Анты и склавины 1 страница

После смерти Аттилы и крушения его огромной, но непрочной «державы» в Северном Причерноморье установилось относительное затишье. Болгарские племена — утургуры и кутургуры, пришедшие в Приазовье из-за Дона и смешавшиеся с местным кочевническим населением сарматского и гуннского происхождения, хотя и не переставали беспокоить империю, но масштабы их вторжений на Балканы не были значительны. Если на западе во второй половине V в. под ударами европейских племен рухнула Западно-Римская империя, то на востоке в этот период Византийская империя сумела укрепить свои позиции, вовлекая соседние племена в русло своей политики и восстанавливая свою власть на северном побережье Черного моря. Так продолжалось до рубежа VI в., до того момента, когда «великое переселение народов» вступило в свою конечную фазу и в борьбу против Византии включилась новая могучая сила — славянские племена — анты и склавины, нанесшие решающий и окончательный удар старому рабовладельческому миру Европы.

Сообщения византийских, латинских и сирийских авторов VI—VII вв. об антах и склавинах являются первыми вполне бесспорными и обстоятельными историческими известиями о славянских племенах, в частности славянах на восточноевропейской равнине. Анты и склавины говорили на славянском языке, сохранившиеся в известиях древних авторов имена их вождей — Божа, Идара, Межимира, Лавриты и других звучат по-славянски, их обычаи и нормы общественного уклада имели отчетливую славянскую окраску, а в их культуре наблюдались многие черты, свойственные впоследствии культуре Древней Руси. Уже одно это обстоятельство, казалось бы, должно было привлечь к антам и склавинам самое пристальное внимание историков.

В действительности же в буржуазной историографии дело обстояло совершенно иначе. Несмотря на очевидную культурную и историческую преемственность славянских племен VI— VII вв. и племен последующего времени, анты и склавины до последних десятилетий выпадали из истории Древней Руси. Между днепровскими антами и днепровской Русью в историографии зияла глубокая пропасть. Военные и политические события величайшего исторического значения, развернувшиеся в Северо-Западном Причерноморье и на Балканах в VI—VII вв., движущей силой которых были славянские племена, оставались вне поля зрения буржуазной историографии. В лучшем случае об антах и склавинах вспоминали в связи с вопросом {153} о происхождении славян или говоря об истории Византийской империи. Именно в этой связи о них писали П. И. Шафарик, А. Л. Погодин, Л. Нидерле, А. А. Шахматов и византисты: К. Крумбахер, Ф. И. Успенский, В. Г. Васильевский, Ю. А. Кулаковский, К. Н. Успенский, А. А. Васильев и другие. Можно упомянуть еще тенденциозную попытку М. С. Грушевского рассматривать антское прошлое с позиций своей националистической концепции истории Украины, где анты получили освящение, весьма далекое от исторической действительности 1.

