Книга вторая. 13 страница

14. Неправедно собранные деньги употребив на нужды (государства), Тиберий приготовил все потребное для войны и, сделав правильно набор с народов, живущих как по ту стопу Альп, около Рейна, так и по сю сторону, именно с массагетов и других скифских племен, с паннонцев и мизийцев, с иллирийцев и исавров, он собрал такое войско из этих храбрых людей, что образовал ополчение почти в 150 тысяч отличных всадников, и прогнал Хосрова, который, тотчас после взятия Дары, следующим летом устремился в Армению и оттуда имел покушение на главный город каппадокийцев и первенствующий между тамошними городами - Кесарию. Хосров до того презирал римскую империю, что, когда кесарем отправлены были к нему послы, не удостоил даже допустить их к себе, а приказал им следовать за собой до Кесарии; - там, говорил, подумаю я об их посольстве. [32] Но, увидев против себя римское войско под начальством Юстиниана, брата того Юстина, который бесчеловечно убит был (царем) Юстином, - увидев, что это войско тщательно вооружено, что трубы издают грозные звуки, что знамена подняты для битвы, что каждый воин жаждет сражения и в отличном своем убранстве дышит рвением, что конница - такая и столь многочисленная, о какой ни один царь никогда и не думал, он при этой неожиданности и нечаянности, долго изумлялся, глубоко вздыхал и уже не хотел начинать войны. Но между тем, как Хосров откладывал, медлил и тратил время, притворяясь, будто желает сражения, на него напал предводительствовавший правым крылом скиф Курс, и так как противопоставленные ему персы не могли выдержать его нападения, но открыто оставляли строй, сильно поразил их. Потом устремился он на сторожевой отряд, где Хосров и целое войско имели свои припасы, и овладел всеми царскими сокровищами и всем обозом, на глазах самого Хосрова, который все еще продолжал терпеть, думая, что для него невыносимее собственное отступление, чем нападение Курса. Овладев таким образом великим богатством и добычей и ведя с собой вьючных животных с теми самыми грузами, которые на них были, и в том числе со священным огнем - богом Хосрова, Курс и его воины обскакали персидское войско с веселыми песнями и прибыли к своим около того времени, когда зажигают свечи и когда соратники их оставили уже свои ряды, потому что ни Хосров, ни сами они не начинали сражения, а только происходили легкие перестрелки, или, как обыкновенно бывает, два войска мерялись битвами воинов один на один. Между тем Хосров, зажег ночью множество огней и приготовился к ночной битве, - и так как римское войско стояло двумя лагерями, то он в глухое время ночи напал на ту часть его, которая расположена была севернее, а как это войско от внезапности и нечаянности нападения отступило, обратился на близлежащий город Мелитину, который оставался без стражи и без граждан, и опустошив его огнем, приготовился к переправе через Евфрат. Но римские войска соединились и погнались за ним. В таких обстоятельствах, опасаясь за личное свое спасение, сам он сел на слона и переправился через реку, а находившиеся с ним воины в большом количестве были поглощены рекой. Захватив трупы их, он поспешно удалился. Потерпев это крайнее наказание за дерзость свою в отношении к римлянам, Хосров с остатками своего войска прибыл в восточные области и стал просить перемирия, чтобы никто не нападал на него. Но Юстиниан, со всем своим войском вступив в пределы персидского царства, провел там все зимнее время, и никто не беспокоил его; а при наступлении лета, без всякой потери своих воинов, возвратился домой и благополучно, с великой славой, провел лето на границе (той и другой империй).

15. Между тем овладевшее Хосровом крайнее уныние расстроило его тело и душу; так что, задушенный приливом скорби, он, наконец, бедственно расстался с жизнью и оставил бессмертный памятник своего бегства - закон о том, чтобы персидский царь никогда не воевал против римлян. После него царствует сын его Ормизд [33], но теперь я не буду говорить о нем, потому что меня призывают и ожидают моего слова дальнейшие события.

16. Когда Иоанн, иначе называемый Катилиной, преставился из здешней жизни, - кормило римской епископии принял Боноз, [34] а после него другой Иоанн, потом Пелагий. [35] В царствующем граде, после Иоанна, (управлял епископией), бывший еще прежде него, Евтихий. [36] Престол Александрии, после Аполлинария, получил Иоанн, [37] а потом - Евлогий. [38] На епископию иерусалимскую, после Макария, взошел Иоанн, [39] подвизавшийся аскетической жизнью в так называемом монастыре Неусыпающих. Новых же постановлений в порядке церковных дел не было никаких.

