Кто ты? 9 страница

-Нет! - снова застонал Дэм. Но ничего поделать не мог.

Это моё решение, самое последнее и самое искреннее. Я оказалась права. И теперь ухожу. С Богом или с Чёртом, но ухожу. Навсегда.

… Что-то обвилось вокруг моей шеи, сдавило и потащило назад, прочь от Дэма. От неожиданности я даже не сразу пришла в себя и воспротивилась происходящему.

Только оказавшись уже в целых трёх метров от демона, я уперлась ногами в снег и попыталась понять, что происходит.

Это был Клык.

Окровавленный, по-прежнему бледный, с белыми ногтями, он вцепился в меня мертвой хваткой, обхватив руками и оттаскивая от демона. Сообразив наконец, чего он добивается, я попробовала отпихнуть его и быстро вернуться назад к Дэму, чтобы закончить начатое и всё-таки уйти.

Не тут-то было.

-Какого чёрта ты творишь?! – заорала я на него, яростно отпихиваясь и отбрыкиваясь. – Отпусти меня сейчас же, сейчас же, мать твою!

Но Клык как не слышал, он оттаскивал меня всё дальше и дальше…

-Не пущу! – вдруг закричал он. – С ума сошла! К ним, к демонам этим соваться?! Ниа, ты жить должна, здесь, с нами, как человек, слышишь?!

Но меня переклинило.

-Отпусти меня, я сказала! - я заорала с такой силой, что тут же охрипла, и дернулась так резко, что протащила Клыка вместе с собой на целый метр вперед. Фиг тебе, а не жизнь здесь!

Что-то с силой врезалось в меня слева, и я чуть было не полетела на снег, если бы меня не удержали теперь уже четыре руки. Четыре?!

Это был Арк.

Я просто взвыла от отчаяния. С Клыком бы я еще справилась, но с двумя этими медведями разом?!

-Тебе-то я зачем, господи? – закричала я, чуть не плача. – Арк, хоть ты отпусти, мне это нужно, понимаешь, нужно!

-Нет, Аня. Нет, - только и сказал он и сжал меня так крепко, что я чуть не задохнулась.

-Дэм! – закричала я. – Не оставляй меня, пожалуйста, ну пожа-а-а-луйста-а-а…

Демон заговорил, и я поняла, что голос его стал звучать тише, а сияние поблекло.

-Маленькая моя, не надо кричать. Ты же видишь, что нужна здесь.

Я заплакала.

-Нет, я хочу с тобой, вместе!

-Я не имею на это никакого права. Прости, маленькая княжна.

Я плакала всё сильнее и сильнее, с каждым его словом, осознавая всю безысходность своего положения.

-Не плачь, Ниакрис. Обещаю, что буду смотреть за твоими снами, и всё равно всегда незримо присутствовать рядом. А сейчас я отправлюсь в свой мир и сделаю так, чтобы ни один демон, ни Высший, ни Низший, больше не добрался до тебя. Даже если мне придется умереть или что-то еще похуже, я тебя защищу.

Я протянула к демону руки.

-Дэ-э-э-эм…

-Как только я исчезну, твоё сердце снова будет биться, Ниа. Ты снова будешь живой, и сможешь начать всё сначала.

Всё тише и тише…

Я забилась в руках Клыка и Арка так сильно, что они начали сдавать позиции. Ну же, еще чуть-чуть и выпустят…

Что-то врезалось в меня в третий раз, на этот раз справа.

Я чуть не закричала во весь голос, но повернувшись и увидев, кто меня обхватил, почувствовала, что крик застрял в горле.

Это был… Макс.

С ног до головы покрытый засохшей кровью и пылью, он, едва держась на ногах, произнес, глядя мне в лицо:

-Аня, не оставляй меня…

Я перестала дергаться. Просто смотрела на него в оцепенении.

-Ниакрис!

Я медленно повернула голову в сторону Дэма.

-Прощай, моя сильная девочка. Я буду иногда навещать тебя во сне. Ты только выживи и стань счастливой. По моей последней просьбе. Ладно?..

