Записки зимнего туриста 1 страница

Вот это для мужчин: рюкзак и ледоруб

Когда накрылся наш традиционный отпуск на горных лыжах, стало немного грустновато. Каждый год в конце зимы-начале весны мы с отцом и братом покоряли горные вершины, а тут вот не сложилось, и в жизни образовалась неприятная пустота.

Однако долго грустить не хотелось. «Какие проблемы?- подумал я. – Давно пора попробовать что-нибудь новенькое. Вот, совместить, к примеру, лыжи, горы и поход».

Сказано – сделано.

Порыскав по интернету, я нашел омский сайт http://www.pohod-v.ru/, где некий Владимир Бондаренко, опытный путешественник и турист, человек и пароход, предлагал лыжно-кошечный поход в таинственный Шумак.

«Ишь ты, - подумал я, - и лыжи, и кошки, и поход, и горы – все, что я люблю».

И задумался.

По правде сказать, идти в такой поход было чистой авантюрой. Судите сами, опыт походов у меня был: пара пеших и один на снегоступах, но вот на лыжах я никогда не ходил и в последний раз на лыжи (обычные, а не горные) вставал в 9 классе. При этом в зимние походы я тоже не ходил и смутно представлял, что это такое. Плюс ходил я всегда со знакомыми и друзьями, а тут предстояло влиться в совершенно незнакомую компанию.

В общем, чистое безумие, как сказали мне мои близкие, крутя пальцем у виска.

- Ты вообще представляешь, что это такое – спросил папа, - лыжный поход? Мы в свое время ходили по области, так я этот рюкзак хотел выкинуть и сбежать с первого дня. Очень тяжело. Особенно бить лыжню. А еще и холодно. Так это по равнине, а тут в гору лезть. Зимой!

- Ну, - парировал я, - тут как раз Великий Пост намечается, а в это время полагается улучшаться и самосовершенствоваться. Преодолевать себя, так сказать. А что может быть для этого лучше, как вот такое трудное и незнакомое дело, как подобный поход? И вообще, я по горам соскучился.

- Раз так, - сказал он, - тогда – за поход!

И мы закрепили это дело.

Вообще объяснить, что такое горы человеку, который там никогда не бывал, невозможно. Можно до усрачки слушать песни Высоцкого и Визбора по горы, смотреть сотни фотографий, слушать захватывающие истории, как «мы покоряли перевал, а там дождь с градом и ничего не видать!», e.t.c., но так и представлять горы в виде нарисованной картинки на фотообоях. Между тем, это совершенно другой мир. Настоящий, честный, оставляющий тебя наедине с самим собой и удивительно красивый.

Авантюра авантюрой, но познакомиться с руководителем и понять, что с собой брать необходимо. А необходимо было брать, конечно, лыжи, причем с винтажными полужесткими креплениями; кошки для хождения по ледяным рекам; рыбацкие бахилы; горнолыжный комбез, а далее все по традиционному походному списку. С поправкой на минусовую температуру.

Лыжи я купил, а вот с остальным возникли проблемы, поэтому и крепления, палки и коши мне выдал Владимир Иванович. Особенно прикольными были кошки: классические советские кошки ВЦСПС с брезентовыми ремнями – класс!

- Ну, - наскоро объяснил мне, как их прикручивают к ногам, Владимир, - примерно вот так.

Руководитель экспедиции оказался энергичным громким человеком, брызжущим энергией и позитивом.

- Там берем это, пятое-десятое, тоси-боси, - рассказывал он про то, что брать с собой. Эта его присказка «тоси-боси» была фирменной карточкой Иваныч, а позже стала неофициальным слоганом похода.

И вот мы сидели на кухне у Владимира, вокруг валялись мешки с едой, снаряжение, магнитофон мурлыкал под нос «Солнышко мое…», оставалось собрать рюкзак, и ночью нас уже ждал поезд. И совсем не верилось, что вот уже завтра, буквально завтра, начнется поход.

Желтая стрела

Какая все-таки огромная у нас страна!

За окнами поезда мелькают и мелькают однообразные избы, заборы, станции и заснеженные просторы. Бесконечная Россия.

А внутри поезда своя маленькая Россия – большая коммунальная квартира, где все и всё на виду, где кричат дети, ворчат бабушки, ругают власть мужики, бездумно смотрят в окно нацмены, попивая пустой железнодорожный чай.

