Литературно-художественное издание 9 страница

Жировым русские крестьяне называли и просто местного жителя, и того, кто живет счастливо, богато, «жирует».

В поверьях жировиком, жировым обычно именуется домовой, постоянный обитатель дома, его невидимый попечитель, любящий довольство и достаток. В Заонежье жировик – дух, обитающий в пустом строении. Е.В. Барсов сообщает, что жировик – «настоятель жиры, хозяин всего строения. Он особенно заботится о скоте, сообщает иногда радостные вести, но чаще всего предсказывает невзгоды, Буйный нрав его сказывается только тогда, когда он жирует в пустых хоромах» (Олон.) [Барсов, 1874].

ЖИХАРЬ, ЖИХАРКА, ЖИХАРКО, ЖИХАРЬКО, ЖИХОНЯ, ЖИХОРКО, ЖИХОРЬ, ЖИХОРЬКО, ЖИХОРЮШКО – дух, обитающий в жилище человека; домовой; маленький сказочный человечек.

«Жихорько, говорят, давил меня сегодня ночью, а спрашивали, к худу али к добру» (Арх.); «Жил был кот да воробей, да жихарко третей» (Вятск.),

Жихарями (в значении «старожилы», «домоседы», «владельцы хозяйства», «зажиточные хозяева») именовали духов-обитателей и радетелей крестьянского дома, усадьбы: домового, дворового, овинного, банника. В Архангельской губернии жихорюшко-баталушко – дворовой; он живет на конюшне и заплетает хвосты лошадям; жихорько – домовой, он «наваливается к худу или к добру» (Арх.).

В сказках Жихарка, Жихорько, Жихорко – маленький человечек. Образ его, видимо, соотнесен с образом домового духа и служит «выражением домашности, любви, привязанности к дому» (Вятск., Свердл.).

ЖМА, ЖМАРА – существо, «гнетущее» человека.

Домовой, «наваливающийся к худу или к добру», в некоторых районах России именовался жма, жмара (Новг., Олон.) («жмать» означает «жать, давить, сжимать»).

ЗАКЛИКУН – колдун.

ЗАКЛИКУХА, КЛИКУХА – ведьма, колдунья; знахарка; змея-ведьма.

«Первая кликуха коров закликала, вторая – заломы во ржи ломала» (Пек.); «На Петра, на Ивана, на Кузьму, на Демьяна / Три закликухи закликали» (Пек.).

Названия закликун, закликуха (кликуха) отражали веру крестьян в способность колдунов и колдуний закликать, то есть заклинать, колдовать с помощью слов, «кликов – выкриков», окриков, обращений, призывов.

«Закликать означает воздействовать на кого-либо силой заговора, заклинания, с лечебной или иной целью» (Якут.). «Заклики-заклинания» – часть многих обрядов.

В Чистый четверг Пасхальной недели «закликали мороз», то есть звали мороз угоститься, приготовив для него на подпольном окошке овсяный кисель и одновременно упрашивая его больше не посещать крестьянское хозяйство. Закликали – но уже призывая, требуя прийти – и весну, жаворонков.

На Псковщине закликун – колдун, наделенный многообразными способностями, которые проявляются по большей части в период летнего расцвета природы, во время солнцеворотов (в Иванов, Петров дни). Закликун не только закликает, колдует с помощью слов и звуков, он портит рожь, урожай, заламывая, скручивая стебли: «Закликун был, заломы делает, рожь колесом скрутит, кто жнет, руки болят» (Пек.).

В Новгородской области закликухами именуют ведьм, но по большей части ведьм, кликающих, заклинающих коров утром Петрова дня. Их представляют нагими, с крынками-горшками за спиной. Поутру Петрова дня закликуха, взобравшись на возвышение (на ворота, на зарод), призывает коров, перечисляя их по именам. Если колдовство удается, то молоко коров, по слову ведьмы, переходит к ней, нередко как бы «само собой» наполняя приготовленные ведьмой у нее дома крынки. Коровы же перестают доиться, давать молоко своим владельцам.

Оберегаются от закликух так же как от всех ведьм, с помощью чертополоха, осиновых поленьев, льняного семени (см. ВЕДЬМА). Подозревая, что в деревне есть закликуха, ее стараются выследить с вечера накануне Петрова дня, иногда даже караулят с ружьем.