Он вдруг вспыхнул ослепительным сиянием, рассыпавшись миллионами искр, разом растопивших снег на том месте, над которым он висел. Я не отводила глаз. Смотрела, как он уходил.

А когда последняя вспыхнувшая искра коснулась снежного покрова, и всё вдруг разом стало пустым и тихим, поняла, что Дэма больше нет. Демон ушёл.

Я оцепенела. Кожа и глазные яблоки будто покрылись толстым слоем льда.

Шесть рук отпустили тело.

Я стояла в кругу, безжизненно глядя вперед, а они смотрели на меня, боясь прикоснуться, боясь сказать хоть слово.

Сердце молчало.

Я сделала шаг вперед. Не знаю, зачем, теперь некуда было идти, не к чему стремиться, внутри было пусто и холодно, а тело по-прежнему оставалось мертвым. Сколько еще пройдет секунд, прежде чем я упаду замертво и стану счастливой?

Шаг. Еще шаг.

Они не останавливали меня.

Еще один шаг. И еще.

Я не оставляю следов на снегу. Я – призрак.

Ржавые ворота кладбища показались отсюда вратами в рай… Или в ад, мне, в общем-то, без разницы, хуже ада, чем внутри себя самой, нет и никогда не будет. Человек, который изобретет что-то ужаснее и тяжелее внутренней пустоты, займет место Люцифера, не иначе.

Я шла и шла.

До ограды осталось всего ничего, только руку протянуть. Я коснулась пальцами ржавого металла и поняла, что чувствую ХОЛОД. Всё взаправду. Он ушёл. Я осталась. И победила.

Я хотела закричать, но силы кончились. Снег под ногами сделался жидким и горячим, а облака на небе разошлись, и лучи закатного солнца окрасили старое кладбище в нежный сиреневый цвет.

Я посмотрела на запад, туда, где в этот момент заходило солнце.

Ничего уже не исправить.

Я буду жить, Дэм.

Спасибо тебе.

Спасибо за всё.

Краски расплылись, и я поняла, что падаю, а сознание гаснет. Я упала прямо в сугроб мягкого снега и почувствовала, какой он ХОЛОДНЫЙ.

И как только тело коснулось земли, вернее, с силой ударилось об неё, сердце стукнуло в первый раз, потом второй, третий… И забилось снова.

Я закрыла глаза и потеряла сознание, в последний раз на сегодня провалившись в настоящую темноту.

Глава 21.

То, что хуже смерти.

В спину удар, может и проще,

Мне ли тебя учить?

Лживый угар - это же, в общем,

Твой безотказный щит.

Я разливаю боль без угрозы,

Выпей со мной до дна.

Что ж ты боишься? Кровь или слезы -

Это лишь сорт вина.

(Кэналлийский Воронёнок)

Я очнулась в комнате Макса, на его кровати. За окном светало, тонкие лучи, не встречая на пути никаких преград, медленно двигались по комнате. Я приняла вертикальную позицию, оглядывая тело и проводя краткий самоанализ. Сердце билось привычно, так, как будто никогда и не останавливалось. Тогда я положила левую ладонь на абажур маленькой металлической лампы, стоящей на тумбочке возле кровати. Холодно. Значит, по-прежнему чувствую. Снова живу и заново ощущаю.

Я была одета так же, какой и уходила отсюда. Майка, брюки… А рядом – моя куртка. Боги всемогущие, кто же это её отыскал?.. Будь я проклята, если знаю правильный ответ…

Солнце постепенно входило в силу. Яркое и ослепительное зимнее солнце... Сколько времени я была без сознания? Ночь? Или это рассвет уже следующего дня? Нет, не может быть, я всё же уверена, что прошло только 12 часов, а не 24. Чувствую.

Я не пыталась ни о чём вспоминать. Будто зарок себе дала во сне – даже мысли не допускать. Я чувствовала пустоту внутри, но эта пустота была обманчива. Стоило бы лишь слегка ослабить напряжение, окунуться в недалекие воспоминания и нырнуть до самого дна, как я бы наверняка не выдержала и снова побежала на крышу. Но ведь этого больше не повторится – никогда. Я же обещала Дэму.

