О субъектности религиозных систем

Напомним, что самая простая модель управленческой системы состоит из стандартного набора элементов: субъект управления (СУ), объект управления (ОУ), прямые и обратные связи и внешняя среда.

Применительно к управленческим процессам в Российской Федерации в качестве объекта управления можно выделить общество, а в качестве субъекта – государство, точнее государственность[2]. Прямые связи – управленческие воздействия на объект управления (законы, реформы, другие действия…). Обратные – «реакция» объекта управления (качество жизни, уровень жизни…).

В связи с рассматриваемой нами темой возникает резонные вопросы: Только ли государство (наделённое властью от народа) является субъектом управления? Только ли оно осуществляет управленческие воздействия на общество? Обладает ли оно всей совокупностью видов власти, и реализует ли оно эту власть в полной мере?

Даже самые поверхностные воспоминания, оставшиеся у многих от просмотра хотя бы телевизора (особенно в дни церковных праздников) не оставляют сомнения, что РПЦ тоже является субъектом управления российским обществом[3].

Рассмотрим подробнее, каким образом РПЦ и некоторые другие конфессиональные религии участвуют в управлении общественными отношениями сегодня, на какие законодательные постулаты они опираются в своей деятельности, и как взаимодействуют с основным конституционным субъектом управления — государством.

В современном мире во всех сферах деятельности общества публичная и “подковёрная” политики оказывают мощнейшее воздействие на общественные отношения. Мало того, говоря о современных политических процессах, определяющих ситуацию в России, особое внимание, следует обратить на характер и специфику политических конфликтов, зачастую перерастающих в прямое военное противостояние. Тем более важным это представляется ввиду федеративной специфики российской государственности. Ничто в такой степени мгновенно не подрывает политической стабильности и основ федерализма, как рост военного противостояния в субъектах федерации. Как показывают последние события на Северном Кавказе, для России эта проблема как была, так и остаётся особо значимой.

Так история политического воздействия религиозных извращений ислама на мусульманскую часть общества России (при поддержке деструктивных сил Запада, в первую очередь США) показала, что такой “пиар” (с употреблением идейных ресурсов религиозной системы) достаточно легко может способствовать перенастройке части населения против самой государственности. Иными словами, любое негосударственное системное идеологическое давление на население может быть не безопасно для самого государства, как основного субъекта управления обществом: появляется ещё один субъект управления (помимо государства), который воздействует на общество по целям, которые могут не совпадать с государственными.

При детальном рассмотрении специфики прошедшей острой конфронтации в Чечне и Дагестане[4] довольно отчётливо можно наблюдать не просто религиозный, но, скорее, теократический характер идеологического обоснования “исламскими боевиками” собственных действий. Правда слова «религиозный» и «теократический» в каждой понятийной системе понимаются по-своему[5]. Теократия в буквальном переводе с греческого означает «боговластие». Термином теократия обозначают форму государственного правления, при которой политическая и религиозная власть в стране сосредоточена в руках духовенства, то есть отсутствует разделение духовной и светской власти. Религия же имеет общий смысл «связь». Поэтому, рассуждая о причинах религиозного фанатизма, правильно было бы иметь в виду ту дьявольскую логику, согласно которой заинтересованными лицами трактуются и без того зачастую не праведные положения канонических текстов и высказывания лидеров религиозных систем.

В Чечне исламская религиозная идея «священной войны с неверными» превратилась в политический лозунг, позволявший чеченским полевым командирам подводить идеологическое обоснование под свои сепаратистские антигосударственные действия, которые с правовой, конституционной точки зрения рассматривались как вооружённый мятеж. Более того, взятая на вооружение руководством Чечни теократическая концепция исламского государства стала мощным фактором политической, этнической и социокультурной идентификации для обоснования автономии от России. Это, в свою очередь, создало для России серьезную угрозу потери контроля над теми субъектами федерации, где доминирующей религией является ислам.

Конечно федеральным властям в определённой мере удалось избавить чеченско-дагестанский “ислам” от экстремизма, уничтожив основные бандформирования, и предоставив при этом огромные дотации на восстановление экономики пострадавших регионов. Федералы “путинской волны” прикрыли главные каналы поставки финансов и оружия из-за рубежа, расставили преданных людей в руководство “взрывоопасных” регионов. Опираясь на исламскую официальную исторически сложившуюся теократию, федеральные власти заручились в исконно исламских регионах поддержкой религиозных иерархов — такой же, какой в “исконно православных” регионах является РПЦ.

Однако на примере периодически обостряющихся конфликтов в “горячих точках” можно наглядно увидеть, что это всего лишь “косметические” меры, которые ни в коем случае не достигают уровня полной профилактики возникновения новых вооружённых конфликтов на религиозной почве. А непрекращающиеся необоснованные федеральные дотации[6] на временное гашение социальной напряжённости в эти точки отнимают у других регионов России возможность получать необходимую материальную помощь из федерального центра, направленную на обеспечение необходимого минимума для нормальной жизни (в первую очередь на развитие нормального производства промышленных и сельскохозяйственных товаров).

Библейские религиозные системы (иудаизм и псевдохристианство[7]) сравнительно давно придерживаются принципа не переходить к мерам прямого военного вмешательства в дела государств методами ведения “горячей” войны [8]. Однако, это вовсе не означает, что средства более высоких приоритетов обобщённого оружия[9] не применяются к объекту управления (обществу) со стороны иерархий этих религиозных систем. Кроме этого, выступая в качестве субъектов управления обществом, библейские религиозные системы — зачастую оказываются в качестве субъектов управления по отношению к федеральному уровню, т.е. к государству (а не только к обществу). Особенно на тех приоритетах обобщённых средств управления, на которых федеральный центр пока не способен управлять.