Закликуха-ведьма, возможно, соответствует закликухе-змее купальских песен, которая тоже закликает коров, «молоки сбирает», но может портить и поля, скот: закликание здесь – скорее «колдовство вообще».

Слово «закликать» имеет достаточно широкий смысл (в том числе и «предвещать»). Закликухи в поверьях смешиваются с кликухами, кликушами – одержимыми женщинами, кликающими, вещающими посредством входящего в них нечистого духа (см. КЛИКУША).

Закликухой могли именовать и лечащую нашептываниями, заклинаниями знахарку (Пек.).

ЗАПЕЧЕЛЬНАЯ МАРА, ЗАПЕЧЕЛЬНИЦА – дух в доме (в женском облике), обитающий за печью.

Дух дома, называемый запечельницей, запечельной Марой,

по имеющимся пока материалам, отмечен в поверьях Русского Севера. Запечельница сходна и с бабушкой-запечельницей, и с кикиморой. Она обитает за печью, прядет, в том числе, допрядая пряжу, оставленную хозяйками без благословения: «А за печкой жила запечелышца, и, говорят, положи прялку благословясь, а то придет запечельница» (Онеж.).

ЗАПЕЧЕННИК, ЗАПЕЧНИК, ЗАПЕЧНЫЙ – домовой дух, обитающий за печью.

«Суседка < домовой > и запечный – одно и то же. Он давно мне снится, а я пошевелиться не могу... Ето невидимка» (Печ.).

По традиционному местообитанию домового (за печью, под печью) его именуют запечным (подпечным, подпечечником). В некоторых районах России за печь кладут угощения для обычно невидимого хозяина дома. В повествовании из Мурманской области старик, который один ночует в тонской избе, оставляет за печкой кулебячку и шанежку – «хозяину с хозяйкой»: «Лежит старик ночью и слышит: идет. Дверь избы отворилась... И женский голос говорит: «Яков, Яков, не тронь его, он мне кулебячку дал и шанежку, а мне после родов очень хорошо»«. Жена домового, «хозяйка», довольная угощением, уговаривает домового не пугать, оставить в покое почтившего ее старика.

ЗЕЛЕНЫЙ – Дьявол; черт.

«Зеленый те убей!» (Тульск.).

Зеленый, вернее темно-зеленый цвет в народном мировосприятии нередко приближен к черному. На иконах, лубках и фресках темно-зеленым цветом изображаются черти и другие обитатели преисподней.

ЗЕМЛЯНАЯ КОШКА – подземная кошка, охраняющая клады.

По легендам русских золотоискателей, один из сторожей заколдованных кладов – кот; образ земляной кошки в уральских поверьях, возможно, навеян и природным явлением – это мерцающие (как кошачьи глаза) сернистые огоньки, выходящие из земли.

ЗЛЫДНЯ – существо, олицетворяющее беспросветную нужду, бедность.

«Времена переходчивы, а злыдни общие» [Даль, 1880]; «Злыдня просится на три дня, а увяжется на весь век» (Смол.); «Деньги идут к богатому, а злыдни – к убогому»; «Злыдни скачут, неволя учит, а чужие хлебы спать не дают»; «Всех злыдней злее злая жена» [Даль, 1880].

Судьбу (беды, бедность, смерть) крестьяне часто представляли в образе материального существа, преследующего человека, вмешивающегося в его дела, настойчиво изменяющего его жизнь к худшему.

Одно из таких существ – злыдня – имеет не вполне определенный облик (говорит, но невидима). Она может оборачиваться человечком, маленьким ребенком, нищим стариком. В святочной игре злыдня олицетворяет бедность, нищету, зимний мрак (Смол.).

В доме злыдня чаще всего селится за печью, но любит и внезапно вскакивать на спину, плечи человека, «ездить» на нем. Злыдней может быть несколько (до двенадцати). Однако, проявив некоторую смекалку, их можно переловить, заперев, заключив в какую-нибудь емкость.

