Цели изучения курса. 2 страница

Игорь сам начинает смеяться, вслед за ним смеются и остальные.

Открывается дверь, входит Тимофеев.

Тимофеев (грозно): Чего ржёте?!

Игорь осекается, остальные не обращают внимания.

Антонов: Давай, Михал Тарасыч, садись к нам.

Тимофеев (идя к столу): Обхожу территорию, спокойно везде, тихо, все уже спят, как положено, а тут вы.

Антонов: Садись, садись, не бухт и.

Тимофеев садится, Антонов подвигает ему стакан, наливает, потом наливает остальным. Игорь ёрзает под хмурым взглядом Тимофеева.

Степанова (заметив это, Игорю): Да не боись. Это он так – для фасону. (Тимофееву) Ну, чё на гостя уставился-то, ровно осьминог? Док у менты видел, чё тебе еще-то? Ешь, пей давай, хватит бдительность разводить!

Тимофеев хмыкает, степенно берет стакан и в одиночку выпивает.

Селезнёва (смеётся): Ну ты глянь на него! Без тост а!

Степанова: Да он там про себя, наверное, сказал какой-нибудь, особо секретный!

Все, кроме Тимофеева, смеются.

Тимофеев (закусив): Смейтесь-смейтесь. Всё смехуёчки вам.

Селезнёва (поёт):

Ой, как молода была –

Всё я веселилась!

Как без мужа родила –

Тут и прослезилась!

Йи-и-их!

(смеётся)

Степанова: Да ладно врать – родила она…

Селёзнева: А вот потому и веселюсь еще! (Хохочет)

Антонов (наливает Тимофееву, поднимает свой стакан): Давайте выпьем, так сказать, чтобы рыбы в море не убывало.

Степанова: Да куда она денется, та рыба…

Все чокаются, выпивают, закусывают.

Игорь (грозит Ане пальцем): А вот я смотрю, у вас, госпожа альголог, в стаканчике-то не убавляется!

Аня: Я так… Чисто символически. Мне много нельзя.

Игорь: Всем много нельзя. А надо! Давайте-ка, Анюта, до дна. До дна! До дна!

Степанова (грубо): Ты чего пристал? Сказано же – нельзя ей.

Селезнёва (старается сгладить возникшую неловкость): Вы лучше, Игорёк, про Москву нам эту расскажите.

Тимофеев: Москву? Какую это Москву?

Антонов: Столица, говорит.

Игорь: Что же вам рассказать про неё? Вы спрашивайте.

Тимофеев: Да чего там спрашивать, когда никакой такой Москвы и нету?

Игорь: В смысле?

Антонов: Ты не напирай, Михал Тарасыч, не напирай.

Тимофеев: А чё «не напирай»-то? Будет он тут щас мне водоросли на уши вешать! «Москва»!

Игорь: Да как же?.. Я… я вам паспорт с пропиской могу показать!

Степанова: Чего?

Игорь: Паспорт. С пропиской. Москва, Шипиловский проезд… Всё написано.

Антонов: Да вот, так сказать, на баркасе тоже написано «Ракета», но это ж баркас.

Игорь: Господин Антонов, вы что, тоже не верите, что я из Москвы?

Аня: Нет, мы верим…

Степанова: …Просто никакой Москвы нету, да и всё.

Игорь сидит, изумлённо хлопая глазами.

Селезнёва: Ну вот, чё вы влезли? Так хотелось послушать, посмеяться!

Антонов: А тебе бы только, так сказать, поиздеваться над человеком.

Игорь: Не, это что, шутки у вас тут такие, в этой глухомани?

Степанова: Ты, милый, не сердись. Мы по-простому.

Игорь: А, всё-таки шутка?

Тимофеев: Шутка – это Москва твоя.

Игорь: Ну ладно, ладно. Типа развели московского лоха. Ладно. Я не из Москвы, потому что Москвы нет. Ладно. Смешно.

Антонов: Вот за это и выпьем. (Разливает)

Аня (Игорю): А вы вот еще это не пробовали.

Игорь: Тоже водоросль?

Аня: Да. Ал а рия.

Игорь: Сколько ж их тут у вас…

Степанова: И все вкусные!

