Золотая книга славян (с сокращениями). 3 страница

II

МАРОСНИ – ДНИ

Одно время наши деды от Коляды до Сурува –дня (Щурова дня, праздника умерших предков пра-щуров, также на него накладывался ещё и зимний день бога Перуна), праздновали «Маросни-дни» (18 дней или две славянских недели, во время которых Перун отправлял назад в Пекло нечисть, которая проникла на землю во время освобождения этим богом душ людей завлеченных в Пекло обманом). Тогда веровали, что по капищам ходили Юды, которых направляли Боги, чтоб прощали они людей за всякое зло. За это во всяком селе, капище и доме в Коле (круге) приносили требу по одной черной кукушке (курице), которую совершала незамужняя девушка, не познавшая мужчину, и пелась следующая песня:

ПЕСНЯ 1

Боже, кому ты, Боже, показался, кому ты услужил? Сива (Шива) Бог (по ведической традиции это суровый Бог который наказывал грешников, но в тоже время позволял им исправится и продолжить путь восхождения души, возможно это одно из имен бога Перуна) разлютовался. Вскочил на своего коня и полетел. Крылья у него, как лютые змеи а на руке его золотой браслет да посеребренный. Он слезал на поле да на гору и шел он от града к граду, от села к селу, от дома к дому, но его не почитали там и тогда пускал он лютую змею, в дома грешников, а со змеёй и злых крыс, да ещё тараканов немало. Ведь люди Сиву(Шиву) достаточно рассердили. Увидела его Дурга Юда самовила и она ему просьбу проговорила: «Боже мой, Сива (Шива) мой! Довольно тебе сердиться, довольно тебе распаляться. Я тебя посылаю к моим сестрам девяти Юдам самовилам. Они тебе, Боже, жертву воздают и славят. В дома к людям не залетают, не бросают им лютую змею, а со змеёй злых крыс. Ты Боже, согласен, чтоб наступил Личень (праздничный) день, Щуров день (когда вся нечисть уходит с земли, в Темную Навь (Пекло), а души Пращуров уходят в Светлую Навь (Славь)). В дом к людям зайди, а с тобой зайдет Жива Юда самовила. Она принесет в золотой чаше сурьяную воду осуренную, в дома, чтобы были все живы и здоровы, а там где тебе, Боже, жертву в коло не воздали и не почитали, сидит там лютая змея и со змеёй злые крысы, да и тараканов не мало. Пришел Личень день Сурвака день, но в дом, жертвы не сотворявшим ты не заходишь. Убежала от них и Жива Юда самовила. Не несет она в золотой чаше, воду, осуренную ледяную. И в доме того человека не здоровье. Больна его первая любовь и малые дети.

Когда воздавали жертву девушка при этом напевала горную песню, а после запевала следующую песню.

ПЕСНЯ 2

Слетал Сива (Шива) на гору да на пригорки нашла его Дурга Юда* самовила, и его усмиряла, укращала: «Да не летай ты на поле во град, и во село». И садился он под дерево в шатре, и поджидал личень день всё Щуров день, когда сойдет Жива Юда самовила, чтоб пройти по всем полям городам и сёлам. Ходили с ними и все девять сестер, девять Юд самовил, но в село они не пошли во дворы, и не бросили люту змию, а с ней злых храмцов(тараканов). Ведь тут все жертвы воздавали, черную курицу отдавали, и все Бога славили, все три дня, до праздничного дня, всё Сурвак дня. И Сива Бог - на горе седлал коня летучего, шестикрылого. Метнул он тут лютых змей и лютых гадов. И Живу Юду самовилу он призывает, чтоб принесла она людям злоту чашу, а в чаше святую воду, освященую, и кто воды той во двор не наберет то здоровье он не обретет.