Такая печальная историографическая судьба антского прошлого объясняется прежде всего теми политическими тенденциями, которые господствовали в официальной исторической науке XIX — начала XX в. «Норманская теория» происхождения древнерусского государства, претворяющая на русской почве взгляды националистической немецкой историографии, стремилась изобразить древние восточнославянские племена в виде лесных звероловов — «людей грубых, полудиких, не знающих духа народного» — и всячески принизить значение славянства в историческом процессе. Богатое яркими историческими событиями антское прошлое, выдающаяся роль славян в судьбах Византийской империи VI—VII вв., характеристика антов и склавинов как племен, отнюдь не отсталых, а активных и сильных, которую дали им современники,— все это стояло в явном противоречии с «норманской теорией». Освещение истории антов неизбежно приводило к выводу, что древнерусское государство IX в. являлось не столько началом полнокровной и подлинно исторической жизни славянства, сколько итогом длительного, уже пройденного им исторического пути. Отсюда следовало, что представление о норманнах, как о создателях исторического бытия восточного славянства, не соответствует действительности и должно быть полностью отброшено. Именно поэтому, норманистская историография всячески замалчивала историю антов и склавинов или же под тем или иным предлогом стремилась оторвать их от истории Руси. Была сделана даже попытка оспаривать тот очевидный и подтверждаемый всей суммой исторических данных факт, что анты являлись славянами 2. Все это наложило свой отпечаток на буржуазную историографию в целом. Так в многотомной «Истории России» С. М. Соловьева приведены лишь сообщения Иордана и Прокопия Кесарийского о местоположении антов и об их столкновении с гуннами и аварами, но ни {154} слова не говорится об их историческом наступлении на Балканские провинции Византийской империи, о чем сказано у тех же авторов 3. В «Курсе русской истории» В. О. Ключевского, который начинал историю древнерусского государства со времен волынских дулебов, «примученных обрами», и, казалось бы, особенно должен был заинтересоваться историей антов, последним посвящено лишь несколько скупых строк 4. То же самое находим у других историков конца XIX — начала XX в.: все они прошли мимо антской проблемы. Даже те историки, которые были противниками «норманизма» и ожесточенно спорили с его защитниками по поводу происхождения Руси, о «русских» и «славянских» наименованиях днепровских порогов, по поводу новгородского князя Бравлина и т. д., также не придали антам и их богатой истории никакого существенного значения, не понимая, что именно здесь, в антском прошлом, они смогли бы отыскать наиболее решающие аргументы в пользу своих взглядов.

Лишь советская историческая наука, рассматривающая Древнерусское государство как закономерный итог всей предшествующей жизни восточного славянства, обратила самое серьезное внимание на историю и историю культуры антских и склавинских племен как непосредственных предшественников Древней Руси. В трудах акад. Б. Д. Грекова, Б. А. Рыбакова, А. В. Мишулина и других советских историков анты и склавины впервые получили возможность заговорить полным голосом как на языке древних авторов, так и на языке археологических данных.

На протяжении более чем ста лет склавины и анты являлись врагами империи. Кратковременные периоды мирных отношений рассматривались обеими сторонами как время подготовки к новой войне. И византийские авторы в данных условиях интересовались преимущественно военным делом славян или же теми особенностями их быта и общественного строя, которые могли быть так или иначе использованы византийскими дипломатами или полководцами. Особенно характерным в этом отношении является сочинение неизвестного византийского военного специалиста VI — начала VII в. «Стратегикон», автором которого одно время считали императора Маврикия. В «Стратегиконе» Псевдо-Маврикия или Маврикия Стратега специально излагаются лишь те факты о «варварах», в частности о славянах, которые заслуживали внимания в военном отношении. Именно поэтому археологические данные {155} служат совершенно необходимым добавлением к известиям древних авторов. Они вносят в эти известия ряд существенных коррективов и значительно расширяют рамки антской и склавинской тематики.

В итоге изучения истории и истории культуры антов, произведенного советскими историками и археологами, оказалось, что с антскими племенами связан один из важнейших периодов древней восточнославянской жизни, к которому восходят первые побеги классового общества и государственного бытия восточных славян, что антские племена были не только свидетелями, но и непосредственными участниками крупнейших исторических событий, составлявших рубеж между рабовладельческим и феодальным строем на юго-востоке Европы, вне учета которых и антского времени в целом не могут получить правильного освещения ни Древняя Русь, ни Византия, ни последующие периоды восточноевропейского и южно-европейского средневековья.