В квартире было тихо. Где же Максим?.. Я на цыпочках вышла в коридор, огляделась, прошла вперед. В «моей» спальне его не было. Макс лежал в зале, на диване, раскинув руки и уткнувшись лицом в подушку. Одежда была такой же, как и у меня, грязной, но следов крови на теле уже не было. Надо бы и мне умыться…

Тихонько вышла из зала, прикрыла за собой дверь и пошла в ванную. Ступив на холодный, выложенный плиткой пол, я глянула на себя в зеркало и подумала, что не помешало бы ополоснуться полностью.

Тёплая вода не забрала с собой тяжелые мысли, но позволила поверить в то, что всё действительно кончилось. Надо же, все остались живы. Кроме моей души. Хотя и она вовсе не умерла, нет. Рано еще такими словами бросаться. Просто она как будто замерзла изнутри, и даже струя огненной воды, обтекавшей тело, не могла её согреть.

Так иногда бывает. Когда случается что-то плохое, сознание резко выставляет защитный барьер, не давая плохим мыслям вступить в полную силу и овладеть тобой. Всё плохое где-то там, за стеной. А ты словно цепенеешь, впадаешь в анабиоз. От того, что всё плохое совсем рядом. От того, как сильно веет холодом от этой стены между вами…

Я выключила воду и быстро вытерлась, не давая себе замерзнуть окончательно.

Потом разберусь со всем этим. Не сейчас. Потом вспомню о Клыке, о Дэме, о Максе и об Арке. Воскрешу в памяти то, сколько раз умирала и возвращалась на землю за один-единственный вечер. Только это всё потом. Не сейчас.

Я подумаю об этом завтра. Или послезавтра. Или через пару сотен лет.

Солнце уже полностью показалось из-за горизонта. Я взяла куртку с кровати, накинула её на плечи и тихо вышла из квартиры. В подъезде было очень холодно. Я поежилась. Это ощущение холода ранило больнее самого острого ножа, напоминая вновь и вновь о том, что ничего уже не вернуть.

ХВАТИТ. Хватит об этом думать. Забудь.

Я плотнее запахнула куртку, но застегивать не стала – всё равно до дома через подъезд перебежать.

И пусть хоть сегодня всё будет действительно хорошо.

По дороге в школу я ни о чём не думала. Это было ужасно странно и непривычно. Обычно голова полнилась всевозможными мыслями, перехлёстывавшими через край, а сейчас… ничего. Я просто запретила себе о чём-либо думать, понимая, что стою к пропасти еще слишком близко. Пройдет много времени, прежде чем я смогу хоть немного от неё отодвинуться.

Наверное, это может показаться странным – то, что после всех событий прошлого вечера я топаю сейчас именно в школу, а не сижу дома, или что-то еще. Но сказать по совести, мне больше некуда было деть себя. Надо занять голову – чем угодно. Если останусь дома, страшные мысли, как мыши, всё-таки прогрызут дыру в стене. И у Макса я тоже не могла остаться. Я, кажется, вообще больше не смогу смотреть ему в глаза.

А в школе бояться некого. Теперь, надо думать, именно меня там будут не то, что бояться, а просто обходить стороной, как опасную сумасшедшую. Что ж, мне только лучше.

А еще в школе есть Кара. Да. Вот кто мне сейчас нужен. Вот кто может меня отвлечь и возможно даже заставить улыбнуться.

Входя в школьные ворота, я чуть было не остановилась и на автомате едва не повернула обратно. Почти вся компания Чёрного Воинства, хотя и в гораздо меньшем составе, чем на кладбище, собралась у крыльца и, притоптывая от холода, что-то обсуждала, собравшись в круг. Ну не бывает таких совпадений.

Я закрыла глаза и вздохнула. Всё, теперь это больше не ко мне. Хватит, ребята, я с вами со всеми еще вчера по долгам расплатилась.