Нашу, небольшую пока еще компанию, разбросало аж по трем вагонам. В одном ехал я, в другом Иваныч, а в третьем – знаток скабрезных загадок и человек-радио Михаил (Екатеринбург), Саша (Новосибирск) и еще один руководитель похода – опытный путешественник и турист Алексей Михайлович (Барнаул).

Остальные должны были присоединиться к нам по ходу в Иркутске и непосредственно на станции назначения – в Слюдянке.

С Михаилом, Александром и Алексеем мы познакомились на следующий день за завтраком.

Владимир Иванович достал сидр, подаренный ему на вокзале Таней Ропалец, и знакомство состоялось.

Михаил сразу огорошил всех своей коммуникабельностью, загадав для закрепления знакомства чудную загадку:

- У коровы два, у собаки – три, у петуха – восемь. А сколько у кошки? Ну, что же вы? Детская загадка, - подтрунивал он.

Мы призадумались, но ненадолго. Тем для беседы было множество, и неразрешимая загадка осталась пылиться на чердаках памяти. (Правда, на следующий день я ее разгадал).

Так и пошло. Дружной компанией мы собирались за приемами пищи и рюмочкой-другой, Миша развлекал нас очередной неразрешимой (и похабной) загадкой, и мы болтали обо всем на свете.

- Ну что, - сказал Алексей на подъезде к знаменитой станции Зима, где родился Евтушенко, - не хватает нам горючей воды на поход. Надо еще взять по литру, ребята. Ну, вы поняли.

- Ведь в походе, - рассуждал Алексей Михайлович, - собирается самый разный народ. Чтобы их объединить в одно целое, в одну команду, нужно две вещи: тяжелый совместный труд – непосредственно сам поход, и совместное распитие алкоголя. Когда после двадцатикилометрового перехода все хлебнут из одной кружки, пущенной по кругу, вот тут оно, самое единение, и начнется.

Полностью согласен с уважаемым Алексеем по сути, я все же не могу согласиться с формой, поскольку для меня горючая вода в походе – лишняя. (Вот она школа Буланова!) По моему глубокому убеждению, поход для того и нужен, чтобы сбежать от всего этого, мирского что ли: суеты, алкоголя, телефонов, высосанных из пальца проблем, … - от всего того мусора, который окружает нас в городе и полностью исчезает на горных вершинах. Там ты наедине с собой. Там ты не спрячешься за рюмкой. Там ты весь сконцентрирован на решении одной задачи – дойти, пройти, справиться.

Хотя, как элемент единения группы алкоголь да еще из одной кружки, - это конечно, идеальная штука.

Как только поезд заскрежетал по рельсам, а проводницы откинули ступеньки, мы поскакали в магазин за топливом.

- Пойдет! – одобрили наши руководители, испив по чарке. И заныкали поглубже.

В Иркутске к нам присоединились Олег (Москва), Марина (Владимир) и Ольга (Санкт-Петербург) – все опытные путешественники и замечательные люди. А в Слюдянке, уже на перроне, Алексей (Санкт-Петербург) и Маша (Санкт-Петербург, Базель).

Теперь все десять человек были в сборе.

Беспорядочной толпой мы завалились на пустой ночной вокзал, гремя рюкзаками и напугав местных служителей правопорядка, и поход официально начался.

В путь

Для начала начальники распределили, кому что нести. Мне досталась печка (ура! Теперь я печник!) и мешок с едой под любимым номером девять. Рюкзак резко потяжелел, но был вполне подъемным.

Когда мы упаковались, Алексей Михайлович собрал всех в круг, чтобы сказать напутственную речь, но тут на вокзал вошел наш шофер, и мы побежали грузиться. Иваныч залез наверх и перетянул рюкзаки и лыжи тросом.

Хлопнули двери, загудел мотор, и микроавтобус помчал нас в горы.

- А вот Немцова-то убили! – забасил наш шофер Борис. И продолжил в том же духе. Оказалось, что и на краю нашей Родины, на берегу красивейшего озера и прекрасных гор людей прежде всего интересует политика, а не природа вокруг. Впрочем, политические вести слушал один Алексей, на правах руководителя сидевший впереди. Остальные мирно уснули под шум импровизированного «Радио-Слюдянка».

Часа в 4 утра мы остановились в дорожной забегаловке, чтобы в последний раз цивилизованно позавтракать. Долго стучали в запертые двери и окна, пока, наконец, не зажегся свет, и заспанная хозяйка не открыла дверь.