Область обитания антов и склавиновв в VI в. в основных чертах была уже обрисована выше в связи с вопросом о происхождении славян: «Склавины живут от города Новиетуна и озера, которое именуется Мурсианским, до Донастра, а на севере — до Вислы,— пишет Иордан.—...Анты же, храбрейшие из них, живя на изгибе Понта, простираются от Донастра до Данапра. Реки эти отстоят друг от друга на много дневных переходов» 1. Где находился названный Иорданом город Новиетун (civitas Novietunensis) и какое озеро именовали в древности Мурсианским — осталось неизвестным. Но полагают, что западные пределы склавинских земель лежали где-то в верховьях реки Дравы. Точно так же не совсем определенна в известиях древних авторов восточная граница антов. Если Иордан ограничивает их поселения Днестром на западе и Днепром на востоке, то более компетентный автор VI в., византийский историк и общественный деятель Прокопий Кесарийский, указывает, что анты жили на восток от Днепра, к северу от утургуров (утигуров), занимавших побережье Меотийского залива (Азовского моря) 2. Это указание вполне подтверждается археологическими данными, намечающими границу древнеславянских племен на востоке приблизительно по водоразделу Днепра и Донца. Река Днепр во всяком случае отнюдь не являлась окраиной антских земель. Именно здесь, на Днепре, на правом и левом его берегах, сосредото-{156}чиваются все наиболее значительные остатки антской жизни: городища, «поля погребений» и клады. Точно так же, как и в скифское время или в начале н. э., Среднее Поднепровье в антский период являлось важнейшей областью экономической, культурной и, несомненно, политической жизни древнего славянства (рис. 36).

Рис. 36. Анты, склавины и их движение на Балканский полуостров.

Прокопию и его современникам были известны антские поселения и на Дунае, в нижнем его течении 1. Но в эти места антские племена продвинулись, вероятно, позднее, в разгар Балканских войн и в процессе заселения славянами полуострова.

Ничего не было известно древним авторам о северной границе антских и склавинских племен. Бесспорно лишь, что политические союзы антов и склавинов, связанные с судьбами Причерноморья и Балканского полуострова, не могли объединять в своих границах все славянские племена. Северные славянские племена, обитавшие в верховьях Днепра или в бассейне Нижней Вислы, оставались, несомненно, вне границ антского и склавинского союзов.

Археологическая наука связывает с антами многочисленные поселения и «поля погребений» Среднего Поднепровья и Поднестровья, относящиеся к середине I тысячелетия н. э. и называемые Черняховскими.

В настоящее время остатки черняховской культуры обнаружены более чем в трехстах пунктах. На Днепре они имеются {157} по обоим берегам реки, начиная от устья Десны на севере и до порожистой части Днепра на юге. В западном направлении «поля погребений» днепровского облика и соответствующие им остатки поселений идут широкой полосой к верхнему течению Днестра, захватывая среднее и верхнее течение Буга, верховья Случи и верховья Горыни. На востоке они имеются по Суле, Пслу и Ворскле, достигая местами до берегов Донца 2. Иными словами, население с культурой черняховского характера занимало как раз ту область, в пределах которой древние авторы помещали антов. Также в полном соответствии с сообщениями древних авторов, на запад от Днестра археологам известны славянские племена с культурой несколько иного облика — склавины. Они были носителями позднепшеворской культуры.

В области Среднего Поднепровья «поля погребений» начала и середины I тысячелетия н. э. впервые были исследованы В. В. Хвойка в конце 90-х годов прошлого столетия 3. В одном пункте около с. Черняхова Киевской обл. им было открыто 250 могил, что составляло, однако, не более половины всех погребений этого обширного «поля». Были установлены два обряда погребения: трупосожжение и обычное захоронение умершего в грунтовой яме. Две могилы, находящиеся в центральной части могильника, отличались большими размерами и были обложены по стенам деревянными плахами, укрепленными с помощью вертикально вкопанных в землю по углам и у стен столбов. В предшествующее время точно таким же образом обкладывались деревом и укреплялись деревянными столбами могилы местной знати. Обе могилы были ограблены еще в древности, но, судя по остаткам привозной стеклянной посуды, содержали богатые погребения, выделяясь среди других, как правило, относительно бедных и однообразных 4.

В двух случаях сожженные кости находились на глиняной {158} площадке 1,5—2 м в поперечнике, что так же заставляет вспомнить скифские погребения, среди которых имеются глиняные площадки с трупосожжениями, помещенные под курганной насыпью.