«Документальные упоминания о злыднях восходят к XV в. В старинных «Словах о ленивых» (по спискам XV в.) находится такое место: «Тогда же тому человеку приближаются злыдни... да обовьются ему около головы, да прострутся ему по хребту, да сядут у него на порозе с веником, сегодня положил полдензи в калиту, а на завтрея хватится – злыдни вынесли» [Сумцов, 1913].

Злыдня – персонаж более характерный для поверий южных, юго-западных районов России; чаще всего о злыднях повествуется в сказках.

ЗМЕЙ (ВОЛОКИТА, ГОРЫНЫЧ, ГОРЫНИЩЕ, ЛЮБАК, ЛЮБОСТАЙ, НОСАК, ОГНЕННЫЙ, ПОЛОЗ), ЗМЕИНИЩЕ, ЗМЕИЧИЩЕ, ЗМЕИЩЕ, ЗМЕИЩЕ, ЦАРЬ ЗМИУЛАН – фантастическое существо, чудовище, соединяющее в себе черты пресмыкающегося, птицы, животного, человека.

ЗМЕИХА, ЗМЕИЦА, ЗМЕИЦА – фантастическое чудище; баба-яга; жена змея.

«К ней змей повадился летать» (Тульск.); «Слыхали вы о Змее Змеевиче? Ежели слыхали, так вы знаете, каков он видом и делом, а если нет, так я расскажу о нем сказку, как он, скинувшись добрым молодцом, удалым удальцом, хаживал к княгине-красавице» (Курск.); «На этой-то путе-дороженьке /Лежит змей со змеятами» [из причитания] (Яросл.); «В целом доме осталось в живых только сама змеиха да три ее снохи, сидят они в горнице и говорят между: «Как бы нам злодея Ивана – крестьянского сына сгубить?» (Сарат.); «Бежит сама змеица о двенадцати головах» (Свердл.).

Змей – один из самых популярных героев сказок, былин, преданий, поверий. Облики его чрезвычайно многообразны: от огромной змеи до фантастического существа, чудовища: «Откуль же взялся змей-Горынище, об двенадцать голов, об двенадцать хоботей» (Смол.); «Птица Усыня – змей о двенадцати головах» [Худяков, 1964]; В заговоре из Симбирской губернии змей Полоз «о трех головах». Число голов у змея различно, но преобладают три, шесть, девять, двенадцать голов.

Царь Змиулан – существо «вровень с лесом»: «Что не дуб стоит, Змиулан сидит, что не ветер шумит, Змиулан говорит» [из заговора] (Ю. Сиб.). В поверьях Саратовской губернии змей – черный, с ведро толщиной, две сажени длиной, с огромной человеческой головой. Он сидит на свернутом хвосте, говорит человеческим языком, но непонятно. На лубочных картинках у змея когтистые лапы и длинный хвост. Иногда (особенно в сказках и былинах) змей имеет облик чудовища-всадника: «Я ведь видел-то сегодня чудо чудное, / Чудо чудное сегодня, диво дивное: / Еще ездит по чисту полю змеище все Тугарище» [из былины] (Беломор.), У змея есть владения (царство), жилище, порою есть даже жена и дети.

По мнению ряда исследователей, змей (в сказках) – один из возможных обликов бабы-яги, лешего, вихря и даже Волоса-Велеса. Баба-яга и ее дочери часто змееподобны: «Полет змея иногда напоминает полет яги. «Поднималась сильная – буря, гром гремит, земля дрожит, дремучий лес долу преклоняется: летит трехглавый змей»«[Пропп, 1986]; в некоторых сказках действует человек-змей – «сам с ноготь, голова с локоть, усы по земле тащатся, крылья на версту лежат» [Успенский, 1982].

В апокрифах и житиях змеями обычно оборачиваются бесы, черти, Дьявол; в поверьях – бесы, покойники, черти. Влияния, сформировавшие образ змея, многообразны, но это персонаж народный, фольклорный (хотя и вобравший черты «книжных» змеев, прежде всего библейского).