17. В городе Феополис и в соседней Дафне, на третьем году царствования Тиберия кесаря, в самое жаркое время полудня, случилось сильное колебание земли. Дафна тогда вся сделалась жертвой землетрясения, а в Феополисе многие общественные и частные здания растрескались до самой земли, но не упали на землю. Был и другой достойный рассказа случай, как в самом Феополисе, так и в царствующем городе; он поразил страхом тот и другой город и произвел в них величайшее волнение. Поводом к нему была ревность Божья, а конец его был боголепен; - я расскажу о нем.

18. В городе Феополис имел жительство некто Анатолий, сперва принадлежавший к низшему классу граждан и занимавшийся каретным мастерством, а потом, не знаю, каким образом, пробравшийся до правительственного поста и других общественных должностей. Здесь он исполнял обыкновенные свои дела, и по ним стал весьма близок к предстоятелю этого города Григорию, - часто хаживал к нему, то с тем, чтобы переговорить о делах, то с тем, чтобы через обращение с ним приобрести большую силу. Однажды был он захвачен при (языческих) жертвоприношениях и, позванный к допросу, оказался злодеем, волшебником и человеком, замешанным в бесчисленных преступлениях. Но, подкупив восточного правителя, он едва не был выпущен вместе со своими сообщниками (ибо имел около себя и других, которые были такого же нрава и вмести с ним попались), если бы не восстал народ и, возмутившись, не разрушил умысла. В это время возмущались и против святителя, говоря, что и он участвовал в намерениях Анатолия. Какой-то враждебный и пагубный демон хотел уверить некоторых, будто епископ вместе с Анатолием даже присутствовал при жертвоприношениях. Поэтому Григорий подвергался крайней опасности и должен был выдерживать сильные нападения со стороны народа. Подозрение на него возросло до такой степени, что василевс Тиберий, для открытия истины, захотел лично допросить Анатолия и повелел как его, так и сообщников немедленно препроводить в царствующий город. Узнав об этом, Анатолий прибег к некоторой иконе Богородицы, висевшей в темнице на веревке, и, сложив руки сзади, представлял собой человека умоляющего и просящего. Но она, в негодовании обличая человека негодного и богоненавистного, совершенно обратилась в противоположную сторону: чудо страшное и достойное того, чтобы о нем всегда помнили! Это видели все - как узники, так и те, которым вверена была стража над ним и его сообщниками, и рассказали всем. Являлась она также в истинном видении и некоторым верным, возбуждая их против этого злодея и говоря, что он оскорбил ее Сына. Потом, будучи приведен в царствующий город и подвергнут всем родам пыток, Анатолий вовсе ничего не мог сказать против святителя, а только вместе со своими сообщниками сделался виновником еще больших смятений и всенародного восстания в городе. Так, когда некоторые из его сообщников выслушали приговор ссылки, а не смерти, народ, воспламененный какой-то божественной ревностью, в негодовании и досаде все перевернув вверх дном, схватил осужденных в ссылку и, возведя их на костер, живых предал огню; потому что такой приговор произнесен был народом. Чернь вопияла также против царя и своего епископа Евтихия, как бы против предателей веры, даже намеревалась умертвить Евтихия и тех, кому вверено было исследование этого дела, и для сего всюду ходила, ища их. Только спасающее всех Провидение одним внушило скрыться от преследования, а в других, то есть в этой толпе народа, мало по малу укротило ярость, - и потому не случилось никакого злодейства. Между тем сам Анатолий сперва предан был в амфитеатре зверям и изранен ими, а потом пригвожден ко кресту. Однако же его мучения на земле этим еще не окончились. Волки, стащив (с креста) мерзкое тело его, совершили неслыханный в истории раздел своей добычи. Был у нас один человек, который еще прежде, чем это случилось, говорил, что он видел во сне, как народ произнес приговор против Анатолия и его сообщников. Сказывал также некто главный правитель царских домов, весьма сильно защищавший Анатолия, что ему явилась Богородица и говорила: доколе ты будешь заступаться за Анатолия, который так оскорбляет меня и моего Сына? Так окончилось это происшествие.