В погребениях в большом числе найдена глиняная посуда — мисы, разнообразные кувшины и горшки, сделанные на гончарном круге. Значительная часть посуды имеет серый цвет и покрыта лощением. Вместе с этой высококачественной керамикой, свидетельствующей о появлении ремесленного гончарства, о чем говорит и устойчивость форм посуды, имеются горшки, вылепленные от руки из относительно грубой глины. В большом числе найдены фибулы так называемого провинциально-римского типа, пряжки, гребешки из кости, разнообразные бусы, колечки, подвеска к ожерелью в виде «лунницы», раковины-«ужовки», также входившие в состав ожерелья, и др. (рис. 37). Других вещей встречено в Черняховском могильнике не было, за исключением нескольких пряслиц от веретена и железного ножа. Были найдены три монеты: серебряный денарий Фаустины Младшей (около 175 г.), такая же монета Антонина Пия (138—161 гг.) и золотая монета, представляющая собой подражание ауреусу Гордиана III (238—244 гг.) 1. Судя по вещам, в частности, фибулам «провинциально-римских» типов, пряжкам и бусам, время Черняховского могильника выходит за хронологические вехи, определяемые монетами. Могильник относится к II—V, а возможно, и VI вв. Не исключена возможность, что там имелись отдельные более ранние погребения, о чем говорят некоторые сосуды, приближающиеся к зарубинецким 2.

Кроме раскопок у с. Черняхова, В. В. Хвойка было исследовано несколько погребений у с. Ромашек Киевской обл. 3, где раскопки производились и позднее, уже в советское время 4. За последние десятилетия в Среднем Поднепровье было исследовано еще несколько «полей погребений» первых пяти веков н. э. Среди них широкой известностью пользуется «поле» у с. Маслова Киевской обл., исследованное в 1926—1929 гг. П. И. Смоличевым и С. С. Гамченко 5. Ряд могильников раскопан в районе порожистой части Днепра. В области Левобережья несколько могильников обнаружено в {159} бассейне Ворсклы и в других местах 6. На западе, в бассейне Днестра, могильники такого же точно характера исследованы в ряде пунктов М. Смишко 7.

Материалы исследований этих могильников и сопровождающих их остатков многочисленных поселений служат ценным дополнением к известиям древних авторов об антах. Они не только значительно дополняют их, но в ряде случаев позволяют внести в письменные источники, далеко не всегда объективные, существенные коррективы.

Территория антов и склавинов — это местами лесостепная, местами же настоящая лесная страна, на востоке относительно равнинная, рассеченная большими реками, а на западе холмистая и отчасти горная. Характер славянской страны был прекрасно известен древним авторам. Склавины и анты в их представлении являлись обитателями лесов с соответствующим образом жизни, обычаями, военными приемами и другими чертами культуры.

«Они селятся в лесах,— пишет Маврикий Стратег,— у неудобопроходимых рек, болот и озер, устраивают в своих жилищах много выходов вследствие случающихся с ними, что и естественно, опасностей. Необходимые для них вещи они зарывают в тайниках, ничем лишним открыто не владеют и ведут жизнь бродячую...» 8 «Место городов занимают у них болота и леса»,— вторит Маврикию Иордан 9. Прокопий Кесарийский указывает, что склавины и анты живут в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга и часто меняют место жительства 10.

Такая характеристика славянских поселений, содержащая ряд правильно подмеченных деталей, является, однако, далеко не полной, а поэтому и не точной. Можно думать, что быт склавинов и антов был известен византийцам не столько на их исконной территории, сколько у границ империи или даже в ее пределах, где военная обстановка вносила в обычные нормы жизни значительные коррективы. В частности, в этих беспокойных условиях славяне действительно, быть может, вели бродячий образ жизни и не имели постоянных селений. {160}

Во всех других местах, на коренных антских землях между Днестром и Днепром, картина была совсем иной. Здесь существовала прочная оседлость, лишь местами нарушенная в гуннское время. Поселения, принадлежавшие славянским племенам, располагались преимущественно около рек, на участках ровного и невысокого берега, в местах, удобных для земледелия. В некоторых местах поселков было очень много, причем они находились не только на больших водяных артериях, но и в отдалении от них на маленьких речушках и берегах ручьев.