И я пошла к крыльцу, вспоминая, как еще несколько дней назад шла точно так же, а потом над моей головой разбилась вдребезги бутылка, и всё закрутилось, и… И я снова иду вперед к школьному крыльцу. Жизнь любит возвращаться на круги своя. За этими мыслями я почти забыла о парнях, но они обо мне, похоже, не забыли. Стоило поравняться с ними, как круг разомкнулся, все они разом уставились на меня, а вперед вышел… Хм, кажется, я знаю этого парня. Невысокий, коренастый и с жёсткими руками. Он хороший друг Арка, я часто видела их вместе. Да, точно. Его зовут Тимур. Значит, ты у нас теперь новый глава государства? Добро пожаловать. А я вот маленькая княжна Ниакрис Т’а - Моро. Ваша вечная головная боль. Приятно познакомиться.

Тимур открыл было рот, будто хотел окликнуть меня, но я, не поворачивая голову в сторону, быстро прошла мимо, поднялась по ступенькам и скрылась в здании школы. Они за мной не пошли. Слава Богам… Я постояла пару минут в вестибюле, успокаиваясь, а потом побежала по лестнице, спеша на первый урок.

Самым ужасным было то, что Кары в классе не оказалось. Не пришла она и на второй урок, и на третий. Я сидела, сомкнув пальцы в замок, низко опустив голову, и пыталась понять, где же она может быть. На мобильный Кара тоже не отвечала.

Когда я шла по коридору после третьего урока, погруженная в свои мысли, меня окликнули по имени. Я обернулась на автомате… и застыла. Спускаясь по лестнице, ко мне быстрыми шагами приближались Тим и примерно половина из тех ребят, которых я видела сегодня утром возле крыльца. Самым первым, инстинктивным импульсом было резко сорваться с места и убежать. Но я вспомнила вчерашний вечер – поверхностно, не касаясь самых больных мест – и осталась стоять на месте. Они остановились в метре от меня, не желая или не решаясь подойти ближе. Я стояла и молча смотрела на них, они смотрели на меня. Вдруг Тим нарушил тишину.

-Княжна, нам надо поговорить, - быстро сказал он, будто опасаясь, что передумает и не скажет этих слов. Голос у него был совсем иной, не такой хриплый, как у Клыка, и не такой мягкий, как у Арктура. Я посмотрела ему в глаза и открыла было рот, чтобы ответить…

Прозвенел звонок. Я будто вынырнула на поверхность из своего оцепенения, вспомнила, что следующим уроком химия, а химичка просто ненавидит, когда опаздывают, и понеслась по коридору, разом забыв о ребятах из Черного Воинства. Они так и остались стоять, глядя мне вслед.

Ничем особенно тяжелым меня сегодня не грузили, но после седьмого урока я поняла, что едва могу стоять на ногах от усталости. А ведь сегодня еще и моя очередь дежурить, вот чёрт. И Кары нету… Хотя она всё равно никогда полы не моет.

В школе почти никого не осталось, первая смена уже ушла, а для второй еще было слишком рано. Никто не подгонял меня и не жаловался на испорченный маникюр. В классе стояла удивительная тишина. Я наслаждалась ею. Наконец с уборкой было покончено, осталось только сходить и помыть руки. Я закрыла дверь кабинета и пошла к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж и вымыть руки там. Скоро приду домой и лягу спать, и буду спать долго-долго…

-ТЫ!

Крик прошёл сквозь меня навылет, совсем как пуля. Я обернулась…

И вздрогнула.

Возле стены, в темном углу коридора стояла Карина.

Губы невольно расплылись в улыбке, когда я подумала, что она снова будет смешно ругаться на меня за что-нибудь. Моя Кара, ты, наверное, опять волновалась, что я вчера не брала трубку?

Но улыбку стёрло с лица мокрой и холодной тряпкой, как только она сделала шаг вперед и выступила на свет. Я увидела её выражение лица.

Вот так смотрят на человека только в одном случае – если больше всего на свете желают его убить. И немедленно.

-Кара… Что случилось?.. – заговорила я, медленно пятясь назад. Мне вдруг стало очень-очень страшно.