19. Так как Юстиниан не пользовался таким же, как прежде, счастьем против варваров, [40] то Тиберий, по смерти Юстина уже возложивший на себя царский венец, лишает его начальства, а военачальником востока поставляет Маврикия, [41] который, по роду и имени, происходил от древнего Рима, а по ближайшим предкам, отечеством своим почитал каппадокийский город Аравин. Это был муж благоразумный и предусмотрительный, всегда и во всем тщательный и постоянный. В образе жизни и нравах твердый и разборчивый, от чревоугодия воздерживался и употреблял пищу только необходимую и самую доступную, вообще, избегал всего, чем украшается жизнь изнеженная. Беседовать с народом простым не любил, да и не распускал ушей, зная, что первое ведет к презрению, а последнее располагает к человекоугодию. Поэтому вход к себе он позволял изредка, и то в случае дел важных, а для речей излишних затыкал свой слух - не воском, как говорит поэт, а лучше разумом, потому что разум для слуха есть превосходнейший ключ, который во время бесед, Благовременно и отпирает его и запирает. От невежества, порождающего дерзости, и трусость, которая отлична от него, хотя и близка к нему, он так отвращался, что осторожность была в нем благоразумием, а медлительность безопасностью. Мужество и разумение шли в нем рука об руку с обстоятельствами и направлялись к тому, чего требовала нужда; самое ослабление и усиление их стремления происходило в какой-то мере и числе. Подробнее о нем сказано будет впоследствии; ибо каков и как велик он был, это надобно сохранить для (истории) его царствования, которое, доставив ему свободу действий, гораздо яснее открыло внутренние его свойства. Итак, сей-то Маврикий, совершив поход в неприятельскую землю, овладел городами и выгоднейшими крепостями персидскими, [42] и получил столь великую добычу, что взятыми им в плен рабами населены целые острова, города и опустевшие с течением времени деревни, а прежде неспособные к земледелию почвы (обработаны или так, что) сделались плодоносными. [43] Из них же составились многочисленные когорты, весьма мужественно и храбро сражавшиеся против других народов. [44] Они же, наконец, и во всяком доме стали отправлять домашние работы, потому что приобретение их сделалось весьма легким. [33]

20. Притом Маврикий сражался с отличнейшими из персов, именно с Тамхосровом [45] и Адаарманом, [46] предводительствовавшими отличным войском. Что, как, почему и где сделано было им, о том пусть пишут другие, а может быть напишем и мы, - только в ином труде, потому что настоящее сочинение имеет в виду преимущественно свой предмет повествования. Тамхосров пал в сражении [47] не от мужества римского войска, но от одного благочестия и веры в Бога, воодушевлявшей стратига. Обратился в бегство и Адаарман, будучи разбит в сражении наголову и потеряв много своих воинов - от измены Аламундара, который, предводительствуя кочующими варварами, не хотел перейти через реку Евфрат и сразиться с Маврикием, потому что в его войске были также кочующие варвары. [48] Между тем, по быстроте коней, многие считают их непобедимыми. Они неуловимы, где бы ни были заперты; а при отступлении неприятеля всегда опережают их. Потому-то и Теодорих, предводительствуя скифскими народами, не выдержал даже первых стрел врага, но вместе со своими воинами обратился в бегство.

21. Были и божественные знамения, предвещавшие Маврикию царствование. Так однажды, когда он в глубокую ночь совершал курение фимиама в святилище храма святой и Пречистой Девы и Богородицы Mapии, называемого у феополисцев храмом Юcтиниана, завеса священной трапезы представилась объятой пламенем; так что Маврикий сам поражен был ужасом и устрашился видения. Стоявший тут же архиерей упомянутого города Григорий сказал, что это - дело Божье и предвещает ему нечто весьма великое и высокое. Потом на востоке явился ему и Христос Бог и потребовал от него защиты, что прямо указывало на царствование: ибо от кого, если не от царя, и притом от царя - Богочтителя требовать ему этого? Замечательные также и достойные истории вещи, вследствие моих расспросов, сообщили мне и те, которые произвели его на свет. Отец его говорил, что он, во время его зачатия, видел во сне, будто из его постели выросло величайшее виноградное дерево, и на этом дереве видно было множество зрелых виноградных кистей. А мать утверждала, что во время его рождения земля издала дивное и необыкновенное благоухание, и что так называемая Эмпуза часто уносила младенца, чтобы пожрать его, и, однако ж, не могла сделать ему никакого вреда. Да и подвизавшийся на столпе близ Феополиса Симеон, муж опытнейший и прославившейся всеми божественными добродетелями, говорил и делал много такого, что предвещало ему царствование. Но об этом муже, что должно, скажем в последующей истории.