Игорь: Да. Не поспоришь.

Антонов (поднимает стакан): Ну, давайте за гостя нашего. Редко тут кто новенький у нас появляется.

Селезнёва: Да еще симпатичный такой!

Игорь: Ну, спасибо на добром слове.

Чокаются, выпивают.

Степанова: Давай рыбки еще.

Игорь: Спасибо.

Антонов: Что ж вы, бабоньки, мяска-то не приготовили? Прям пустой стол.

Степанова: Тю! «Пустой»! Чтоб всегда такой пустой был! Брезгует гость нашим мясом-то!

Антонов: Как это?

Игорь: Я? Я ничего такого…

Степанова: Глаза, говорит, у тюленей.

Антонов: Чего?

Игорь: А, ну если вы про тюленье мясо, то я да… Я не хочу, спасибо.

Селезнёва: А чего так? Мясо как мясо.

Степанова: Собачатина, говорит.

Игорь: Нет! Вы не так поняли! Я… ну я просто не могу.

Антонов: А-а. Ну, это с непривычки, так сказать. Потом привыкните.

Игорь (со смешком): Боюсь, не успею.

Аня: Он баркаса послезавтра ждёт.

Антонов: Это которого?

Игорь: Который привёз меня сюда.

Антонов: «Ракету», что ли?

Игорь: Ну да.

Антонов: Скоренько вы от нас, так сказать.

Игорь: Да за два дня материала выше крыши можно собрать. Я сегодня отличные фотографии сделал.

Тимофеев: Это куда он собрался?

Селезнёва: Да в Москву, видать! (Смеётся, за ней все остальные)

Игорь (с неуверенной улыбкой): Ну да…

Смех становится громче.

Селезнёва: Ой, я с него балдю!

Игорь: Нет, а чего такого-то?

Аня: Всё, всё, хватит смеяться над человеком. Ну, хватит. (Смех стихает) Вы извините нас, Игорь.

Игорь: Да нет, я просто не понимаю…

Антонов: Ладно, мужички, айда покурим. (Встаёт)

Степанова: Идите, идите. Проветриться – оно полезно.

Антонов выходит, за ним Игорь и Тимофеев.

Аня молча протягивает руки Степановой и Селезнёвой, те берутся за них. Женщины закрывают глаза, опускают головы и замирают. Свет становится всё тусклее, наконец гаснет, но по углам комнаты появляется какое-то голубоватое свечение, в котором начинают извиваться тени, очень похожие на водоросли, колышущиеся под водой.

Аня: О, великая мать моря…

Степанова и Селезнёва: Жизнь и пищу дающая…

Аня: Мы молили тебя…

Степанова и Селезнёва: И ты дала…

Аня: Спасибо за твой дар…

Степанова и Селезнёва: За все твои дары…

Аня: Будет новая жизнь…

Степанова и Селезнёва: И будет вечность…

Аня: И мы вечно прибудем…

Степанова и Селезнёва: Благодаря милости твоей…

Аня: Дай новую жизнь этой земле…

Степанова и Селезнёва: Молим тебя…

Аня: Возьми свою жертву…

Степанова и Селезнёва: Оставь нам твой дар…

Аня: О, великая мать Водоросль!

Степанова и Селезнёва: Не покинь своих дочерей.

Пауза. Лампочка мигает и загорается, тени в углах исчезают. Женщины расцепляют руки, глубоко вздыхают, поднимают головы, переглядываются.

Степанова: Услышала ли она нас?

Аня: Она всегда слышит.

Селезнёва: Я чувствую её великий холод в своем сердце…

Аня: Она с нами.

Заходят мужчины, рассаживаются.

Антонов: А там ведь, бабоньки, шторм начинается.

Женщины переглядываются, Аня чуть заметно кивает.

Степанова: Вот напасть-то!

Селезнёва: Надо красавчику нашему залётному одеяло, что ли, еще одно принести. Как бы не змэрз! (Смеётся)

Игорь: Да тут вроде и так толстое.

Селезнёва: Ну, смотри сам. Наше дело предложить – ваше дело отказать!