Такие лица, какое было сейчас у неё, я много раз видела на фотографиях психически больных людей. Больных и опасных для общества.

Она вдруг пошла прямо ко мне широкими шагами. Безумное выражение застыло на лице, словно уродливая маска. Мне захотелось убежать, немедленно, но как, как я могла убежать от человека, которого считала своим лучшим другом, своей… сестрой?..

Она остановилась в полуметре от меня, совсем рядом. Вблизи её выражение лица оказалось еще более страшным. А я-то думала, что больше никогда ничего не буду бояться…

Вдруг Кара заговорила.

-ТЫ! – произнесла она тихим, звенящим от напряжения голосом. – ТЫ!

Мне вдруг захотелось подойти и обнять её. Я же очень её любила, мою Кару, и просто не могла спокойно стоять на месте, когда она в таком состоянии. Не обращая внимание на страх, я потянулась к ней, но внезапно она выкрикнула мне в лицо со всей ненавистью, которая, похоже, успела накопиться в её душе:

-Какого чёрта ты до сих пор не сдохла, тварь?!

И заплакала.

…

Я стояла будто вмороженная в огромную глыбу льда, не в силах пошевелиться. Пол под ногами начал плыть. Совершенно то же самое ощущение, как тогда, на кладбище. Я вцепилась в подоконник, боясь, что и он сейчас потечет расплавленным воском сквозь пальцы.

Нет. Она ведь это не мне. Это кому-то другому, сзади…

-Кара…

-Тварь, тварь, тварь! – снова закричала она, сжимая кулаки и трясясь всем телом, и вдруг размахнулась и со всей силы влепила мне по лицу звонкую пощёчину.

Мир поплыл.

-Кара, - прошептала я пересохшими губами, - Кара, ты что?..

-Я что?! Я ЧТО?! – щеки у неё побелели от гнева. - Ты всё испортила мне, мразь поганая, ВСЁ!

Она вцепилась в мои плечи и прижала меня к подоконнику (откуда только силы взялись?). А я стояла всё так же, с опущенными руками и горящей от удара щекой, не в силах пошевелиться, и смотрела на неё.

И тут Кару прорвало.

-Ты понимаешь, ты хоть понимаешь, тварь, что он теперь на мне не женится?! Он обещал, что полюбит меня, как только умрешь ты, потому что пока ты жива, он любит тебя, а ты его не любишь, и он тебя за это ненавидит!

Что-то вспыхнуло внутри и тут же погасло.

-Ты о ком, Кара? О Клыке? – спросила я тихо.

-А, не делай вид, что не понимаешь, сволочь! Это из-за тебя он не мог быть со мной! Он за тобой хвостом бегал, ты им вертела, как хотела, а я, я-то его любила, по-настоящему!

Слёзы полились из её глаз градом.

Я же стояла, недвижимая, чувствуя, как по внутренней пустоте змеятся трещины. Бегал хвостом? Вертела? Я? Что за бред?..

-Я, я ему призналась в любви, а он сказал, что из-за тебя не может жить спокойно, и сказал, что если мы вместе убьем тебя, то тогда он будет со мной, со мной, СО МНОЙ!

Вот тут я всё и поняла. Вампир проклятый, какой же ты выродок. Это ведь не Клык говорил те слова этой дурёхе, нет. Не он её так бездушно использовал в своём плане. Я-то знаю теперь, каков Клык настоящий. Я видела.

-Так это ты придумала… с подвеской? – спросила я еще тише.

На её лице сквозь слёзы проступила зловещая ухмылка.

-Конечно! Он меня поцеловал за то, что я так придумала! Он еще не поверил, что сработает, а я сказала, что ты как чокнутая мать Тереза, всегда ведешься на мои слёзы, так ты и повелась! А остальную работу он обещал доделать сам, и закопать тебя на старом кладбище, а потом уехать из этого проклятого города вместе со мной!

Невидимые глазу трещины внутри пустоты раскололись. Мне показалось, что под майкой, прямо по груди, течёт кровь.