Особенно густо населенной областью было, по-видимому, правобережье Днепра на участке от Киева и до устья Тясьмина. Здесь в свое время в нескольких пунктах производил раскопки В. В. Хвойка 1. За последние годы в этой области выявлено несколько десятков поселений середины I тысячелетия н. э. 2 Так же весьма густо располагались поселения и по берегам Днестра 3.

Рис. 37. Предметы убора и украшения, железный нож, костяные гребни, прясла от веретен и глиняная посуда из Черняховского могильника (II—V вв. н. э.). {161}

В большинстве случаев поселения были весьма значительными по размерам. Нередко они вытягивались вдоль речного берега узкой полосок, протяженностью до километра и более. Такое расположение поселков, образующих длинные улицы, не было известно здесь в предыдущее время. И напротив, для более поздней поры, для славянского средневековья, такая форма селений являлась очень характерной. Появление поселков, образующих длинные улицы, свидетельствует, по-видимому, о том, что в среде населения Среднего Поднепровья и Поднестровья в первые века н. э. преобладали уже не первобытные родовые отношения, а территориальные общинные связи.

Жилища, открытые при раскопках поселений, представляли собой преимущественно прямоугольные наземные дома, со стенами из легкого деревянного каркаса и плетня, обмазан-{162}ными толстым слоем глины. Это были, следовательно, жилища-мазанки, известные у славянского населения в этих местах с глубокой древности. Крыши домов имели, вероятно, двускатную форму; на одном из приднепровских поселений встречены обломки кровельной черепицы 1, в большинстве же случаев крыши покрывались, несомненно, соломой или камышом. Размеры домов достигали 25—30 м². Нередко их остатки располагались очень близко друг к другу. Плохая сохранность всех исследованных в настоящее время жилищ не позволяет пока что дать более обстоятельного их описания. Внутри жилищ находились печи, сооруженные, как и стены жилищ, из глины. Печи сооружались также и вне жилищ, рядом с ними. Это были, по-видимому, печи, служившие для приготовления пищи в летние месяцы, широко распространенные на Украине вплоть до настоящего времени.

Селения, расположенные на мелких реках в глубине водораздела, обычно не имели никаких защитных сооружений. Окружающие леса служили, вероятно, достаточно надежной для них защитой. Но на Днепре и его крупных притоках, т. е. в местах более заселенных и более открытых, вдоль которых проходили основные пути сообщения, некоторые селения были, по-видимому, надежно укреплены. Их располагали на отрогах высоких и крутых речных берегов и окружали валами, рвами и другими сооружениями. Таким селением являлась некогда «Княжа гора» около Канева, с которой открывался широкий вид на долину Днепра. При раскопках, произведенных на Княжой горе в 900-х годах, наряду с огромным количеством культурных остатков XI—XIII вв. были найдены следы и более древнего обитания, в частности предметы с эмалью первых веков н. э. 2 Таким селением была Киселевка в Киеве — «останец» коренного берега, со всех сторон окруженный крутыми склонами, откуда происходит керамика и другие культурные остатки антского времени 3. Большой известностью пользуется городище «Жарице» около с. Пастерского в бассейне реки Тясьминки, где наряду с остатками жизни в скифскую эпоху и в первые века н. э. встречено большое число остатков антского времени. {163}

Во время раскопок В. В. Хвойка на городище было найдено большое число предметов VI—VII вв., главным образом украшений из бронзы и серебра антропоморфного и зооморфного стиля. Были обнаружены также остатки нескольких жилищ в виде прямоугольных в плане хижин с глинобитными стенами и печами. Кроме глиняной посуды и упомянутых выше украшений, в жилищах найдены разнообразные железные орудия, в том числе сельскохозяйственные 4. В 1949 г. остатки таких же жилищ были открыты на Пастерском городище М. Ю. Брайчевским 5.

Известные сейчас укрепленные поселения относятся или к первым векам н. э. или же к концу антского времени — к VII в.

Сообщение Маврикия Стратега о славянских жилищах, имевших много выходов, до недавнего времени вызывало лишь недоумение. Этнографическая наука, так много занимавшаяся историей славянского домостроительства, не могла указать ничего, хотя бы отдаленно напоминающего жилища такого рода. Тем не менее к сообщению Маврикия можно отнестись с полным доверием. Археологические исследования последних лет не только выявили у древних славян сложные жилые сооружения с многими выходами, но и установили, что их следует считать характерной чертой древнего восточнославянского быта.