Когда готовили курицу, девушка пела следующую песню:

ПЕСНЯ 3

Хвала тебе, Юда, Дурга самовила! Как тут Сива (Шива) сходил на гору, да на пригорки, и тут уж он разгневался, рассердился, седлал он лютого коня, и змеями все опоясался, потому что Дорге люди не молилися, и выезжал он тогда на поле да в город, и в село и дворы он похренил. Сюда же и девять Юд пришли самовил, но в город и в село они не сошли,. А с горы увидели и узрели, что для Бога жертву мы воздаем и черную птицу ему отдаем. И Юды не разгневались и люту змию не бросили, а с гадами и злых храмцов. И теперь мы всех угащаем и тебя, Дурга Юда, мы славим тебе мы песни поём, чтоб ты Бога умалила и нас защитила. С того и правила пошло: «Моросные дни суть злыдневы.» (потому что в эту пору по земле бродит нечесть) На них любезная бежит, на гору и там она древо сечет; да ещё удальцы бегут, на гору, и там они стадо пасут - а невеста жертву воздает, черную птицу отдает, да накрывает трапезу во дворе, и всех на неё зовет. И те кто на трапезе сидят, если Живу Юду не прославят то Бог тут же разгневается, и не пошлёт к ним самовилу, и не прыснет она светлый водой, осуренной и тогда нету жизни во дворе, нет здоровья ни где.

Когда весталки приготовят кукушку служителеница капища отпускала её а другие жены махали вслед, потом собирались женщины из трех капищ в одно, три девушки ставили трапезу и пели следующую песню:

ПЕСНЯ 4

Как наступал Коляда, а после него наступали Маросные дни, и пока они не миновали Сива Бог был на горе, да на пригорках, и садился он под дерево, да в шатер. И ездил на летучем коне шестикрылом до самого личень дня, Щурова дня (изгонял нечисть обратно в Пекло). Но ждёт пождёт его Жива Юда, самовила, чтоб сойти ей с небес и не может она сойти, и тогда заплакала, закликала, и к Богу запечалилась: «Ой, Боже Сива наступил твой личень день, Сурвак -день, ты пошли Злотую Майку, чтобы сошла она на гору, и меня снеси ты на поле, в города, да во сёла, чтоб прыснуть светлый водой, осуренной. Так как же, Боже, мне сойти? Осталась, я в высоте, на небесах.» И Юда плачем всё плачет, и услышал её Сива Бог, и пытает Доргу Юду, самовилу: «Ой, Дурга, что ныне сделалось, что сотворилось? Уже наступил личень день, Щуров день, а Жива Юда самовила не сходит на поле, да в города, и сёла, чтоб попрыскать светлый водой, осуренной» Дурга ему ответ держит: «Ой, Боже Сива, в руке твоей злотой посох, и в гору посох метни, чтоб достало до небес, тут и сойдет Жива Юда, самовила под дерево, на гору, да на бел кладенец, чтоб омыть злоту чашу, и наточить светлой воды.» И Сива Бог, как держал золотой посох, так и метнул его в гору, где протекал бел кладенец, от того вода полилася, и собралось три прудика. Увидела это Жива Юда, самовила, и с небес сходила. Правой ногой на дерево ступала в бел кладенце чашу омывала. Наточила светлой воды, и Сиве слово говорит: «Ой, Боже Сива, сходи ты, Боже, слетай, на поле, в города и сёла. Уж наступил твой личень день. И тебе жертвы все воздают и тебя все мальбой молят, чтоб ты сошел к ним во дворы и меня чтоб ты послал, попрыскать светлой водой, чтоб жили все во здравьице да целый год до следующего Сурвак дня.» И Сива такой ответ держит: «Юда Жива самовила, теперь сойду я и пройдусь где славили Доргу Юду самовилу, где ей жертву воздавали, черну птицу, отдавали и её хвальбою хвалили, чтобы меня усмирила, укротила, и слала своих девять сестер, туда где только жертву воздают. Ты пораси их светлой водой, чтоб жили во здоровьице, да целый год до Сурвак дня, а где жертва не воздается ты не раси светлой водой, священою – и тогда Разгневаются девять сестер Юд и пустят лютую змию, да люта гада, во двор тому, а со змеёю злых храмцов, и там целый год будут Маросны дни всё злыдневы дни»

После угащений, в последний день Маросных дней, утрам наступал Сурвак день, Выходили юноши и девушки на одно широкое место, играли хоровод и пели следующую песню:

Песня 5.

Ой, Сива, на горе, под деревом, во шатре, сидел он там уж три дня и посылал Живу Юду,

самовилу, а в руке её злота чаша, а в чаше святая вода, осуренная и сойдет она на поле,

в города, и сёла где жертва не воздавалась черная птица не отдавалась. Там гневятся девять сестер Юд самовил. Пускали они лютую змию, люта гада, а со змеями злых храмцов, и

куда зашли девять сестер, туда Жива Юда не слетит, а лиш придет в наши грады, и наши дворы, исходит всё да окропит святою водой священою, чтоб были живы и здоровы,

целый год, до следуещего Сурвак дня.