Антонов: Тут вот он щас на улице интересовался, так сказать, как мы без телевизора живём тут. (Разливает)

Степанова: Тю! А что нам телевизор?

Игорь: Н-ну… Новости... Фильмы какие-нибудь. Концерты.

Селезнёва: О-ой, та какие нам тут концерты? Я вот заспив а ю – никакого концерта не надо! (Поёт)

Как я песню запою –

Мужики все падают!

Обжиматься обжимают,

Только всё не сватают!

Йи-и-их!

(Хохочет, все смеются)

Игорь: А сколько же вас здесь живёт, на Рикоту?

Антонов: Да немного, так сказать. Мы вот, да еще десять человек. Ну, как если большой улов, то его на соседний остров везут. Они, так сказать, на своём острове большой цех по заморозке имеют. А мы тут вроде как на подхвате. Маленький цех у нас.

Игорь: А в отпуск вы куда обычно ездите?

Антонов: Отпуск? Да никуда не ездим.

Игорь: То есть как? Вот так и сидите круглый год здесь?

Степанова: А чё не сидеть-то?

Аня: Места у нас тут хорошие, отдыхать – одно удовольствие.

Игорь: Так я ваш остров за три часа весь обошел. Это ж с катушек можно съехать – всю дорогу тут сидеть!

Аня: А мы дома. Нам хорошо.

Игорь: Ну вы же все приезжие здесь. Неужели на родину не хочется съездить, родных повидать? Климат тут тоже, между нами…

Антонов: Ну, какая-такая родина, так сказать? Поживёшь тут – она и забывается, родина-то.

Селезнёва: Забывается.

Степанова: Совсем забывается.

Аня: Мы и так на родине.

Игорь: Ну, если смотреть в общем, то, конечно, да. Родились в России, остров России принадлежит, так что вы на Родине, конечно. Я про малую родину говорил… Города ваши, откуда вы там?..

Тимофеев: Это что ж за Россия такая?

Аня: Рикоту нам принадлежит.

Игорь (растерянно смеётся): Как «что за Россия»? Это вы что, старую песню начинаете, что ли? Москвы нет, а сейчас скажете, что и России нет?

Аня: Главное, Рикоту есть.

Игорь: Э, э, э! Господа! Что за бред вообще? (Поднимает стакан) Так, я прошу всех выпить за Россию. За страну, в который мы живём. (Остальные переглядываются) Я настаиваю!

Антонов (берет стакан): Ну, слово гостя – закон, так сказать.

Все чокаются и выпивают. Игорь опрокидывает свой стакан махом.

Селезнёва: Ты глянь, разволновался прям!

Игорь: Дважды повторённая шутка – уже не шутка. Не смешно уже.

Пауза.

Антонов: Говорено ж тебе было, Михал Тарасыч – не напирай, так сказать.

Тимофеев в сердцах машет рукой.

Степанова: Людк, ты закусывай давай!

Селезнёва: За меня не плачь!

Антонов (разливая из бутыли): А вот, положим, Россия, вы говорите… Вы по ней ездили, так сказать? Видали её?

Игорь: Ну, ездил, конечно. Немного, правда, но бывал кое-где. В Питере бывал, в Сочи…

Антонов: И как она?

Игорь: В смысле?

Антонов: Ну, из себя какая?

Игорь: Ну, как «какая»? Большая, красивая… На севере Сибирь, там снег всегда и всё такое. На юге… ну, юг на юге, там тепло. Море.

Аня: А еще?

Игорь: Ну, что еще?.. Россия и Россия, что тут еще скажешь?

Остальные переглядываются. Пауза.

Тимофеев: Мог бы и поскладней что сочинить! Тьху! (Выпивает в одиночку)

Игорь некоторое время тупо смотрит на него, потом оглядывает остальных и, взяв свой стакан, молча выпивает.

Затемнение.

Игорь спит, забыв погасить керосиновую лампу на табуретке у кровати. У него на груди лежит блокнот – сон сморил Игоря, когда он что-то записывал, и ручка, выпавшая из рук, валяется на полу.

За окном гудит ветер, слышен грохот волн – шторм. Дверь приоткрывается, тихо заходит Аня. Некоторое время стоит, глядя на Игоря, потом подходит, садится на краешек кровати. Смотрит. Её взгляд падает на блокнот, она берет его, перелистывает страницы. Читает.