Представления о змее, существующие с очень отдаленных времен, формировались, видимо, разными путями. Змей, змея –: имеющийся почти во всех мифологиях символ, «связываемый с плодородием, землей, женской производящей силой, водой, дождем, с одной стороны, и домашним очагом, огнем (особенно небесным), а также мужским оплодотворяющим началом – с другой» [Иванов, 1980]. В.Я. Пропп видел в образе змея воплощение представлений о предке, пращуре; принимая по смерти змеиный, птичий или «смешанный» (птица-змея) облик, предок-пращур становится владыкой иного царства, посещает, похищает и испытывает живых людей [Пропп, 1986].

Змей – существо одновременно подземное (горное), водное (подводное) и огненное, воздушное (летающее). Связанный со всеми стихиями мира, змей наделен универсальной властью и силой. В заговоре из Смоленской губернии Змей-Гарадей «кует (сковывает, утихомиривает) морскую глубину, небесную вышину, крайний зуб, хребетную кость». Однако чаще всего в облике змея предстают стихийные, разрушительные силы.

В сказках, былинах и преданиях змей – противник богатыря, охранитель границ, похищающий царевен, опустошающий землю. В преданиях многих губерний России основанию тех или иных городов, сел предшествует борьба со змеем, порою изменяющая ландшафт: по рассказам из Саратовской губернии, змей-полоз, пожиравший коров, овец, лошадей и убитый сотником, жил в окрестностях города Вольска до его основания. Основывая город Змеев (Томской губернии), пришлось убить много змей (о чем напоминает название города). Полоз-змей, живший в той местности, где возник Змеев, оставил за собой выжженную огнем полосу и переселился в Змееву Гору; он обитает теперь в пещере, на берегу Иртыша.

«Деятельности» змеев приписывается образование ущелий, гор (Змеевы горы, Змеиные урочища), а также курганов. По поверьям Смоленской губернии, на месте убитого змея (которого смогли засыпать, лишь возя землю на петухе) возник курган Змей.

В бытующих поверьях русских крестьян XIX-XX вв. преобладают образы змея – огромной змеи (полоза) и змея огненного.

Огромный змей (полоз, царь Змиулан) – старший над змеями, а по некоторым поверьям, именно от него произошли змеи. Так, в Олонецком крае считали, что змеи появились из останков многоглавого змея, который чуть не съел царевну Олисафью Огапитьевну: Олисафья зажгла змея, а пепел «по чистому полю развеяла». От пепла зародились змеи.

В заговорах огромные змеи чаще всего обитают у моря, в лесной чащобе: это, в сущности, лесные и водяные «хозяева», цари. В популярном в XIX-XX вв. сюжете о крестьянине, который нечаянно провалился в подземную пещеру и зимовал там вместе со змеями, их повелитель – огромная змея. Рассказы о старшем над змеями «лесном змее» записаны в Саратовской, Олонецкой губерниях. Змей в таких повествованиях чаще всего имеет облик очень больших размеров змеи.

Змей – обитатель и «хозяин» подземного царства, хранитель сокровищ, кладов. «Змей, обреченный зимовать в темной норке, в то же время не может жить без свету, и если он остается в норе, то только потому, что у него там много золота и драгоценных камней» (Олон.). В Саратовской губернии рассказывали, что змея полоза (с головой «не то человечьей, не то лошадиной») можно встретить у дороги, где он «человечьим голосом просит поцеловать его, а коли противно, то прикрыть, причем объясняют, что это нечистый или проклятый и ежели исполнить его желание, то он даст клад».

Рассказы о Полозе, змеином царе, след которого указывает на местонахождение сокровищ, были популярны среди кладоискателей, горнодобытчиков. «Ползун змей Полоз» упоминается в заговорах «при отыскании кладов».

В облике змея нередко предстает и обитающий под землей, в лесах предок, пращур, существо вещее, наделенное властью не только над сокровищами, но и над судьбой человека. В рассказе из Олонецкой губернии, чтобы изменить свою судьбу, крестьянин должен «перекусить» старшего лесного змея, вызванного из чащи странником-колдуном.

В поверьях русских крестьян XIX-XX вв. ближе к людям и чаще благоволит им змея; огромный змей-человек лишь иногда доброжелателен к людям, помогает им; змей-чудовище, огненный змей почти всегда враждебны человеку.

М.Д. Чулков писал, что в верованиях XVIII в. огненные змеи – это «дьяволы, которые летают и искушают женщин» [Чулков, 1786].