Другая хороводная:

Песня 6.

Братья удальцы, молодцы, и девицы, играйте хоровод, да смехом смейтеся, минули уж Маросны дни злыдневы. Смеялась Дурга Юда самовила, кликнула девять сестер Юд, и

Воспорхнули все они на небеса, и больше не шатаются и Сива Бог уж не гневается,

По утру его личень день, Щуров день, и Сива (Шива) Бог всё на небесах, а Жива Юда же на горе, да вот Юда убралася, нарядилася. Всё ходит похаживает, по земле, и по полю,

по городам, и сёлам.

III

ЛИЧЕНЬ ДЕНЬ, ЩУРОВ ДЕНЬ (СУРОВ)

(День когда поминали наших предков Суров -Чуров -Щуров – пращуров, считалось, что после освобождения душ наших предков завлеченных в Пекло обманом, они после гостевания на земле отправлялись в высшие миры Слави для дальнейшего развития, иногда его называли Родогощ. Этот день совпадал с зимним днем Перуна)

В селе песнопевца, пятьдьсят лет тому назад, праздновали новый год (сейчас старый новый год, 13 января, или зимний день Перуна) когда пройдут уже и Маросные дни, одна девушка объявляла новый год, к чему приурочивала следующую песню:

Песня 1.

Воскликнула Перво (Перуница) Юда* самовила с горы с Белый, такое слово: «Ой, царь, молодой государь, что сидиш ты у дома, во дворце и не веруешь, что надо собрать малых детей, и самому убраться и нарядитеся. И пошли их в пещеру, куда сошел Сива (Шива) Бог (Сива, возможно это одно из имен Перуна Бога) пресветлый. В руке его злотой посох, ударил он Черна Бога и Суру Ламию*(и завалил врата междумирья ведущие в Пекло), и воспорхнул он на небеса. Щурава теперь година Щуров -день. К вечери Щурав Бадник и Бадница. Сидел Сива (Шива) в пещере малое время три недели, да больше уж он не сидит. В руке его злотой посох позлаченый и седлал он борзаго коня, да летуна, змеями и гадами не опаясывался, на главе его три птицы летущие, и сходил он на землю, да припускал борза коня, и к дереву слетал, и подскочил к пристанищу, и входит в пещеру, да садится к огнищу, где готовят малы дети, к вечери Щурав Бадник и Бадницу, да садился к трапезе, и протянул десную руку, откушал он Щурав Будник и Бдницу, во дворце там Щур година, всё Щураво. Живы будут малы дети до старости почтенной. А где не возьмет он десной рукой, и не вкусит Щурав Будник и Будницу, то там во дворе черная година. Ты, царь ещё не слыхал что минулась черна година и настала святая година. Не посылал ты на гору Белую, малых детей, чтоб нарубить белых ветвей, и развести ясен огонь по вечеру. Ещё заря не рассвела, ещё не вышло Солнышко, а уже угас ясен огонь. Разгневался тут Сива Бог, рассердился, три змии на его главе прожорливые, в десной руке остра сабля, сияюща, В шуйце – руке (левой) люта стрела пламенная, и пламя достигло до небес. На дворе его борзый конь летунец. Вспорхнули тут три пташечки летучие, и показализь три змии, прожорливые, да это не конь, не летун, ведь это лютый змеише. Разгневался Сива Бог, но саблей не замахивал, пустил лютую стрелу на поле, и поле всё повыжглося, погорело не родит бела пшеница, не пасется стадо воловье и овечье, то поле запустелося. Девченочки и малы дети плачут, кликают, тебя, царь, люто клянут, что не ждал Щура годины, в Щурав -день не готовил Щурав Будник и Будницу.

Девушка тем, что пела песню, оповещала село, и все узнавали от неё что началась уже новая година, а потому собирались старики с села и готовили необходимое для встречи новой годины; и перво наперво посылали одну девушеку, чтоб прошла по селу и собрала других девушек, чтобы идти на гору, набрать дров для Будней вечери к новому году; с девушками уходили и юноши, они рубили дрова, а девушки собирали, и относили в село; девушка, когда встречала других девушек, пела следующую песню:

Песня 2.