Голос Игоря: Кажется, что здешнее небо сейчас упадёт тебе на плечи… Остров Рикоту сначала казался маленькой точкой на горизонте… (Аня перелистывает страницу) Москвичей часто упрекают в том, что они не знают России, лежащей за пределами МКАД. Но на Рикоту мне впервые пришлось столкнуться с тем, что и Россия не знает Москвы. Более того – здешние жители уверяли меня, что Москвы не существует! Но, не веря в существование нашей столицы, они имеют столь же смутное представление и о России в целом. Эти люди живут на самом ее краешке, и страна видится им абсолютно чужой, посторонней, как бы выдуманной. Она очень далеко от них, поэтому – есть ли она вообще? Или есть только этот остров, на котором нашли свою новую и единственную родину эти пятнадцать человек?..

Аня листает дальше – страницы пусты. Она закрывает блокнот, кладет его на табуретку, берет руку Игоря в свои и сидит молча. В углах комнаты в голубоватом свечении колышутся тени, похожие на водоросли.

Игорь спит, свернувшись калачиком. Аня собирает завтрак – заваривает чай, режет хлеб, открывает банку с вареньем. Случайно задетая металлическая кружка с грохотом падает на пол, катится. Игорь переворачивается на другой бок, несколько секунд спустя рывком садится.

Игорь (спросонья): Настя?

Аня: Это я, Аня. Доброе утро.

Игорь: А-а… (Падает на подушку) Аня… Да, остров Рикоту… Доброе утро.

Аня: Вставайте, чай заварен уже.

Игорь: Знаете, я так спал… Так странно, знаете… Такие сны… Что-то морское такое, необычное.

Аня: Если морское – значит, приятное. Рукомойник знаете, где?

Игорь: Да, за углом, я видел.

Медленно поднимается, надевает ботинки, достает из рюкзака зубную щетку, тюбик пасты, полотенце, идет к двери. Открыв ее, оборачивается к Ане.

Игорь: Знаете, это были водоросли. Всю ночь водоросли во сне видел. Из-за ваших вчерашних угощений, наверное…

Выходит. Аня улыбается, что-то мурлычет себе под нос, разливает по кружкам чай. Подходит к висящему на стене маленькому зеркальцу, поправляет волосы, поворачивает голову так и этак. Возвращается Игорь.

Аня: Садитесь, я чай налила уже.

Игорь: Вот спасибо.

Садится, берет большой кусок хлеба, мажет вареньем, начинает уплетать. Аня садится напротив, смотрит на Игоря, подперев рукой голову.

Игорь (заметив взгляд): Чего?

Аня качает головой, берёт кружку, дует, осторожно пьёт.

Игорь: Это из каких ягод варенье такое вкусное? Брусника, что ли? (Аня качает головой, улыбается) А из каких?

Аня: Это смесь разных водорослей.

Игорь: Ох, ёлки-палки… Опять водоросли.

Аня: Разве не вкусно?

Игорь: Очень вкусно! Я ничего и не говорю. Просто везде водоросли, водоросли…

Распахивается дверь, на пороге – тяжело дышащий Антонов.

Антонов: Всё, журналист, приплыла твоя «Ракета»! К западному берегу прибило – раздолбанная вся на хер!

Убегает. Спустя несколько секунд Игорь срывается за ним.

Аня улыбается, пьёт чай. Распахнутая дверь скрипит на ветру.

В дом быстро заходит Степанова, закрывает дверь, падает на табуретку.

Степанова: Ну, ты слышала, Анечка? Слышала?

Аня (безмятежно): Да, Антонов сейчас заходил.

Степанова: Получается – приняла жертву? Не отказала?

Аня: Разве она когда-нибудь отказывала?

Степанова: Весь баркас разбит, никого из людей нет, а там же их человек пять было!

Аня: Дело верное.

Степанова: Всех прибрала. Приняла жертву, приняла. (Закрывает глаза и, молитвенно сложив руки, быстро что-то шепчет)

Аня: А жертва хорошая. Дело верное.