Озябшие и голодные мы ввалились внутрь и принялись заказывать местные блюда:

- Мне пельмени в бульоне! А нам борщ! А нам бозы!

- А нам, - решили соригинальничать Оля с Мариной, - бухлёр!

Все с уважением посмотрели на девушек и уселись за стол. Немного ожидания, и завтрак на столе! Вдруг все расхохотались, увидев неведомый бухлёр. Это оказалась самая настоящая шурпа: огромные куски мяса в собственном бульоне в широченных мисках.

- Смеются, - проскрипела хозяйка, обиженная непонятным смехом гостей, - чего смеются – сами не знают.

Но, конечно, никто не хотел обидеть бурятское гостеприимство и особенности национальной кухни. Просто такие большие порции такой брутальной еды совсем не сочетались с двумя прекрасными девушками.

Впрочем, чуть позже брутальные мужчины доели остатки бухлёра, восстановив мировую гармонию.

До гор оставалось совсем ничего, и примолкнувший Борис погрузил нашу разомлевшую компанию в микроавтобус и снова нажал на газ, делая гор все ближе и ближе.

День первый

- Подъем!

Зашумели, задвигались, залопотали.

Приехали.

Я вывалился из машины и взглянул на часы. 6 утра. Темень вокруг, хоть глаз выколи, тысячи звезд над головой, темные громады где-то вдалеке чуть темнее, чем небо, и -30 на термометре.

«Твою налево!» - подумал я, поскорее натягивая пуховик поверх куртки. – «Так мы не договаривались!»

- Привязываем лыжи на веревку сзади и выдвигаемся! – командовал Алексей.

И мы привязали лыжи, накинули рюкзаки, включили налобные фонарики и гуськом двинулись по дороге.

Черный зимний лес, шуршание лыж позади, качающие на лбу голубые звезды фонариков – такого походу у меня еще точно не было!

Так мы шли, пока не рассвело. На рассвете перекусили остатками бутербродов, пообщались с мужиками в палатке и начали подъем наверх.

При свете солнца горы открылись во всей своей красе. Белогривые, упирающиеся в бездонное голубое небо, манящие. Тукинские гольцы.

Начался постепенный подъем, шли бодрым темпом, пока не пришлось вставать на лыжи…

«Ненавижу лыжи», - подумал я, в очередной раз падая в снег.

До этого я думал, что мое умение кататься на горных лыжах мне поможет, однако на деле оказалось все наоборот. Мало того, что пришлось идти вверх, так еще нога в полужестком креплении болталась, как говно в проруби, отчего лыжи направлялись куда им хотелось, а не куда мне. Свою лепту вносил и постепенно тяжелеющий рюкзак, болтая меня туда-сюда и делая движения несбалансированными.

«И как остальные-то ходят?» - недоумевал я.

Таким макаром я доковылял до деревянной веранды, где у нас был обед.

- Отсюда мы пойдем направо, - к реке Ехе-гэр, - рассказывали Владимир Иваныч с Алексеем Михайловичем, - а потом сюда же вернемся, сделав круг.

Сделав заначку и отдохнув, мы пошли дальше.

Вообще, согласно замыслам руководителей, идти мы должны были только по свету, заранее останавливаясь на стоянки, чтобы при свете солнца разбить лагерь, нарубить дров и приготовить пищу. Так и шли до первой стоянки.

Владимир укатил на разведку, вернулся со сломанной лыжей и принялся за ремонт, сделав лыжу-монстра с из двух, а Алексей начал руководить процессом установки лагеря.

- Ну что, черти, - весело сказал он. – Будем учиться ставить палатку.

Строго говоря, это была не палатка, а шатер – туристический дворец на 10 человек с местом для печки и двумя входами-выходами. Чтобы его поставить, требовалось утоптать поляну, установить в центре лесину – центральную колонну, по краям – лыжные палки, натянуть тросы и закрепить шатер.

Затем дровяной наряд, пока дежурные готовили ужин и, наконец, ужин, ставший за время похода привычным – суп с фаршем и макарошками. Ну, и объединяющая кружка перед горячим.

- Ну что, - широко улыбнулся Владимир, поднимая драгоценную жидкость, - два коротких, один длинный за нас!

- Ура! Ура! Ураааааааааааа!!! – огласили мы молчащие горы.