Подружки, родны кумушки! Днесь ещё на утрени, когда ещё заря не рассвела, и Солнце не взашло, явилася Перуница Юда самовила, и воскликнула с горы, с Белой: «Минула Черна година!*» и сходил тут Сива Бог, да садился в пещере. В руке его золот посох, и ударил он Черна Бога и Суру Ламию и прогнал его. Потом воспорхнул на небеса, и теперь Белая година Щурава. И меня царь послал, чтоб вас взяла я за руки, и чтоб собрались во дворце млад удальцы, в руках их злота секира так как вам идти на гору, рубить Белы ветви сухие и их девушкам собирать, и носить их прямо во дворец к царю чтоб развели ясен огонь, чтоб сготовить Щурав Будник и Будницу: ведь скоро придет Сива Бог, да сядет он к огнищу,

к трапезе, к вечере, чтоб вечерять Щурав Будник и Будницу.

Как только слышали эту песню, собиралися девушки и юноши во дворе старика старосты (кмета) убравшись в лучшые одежды. Стараста посылал их в горы нарубить дров, и наносить их для Буднаго вечера, девушки, когда уходили в горы, пели следующую песню.

Песня 3.

Направились млад удальцы на гору на Белую да несут злоты секиры. И думают «Э, девушки, девченочки, куда, вы направились на гору Белую, вы беду натворили, не насечем вам белых ветвей сухих. Что девы, вы устроили? Не лучше ли девы, возвратиться? Над вами царь посмеялся, не сготовить вам Щурав Будник и Будницу. Бог разгневается, ведь три змеи на его главе, в руке его люта стрела пламенная, да пустит её на поле, и поле повыгорит, да посохнет пшеница вся, да саженцы, как придет лето весна, повыгорят колосья все, посохнут они, повянут. Витязь удалец не придет, не принесёт злота серпа, да чтобы выжать те поля и девушки заплакали, закликали: «Плачте вы к самаму Богу, самому царю. Да ваш плач не услышится.» Девы им слово говорят: «Эй, глупцы, млады удальцы, царь дал вам злоту секиру, да послал на гору на Белую. Пока в ладу не станете, вам не срубить белых ветвей, сухостоя. Сами Бога разгневали и вскочит он на дерево, и вам не ссеч белых ветвей,

сухостоя, и к царю их не снести, чтоб царь огонь разводил, да готовил Щурав Будник

и Будницу; на вас Бог разгневался, вытаскивал остру саблю сияющу, и как будете вы на поле,

вас посечет он на куски и кто побежал, чтоб остаться, чтобы сбежать во дворец, прямо к царю, того он саблей посечет, никого он не оставит.»

Когда возвращализь с горы с дравами, пели следующую песню:

Песня 4.

Эй, уж ты царь, ты боярин, послал, молодцов удальцов, глупых юнцов, чтоб забрались на гору Белую, чтоб нарубить белых ветвей сухостоя. Они тебя разгневали, и нас оставили

на горе на дерево не лазили, да ветви с него не секли, лишь скрылися в пещере, и мы, царь, заплакали, закликали. Плачемся к самаму Богу, да к тебе! И Бог над нами сжалился,

на них же Бог разгневался, да тут сошел он на гору Белую, и вскачил на дерево да нарубил белых ветвей да сухостоя, и тебе, царь их носим мы и мальбой молимся, как разведёш ясён огонь и сядешь ты к огнищу, чтоб взял ты золотой посох, чтоб выгнал молодых удальцов,

глупых юнцов, чтоб не садились к трапезе, не вечеряли Щур Будник и Будницу, не то Бога разгнегваешь и как вытащит он люту стрелу, и пустит её на поле, да весь посев повыгорит,

Колосья все повысохнут да повянут. Разгневается Витязь* младец, и на поле уж не слетит,

Злотого серпа не подаст, лишь нас прогонит с поля.

Старик стараста встречал всех старцев села, давал им дров, которые принесли девушки и им заповедавал, когда зайдёт Солнце, чтобы развели огонь. У какого огнища сядет старец там не погаснет огонь. Девушки готовят вечерю, в которую входят печеные пресные белые пышки, куры и пироги; всё это называли одним именем «Щурав Будник». Когда уже сготовится Будник, ставили трапезу к огнищу и к трапезе никто не садился, пока не взайдёт заря, потому что верили, что с ней приходил Бог и подсаживался к огнищу и вечерял Будник. За трапезой следил старец пока не рассветёт. Девушки входили в горницу, где был Будник, и запевали следующую песню:

Песня 5.