Степанова: Уж такая хорошая, Анечка, хозяюшка, уж такое верное! Всё будет, всё – как просили, как молили…

Аня: Он сейчас вернётся, так ты выйди – я говорить с ним буду. Постой у входа, чтоб никто не мешал.

Степанова: Ага, сделаю, сделаю. Ох, Анечка, ох, хозяюшка...

Аня: Ну ладно. Разохалась. Я же говорила, что всё хорошо будет.

Степанова: Это я так… Это я от восхищения.

Заходит взлохмаченный Игорь. Садится. Он очень растерян. Степанова тихонько выходит, закрывает дверь.

Игорь: Я не понимаю… Антонов сказал, что я теперь неизвестно, когда уеду.

Аня: Это действительно ваша «Ракета»?

Игорь: Да… Она. Завтра за мной приехать должна была... (Машинально пьёт чай)

Аня: Наверное, сегодня ночью в шторм попали.

Игорь: Что делать-то? (Аня пожимает плечами) У вас же должна быть лодка какая-нибудь, катер…

Аня: Нету.

Игорь: Пусть не моторка, пусть хоть с вёслами…

Аня: У Тимофеева есть вёсельная, но она худая стоит уже сколько месяцев… И на вёслах вы всё равно не доплывёте.

Игорь: Доплыву, доплыву. Её починить реально?

Аня: Не знаю. Но вы не доплывёте.

Игорь: Ничего, нормально. Справлюсь. Сейчас Тимофеева найду, починим.

Аня: Слушайте, ну перестаньте уже. Вы на баркасе сколько сюда плыли?

Игорь: Не знаю… Часа три?

Аня: Вот именно.

Игорь: Чёрт… А если с кем-нибудь? Чтобы попеременно на вёслах…

Аня: Это самоубийство. Оставайтесь, ждите другой баркас. Шторм через пару дней утихнет, рыбаки должны быть в конце следующей недели.

Игорь: Вы смеётесь, что ли?! У меня работа, мне в Москву надо! У меня билет на самолёт на завтрашний вечер! От вас до Москвы почти трое суток с пересадками добираться! (Встаёт, ходит по комнате, потом достаёт из рюкзака мобильный телефон, нажимает кнопки) Связи нет, конечно. Твою мать! (Кидает телефон на кровать) Вы… Слушайте, ну должна у вас тут рация быть, фигня какая-нибудь для связи?

Аня качает головой.

Игорь: Н-но… как? А если что-то случится? Если б о шку кто проломит? Если несчастный случай?

Аня: У нас не бывает несчастных случаев.

Игорь: Ну, вы же не можете гарантировать, что их вообще не будет. Случится – и всё.

Аня: Вряд ли. Но, если что, я могу справиться – я фельдшерские курсы закончила...

Игорь: «Фельдшерские курсы»! А если открытый перелом у кого? Много они помогут, ваши фельдшерские курсы…

Аня: …Кроме того, у меня огромное количество целебных мазей и настоек из водорослей.

Игорь: Опять водоросли! Кругом эти водоросли ваши! СПА-курорт пора открывать, блин!

Аня: Да вы сядьте. Успокойтесь.

Игорь: Анечка, дорогая, у меня работа. Понимаете вы это или нет? У меня сроки. Мне материал сдавать.

Аня: Да сядьте же!

Удивлённый ее тоном, Игорь садится.

Аня: Вот чего не люблю – это когда люди метаться начинают. Выдумают себе проблемы, и давай метаться. Весь этот ваш человеческий мир – одна большая выдуманная проблема. И вообще всё придуманное, ничего настоящего. Что, вашей жизни угрожает что-то?

Игорь: Н-нет…

Аня: Так что вы мечетесь? «Мне материал сдавать»!.. Вас что, убьют, если вы его не сдадите?

Игорь: Н-нет… Но вы не понимаете…

Аня: Бросьте. Всё я понимаю. Только это условности сплошные. (Игорь открывает, было, рот, чтобы что-то сказать, Аня машет рукой) Знаю, знаю! Сейчас скажете, что убить не убьют, но могут уволить. Ну, и уволят – и что? В другое место пойдете работать. Вот поживёте немного здесь, и потом просто не поверите, что когда-то вас такая ерунда могла волновать.