Пример деструктивного, зачастую организованного и спланированного из-за границы, влияния на государственность России, который мы привели выше, рассматривая фактор употребления религии ислама — наглядно показывает как можно организовать диверсию против государства и общества на шестом (“горячем”) приоритете обобщенных средств управления с помощью более высоких приоритетов. Как видно из итогов федеральных разборок в “горячих” точках России, после погашения вооружённого противостояния, остался некий ультимативный фактор — который в общем поддерживается теократическими властями исламского региона. Однако, этот ультимативный фактор и деятельность федералов, связанная с ним, выражаются на деле не в прямой военной помощи по пресечению оставшихся бандформирований, а в экономических привилегиях, оказываемых «пострадавшим народам» Кавказа. Это уже четвёртый (как бы “мирный”) приоритет обобщённых средств управления.

Но, как известно из материалов Концепции общественной безопасности (КОБ), общебиблейские хозяева издавна пытались поставить исторически сложившийся ислам на службу библейской концепции. И в конце XX века им удалось провести несколько крупных глобальных операций и войн с помощью “исламского” пушечного мяса под зелёной вывеской[10]. Именно поэтому ислам с его духовной иерархией, послушной толпой верующих — рассматривается как более низкий уровень «подручных» средств (для проведения библейского сценария глобализации), нежели “христианство” (следующий по значимости уровень) и, конечно же, иудаизм (более высокий по отношению к “христианству” библейский уровень управления).

Таким образом, не пожалев замазать “горячей” провокацией исторический ислам, хозяева библейской концепции сохранили относительную “чистоту” обеих библейских религий, отведя им роль субъекта управления обществом и государством на приоритетах выше шестого, “горячего”. Но это вовсе не означает, что по отношению к государству, к федеральному центру эти две религиозные библейские системы не применяют ультимативный фактор, действие которого мы показали на примере ислама.

Ультимативный фактор — фактор скрытого влияния на федеральную власть и на общество в целом — не может не возникать в условиях, когда государство не дееспособно на уровне следующих приоритетов обобщённых средств управления:

· На пятом приоритете обобщённых средств управления государство поддерживает геноцид своего народа[11] методом “культурного” спаивания населения и поощрением воздействия на его психику прочих наркотических средств[12]. Как известно, издревле этим активно занимались местечковые иудеи, а “христианская” церковь поддерживала (если не гласно, то по умолчанию) все виды геноцида и занимается этим по сей день. То есть, обе библейские ветви оказывали и продолжают оказывать на общество и, естественно, государство (если кто в этом сомневается, задайте себе вопрос: почему государство не пропагандирует здоровый образ жизни?) негативное влияние на пятом приоритете обобщённого оружия. В исконно исламских регионах России пьянство не распространено благодаря кораническим запретам (это одна из причин, почему библейские эмиссары не любят ислам), но там зато в бóльшей мере распространена наркомания.

· На четвёртом приоритете обобщённых средств управления продолжается древнейший ростовщический диктат и другие виды “экономического” паразитизма, которые практически распространяют на подрастающие поколения дух иудаизма — наживы с нетрудовых паразитических доходов и пр. А РПЦ своими действиями только поддерживает такой ультимативно выставленный мировой иудейской мафией федеральный курс. Как известно из КОБ, Библия предназначена для взаимного подчинения всех “христиан” и “язычников” иудеям через библейские финансово-хозяйственные механизмы и “кодексы морали” — разные по отношению к “христианам” и иудеям.

· А вот начиная с третьего (идеологического) приоритета и до первого (мировоззренческого) — государство в целом (имеется в виду большинство органов федеральной власти) находится в настоящее время под опекой библейских эмиссаров глобальной концептуальной власти. Это потому что, во-первых, государственная власть так и не осмелилась поднять вопрос о существовании концептуальной власти (после чего ещё придётся разбираться в её локализации по отношению к России и в существе проводимой концепции). И, во-вторых, декларируемая в Конституции свобода вероисповедания фактически всё больше нарушается с каждым годом в “пользу” библейского христианства, вторгающегося в жизнь россиян как субъект управления обществом и государством — на “правах” доминирующей в России идеологической власти с её оригинальной трактовкой россионской хронологии (второй приоритет).

Таким образом, можно констатировать факт: дееспособность Российского государства, как субъекта управления обществом, ограничена уровнем шестого приоритета управления: выше него государство не может пока ничего изменить (то есть большинство чиновников не хотят) под действием скрытого от общества ультимативного фактора давления на власть[13]. Причём самой обширной консервативной организацией, поддерживающий этот ультимативный фактор, является Русская Православная Церковь. Не являясь концептуально властными[14], федералы, легли и лежат под библейской концептуальной властью[15], имея возможность манёвра лишь на шестом приоритете обобщённого оружия[16] — в основном за счёт прошлых достижений военной науки в СССР. Но этого мало: необходимость хоть как-то заявить о своей концептуальной самостоятельности для России с каждым годом становится всё более насущной и жизненно важной. Сделать это можно лишь, опираясь на достаточно широкие слои населения. Но в сфере идеологии (и не только) власть с каждым годом всё больше поддерживает и объединяется с РПЦ.

Есть ли слабые места у кажущейся всевластности РПЦ? — Оказывается есть и гарантом этому является действующая Конституция Российской Федерации, которую нарушают не только служители религиозных культов, но главное — федералы.

Дата добавления: 2015-06-28