Так вот что это было за странное чувство, которое волной исходило от Кары, когда я обнимала её под лестницей. Ненависть. Разве могла я догадаться, что это – ненависть, и к кому?.. Ко мне. Я обнимала её, а она уже тогда хотела свернуть мне шею.

Кажется, меня сейчас вывернет наизнанку, всеми внутренними органами наружу. К горлу подкатила волна тошноты.

Я посмотрела ей в глаза, полные ненависти, и сказала:

-Прости.

-ЧТО?! Ты смеешь просить прощения?! За то, что сломала мне жизнь?! Сдохни, тварь, и тогда я тебя прощу!

-Прости за то, что не уберегла тебя, девочка, - договорила я, глядя ей прямо в глаза. Она снова размахнулась и влепила мне пощёчину по второй щеке.

Я не была способна даже отвернуться. Грудную клетку распирало от крови, а горло – от желчи. Я должна уйти. Должна… Уйти…

Я попробовала повернуться...

-Никуда ты не пойдешь! – завизжала вдруг Кара на самой высокой ноте. – Я… Я… Я сама тебя убью!

Я даже не вздрогнула от этих слов.

Даже с мёртвым сердцем, не бьющимся сердцем, я была более живой, чем сейчас.

Кара, не надо. Ты же моя сестрёнка. Я же всегда тебя берегла. Я же люблю тебя…

-Я же люблю тебя! – крикнула я ей.

Она засмеялась, зло, как рассерженная дьяволица.

-ДУРА! – и снова ударила прямо в лицо.

Я почувствовала, что из носа потекла кровь. Она и в самом деле меня так убьет.

А я… Что я? Я не могу поднять на неё руку. Даже сейчас. Даже после этих слов. Не могу так просто отказаться от того, как она была мне дорога…

Пусть убивает.

Я больше ни во что не верю и ничего не хочу.

Кара снова схватила меня за плечи и со всего размаху ударила спиной об стену. Затылок будто раскололся. Ярость всегда придает человеку сил.

Еще пара таких ударов, и меня можно будет засовывать в целлофановый пакет. Лучше бы я вчера шагнула с крыши.

Кара занесла руку, снова целясь мне в лицо. Надо же, прямо так, как я учила. Запомнила, ты погляди-ка. Если резко ударить человека в нос, направляя удар с силой, носовая кость и хрящ могут войти в мозг, и это означает мгновенную смерть. Что ж. Мне уже всё равно.

Бей.

-КАКОГО ХРЕНА?! – вдруг заорал кто-то за её спиной.

А потом Кара отлетела от меня и с силой ударилась о стену. Так, что, кажется, потеряла сознание. Во всяком случае, после того, как она молча сползла по стене с закатившимися глазами, на ноги потом снова не вскочила.

Передо мной стоял красный, запыхавшийся Макс.

Пару секунд он смотрел куда-то сквозь меня, а потом взгляд сфокусировался на моём лице, на струйке крови, текущей из носа, на горящих щеках…

-АНЯ! - охнул он. И протянул руки, будто хотел прижать меня к себе. Я отстранилась.

Много вопросов я бы могла задать ему, например, что он здесь делает. Многое могла ему сказать. Например, что после всего, что произошло с ним по моей вине, я не стою того, чтобы спасать мне жизнь. Или попросить прощения.

Но в ту минуту казалось, что я уже больше ни с кем никогда не буду говорить.

-Анька, что случилось?! Что произошло?!

Он хотел схватить меня за плечи, развернуть к себе, посмотреть в глаза, но я лишь медленно наклонилась, подняла с пола рюкзак, упавший с плеча, и так же медленно пошла к лестнице. Он догнал меня. Остановился передо мной.

-Анька, ну скажи же хоть что-нибудь!

Я не смогла посмотреть ему в глаза.

-Пожалуйста… Отведи меня домой, - только и сказала я еле слышно.

Макс не стал больше ни о чём спрашивать. Он крепко сжал в своей ладони мою ладонь, да так и не отпускал её до самого дома.