22. Наконец, Маврикий восходит на престол. [49] Тиберий, находясь при последнем издыхании, отдает за него свою дочь Августу и с ней, как бы вместо приданого, вверяет ему царство. Хотя он царствовал и не долго, но добрыми своими делами, которых и пересказать нельзя, упрочил себе бессмертную память. Прекрасный жребий приготовил он и империи, провозгласив царем Маврикия и передав ему (с супругой) свои прозвания, то есть Маврикия назвав Тиберием, а Августу - Константиной. Но что именно совершено было ими, - при помощи Божьей, покажет последующая книга истории.

23. Чтобы со всей точностью определить и продолжения времен, для этого надобно знать, что Юстин Младший царствовал - один 12 лет и 10 с половиной месяцев, да с Тиберием - 3 года и 11 месяцев, всего же 16 лет и 9 с половиной месяцев. Потом Тиберий царствовал - один 4 года, так что от Ромула [50] до провозглашения Маврикия считается.., сколько показывает вместе прежнее и настоящее летоисчисление.

24. При помощи Божьей, и события церковной истории сохранены для нас писателями в непрерывной последовательности. До Константина сказание о них доведено Евсевием Памфилом, а от Константина до Феодосия Младшего - Феодоритом, Созоменом и Сократом, чего продолжением может служить заключающееся в настоящем нашем труде. Равным образом и древняя, как священная, так и внешняя история, старанием мужей трудолюбивых, сохранена непрерывной. Первый, начавший писать историю, был Моисей, который, - что, несомненно, доказано людьми, исследовавшими это, - описал деяния от начала мира и изложил их верно, как узнал о них, беседуя с Богом на горе Синайской. За ним следовали потом мужи, предуготовлявшие путь нашей вере, и все дальнейшее заключили в книгах божественного Писания. Большую также и для всего полезную историю написал и Иосиф. [51] А о том, что баснословно или действительно случилось с эллинами и древними варварами, как эти последние сражались одни, против других и против эллинов, и обо всем ином, что совершилось с того времени, как люди, по сказаниям, начали существовать, написано и у Харакса, и у Фепомпа, [52] и у Эфора, [53] и у других бесчисленных историков. Дела римлян, обнимающие собой историю целого мира, то есть, что происходило, когда римляне либо разделялись между собой, либо действовали против других народов, - эти дела их описаны в труде Дионисия Галикарнасского, [54] который провел свою историю от так называемых аборигенов до эпирца Пирра. [55] Далее же описывал события у них Полибий Мегалополисский, [56] продолжавший свое повествование до взятия Карфагена. Всему этому Аппиан [57] дал потом раздельный порядок, то есть сказания о каждом событии собрал в одно место, хотя бы это событие совершалось и во времена разные. А что таким же образом происходило после них, описали в своих сочинениях Диодор Сицилийский (до Юлия Цезаря) и Дион Кассий [58] (до Антонина, уроженца эмесского). То же изложил и Геродиан, [59] которым деяния доведены до смерти Максима. А софист Никострат, родом из Трапезунда, [60] начав описывать деяния от времени преемника Гордианова Филиппа, ведет свое повествование до Одената Пальмирского и до постыдного похода Валериана против персов. Весьма много потрудился по этому предмету и Дексипп, [61] начавший свою историю от скифских (войн) и окочивший ее царствованием преемника Галлиена Клавдия. Он же сохранил для потомства и то, что сделали Карпы [62] и другие варварские народы, воевавшие в Элладе, Фракии и Ионии. Евсевий, [63] взяв за начало время от Октавиана, Траяна и Марка, [64] продолжил свою историю до смерти Кара. Об этих же временах написали нечто Арриан и Асимий Квадрат; а о последующих - до царей Гонория [65] и Аркадия [66] - повествовал Зосима. Затем сведения, что было после них, собраны ритором Приском и другими. Все это Евстафий Епифанийский весьма хорошо свел в две книги: в одной изложил историю до взятия Трои, а в другой - до 12 года царствования Анастасия. А Прокопий ритор изложил то, что произошло с того времени до Юстиниана. Последующие же затем в связи рассказали Агафий ритор и мой согражданин и родственник Иоанн, доведя свои сказания до бегства Хосрова Младшего [67] к римлянам и до восстановления его на царстве, когда Маврикий, ни мало ни колеблясь, принял к себе беглеца по-царски и, при помощи больших денег и войск, весьма скоро возвратил ему престол. [68] Впрочем, эти последние истории еще не изданы в свет. О тех же событиях и мы, если всевышний Промысел благоволит, впоследствии скажем, что нужно.