Ой, царь, ты боярин, довольно ты сидел, ожидал, у огнища, да разводил ясён огонь,

который не погас. На царя дрёма напала, как заснул он у огнища, тут сошел и Сива Бог,

Он подул на ясён огонь и запалил ясну лучину, да садился к трапезе и вечерял ясну Будницу

Щураву, вечерял, навечерялся. Бел венок на его главе, белые цветы, да венок он оставил,

тебе во дворце твоём ведь Щура година. Живы будут малы дети до старости, почтения.

Да на поле, родится Бела пшеница, сойдет Витязь удалец, и вытащит золотой серп, и сожнёт он белу пшеницу. Садись, царь, к трапезе, да кликни млад воеводу, с удальцами, и их угащением угасти - Запалят ясну лучину, ясён огонь в доме, да разложат ясён огонь, и к ним сойдет тут Сива Бог, да сядет у огнища, к трапезе, протянет десную руку, попробует Щурав Будник,и Будницу. В домах их Щура година. Живы их малые дети будут до старости,

до почтения, садись, царь, к трапезе, да угащеньем угости, мы, царь, не вечеряли.

Как пропевали эту песню, старец садился к трапезе с женщинами, и приглашал кого-нибудь из соседей - и их угащал, когда сидели на трапезе, пели следующую песню:

Песня 6.

Ой, царь, ты боярин, садись за трапезу за Щурав Будник и Будницу. Да протянешь десную руку и поешь ты и попьёшь а ещё зови ты королей, да поновей, вечерять Щура Будника и Будницу. Как вас увидет Сива Бог, волоса его позлотятся Борода посеребрится. Сел он к трапезе и руку протянул вечерять ясну Будницу Щураву. Вечерял, навечерялся – да воспорхнул он на небеса, во садок. Ещё зима ведь снежная, вверху цветы не никнули.

и в саду цветов он берет да венок вьёт, бел венок на его главе, и сходил он на землю,

да ходил он из града в град, да по сёлам, в наш город ещё не дошел, и думает он, гадает,

Дойти ли ему, не дойти? Накажет Бог ту супругу, что не в ладу осталася, и к трапезе не садилася, чтоб вечерять Щурав Будник да Будницу. Во дворец пришли воеводы, запалить ясну лучину, а она ж на них рассердилась, да из дворца их выгнала. Да как же, царь, ты правишь? Бог ведь Бела венка не оставил! Не будут жить малы дети, не доживут до старости.

Как пропели эту песню, старец вставал от трапезы, хватал одну из женщин и запирал её в одну из комнат, по причине того, что не впустила удальцов запалить лучину от огня; когда запирал её в наказание, девушки пели следующую песню:

Песня 7.

Ой, Сива Боже, разгневался, рассердился. Бог накажет царя любу(жену), потому что пришли млад воеводы, запалить ясну лучину, ясён огонь, она же их повыгнала. С того он рассердился. Схватил её за руку, за воласы, и бросил её в темницу, на малое время, три недели, уж на исходе личень день Щурав -день. Довольно Боже, гневался! Тебе мальбою молимся: Когда ходил ты по земле, из града в град, да по сёлам, оставлял ты на трапезе, белый венок, Белы цветы, где Боже, венок ты оставил, там живы будут малы дети, до старости и почтения, а где венок не оставил там не будут жить малы дети, до старости. Теперь, Боже, дойди до нас, в наш город, да садись к трапезе, да сними ты белый венок, белы цветы, и Щура годину к нам пусти и живы будут малы дети, до старости. Явилися воеводы, с ясной лучиной да разажгут ясён огонь, зажигал его наш царь, и горел огонь не угасал.

Выходили три девушки, да ходили по селу и приглашали юношй к «Ясному огню», чтоб запалить лучину и развести занаво дома огонь, этот огонь считали святым; когда ходили по селу, пели следующую песню:

Песня 8.

Удальцы, млад воеводы, да воины! Царь нас сюда к вам посылал, отдать злотые яблоки,

А с яблоками вас зовут чтоб взяли ясну лучину, чтобы пришли вы во дворец куда Сива Бог,

сходил с небес, и дошел к нам он во дворец, и его царь уж дождался, его к трапезе, приглашал и вечерял он Щурав Будник и Будницу, а когда же вставал чтоб идти, то оставил белый он венок белые цветы, а с венком Щура годину, ещё нам царь поручил, заповедовал: Раз бросил он свою супругу в темницу, на три недели, пусть же прийдут воеводы, да воины, Запалить ясну лучину, чтоб разложить ясён огонь по домам на огнище.» И как Бог от трапезы вставал тут царю он злот яблоки подавал, да так ему слово сказал: «Эй, царь, ты боярин, ты пошли девченочек, чтоб шли от двора ко двору, да чтоб позвать тех воевод, да воинов, чтоб запалить ясён огонь, да разложить на огнище, да по домам.»