Глава 22.

Недосказанное и неуслышанное.

Я лежу в тишине, кричи или не кричи.

Мои веки ни холодны и ни горячи.

И язык отчаянья мне неведом.
(В. Полозкова)

Вся следующая неделя просто выпала из памяти. Я вошла в квартиру, прошла в свою комнату, легла на кровать, не раздеваясь, и провалилась в забытье. А когда проснулась вечером, мама заглянула в комнату, увидела моё лицо и бросилась за градусником. Ртутный столбик показал 40,2.

Мама в ужасе бегала по квартире, не зная, за какое лекарство схватиться, а я лежала на кровати всё в той же позе, на спине, закрыв глаза и скрестив руки на груди. А внутри что-то отслаивалось, отмирало.

Мама вбежала в комнату и в сердцах скинула мои скрещенные руки с груди.

-Прекрати! – закричала она. – Ты как покойник лежишь!

У меня не было сил что-то объяснять. Да я и не собиралась этого делать.

-Прости, дочка, - мама склонилась надо мной, трогая пылающий лоб. – Горло болит? Голова? Насморк? Где ж ты такую заразу подцепила?!

-У меня ничего не болит, мама, - сказала я и отвернулась на бок, делая вид, что заснула.

Говоришь, не болит? Лжешь, княжна, как пить дать. Внутри-то всё вспухло от воспаленных ран, от гнилой крови. Только эту болезнь мне ни один доктор не вылечит.

… Температура держалась неделю. Мама упорно впихивала в меня лекарство за лекарством, опустошив половину ближайшей аптеки. Без толку. Врачи разводили руками. У меня ведь и в самом деле ничего не болело. Просто ртутный столбик упорно, день за днём показывал – 40, 39, 40, 39…

Я уже не засыпала, а проваливалась куда-то, падала в темноту, теряла сознание. Мама говорила, что я стала кричать во сне каждую ночь, но я этого не помню. Вспоминаю только, что половину суток плавала в какой-то мутной, тягучей жидкости чёрного цвета, в разы хуже привычной темноты, а остальную половину лежала на спине, скрестив руки на груди и глядя в потолок, не в силах ни шевелиться, ни говорить, ничего. За неделю я, кажется, едва съела пару тарелок супа.

А еще я не плакала. Просто смотрела в потолок и всё.

Я обещала Дэму, что буду жить, но с каждым днём всё больше и больше уверялась в том, что будет очень сложно сдержать это обещание. Отныне мне хотелось лишь трёх вещей: НЕ СУЩЕСТВОВАТЬ, НЕ ДЫШАТЬ,

НЕ ДВИГАТЬСЯ.
Чтобы возродиться, надо умереть.

В ту неделю я полностью познала истинный смысл этой фразы на собственной шкуре.

Болезнь закончилась так же внезапно, как и началась. Примерно через неделю я проснулась рано утром, потрогала лоб и поняла, что чёрти, кажется, наконец-то выключили свою адскую горелку внутри и ушли на перекур. Кожа была прохладной и слегка влажной.

Слабость была просто невыносимой. Если до разговора с Карой я чувствовала себя полностью опустошенной, то теперь мне казалось, что я вообще существую лишь в качестве телесной оболочки, которая больше никогда и ничем не сможет наполниться.

Конечно, внутри совсем ничего не зажило. И я понятия не имела, сколько лет понадобится памяти, чтобы я смогла вспомнить об этом разговоре без внутренних судорог, без того, чтобы старые шрамы вскрывались и сочились сукровицей, а то и новой кровью, разъедая едва зажившие воспоминания. Будь это гнойная рана на коже, я бы с радостью прижгла её раскаленной кочергой. Но она, к сожалению, находится на более высшей материи, которая простой кочерге не доступна.

Кажется, сегодня выходной. Я села в кровати, держась рукой за спинку, дотянулась до мобильника и проверила по календарю – так и есть, суббота.

Господи, надо снова начинать жить. И когда только это издевательство уже закончится?..