Еще в эпоху Геродота у некоторых земледельческих племен Западного Причерноморья бытовали жилища в виде глубоких землянок, соединенных между собой переходами 6. Более яркие образцы жилищ этого типа оказались у славянских племен последних веков I тысячелетия н. э., обитавших на левых притоках Среднего Днепра и в бассейне Дона. Эти жилища, состоящие из тесно примыкающих друг к другу землянок, соединенных внутренними переходами, действительно имели по нескольку выходов 7. Такие же переходы между жилищами были обнаружены на славянских поселениях середины I тысячелетия н. э. в районе порожистой части Днепра — у Привольного 8. На антских поселениях других районов соединенные переходами жилища пока что не установлены. Но это объясняется, несомненно, лишь тем, что антские поселения не подверглись археологическим исследованиям большого масштаба. {164}

Маврикий Стратег, говоря об антских жилищах, допустил, однако, одну существенную ошибку. Совершенно очевидно, что соединение жилищ между собой и наличие в них нескольких выходов диктовалось отнюдь не задачами обороны. Для обороны существовали наружные укрепления: валы, рвы и крутые склоны речных берегов, на которых нередко располагались антские поселения. Объединенные жилища, тесно связанные одно с другим, были характерны для эпохи родового строя. В антское время, в период, когда родовые отношения являлись уже прошлым, в таком жилище обитала, несомненно, патриархальная большая семья.

Антские и склавинские племена являлись прямыми наследниками тысячелетней земледельческой культуры Среднего Поднепровья и Прикарпатья. «У них большое количество разнообразного скота и плодов земных, лежащих в кучах (скирдах?), в особенности проса и пшеницы»,— писал о славянах Маврикий Стратег 1.

Находки, сделанные при исследовании антских поселений, также раскрывают характерную картину сельского быта: земледелия, несомненно пашенного, скотоводства, знакомого со всеми видами известных сейчас домашних животных, птицеводства и в ограниченных масштабах охоты и рыбной ловли. Остаются неисследованными до сих пор жилища ремесленников-гончаров, ювелиров, кузнецов и других, которые обитали, вероятно, в пределах тех же поселков. В некоторых пунктах были найдены, большие горны для обжига глиняной посуды 2.

Сельскохозяйственные орудия славянских племен Поднестровья и Среднего Поднепровья свидетельствуют о высоком уровне развития земледелия. На поселениях уж не раз делались находки железных лемехов от плугов, серпов и жерновов 3. Особенно большое значение для характеристики сельского хозяйства имеет находка, сделанная в 1922 г. в с. Коровинцах Сумской обл. Как удалось выяснить недавно И. И. Ляпушкину, там была обнаружена яма, по-видимому погреб, как он полагает III—V вв. н. э., вырытая в лёссе и целиком сохранившаяся до наших дней. В яме стояло несколько глиняных сосудов, характерных для «полей погребений» Черняховского типа, в том числе большой нарядный кувшин, и лежали железные изделия: два массивных кольца, пластина и большой нож. Последний предмет, хранящийся в Роменском музее, представ-{165}ляет собой не что иное, как «чресло» от тяжелого плуга (рис. 38) 4. Судя по чреслу, славянский плуг середины I тысячелетия н. э. принадлежал к типу, известному по находкам на салтово-маяцких городищах VIII—Х вв., на Княжой горе, в Киеве и на Райковецком городище XII—XIII вв. и, наконец, по украинским этнографическим материалам XIX — начала XX в. В качестве наиболее древней аналогии может быть назван тяжелый кельтский плуг.