Игорь: Нет, постойте… Я не собираюсь здесь жить. Мне ехать надо.

Аня: Уехать вы не можете. Дальше что?

Игорь: То есть как это? Н-ну, пусть завтра не получится, но вы же сами сказали, что рано или поздно придут рыбаки – они же смогут меня увезти?

Аня: Вот видите.

Игорь: Что?

Аня: Ну вот, уже полегче, правда? Уже на вёслах никто никуда не плывёт, уже спокойно недельку ждём рыбаков, правда?

Игорь: Н-ну… Ну если придётся…

Аня: Придётся.

Игорь: Знаете, меня что-то начинает напрягать ваше островное гостеприимство.

Пауза.

Аня (вздохнув): Ну, хорошо… Но можно же посмотреть на всё это с другой стороны. Вы вынуждены пробыть здесь дольше, чем планировали, но благодаря этому вы лучше узнаете нашу жизнь, узнаете Рикоту… И потом напишете не какой-то там очерк, а большой материал, большую статью с подробным рассказом. Ведь здесь… здесь же совершенно особенный мир. Рикоту – это всё, что у нас есть. Он… он настоящий, понимаете? И жизнь здесь тоже… Вы увидите, насколько она не похожа на ту вашу, выдуманную жизнь. Весь этот придуманный мир, о котором вы нам рассказывали – про это, конечно, забавно послушать, посмеяться, но это не более чем сказка. Вы сами поймёте… чуть позже. А вот то, что здесь – наш остров, наша жизнь, – это, может быть, единственная настоящая вещь. Это наша реальность, и ничего другого нам не надо, да и нет ничего другого.

Игорь: Аня, Аня, стойте! Ну, хорошо, этот ваш прикол про то, что Москвы не существует, я уже слышал. Это… я могу это даже понять. Пусть. Но вы же видели другую жизнь, кроме Рикоту. Вы же родились не здесь, вы же где-то росли, учились, у вас папа-мама есть… или были. Пусть вам всем так здесь нравится, что вы никуда не хотите уезжать даже в отпуск, но про другую жизнь вы не знать не можете! Потому что когда-то она была у всех вас, разве нет?

Аня: Прошлая жизнь… Ну, вот вы сегодня сели завтракать, и наверное вспомнили о том, чем обычно кормит вас на завтрак ваша девушка, да? То есть вспомнили о прошлой жизни, как оно было там. Или вы, наверное, ходили по острову, смотрели на море, и думали, может быть, что оно – точно как на картине, которую вы когда-то видели в прошлой жизни. Но у всех нас, живущих здесь, в одно прекрасное утро наступил такой момент, что прошлая жизнь перестала вспоминаться. Совсем. Нет, конечно, если напрячься, постараться, то можно вспомнить что-то – отрывки, фрагменты, – но нам просто незачем это вспоминать.

Игорь: Ну, Степанова же вспомнила. Про мужа-покойника вон своего рассказывала.

Аня: Ну, потому что вы её спросили, видимо. Коля её… да-а… Довольно быстро он нас покинул. Не очень приятный был человек.

Игорь: Подождите… Стойте, как же она сказала там?.. Она сказала что-то вроде «водоросли забрали моего Кольку»… Чёрт, что это значит всё?

Аня: Он купался, запутался в водорослях, и утонул.

Игорь: Да?

Аня: Да, и хватит о нём. Пейте чай.

Игорь: Надеюсь, у вас чай-то хоть не из водорослей?

Аня: Есть и из водорослей. Но этот обычный, для вас.

Игорь: Чёрт-те что… (Пьёт чай. Пауза) Знаете, насчёт большого материала – это вы правы, пожалуй. Это соблазнительно. Просто… Чёрт, да у меня же Настька там с ума сойдёт, вы понимаете?! Я же никак сообщить не могу, что я здесь застрял! Из редакции будут ей звонить, матери будут звонить!.. Чёрт… (Беспомощно) У матери же сердце… (Аня наливает чай) Пропади он пропадом, ваш Рикоту…

Дата добавления: 2015-06-28