. Поэт-декабрист В. Кюхельбекер писал: «Тысячелетия разделяют меня с Гомером, я не могу не любить его, хотя он и всегда за сценою; не могу не восхищаться свежестью его картин, истиною и верностью малейшей даже черты в его рисовке быта древних героев: каждая вызывает их из гроба и ставит живых перед глазами». Он признавал, что учился у Гомера. Эпичностью и масштабностью героев Гомер близок масштабным произведениям русской литературы. Но если в прошлом Гомером зачитывалась вся грамотная публика, то теперь, когда Гомера и Гесиода не читают вовсе, образы их героев живут: в России каждый второй из «демократов» – бандит Агамемнон, каждый третий – вор Одиссей или плут Ясон, укравший золотое руно. И не так часто, как хотелось бы, видишь Гектора, готового защитить дорогое отечество хотя бы даже ценою собственной жизни.

Возвращение Агамемнона на родину (работа Флаксмена)

Странно, что сегодня невежество подталкивает ряд ученых, далеких от истории, подвергать сомнению время создания и даже авторство поэм Гомера… Они, словно ослепленный Одиссеем Полифем, не видят белого света… Скажем, академик А. Т. Фоменко вопрошает и отвечает: «А теперь проследим дальше судьбу «записанных поэм Гомера». Считается, что в III веке до н.э. их якобы еще хорошо знали. Но никаких списков «Илиады» и «Одиссеи» от этого времени до нас не дошло. Да и вообще его поэмы почему-то пропадают на много сотен лет, вплоть до эпохи Возрождения. А ведь был такой популярный поэт – много сотен лет до момента записи, его поэмы распевались во многих городах Греции! Но в Средние века текста Гомера никто не видит и не читает. Песни его смолкли. Где хранился уникальный и бесценный экземпляр поэм Гомера, нам неизвестно. Вот что хмуро признают (сами) историки: «В Средневековой Европе Гомера знали только по цитатам и ссылкам у латинских писателей и Аристотеля; поэтическую славу Гомера полностью затмила слава Вергилия. Лишь в конце XIV и в первой половине XV века… итальянские гуманисты познакомились с Гомером ближе. В XV веке многие переводили Гомера на латинский язык… В 1488 году во Флоренции выходит первое печатное издание Гомера на греческом языке. В XVI веке отдельные части гомеровских поэм неоднократно переводились и на итальянский язык. Но лишь в 1723 году появился первый полный перевод «Илиады», сделанный поэтом Антонио Мария Сальвини».

Ж.-Л. Детруа. Похищение золотого руна

Так где же, в самом деле, в каком архиве неподвижно пролежал около двух тысяч лет пыльный гомеровский текст? Отбрасывая в сторону все эти неправдоподобные теории об устно-песенно-хоровой традиции, якобы сохранившей поэмы Гомера на протяжении многих сотен лет, следует признать, что в действительности обе поэмы Гомера всплывают на поверхность только в конце XIV века н.э. Никаких реальных и достоверных сведений об их судьбе ранее XIV века – нет. А потому, продолжает Фоменко, ничто не мешает нам предположить (хотя пока лишь в виде гипотезы), что написаны они были незадолго до этого, может быть, в XIII или в XIV веках н.э. А миф о том, что слепой Гомер впервые пропел их у пламени костра в Греции медного века, в VIII или в XIII веке до н.э. – «чистая фантазия традиционной хронологии, созданной в XV—XVI веках н.э.». Фантазия – подобные утверждения… Видите, что происходит, если математик становится историком или президентом.

Гомер. Изображение на монете из Хиоса

Конечно, каждый волен вызывать на спор кого угодно – хоть Клио, хоть Афину, хоть Зевса. Можно высказать сколько угодно сомнений и гипотез по поводу фактов или исторических событий. Можно заявить, что Трои и «вовсе не было», произнеся фразу Проперция: Troja fuit! (лат. «Ушла Троя», «Было и минуло»). Но ткань такого «исторического рассказа» может рассыпаться под давлением массы фактов. Рано или поздно неожиданно может объявиться, казалось, навсегда утерянная трагедия драматурга Эсхила «История Троянской войны», которую обнаружили в одной из египетских мумий, или объявится «новый шлиман» – и все станет на свое место. История прояснится…