Широко был распространен мотив: огненный змей (именуемый на Ярославщине огненным ужом) прилетает к девушкам и женщинам. «Рассыпавшись искрами» над трубой, он (через трубу) появляется в избе в облике красивого парня или знакомого мужа хозяйки дома (Волог., Яросл., Влад., Ряз., Тульск., Курск., Вятск.). Такой змей на Смоленщине и Рязанщине именуется любак; на Орловщине – волокита, а в Тамбовской губернии – любостай. По поверьям Ярославщины, Владимирщины, налет – нечистая сила в виде огненной метлы аршин в шесть – посещает людей, тоскующих по покойнику. Часто змея привлекает чрезмерное горе вдов, солдаток; навещая их, он превращается в отсутствующих и умерших мужей. Змей «летит с неба, освещая путь в виде падающей звезды или ракеты, когда же достигает двери тоскующей вдовы, то рассыпается огненными искрами и, преображаясь в любимого человека, входит в дом. От змея женщины могут иметь детей, отличающихся от обыкновенных хвостом; такие дети, однако, умирают» (Ряз.). В Симбирской губернии рассказывали, что в селе Никольском от змея родился черный сын, с копытами, с глазами без век, навыкат.

Обычно крестьяне считали, что облик огненного змея принимает нечистый, бес, черт. В Ярославской губернии змея так и называли: «огненный бес». Однако образ огненного змея «старше» и сложнее образа черта. В представлениях об огненном змее отразились понятия об оживотворенных небесных, «огненных» явлениях (о «живых» падающих звездах, метеоритах) и о покойнике – «хозяине» подземного (возможно, и небесного, точнее – иного) царства, который посещает живущих на земле людей. На Орловщине верили, что кометы являются от Дьявола – это змеи или нечистые. Метеориты крестьяне иногда прямо именовали змеями (Арх., Дон, Костр.). «Небольшие метеоры, или падающие звезды, простой народ почитает нечистыми духами» [Авдеева, 1842]. На Псковщине змеем называли одну из звезд Большой Медведицы. По народному поверью, эта звезда ходит только в некоторых местах, и где она останавливается в Иванов день, в том месте люди будут счастливы. Падение звезд было и знаком смерти: по общераспространенным представлениям, у каждого человека на небе есть «двойник-звезда» («душа-звезда»), падающая при его кончине.

Однако огненный змей-метеорит в крестьянских поверьях обычно опасное существо, недобрая душа. В повествовании из Симбирской губернии змеем летает злая мать-покойница, ведьма, которая старается погубить дочку. В Тверской губернии считали, что падение звезд – свержение черта с неба. Увидев падающую звезду, три раза приговаривали: «аминь».

Являющийся женщинам огненный змей иногда до мелочей повторяет облик их близких. В рассказе, записанном в Поволжье, он появляется у вдовы в образе мужа, «с ружьем и зайцем в руках». Вдова очень рада, они живут вместе, и лишь по некоторым признакам («муж» слишком быстро, «так, что не углядишь», крестился, вместо «Богородица» читал «Чудородица» и т.п.) вдова догадалась о том, что перед ней нечистый. Она попросила у попа охранительную молитву, и змей перестал летать.

Прикидывающийся красивым парнем или мужем змей, как правило, губит женщин: они начинают сохнуть, чахнуть (змей как бы «высасывает» из них силы, а иногда даже поедает их самих) (Сарат.).

Избавиться от змея помогал разложенный по избе чертополох, дверсливый (рассыпающийся) камень, окропление дома святой водой, снег, собранный на Крещение (19 января), молитвы, заговоры, например «от огненного змея, летающего к женщине, которая по нем тоскует»: втыкают в порог и во все щели траву мордвинник (чертополох) и говорят: «Как во граде Лукорье летел змей по поморью, града царица им прельщалася, от тоски по царе убивалася, с ним, со змеем, сопрягалася, белизна ее умалялася, сердце тосковалося, одному утешению предавалася – как змей прилетит, так ее и обольстит. Тебя, змей, не боюся, Господу Богу поклонюся, преподобной Марии Египетской уподоблюся, во узилища заключуся. Как мертвому из земли не вставать, так и тебе ко мне не летать, утробы моей не распаляти, а сердцу моему не тосковати. Заговором я заговариваюсь, железным замком запираюся, каменным тыном огораживаюсь, водой ключевой прохлаждаюся, пеленой Божией Матери покрываюся; аминь» (Симб.).