Когда собирались молодцы во дворе, где совершали праздник и воздавали жертву, да угащались, старец брал у них свечу и зажигал её от огнища, в котором не погас огонь; девушки пели следующую песню:

Песня 9.

Ой, Сива (Шива) Бог, ты не гневайся! Змиище конь, светлый агнец, и свилися люты змии,

прожорливые на главе, да засвистали пташечки воспорхнули ведь Сива, ты не гневаешся

Не будет Чернай годины, с годинаю три Юды, Русалицы*, что росят они на землю белый град, да лютый гром, как порасят же на поле, пасевы все тут повянут посохнут: Мальбой, Боже, тебе молимся, чтоб больше ты не гневался! Пришли уже воеводы, да воины, подай им ясён огонь, чтоб запалить им лучину, чтоб разнести же по домам всем на огнище, по утру будет личень день всё Щурав -день.

Утром собиралися юноши и девушки в одно широкое место, да играли хоровод и пели следующую песню:

Песня 10.

Ой, Сива Боже, у Сивы лик уж побелел, да заблестел, вылезли лютые змии, на его главе,

вилися, да отвалились теперь не лютые змии они, а ясные птицы и порхают всё на небесах,

да на облаках. Ещё у него лютый конь и теперь он не лют змеише, а лиш светлый он ягнёначек. Седлал его тут Сива Бог, и проходил он по земле, и в десной руке у него злота чаша, в чаше студёная вода, и порасит он на поле студёной водой, её посевы впитают. И Сива Бог уже не Сивка (а Перун), его Перуница Юда утешила, и больше он не гневится и седлал он борзого коня агнеца, лицо его побелело, черна година теперь уже минулася, а с годинай три Юды Русалицы. и не расят уж на землю белый град, да лютый гром, не расят, и не вьюжат, и пасевы не повянут, не посохнут и живы будут малы дети до старости, до почтения.

Когда играли хоровод до вечера, до 7-8 часов, юноши и девушки хватали за руку старца и уходили в одну пещеру, где верили, сидела Первая (Перуница) Юда, которая объявила праздник. Ей воздавали в жертву три черные кукушки, а девушки пели следующую песню:

Песня 11.

Ой, Перуница (Первая) Юда самовила, что, ты таишься, прячешся? В пещере: довольно, Юда, прятаться да таиться. Выходи из пещеры, а то ведь идёт наш царь, жертву Юда, тебе воздать, три курицы чернавицы отдать. Тебя ведь Бог к нам посылал на землю, и нам известье принесёшь что наступил личень день всё Щурав -день.» Как запели девченочки, Выходит Перуница Юда самовила, из пещеры, да как крикнет она, прикрикнет,: «Ой, царь, ты молод боярин, да что же, царь, ты стоишь, чего ждёшь, и жертву мне не воздаешь? Когда пойдёшь ты во дворец, то созови малых детей, и пошли их по граду гулять от двора ко двору,

щедровать и песни петь, нынче уж личень день да Щурав -день. Кто им подарок подарит, жив будет тот до старости, здоров он будет целый год. На ниве у него бела пшеница на лозах белые гроздья, в саду червоны яблоки, а во дворе бело сукно, а кто подарка не подарит, не будет жив до старости, и здоров не будет целый год; и нива его высохнет, пшеница не уродится и бел гроздья и красны яблоки.» Перуница Юда так говорит, и царь ей тут жертву воздает, а Юда осмотр чинит, и смеётся тут сердцем она дрогнула, что ей царь жертву воздает, и дала ему белый венок, позлаченый:» Держи, царь, белый венок за благаволие, а как встретиш Суру Ламию, и захочет тебя она проглотить, и поесть, чтоб ты навеки запропал вытаскивай белый венок, позлаченый, и венком в неё ты попадёш, а сам царь быстро скроешся.» Вернулся царь во дворец, и лишь вошел он в крепкий град, взашло тут ясна Солнышка, а с Солнцем же и личень день Щурав -день. И собирал малых детей, девченочек, и посылал их щедровать, да песни петь.