Непьющих оказалось двое: мы с Олей. Я по нутряным соображениям, а Оле хватило алкоголя в первый свой лыжный поход и повторять «чудные» ощущения ей не хотелось.

- Ничего! – подмигнул мне Иваныч. – Посмотрим, как ты в конце похода пить не будешь.

Темнело, и мы забрались в палатку, где Алексей Михайлович уже растопил печку и деловито назначал дежурных. Дежурить предстояло по часу, подкидывая дрова в пышущий жаром зев. Мне выпало дежурить с 4 до 5.

Да… разные мысли проносятся в голове ранним утром (или поздней ночью?), когда смотришь на гудящую и потрескивающую печку, за тонкими стенками палатки горы да тайга, а вокруг сопят в своих спальниках вчера еще незнакомые, но уже близкие люди. Похоже, объединительная теория Михалыча начинает действовать. С этими мыслями я разбудил очередного дежурного и завалился поспать еще часок.

Остаться в живых

Подъем в 6, выход в 8, погода солнечная, настроение бодрое, и жизнь прекрасна!

Пока не надо надевать лыжи…

«Ненавижу лыжи», - подумал я. И нова упал.

На этот раз рюкзак стал еще тяжелее и неподъемнее, ведь в этот день мы должны были встать под самим перевалом, а там с лесом понты. Так что к мешку с едой и громыхающей печке добавились 15 штук дров.

Если учесть, что после каждого падения приходилось отцеплять лыжи и снимать рюкзак, а потом снова взваливать его на плечи, то любви к лыжам это не добавляло.

Приходилось молча цеплять все обратно и завидовать Владимиру, Сане и Марине, которые как возглавили авангард нашего похода, так и мчались впереди всех все время. Особенно двух-, нет, трехжильный Александр, который мало того, что тащил самое тяжелое – палатку, так его еще приходилось все время останавливать, чтобы он в одиночку за день не убежал на Шумак.

- У, зверюга! – ласково назвал его Иваныч.

Впрочем, он называл так всех, кого считал нужным ласково подбодрить.

Хорошо, что вскоре начался спуск к реке, и лыжи можно было снять.

Тут наша команда разделилась. Часть с Алексеем пошли пешком поверху, а остальных Иваныч повел на лед.

- Осторожно и аккуратно надеваем кошки и не торопясь идем за мной, соблюдая дистанцию, - командовал он нами.

Осторожно… Для начала Миша зацепился за мой пуховик, распорол рукав и растянулся. А потом я сам совей кривой правой изрезал весь брезент на левой бахиле. Но дальше дело пошло лучше.

И вот мы на застывшей реке.

Непередаваемые ощущения! В памяти стоят бурлящие гремящие ледяные потоки, сбивающие с ног и несущие силу гор, а тут беззвучный застывший голубой лед, потрескивающий под кошками. Удивительно идти посередине горной реки, смотреть на скалы вокруг, трещать льдом и взбираться на пороги, которые летом надо обходить бродами.

Так мы шли до точки схода, где пообедали салом с сушками.

А вот еще одна проблема (помимо чертовых лыж) зимнего похода – отсутствие воды. Если летом ты можешь напиться из любого ручья, то зимой не везде и приходится брать воду из котлов, а она отдает жиром и попросту невкусная. Вкупе с салом без хлеба создает неповторимый желудочный эффект.

Снова надо было вставать на лыжи. Пока мы шли по льду, они катились сзади. Солнышко светило уже совсем по-весеннему, лед сверху подтаивал, поэтому на нижней поверхности образовалась ледяная корочка, которую мы счищали ножами и скребками, но до конца соскрести не получилось и пошли так.

Подъем становился все круче, я все отставал и отставал, и в одном месте, где надо было подниматься либо «елочкой», либо «лесенкой», застрял окончательно. Подняться никак не получалось. Сделав шаг вперед, меня сносило назад, и я падал, увлекаемый рюкзаком. Без лыж подняться тоже было нереально: снега здесь было много и, сняв лыжи, я проваливался по пояс.

Остальные, кто уверенно, кто худо-бедно, но поднялись наверх, а я все барахтался внизу и перемещался Ленинскими словами «шаг вперед и два назад». Подняться, надеть рюкзак, встать, затянуть крепления, сделать рывок, упасть, сказать: «Еб твою мать!». И так до бесконечности.

«Ненавижу лыжи!» - в тысячный раз подумал я, выплевывая снег.