Вообще сюжет о посещении и похищении женщин змеем – международный и очень давнего происхождения. Фольклорный образ змея-соблазнителя (дополненный и развитый библейским образом змия-искусителя) нашел отражение и в памятниках литературы, в частности в житии Петра и Февронии Муромских (змей соблазняет Февронию).

Огненный змей представлялся, по-видимому, существом вещим: по поверьям Самарского края, остановить змея можно было, сказав: «Тпру!» После этого змей открывал человеку тайны будущего. Отпуская змея, было необходимо разорвать на себе рубашку вниз от ворота (иначе змей не улетал и губил решившегося остановить его человека).

Согласно поверьям, змеи посещают и бедствующих вдов, старушек. Они носят им молоко, деньги (деньги змея, однако, часто оборачиваются черепками). Иногда такого змея, как и домашнего ужа, поят молоком. Во Владимирской губернии верили, что змеи прилетают не только к женщинам, но и сосут коров. Такой змей мог служить хозяйке-ведьме, выдаивая и принося ей молоко чужих коров.

По поверьям, змея-помощника выводили из яйца петуха (черного окраса или определенного возраста – пяти, семи лет). Это яйцо носили за пазухой: «Взял еичо-то и положил под пазуху и высидел большачонка (змея)» (Волог.).

Соединяющий в себе змею и петуха змей в таких верованиях напоминает дворовую змею (змею-петуха Псковской губернии), радетельницу домашнего достатка. На Вологодчине такой змей и называется почти как домовой, дворовой – большачонок. Тем не менее огненный змей в большинстве поверий как бы отрицательная ипостась домового, дворового духа: он приносит в дом богатство, но богатство это непрочно, опасно (Курск., Волог.): «Если мужик хочет разбогатеть, он должен добыть яйцо от петуха и носить его шесть недель слева под мышкой, после чего из яйца вылупится змей. Тут на ночь надо лечь в нежилой избе, где нет икон, например в бане. Во сне черт уступает змея на определенный срок, на известных условиях. Огненный змей носит мужику деньги – они больше идут на пьянство... Когда приходит срок, можно еще спастись, перерезав «змию» жилу под шеей. И мужик, и змий, зная это, борются изо всех сил, но редко человек одолевает змея. Чаще же он погибает, пронзенный насквозь адским пламенем змея» (Волог.).

«Есть такие люди, которые продают душу нечистому. При жизни нечистый дух должен помогать такому человеку и слушаться его... В одной деревне, близ города Весьегонска, жил суровый мужик. Многие часто видели, как к нему в избу, через трубу, влетал Дьявол в виде огненного змея. Для бесед со змеем мужик уходил в другую избу, где и запирался. Всего было много у этого мужика, а все он был почему-то недоволен. Наконец приходит к нему смерть. Мужик созывает свою семью и строго-настрого наказывает, чтобы в ту избу никто не смел входить к нему, когда он закричит. Мужик заперся в другой избе, а домашние ждут. Вдруг как закричит! Все побежали в другую избу, а там хозяин лежит мертвый: глаза выворочены, язык вырван и брошен. После смерти этот колдун не один раз являлся ночью церковному сторожу, пока не догадались вбить в могилу осиновый кол» (Новг.).

Нередко, по поверьям, само появление огненного змея – дурное предзнаменование: «Подходим к деревне около логу, вдруг видим, летит подле земли огненный сноп в виде змея: голова толстая и ко хвосту все тоньше, и летит прямо в деревню к Ивану Анфимову. На другой день Иван молотил на гумне у Андрея Шипякина и в одночасье скончался. То же самое видели в деревне Кривом: змей летел к Якову Углову, у которого в то же лето скончалась дочь двадцати лет» (Волог.).

Огненный змей в таких повествованиях – покойник, нечистый, губящий души и забирающий к себе людей, предвестник бед.

ЗМЕЯ ДВОРОВАЯ – змея, обитающая во дворе; дух, «хозяин» двора; домовой, представляемый в виде змеи.