ПРИМЕЧАНИЯ К КНИГЕ ПЯТОЙ

1. Как пишет об этом Феофан: "В этом году, 14 ноября 14 индиктиона воцарился Юстин, племянник Юстиниана, венчанный патриархом Иоанном, бывшим схоластиком. Юстин был родом фракиец, человек великодушный, во всех делах поступающий правильно, любитель построек. Имел он жену, именем Софию, которую также короновал как августу. Будучи благочестив, Юстин украсил церкви, созданные Юстинианом, великую церковь и апостолов и другие церкви и монастыри, и одарил их сокровищами и всякими доходами. Юстин был весьма православен. И послал авву Фотина, пасынка патриция Велизария, умирить все церкви в Египте и Александрии и дал ему для этого полномочия ко всем лицам и делам, т.е. стоящим в связи с его миссией." (Летопись византийца Феофана., М., 1884-1887 гг. с.185)Сам Юстин был сыном сестры Юстиниана, Вигиляции. Его жена, София - племянница Феодоры.

2. Слухи о плохом правлении Юстина дошли даже до св. Григория Турского: "И вот, после того как в городе Константинополе умер император Юстиниан, власть в империи получил Юстин, человек жадный, презиравший бедных и грабивший сенаторов. Он так был скуп, что приказал сделать железные сундуки, куда он складывал целые таланты Золотых монет." (Григорий Турский. История франков. IV, 40)

3. Юстин, сын Германа, знаменитого сотрудника Юстиниана.

4. Менандр упоминает об этой войне (frg. 10).

5. Авары, по свидетельству Менандра, вступили в прямые сношения с империей, появившись на берегах Дуная около 558 г. Императору Юстиниану дважды удается направить их против врагов империи - гуннов и антов. Но в 562 г. вопрос о поселении на территории империи всплывает снова.(Менандр. frg. 4,5,6,7,) "Юстиниан принял посольство аваров, которые требовали, чтобы им было позволено осмотреть землю, куда их племя могло бы переселиться. В следствие донесения полководца Юстина, василевс имел намерение поселить этот народ в земле герулов, то есть там, где перед этим жили герулы. Эта земля называется Второй Паннонией. Василевс изъявил на то согласие, если только авары охотно там поселятся. Но авары были так привязаны к своей земле, что и не думали поселяться вне Скифии. Это дело осталось без движения. При всем том полководец Юстин отправил в Византию аварских послов и дал знать василевсу, чтобы тот подольше задержал их в городе. Он успел привязать к себе одного авара по имени Икунимона, который выдал ему тайну, что авары одно говорят, а другое думают, что они употребляют самые умеренные слова и прикрывают кротостью обман, что под видом будто хотят перейти по эту сторону Истра для утверждения дружбы с римлянами, они на самом дела умышляют совсем другое и намерены, если только удастся им, переправиться через реку, напасть на римлян со всеми силами. Узнав это, Юстин писал василевсу о задержании аварских послов в Византии, потому что авары не решатся перейти реку пока послы их не будут отпущены. Между тем как Юстин действовал таким образом, он также заботился и об охране переправы через реку. Он поручил Вону, начальнику дворцовой стражи, оберегать реку. Послы аварские, не достигнув цели своего приезда в Византию, получили от василевса обычные подарки, купили все для себя необходимое, между прочим и оружие, - и были отпущены. Однако же василевс дал Юстину тайное повеление каким-нибудь образом отнять у них оружие. Полководец, приняв послов но обратном пути, исполнил данное ему повеление. Отсюда началась между римлянами и аварами вражда, которая уже давно тлела под спудом; поводом к ней в особенности было то, что не тотчас отпущены посланники, тогда как Ваян очень часто приказывал им возвратиться; но василевс, зная хорошо замыслы Ваяновы, всеми мерами так устраивал обстоятельства, чтобы послы задержаны были в столице." (Менандр. frg. 9)