Немецкий археолог Г. Шлиман

В 1871 году Г. Шлиман приступил к раскопкам Гиссарлыкского холма… Перед этим он изъездил весь земной шар и большую часть своего состояния сделал в России. В 1873 году он нашел сокровища Приама, царя Трои. Вот как он описал это событие: «Вероятно, кто-то из семьи Приама второпях собрал сокровища в деревянный сундук, понес его, и у него даже не было времени достать ключ, но на стене путь ему преграждает огонь или же враг, и он вынужден бросить сундук, который тут же оказывается засыпанным красным пеплом и камнями рушащегося дворца. Может быть, именно этому несчастному, пытавшемуся спасти сокровища, принадлежали и те найденные мною несколькими днями позже неподалеку от того же места, где я ранее обнаружил сокровища, предметы: шлем и толстенная серебряная ваза высотой в восемнадцать сантиметров и диаметром в четырнадцать сантиметров, в которой находился очень красивый янтарный кубок высотой одиннадцать сантиметров, диаметром девять сантиметров. Шлем этот был поврежден, но его, вероятно, все же можно восстановить, поскольку у меня есть в наличии все его части. И обе верхние составляющие целы. О том, что сокровища кидали в сундук в страшной спешке, а собиравшему их грозила опасность, свидетельствует и содержимое большой серебряной вазы, на самом дне которой я нашел две великолепных золотых диадемы и четыре серьги тонкой работы из золота; сверху лежали пятьдесят шесть золотых сережек весьма причудливой формы и восемь тысяч семьсот пятьдесят золотых колец, просверленных призм и кубиков, золотых пуговиц и так далее; затем шли шесть золотых браслетов и на самом верху лежали оба маленьких золотых кубка». Таковы результаты трехлетних раскопок Шлимана. Интересно и то, что первооткрыватель Трои Шлиман перед тем как уйти из жизни продумал до деталей акт прощания с миром. В голову гроба поставят бюст Гомера, и там же в гробу по обе руки умершего будут лежать книги «Илиада» и «Одиссея».

Сцены битв и схваток на древнегреческих вазах

Немцы, немало сделавшие для прояснения судьбы Трои, продолжают по сей день исследовать древнюю землю. В 1988 году немецкий археолог М. Корфман приступил к новым раскопкам, пытаясь ответить на вопросы, на которые до сих пор нет ясного и однозначного ответа. Уже известны некоторые результаты. В ходе раскопок в 1992 году, южнее холма Гиссарлык (где копал Шлиман), обнаружили ров, что некогда опоясывал Трою. Выяснилось, что он пролегал довольно далеко от городских стен, окаймляя территорию площадью 200 000 кв. м. Напомним, что шлимановская Троя занимала всего 20 000 кв. м. Видимо, ров окружал Нижний город, что возник в III тысячелетии до н.э. Нашли еще один искусственный ров. Если предположить, что Троя была большей по размерам, то огромная роль сей цитадели становится очевидной. Там могли проживать тысячи людей. Время расцвета того города (Трои-VI) длилось 400 лет, и он не уступал таким культурным центрам, как Микены и Тиринф. По мнению Корфмана, в бронзовом веке Троя была частью анатолийской, а вовсе не крито-микенской цивилизации. Она представляла собой форпост Азии в Европе. И населяли ее лувийцы, один из индоевропейских народов. К слову сказать, лувийцы, наряду с хеттами, где-то около 2000 года до н.э. переселились в Анатолию. Лувийский язык был широко распространен в Малой Азии (первый письменный памятник, найденный в Трое в 1995 году, – бронзовая печать с надписью – выполнена иероглифами на лувийском языке). Так что очень может быть, что троянцы были, всего вероятнее, не греками, а анатолийцами или хеттами. Даже крепостные стены Трои, расширенные книзу, наверху обрамленные башнями, встречаются прежде всего в Центральной Анатолии и Северной Сирии, а не в Микенской Греции. На это указывают и типично хеттские стелы, стоявшие перед южными воротами древней Трои.

Лаомедонт возводит стены Трои. Иллюстрация к «Метаморфозам» Овидия

Вот как выглядели стены древней Трои

Воины в битве за Трою (Илион)

Корфман отождествил Илион-Трою с городом или местностью «Вилуса» (Wilusa), которая не раз упоминается в хеттских клинописных источниках. Если это так, то становится более или менее понятной и роль Трои-Вилусы. С одной стороны, она выступает посредником двух различных цивилизаций. Это давало колоссальные возможности для торговли и обмена. Так Троя стала крупным портом и своего рода перевалочным пунктом в торговле с народами Причерноморья. С другой стороны, находясь между Западом и Востоком, она находилась меж молотом и наковальней. В том или ином случае троянцы были прекрасно известны грекам. И. Латач в книге «Троя и Гомер» (2001) даже приводит их обозначения в Кноссе, на Крите, в Пилосе и на Пелопоннесе – «троянец» (Tros) и «троянка» (Troia). Была ли сама Троянская война в действительности, по этому поводу все еще идут споры. Так, известный хеттолог Т. Брюс в книге «Царство хеттов» (1998) утверждает, что, пожалуй, самой Троянской войны как непрерывного 10-летнего военного действа могло и не быть. А что же тогда было? Были ряд военных набегов и разбойничьих походов, которые в памяти потомков слились в одну длительную войну, завершившуюся взятием и разрушением Трои-Илиона-Вилусы. Возможно, что во главе тех или иных походов стояли племенные вожди (Одиссей, Ахилл, Аякс, Менелай, Агамемнон и другие). Брюс полагает, что описываемые события протекали на протяжении ста с лишним лет. «Илиада» возникла как объединение саг о великих походах греческих вождей. Впрочем, сохраняются и версия великого похода греков против Илиона-Трои, а также версия землетрясения. В любом случае почти не остается сомнений в том, что некая битва племен и народов за этот ключевой форпост Малой Азии все же имела место.

Дата добавления: 2015-06-27