«Жена да муж. – змея да уж»; «Выкормил змейку на свою шейку» [Даль, 1880].

Змея – один из традиционных обликов домового, дворового. Это не только «змея – «хозяин» двора, скота», но, возможно, и предок, старший в доме. По очень давним поверьям, змея – один из обликов умершего или его души. Чаще всего «дворовым хозяином» представляется уж. На Ярославщине с домовым, дворовым ужом сравнивали рачительного хозяина: «Как уж все в дом тащит». Ужа часто представляли увенчанным – с венцом, короной на голове (Влад., Тамб., Сарат.). В некоторых губерниях России считали, что ужа, спасшего Ноев Ковчег (он заткнул дыру в ковчеге) наградил короной Бог. «По преданию стариков, уж всегда защищает человека от змей. Если на дворе или в саду пришлось тебе лечь отдыхать, то уж тебя караулит»; «Если разбить ужовые яйца, то уж отомстит тебе» (Сарат.).

Дворовой змеей могла быть и гадюка; «Пришла я, значит, доить корову. Утром рано... Ну, смотрю, серая, клубочком свернувшись, как раз около хребта, и лежит эта серая гадюка < на корове >. Ничего я доить не стала. И не то что побоялась, но как-то я слышала такое, что во дворе змею бить нельзя» (Новг.).

У дворовых змей бывают любимые коровы, которых они «доят», сосут. Крестьяне некоторых областей России считали, что это «к счастью». Полагая, что одну из коров облюбовал уж, ее переставали доить и предоставляли ужу, видя в этом залог благополучия дома, скота (Том.). Порою для дворовых змей специально оставляли молоко, подкармливая их.

Обилие молока, сметаны, высосанных и хранимых «в себе» змеей, как бы символизировало достаток, благополучие дома. К змее, почитаемой дворовой, относились с благоговением и опаской: ее нельзя было убивать, обижать. «Домового олицетворяют в гадах, появляющихся в домах: так, если в избу приползет змея или [прискачет] лягушка, то не решаются их убивать, боясь мщения домовых – в образе змеи или лягушки может быть убит сам домовой. Это известие подтверждали примером: когда в одной избе убили гада, то пол подернулся сметаной, и затем последовала смерть троих членов семьи» (Новг.). А. Потебня приводит южнорусский сюжет, в котором подкармливающая белого ужа девочка умирает после его гибели; аналогично гибель ужа влечет и гибель коровы, которую он сосал [Потебня, 1865].

В рассказе из Томской губернии уж нанес яйца в сапоги, оставленные мужиком в амбаре. Мужик находит, уносит яйца, и уж напускает яду в молоко. Когда же сапоги с яйцами возвращают на место, уж проливает отравленное молоко. «Есть и такая примета: если змея ползет со двора – быть беде»; «если ползет во двор – быть радости» (Арх.).

Дворовой змеей могла быть не только обычная, но и «придуманная», необыкновенная змея, более напоминающая змея. По поверьям Псковщины, у дворового голова петуха и тело змеи. Выводилось подобное существо из петушьего яйца, приобретавшего таким образом качество змеиного (см. ЗМЕЙ).

Вера в существование дворовых змей продолжает бытовать и у крестьян второй половины XX в.

ЗМЕЯ-СКАРАПЕЯ (СКАРПЕЯ, СКОРОПЕЯ, СКОРОСПЕЛ, СКОРПЕЯ, ШКУРОПЕЯ, ПРАСКОВЕЯ, КАРАЧАЛКА, ПЕРЕЯРИЯ) – змея, обитающая в лесу, в поле, наделенная сверхъестественными свойствами; властвующая над другими змеями (лесными, кустовыми, болотными, боровыми, колодными и т.п).

Вездесущие змеи, «летучие и ползучие», «подколодные и подземельные», «подможные и подконечные», «ярые и переярые», наделяемые разнообразными именами и способностями, упоминаются в заговорах (в основном «от укушения змей»), а также в обрядовой поэзии.