При упомянутых выше раскопках В. В. Хвойка на Пастерском городище в бассейне р. Тясьмина, правого притока Среднего Днепра, в пределах жилищ антской поры были найдены обугленные зерна злаков, причем главным образом проса и пшеницы, что согласуется с известиями древних авторов, а так же земледельческие орудия — железные серпы и лемеха. Два железных серпа средней величины происходят из раскопок на «поле погребений» у с. Ново-Покровское около Чугуева. Они были найдены вместе с предметами вооружения, зарытыми на площади «поля», вероятно, как дар умершим. Их время — VII—VIII вв. (рис. 39) 5. Железный сошник происходит из поселения VII—VIII вв., исследованного у с. Волынцева в районе Путивля, т. е. на далекой лесостепной северо-восточной окраине антских земель 6.

Нет никакого сомнения в том, что у антов и склавинов, как и у их отдаленных и ближайших предков, господствовало развитое пашенное земледелие, знакомое не только с ралом, но и с большим и тяжелым плугом, влекомым парой, а быть может, и двумя парами волов, несущих ярмо.

Вокруг антских селений простирались обширные поля, издавна составлявшие основной источник существования славянина-земледельца. Недаром авары, стремясь нанести славянам как можно больший урон, судя по сообщению византийского историка Менандра, прежде всего разоряли их поля, вероятно, потравляя конями посевы и предавая их огню, как это не раз практиковали кочевники и в последующее время 1. {166}

Рис. 38. Земледельческие орудия начала и середины I тысячелетия н. э. из области Среднего Поднепровья и Поднестровья.

Наряду с земледелием большое значение в хозяйстве славянских племен имело и скотоводство. Судя по сообщениям древних авторов и находкам костей домашних животных на поселениях и городищах, в антское время, как и раньше, были известны коровы, лошади, мелкий рогатый скот, свиньи, а также и домашняя птица. {167}

Прокопий Кесарийский сообщает о том, что склавины и анты в жертву своему богу приносили быков. Этот отрывок из сочинений Прокопия будет приведен несколько ниже. В другом месте своего сочинения этот же автор, говоря о славянах, упоминает о бывших у них быках и овцах 2. Иоанн Эфесский, описывая вторжения славян на Балканский полуостров, говорит, что они владели табунами коней 3. В войске антов и склавинов наряду с пешими дружинниками были и всадники. В «поле погребений» у с. Ново-Покровского вместе с оружием и упомянутыми выше серпами были найдены железные удила и стремена 4. Феофилакт Симокатта, рассказывая о славянском вожде Ардагасте, неоднократно упоминает о том, что он и его воины пользовались упряжными и верховыми конями 5. После одного из удачных походов на Византию, по сообщению современников, славяне увозили с собой добычу на телегах.

Несомненно также, что антские и склавинские племена широко занимались рыбной ловлей, охотились на мясного и пушного зверя и добывали мед диких пчел. Из стволов вековых деревьев они искусно выделывали лодки-долбленки — «моноксилы», на которых плавали не только по своим рекам, но и пробирались в Черное и Средиземное моря.

Словом, перед нами картина почти того самого сельского южнославянского быта, о котором говорит древнерусский фольклор, который восстанавливается славянской этнографией и фигурирует на первых страницах Начальной летописи, где речь идет о начале Руси.

И этот жизненный уклад в период наступления антов и склавинов на Византию отнюдь не представлял для них что-то новое, еще недостаточно прочно установившееся. Напротив, это был старый, уже давно утвердившийся и овеянный традициями строй жизни, получивший отражение, в частности, в области идеологии. Некоторые факты, сообщаемые Прокопием Кесарийским, свидетельствуют, что религиозные представления склавинов и антов носили ярко выраженный космический характер, что свойственно скотоводам и главным образом земледельцам. «Они считают, что один только бог, творец молний, является владыкой над всем, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды... Они почитают и реки, и нимф, и всяких других демонов, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания» 1. Как живо {168} напоминает все это языческие представления древнерус-

Рис. 39. Предметы вооружения VII—VIII вв. н. э. из могильника у с. Ново-Покровского. {169}

ских племен: Перуна-громовержца, замененного впоследствии Ильей, русалок, священные источники, реки и многое другое, что так долго хранилось русским, украинским и белорусским фольклором.

Дата добавления: 2015-06-28