Полежал немного на склоне, полюбовался окрестностями, посмотрел на высоко стоящее солнце – время выкарабкаться было предостаточно. Пришлось ползти. Забрасывать наверх рюкзак, лыжи, палки и ползти. По сантиметрам, по полметра, но вверх. Проваливаться, ругаться, жрать снег, но ползти вверх.

Наверное, горам было забавно наблюдать, как среди этой слепящей красоты барахтается яркая букашка, но они ничего не сказали.

Однако букашка-таки выбралась на ровное место и обессиленно привалилась к камням. Неподалеку сидел уставший Олег.

- Дааа… - неопределенно протянул он, - что-то я устал сегодня.

- И не говори, - пропыхтел я.

Дальше мы из последних сил побрели вдвоем. Сил уже совсем не было, меня качало из стороны в сторону, как вдруг впереди показался Саня:

- Все! – обрадовал он нас, - уже совсем немного осталось!

Спаситель забрал у нас лыжи и убежал, в мы с облегчением двинулись дальше.

Наконец показался перевал, а не нем – о ужас! – яркие точки: кто двигался по склону.

«Блин! Сейчас еще на перевал лезть что ли?!» - с отчаянием подумал я. – «Я ж там сдохну».

Олег подумал примерно тоже, но матерно.

Однако поднявшись чуть выше, мы увидели яркое пятно нашего шатра. А на перевале была другая группа.

Оказавшись у шатра, я сбросил рюкзак и повалился наземь. Тут же выбежал развеселый Иваныч:

- Костян! – воскликнул он. – Дошел!

И попытался сделать искусственное дыхание. Еле отбился.

- Залезай в палатку, - позвал он.

Взяв печку, дрова, коврик и спальник, я заполз внутрь, и с невиданной радостью наблюдал, как дежурные готовят ужин на газовой горелке, режут сало и лимон. Лимон! Никогда в жизни я так не радовался ломтику лимона, который буквально впитал в себя.

Вот за этим и надо идти в поход – чтобы радоваться и ценить каждую мелочь, наслаждаться каждым мигом жизни и радоваться окружающему миру. Вот только из моих друзей и знакомых, пожалуй, никто не пойдет в такой поход, а значит, не узнает, не почувствует, не поймет этого. Жаль.

На этот раз я дежурил первым. «На улице» поднимался ветер, рвал полотно палатки, качал трубу, а внутри все равно было тепло и уютно. Ныла ноги, болела спина и тяжесть разливалась по всему телу.

«А хорошо ведь!» - подумал я и уснул.

Долгая дорога на Шумак

Утром ветер усилился, и стало еще холоднее.

Выражение «сходить до ветру» в таких условиях принимало буквальное значение, поэтому в туалет с сходил очень быстро, ведь спустить штаны на таком ветру сродни маленькому подвигу.

В очередной раз оценил блага цивилизации, застегнул куртку и помчался в палатку отогреваться.

Меня назначили замыкающим, забрали мешок с едой, выдали ремкопмплект и веревку.

Сборы проходили очень быстро, поскольку на пронизывающем ветру было очень холодно. Собрать рюкзак в палатке я не догадался (да и печки надо было дождаться), и пока складывал его, совершенно заморозил руки. Поначалу ничего не почувствовал, но когда начал движение, перестал ощущать кончики пальцев. Снял перчатки и слегка охренел: кончики средних и безымянных пальцев были абсолютно белыми!

«Отморозил!» - подумал я, и начал поскорее их растирать пальцами и снегом, пока подушечки пальцев не закололо, и адская боль потекла по пальцам.

Болят, значит, живые. Так что вперед.

(Позднее оказалось, что Алексей Морозов тоже слегка обморозил себе пальцы, поэтому таких бедолаг было двое).

Перевал, который мы штурмовали, назывался Шумакским. Он был тяжелым, но вполне проходимым. Летом тут идет конная тропа, но зимой только пешком.

Спускаться на ту сторону следовало в кошках и по веревке. Интересно! Смотреть, как спускаются другие, было забавно и не виделось ничего сложного в этом, однако когда сам полез, то вцепился в веревку, как утопающий. Хотелось покрепче прижаться к ненадежной и осыпающейся снежной стене.

Но вот спуск окончен, и снова лыжи!

«Ненавижу лыжи», - привычно подумал я.

Правда, на этот раз оказалось легче. Теперь надо было ехать вниз, а не вверх, да еще и по удобной лыжне, причудливо петляющей между скал. Впрочем, это не помешало мне раз двадцать упасть.