6. Феофан так пишет об этом: "Василевс Юстин, слышав, что его племянник, бывший в Александрии августалом, составляет заговор против него, послал обезглавить его." (Летопись византийца Феофана., М., 1884-1887 гг. с.187)Если верить этому сообщению Феофана, Юстин в какой-то мере выполнил свое обещание, так как высокий сан августала Египта с некоторой натяжкой, конечно, можно было назвать вторым лицом в государстве. Кроме всего прочего, назначение это свидетельствовало о большом доверии, так как хлеб в Константинополь доставлялся именно из Египта, и занимавший эту должность мог легко спровоцировать голодные беспорядки в столице, прекратив подвоз хлеба. Причем Феофан помещает это событие на пятом году правления Юстина, что говорит о том, что Юстин, сын Германа несколько лет занимал эту должность. То, что он называет погибшего племянником Юстина, просто ошибка. Племянник Юстина, Юстиниан, никогда не занимал поста августала и был жив в правление Тиберия.

7. Имеется в виду закон, изданный еще при императоре Тиберии, о государственной измене в форме покушения на императора. Под этот же закон подпадало любое непочтение или неповиновение императору.

8. Аддей, по свидетельству Прокопия Кесарийского, ведал таможнями Константинополя, затем занимал должности префекта претория Константинополя, префекта претория Востока. (Прокопий Кесарийский. Тайная история. XXV., 7-8.)

9. Феофан сообщает об этом так: "В этом году Еферий и Авдий и бывший с ними врач злоумышляли против василевса Юстина, но были открыты и усечены мечем." (Летопись византийца Феофана., М., 1884-1887 гг. с.185)

10. В "Тайной истории" Прокопия Кесарийского упоминается Феодот, скорее всего речь идет именно о нем, - префект претории Феодор Колокинфий: "Проведя полное расследование, он сумел схватить многих злоумышленников и поступить с ними согласно закону, но многим из них удалось скрыться и таким образом спастись. Ибо суждено им было остаться в живых, чтобы погубить дело римлян страшными делами. Тот (Юстиниан), однако, против ожидания вдруг исцелился и тут же принялся за то, чтобы предать Феодота смерти как отравителя и мага. Но поскольку у него не было предлога, воспользовавшись которым он мог бы погубить этого человека, он подверг самым жестоким пыткам некоторых из его близких, вынудив их сказать про него совершенно нелепые вещи. Все отстранились и молчали, оплакивая злую участь Феодота; один Прокл, исполнявший должность квестора, заявил, что этот человек не повинен в предъявленном ему обвинении и вовсе не заслуживает смерти. Поэтому по решению василевса Феодот был отправлен в Иерусалим. Узнав, однако, что туда прибыли люди с тем, чтобы его погубить, он скрылся в храме и все время так и жил до самой смерти." (Прокопий Кесарийский. Тайная история. IX., 38-42.) Правда, здесь говорится об убийстве, но во-первых, возможно, лишь в переносном смысле, а во-вторых, по свидетельству Прокопия нельзя судить о том, умер ли он своей смертью, хотя контекст это подсказывает, прямого противоречия все-таки нет. Кроме того, в пользу нашего предположения говорит и там и здесь упоминаемое чародейство.

11. 573 г. по "Полному месяцеслову Востока" архиепископа Сергия Спасского (М., 1997 г. т. III, с.687), по Феофану и Менандру это 570 г. Феофан помещает в один год первый год правления Григория в Антиохии и убийство Юстина в Александрии, причем сообщает при этом, что это произошло на пятом году правления Юстина. Сообщение Meнандра датировано 570 г. Гавриилом Дестунисом. Ю.А. Кулаковский также датирует отложение армян 571 г. (Ю.А. Кулаковский. История Византии. 518-602 гг. Спб, 1996 г. с.293).

12. "Феофан повествует, что армяне, притесняемые Суриной, особенно за веру, согласившись между собой убили Сурину, содействием некоего Варды и Вардана, брата которого Мануила Сурина умертвил. Возмутившись против персов, армяне пристали к римлянам. Они оставили город Дувий, в котором жили и перешли в землю римскую, и это в особенности подало повод к расторжению мира между персами и римлянами". (Photius Bibl. cod. 64, 3) Событие также датируется 571 г.