«На море на Окиане, на острове Буяне стоит дуб, под тем дубом ракитовый куст, под тем кустом лежит бел камень, на том камне лежит рунцо, под тем рунцом лежит змея скорпея. Есть у ней сестры Марья, Марина и Катерина. И мы всем вам помолимся, на все четыре стороны поклонимся: «Утишите свою лихость от раба Божьего < имя >» (Тульск.). В заговорах часто упоминаются и змеи веретеница, меденица (см. ВЕРЕТЕНИЦА, МЕДЯНИЦА). В песнях купальского цикла (в основном на юге и юго-западе России) фигурируют змеи закликуха, заползуха и веретейка, соотносимые с ведьмами, закликухами, портящими скот, урожай, людей (см; ЗАКЛИКУХА, ВЕДЬМА). В заговорах прослеживается своеобразная иерархия змей. Старшая над змеями нередко именуется скарапея (скоропея, шкуропея, Прасковея), ее сестры – змеи Марина, Катерина, Марья, Наталья, им подчинены более «мелкие» гады. В поверьях крестьян XIX-XX вв. скарапее, Марье, Марине и тому подобное, видимо, соответствует старшая лесная, подземная змея, очень большого размера, иногда с короной на голове или белого цвета, окруженная подвластными ей змеями (Арх., Олон., Волог., Сарат.).

В Поморье считали, что змеи «попадали с неба на землю при свержении в преисподнюю нечистой силы; размножаются щенением; есть ползучие, летучие и дракун; есть «старший» белый змей, змеи «жировые», то есть дворовые».

Старшая змея властна не только над змеями; она «хозяйка» леса, мудрая, всеведущая. По поверьям Вологодчины, лесные змеи (с короной) «имели то свойство, что, поев их, человек начинал понимать разговор огня с огнем и травы с травой».

Всеведущие змеи владычествовали и над землей (точнее – над областью подземелья и соответственно над кладами, над запорами, замками); змея отлично плавает в воде, «причем почти всегда держит во рту траву «лом», обладающую чудесным свойством: прикосновение этой травы сокрушает самые тяжелые железные замки» (г. Кемъ).

По общераспространенным представлениям, змеи (самостоятельно или в подчинении у старшей змеи, у Змея) ведают подземными сокровищами, охраняют клады.

В повествовании из Вятской губернии змея пугает кладоискателя, мешая ему откапывать клад. Охраняет клады, становясь особенно бдительной в Иванов день, и медянка (см. МЕДЯНИЦА).

Уральские кладоискатели считали, что там, где много змей, много золота. Старинные труды по горнорудной промышленности советуют «не опровергать поверья о змеях, пребывающих в местах богатых рудных жил» [Гельгардт, 1966].

У старателей и золотоискателей ящерицы и змеи обычного типа считались только слугами, пособниками. «Среди ящериц одна была главной. Она иногда превращалась в красивую девушку. Это и была Хозяйка горы» [Бажов, 1952].

Есть в поверьях русских крестьян и «луговые змеи» (хотя прямо так не именуемые), они появляются в поле и связаны со скотом. В рассказе из Новгородской области гигантская змея приползает в полдень на пастбище высасывать корову. Однако, в отличие от дворовой змеи, подобное существо в представлениях крестьян – однозначно вредное.

В одном из рассказов змея, приползающая в поле во время сенокоса, исцеляет чахоточного: она трижды забирается вовнутрь больного и как бы «выносит» на себе болезнь (Новг.). Умение лечить жители некоторых губерний России приписывали ужу (Сарат.). Среди крестьян была широко распространена и вера в то, что, напротив, попадание змеи внутрь человека вызывает заболевание. Такие поверья, по свидетельству М. Д. Чулкова, были распространены и в XVIII в. [Чулков, 1786]. Змея традиционно играла важную роль в народной медицине. В XIX в. (и ранее) верили в целительные, охранительные свойства змеиных, ужовых шкурок, головок и т.п.: «В предостережении лихорадок крестьяне носят на шее змеиную или ужовую шкурку или ожерелье из змеиных головок; для защиты от чар и недугов привязывают к шейному кресту голову убитой змеи, а в привесках и ладонках... зашивают лоскуток змеиной кожи, кто носит такую привеску, того будут все любить и желать всякого добра» [3–ин, 1882].

Дата добавления: 2015-06-28