«Все равно я замыкающий», - философски подумал я. И не торопясь катил вслед за всеми.

Самое сложное даже не падать: чего там, упал, отряхнулся, поднялся, а именно что подниматься. Надо снимать рюкзак, переобувать лижи, снова натягивать рюкзак, а он с каждым разом становится все тяжелее и тяжелее.

Был бы я на горных лыжах, пролетел бы эту трассу легко и просто, а тут все ехал-ехал и ехал, пока не догнал Алексея с Олей. Вместе мы выбрались на полянку, где нас ждали Алексей Михайлович с Михаилом и перекусом. От сала я отказался, а вот шоколадку слопал с оберткой.

С полянки открывался обалденный вид на Шумакский водопад. Огромный, замерзший, покрытый уступами льда, наползающими друг на друга, он молчал и словно говорил: «Возвращайтесь сюда летом, увидите, какой я на самом деле».

Алексей дал указания, как ехать, и сообщил, что сегодня решили жопу не рвать и до Шумака не идти, а остановиться в избушке. Ориентир – сломанная лыжа Иваныча. И укатил.

А мы не торопясь последовали за ним.

Сначала ехать нужно было вроде по пологому месту через лесочек, но ехать получалось плохо: кувыркались все. То Оля падала, то Алексей бултыхался в снегу. Ну, а мне сам Бог велел. Так мы докатили до крутого склона, ведущего вниз к реке.

Тут Оля стала учить меня спускаться вниз лесенкой. Рассказала, как ставить лыжи перпендикулярно склону, упираться двумя палками в противоположную сторону, и у меня, как ни странно, получилось. Ура!

На реке мы натянули кошки и поцокали по приюта – небольшой избушки с громким названием «Зимовье бегущего оленя». В ней было главное – печка, так что свою доставать не пришлось.

Сил что-то делать совсем не осталось, поэтому я сел на кан в позе будды и отключился. А вокруг суетились дежурные, балагурил Иваныч, назидательно ворчал Алексей Михалыч, кипела обычная туристическая жизнь.

Подумалось, насколько идеальный у нас тандем руководителей. Балагур, весельчак и вечный двигатель Владимир Иванович, брызжущий непристойными намеками и шутками, и спокойный, чуть мрачный, рассудительный Алексей Михайлович, требущий порядка и чтоб все были заняты. Как ян и инь. Они взаимно дополняют друг друга, отвечая за свою область. Первый, как и положено янскому знаку, идет впереди, распределяет пищу, подбадривает и вселяет силы. Второй осуществляет общее управление, руководит распорядком, ритмом движения и подгоняет «чертей», чтобы не засиживались. Идеальное сочетание.

На ночь вместо сказки Ольга мне рассказывала, как ходила в свой первый поход с Алексеем Михайловичем на Теплый Ключ, и что из этого вышло. Лучше всякого Жюль верно.

Снились лыжи.

Земля обетованная

До Шумака оставалось всего ничего.

Я вызвался быть вечным замыкающим, поскольку торопиться все равно было некуда. Александру дали зеленый свет, и он рванул вперед со скоростью курьерского поезда занимать лучший домик на Шумаке. А я дождался, пока все выйдут, нацепил кошки и пошел за ними.

Прошел пару шагов – авария!

Надломилась площадка на левой кошке, и вылетело одно из колец. К счастью, ремкомплект был у меня, так что, наскоро починив, пошел дальше. Недалеко. Площадка окончательно сломалась, поэтому пришлось стать на капитальный ремонт.

Ох уж эти советские кошки! Не самая удобная штука. Особенно брезентовые завязки, которые не хотят завязываться и замерзают намертво, превращаясь к изогнутые куски льда. И как люди в них раньше ходили? А ведь первые исследователи и путешественники, что в горах, что на севере, обходились и худшей экипировкой. Как?!

(- Главное – это цель и желание, - позже заметил на это Алексей Михайлович, - а все остальное второстепенно).

Пока чинил, совсем отстал от группы, но дорога была одна – река, и промахнуться было попросту невозможно.

Ощущение одиночества посреди замерзшей реки, выщербленных скал, деревьев и снега – это вот настоящее ощущение одиночества. Нигде больше нет такой возможности остаться наедине с собой, как здесь. Не зря все отшельники всех времен и народов лезли в горы, как тараканы. Голубое небо сверху, голубой лед внизу, белое безмолвие вокруг – что еще надо?