13. Феофан в качестве повода к войне упоминает также сношения византийского двора с Арефой, закончившиеся договоренностью о совместных действиях против персов и отказ Юстина выплатить деньги на содержание охраны Каспийских ворот. (Летопись византийца Феофана., М., 1884 - 1887 гг. с. 187-188) Менандр также сообщает о деньгах, как о поводе к войне "... после убийства Сурины, персидский царь отправил послом к Юстину перса Севохфа. Хосров притворялся, будто не знал, что произошло в Персоармении, хотел чтобы римляне заплатили определенное количество золота, потому что уже истекло десятилетие, за которое получил он деньги все разом, и чтоб потом мир был постановлен твердо, как было в договоре". Затем, когда персидский посол кланялся василевсу, с его головы упала шапка. Юстин, сочтя это хорошим предзнаменованием, неохотно заметил послу, что "дружба, утверждаемая деньгами, нехороша". Затем он предложил послу поговорить об Армении. Севохф ответил, что персы в ближайшее время усмирят эти беспорядки. В ответ василевс заявил, что если армяне отпадут от персов, он примет их к себе. В ответ на попытки посла отговорить василевса от превратностей войны, Юстин сказал, что победит Персию одним пальцем и даст ей другого царя". (Exc. De leg. gent. 115-117) Феофилакт Симокатта сообщает, что персы "выставляли против них следующие обвинения: прежде всего, что ромеи подчинили себе Армению, находившуюся в области, которая считалась подчиненной персам, и стали действовать деспотически, убив Сурена, назначенного персидским царем климатархом Армении". (Феофилакт Симокатта. История. III, 9. 9.) Там же он упоминает о невыплате денег.

14. Странное поведение Юстина несколько проясняет сообщение Менандра: "Много было причин к войне между римлянами и персами. Более всего возбуждали императора Юстина к войне турки. Они напали на мидийскую землю, разоряли ее, и, отправив посольство к Юстину, просили его пристать к ним, воевать заодно против персов, и заодно преодолеть общего врага. Нападая, турки с одной стороны, римляне с другой, могли погубить персов. Юстин, предаваясь этим надеждам, полагал, что будет не трудно сокрушить и совершенно уничтожить персидскую силу. Он старался сколько мог об утверждении дружбы с турками". (Exc. De leg. gent. 114)

15. Феофан Византийский совсем другими красками рисует этот поход: "Маркиан, племянник василевса Юстина, был назначен стратилатом Востока. Он отправился против Хосрова в восьмом году царствования Юстина (573 г.). Иоанн, полководец Армении, и Миран, полководец персов, который назывался и Варамаан, собирали войска. Армянам помогали: колхи, авазги и Сарой, царь аланов; Мирану: сабиры, даганы и народ дилмаинский. Маркиан дал сражение Мирану при Нисибисе, разбил его, убил тысячу двести неприятелей, и взял в плен семьдесят человек. Маркиан осаждал уже и стены Нисибиса". (Photius Bibl. cod. 64, 4) По изложению Феофилакта Симокатты, Маркиан (которого он называет патрикием) еще в 572 г. сделал очень удачный набег на Арзаненскую область. Компания 573 г. в его изложении выглядит так: "В следующем году правления Юстина Маркиан опять собирает войско и совершает вторжение со стороны Дары; варвары стояли лагерем около Нисибиса. Тут недалеко от Саргафона происходит столкновение между ромеями и персами. Мидийцы были потеснены и в сражении верх одержали ромеи. Поэтому, осадив Фебофон (это была одна из персидских крепостей), они попытались ее взять; провоевав под этой крепостью много дней, ромеи возвратились к городу Дара, так как дела пошли не так, как они намечали. Затем они вновь вторглись в неприятельские пределы и решили осадить Нисибис, город Мигдонии - так было им приказано императором". (Феофилакт Симокатта. История. III, 10. 4-5.)

16. Феофан Византийский называет его также Варамааном и Мираном. Последнее именование позволяет предположить, что имеется в виду высшее персидское военное звание (мирран), передаваемое по наследству в одном и том же роду.

Дата добавления: 2015-06-28