Стоп. Я не должна так думать. Пусть Кары у меня больше нет и не будет (и лучше думать, что никогда и не было), но ведь есть Максим. Какое право я имею забывать о нём, после всего, что произошло?

Я поднялась с кровати и начала медленно одеваться.

Теперь всё пойдет по-другому. Теперь я начну думать головой и буду беречь Макса. Именно так, это я должна его беречь, а не он меня. Ведь кроме него у меня больше никого нет. Если потеряю еще и Максима, то тогда да, действительно, на дальнейшем существовании можно ставить большой и жирный крест. Одна я просто не выживу.

Вот что… Надо бы позвонить ему. И поговорить обо всем – подробно, обстоятельно. А еще лучше зайти, но предварительно всё-таки позвонить.

И я решительно набрала номер.

-Да? – голос у Макса был спокойный, как всегда, с еле заметной ленцой.

-Здравствуй.

В трубке проскочило трёхсекундное молчание.

-Аня? Ты?.. – спросил Макс совершенно изменившимся голосом.

-Да, Макс. Это я.

-Ты, - он как будто не мог подобрать слов, - ты выздоровела? Я… Я звонил, но твоя мама сказала, что тебе совсем плохо. Ань, что с тобой было?

-Не знаю, Макс. Правда, не знаю.

-Это всё из-за этой шлюхи, - вдруг резко сказал Максим. – Я ведь тебе всегда говорил, что она гнилая. А ты пригрела змею на груди…

-Макс, не надо, - я закрыла глаза и судорожно вдохнула. Макс тут же замолчал.

-Прости, Ань. Больше не буду.

Я тряхнула головой, отгоняя подступавшую слабость.

-Мне надо поговорить с тобой.

-Поговорить? Сейчас?

-Да, если можно.

Еще одно трёхсекундное молчание.

-Хорошо. Приходи тогда.

Я молча повесила трубку. Какой-то не такой был у Макса голос. Когда я ему звоню и предлагаю прийти, он ведь всегда радуется. Всегда. А сейчас радости в голосе не было, скорее задумчивость и что-то еще… я не успела понять, что именно.

Мама, конечно, не хотела меня никуда отпускать и пыталась загнать обратно в постель. Только после трёхкратного измерения температуры, многократного ощупывания лба и множественных заверений в том, что я прекрасно себя чувствую, они смилостивилась и всё-таки разрешила пойти. Наверное, она просто была рада, что я больше не лежу в одной позе, как в гробу, и не смотрю в одну лишь точку, а снова двигаюсь, говорю и даже немного улыбаюсь.

И всё-таки слабость, оставшаяся после высокой температуры, давала о себе знать, так что одевалась я долго. Так долго, что, выйдя на улицу, увидела вместо выглянувшего было утром солнышка затянутое серыми тучами небо. Да так и до снегопада недалеко…

Домофон я открыла своим ключом, уже по привычке не став звонить. В конце концов, ведь именно для этого Макс мне и дал ключи.

Он открыл дверь так быстро, что я даже не успела коснуться звонка.

Вот я и увидела снова моего единственного лучшего друга…

Макс стоял на пороге в футболке, шортах и тапочках, совсем не вздрагивая от гулявшего по подъезду сквозняка. Секунду он смотрел на меня, узнавая, а потом перешагнул через порог и крепко обнял. У меня не хватило ни сил, ни смелости даже просто поднять руки. Так мы и стояли несколько минут, прижавшись друг к другу, пока я наконец не отстранилась легонько, чтобы посмотреть ему в лицо. Глаза всегда были для меня зеркальным отражением человеческой души.

Но Макс, вместо того, чтобы ответить на мой взгляд, взял меня за руку и повел в квартиру, и почему-то не в зал, где мы обычно сидели, а на кухню. Зайдя туда, я поразилась тому факту, что на столах не было никакой грязной посуды. Невозможно. Макс – и мытье тарелок? Обычно этим занимаюсь я…

-Ань, будешь чай?

Я покачала головой. Чем-чем, а чаем мама меня предостаточно пичкала всю неделю.

Дата добавления: 2015-06-28