За одним из поворотов меня ждала Оля, которая удивилась, чего это я так отстал.

Вдвоем мы быстро дотопали до Шумака, который открылся сложенными друг на друга камушками, деревянными ветхими мосточками, вырастающими изо льда, и, конечно, двуглавой лыжей Иваныча.

Дошли.

Шумак – это уникальное место в Восточных Саянах. «Местный Кисловодск», как назвал его Владимир. Здесь из-под земли бьет множество источников от всех болезней. Они могут быть расположены в считанных сантиметрах друг от друга, но вода в них разная и лечат они от разных болезней. Так на одной написано «Нервы», на другом – «Желудок», на третьем – «Глаза», и так штук 60 источников. От маленькой лужицы с зеленой тиной до мощного ручья, размывающего снег. Есть и совсем уникальные источники типа «Мужской силы» или «Женского каприза».

Все они расположены на одном берегу в две линии, а дойти до них можно прогуливаясь по одной тропинке. На этом же берегу коммерческая база, огороженная ржавой проволокой. Там есть все блага цивилизации, вплоть до магазина с презервативами, но работает она с апреля по сентябрь.

На другой стороне реки куча ничейных избушек, в которых можно жить, маленький дацан и радоновая ванна.

Летом тут не протолкнуться от отдыхающих и страждущих исцеления. Они живут по месяцам, вырезая на деревянных табличках свои фамилии, благодарность Шумаку и забавные картинки. Все вокруг буквально усеяно, обвешано и закрыто этими табличками, ленточками, резными фигурками и всюду «спасибо», «спасибо», «спасибо». Видать, и правда помогает.

Зимой же тут тихо и пустынно. Чуть позже пришла еще пара групп (одна из Омска), да сторожа на том берегу катались на тракторе за дровами. Вот и все «отдыхающие».

- Поэтому мы зимой сюда и ходим, - сказал Иваныч. – Что никого нет, а красота и источники вот они. Они не замерзают.

Мы остановились в просторном домике на самом берегу.

После традиционной пилки и рубки дров пошли втроем: Миша, Олег и я принимать радоновую ванну.

- Только не опускайтесь глубже, чем по грудь и не больше 10 минут, – предупредили начальники. – Типа вредно.

По дороге зашли в дацан, покрутили молитвенные барабанчики.

Радоновая ванна находилась в избушке, с ног до головы завешенной табличками и амулетами. Рядом на шестах крутили деревянными пропеллерами самолеты и вертолеты. (- Раньше эта территория принадлежала Иркутскому авиационному заводу, поэтому так много вырезано деревянных самолетов, - пояснил позже Владимир Иванович). Внутри избушки были нагромождения льда, целые сталагмиты, а следующей комнатенке в камне была самая настоящая ванна.

Ежась, мы разделись и полезли туда. Температура была градусов 20, шибко оздоравливающего эффекта я не ощутил, но после двух дней в поезде и четырех в походе сидеть в воде было очень приятно.

А как приятно после ванны выпить чашку горячего чая! А потом болтать и спорить обо всем на свете. О полете на Марс, о вечном противостоянии старости и молодости, о былых походах, о жизни в других странах, о достижениях науки, о менталитете и смысле жизни. Где еще можно так говорить обо всем, как не в зимней избушке у шкворчащей печки?

А печка то поет, то шипит, то мурлычет, как кошка. Потрескивают дрова, и шумит огонь. Покряхтывает котелок, полный воды, и вот кипящие пузырьки уже стучатся в крышку – открывайте! Пора заваривать чай!

И мы завариваем чай, зажигаем свечи, болтаем, и десять таких разных во всем людей уже превратились во что-то одно целое и единое.

- Ведь мы же команда! – воскликнул Иваныч. – А ну, два коротких, один длинный!

- Ура! Ура! Урааааааааа!

Мороз и солнце

Сегодня, наконец, день моего дежурства. Дежурили с Олей. Алексей, видать, привык, что мы вместе тащимся сзади, вот и на дежурство поставил вместе.

По закону подлости мне выпало готовить на завтрак – тадам! – молочный суп! Большей гадости я не знаю. С садика не переношу это блюдо. Но деваться некуда, сготовил, как сумел. Получилось не очень. Алексей Михайлович скривился:

- Сам не ешь, так и другим, значит, не есть?

Дата добавления: 2015-06-28