Когда ходили по дворам, дети пели следующую песню:

Песня 12.

Сварог Щур – година здравый год! Сива Бог же на земле, да в нашем граде, уж если нынче личень день, да Щурав день да нас пошли ты во садок, где Перуница Юда самовила, даст нам свить белый венок, кизиловый, нам Юда заповедала, поручила: ходить от двора ко двору, и чтобы петь Сварога песню ту, и чтоб хвалить Сиву Бога, и Сварога; и кто подарок подарит, тот жив будет до старости, здоровым будет целый год. На ниве бела пшеница, у того уродится. На лозах белые гроздья, в саду червоны яблоки, а во дворе бело сукно. Кто подарка не подарит, не будет жить до старости, и здоров не будет целый год. Сварог Бог уже на земле седлал коня он летунца да сходил он на поле.

Другая песня 13.

Ой, Сварог наш Пращур где ты, на небе ли или на земле и если, Сварог, на небесах, мальбою тебе молимся, чтобы сошел ты на гору Белую на бел кладенец, к ключику, и

слетела бы туда и Жива Юда самовила и в руке её злота чаша, злота братина, но воду она не точит, ещё тебя, Сварога, ждёт. Да сойди же, Сварог! Ведь ей уже пришла пора, минулся личень день, да Щурав день, Сварог -день. Ходили мы шаталися, из града в град, от двора ко двору, дарили нас подарками. Прысни теперь Боже, с горы Белой, на поле, да светлой водой, и где капнет светлая капелька, там во дворе все живы, здоровы будут до старости, и на поле чиста пшеница уродится, на лозах белые гроздья, в саду червоны яблоки, а во дворе бело сукно. И тот, кто ест белый хлеб, кто пьёт зелено вино, тебя Боже, хвальбой хвалит, и тебе Боже, песни поёт. Силён ты, Боже и что только ты велишь, то сразу Явишь, негаданно, и без маеты.

Дети потом возвращализь во двор, где находился старец, а девушки запевали следующую песню:

Песня 14.

Ой, царь, ты государь, что сидиш ты во дворце, и не восходиш на гору, чтоб вытянуть десную руку, протянуть её к небесам высако и Бога хвальбою похвалить (знамение славы). Как прокричит Жива Юда самовила, с горы, с Белой: «Где ты царь, где? Уж на горе Сварог Бог, наш Пращур. Точила я, чистую воду, вкусную воду в злотую чашу, во братину, и ею службу служила. Пил ее Бог, да напился, встряхнулась десная рука, качнулася, и пролилась залотая чаша да вылилась, прыснула она на тот город, на дворец, да на поле и на лозы она во садок. Жив будь царь до старости. Здравствуй ты царь целый год.

Когда девушки пропевали эту песню, старец засылал девушек, и сам уходил, на гору, где девушки запевали следующую песню, которой хвалили Бога и старца:

Песня 15.

Ой, Боже ты Сварог Сварог наш Пращур! Где ты, Боже, на небесах или на земле трясни, Боже, десной рукой, да увидишь, да узреешь. Хвальбой хвалит тебя наш царь, поднял он десную руку к вышине до небес, и тебя он славой славит. Прыснул Бог ему чистой водой, да на дворец, на поле, на нивы. Прикрикнул тут молодой царь, и такое слово говорит: «Ой, Боже Сварог! Сойди Боже, на землю, на гору Белую, нынче личень день, Щурав день, Сварог день. Прыснул бы чистою водой, вкусной водой. Я мальбой тебе малюсь, чтобы пришел ты в этот год, чтоб блеснула ясно Солнце, а с Солнцем вместе личень день. Тебе, Боже, жертву воздаю девять овнов всё пятнистых, отдаю да рогатых.

НА ЩУРАВ день.

(от другого певца)

Песня 1.

Ой, Сива Сур (Пращур)! Садился Сива в вышине, на зелену гору, здесь его золочен кладенец,

где жаркая вода* и от неё стоит сильный огонь аж до небес, а у огня сидит Жива Юда и вот она убралася, нарядилася в одежды позалоченые, что горят как ясно Солнце. В десной руке у неё злотой карец (ковш), а в нем жаркая вода, в левой руке злота чаша. Она службу служит Сиве Богу. А девченочки на поле жертву воздают и к Богу молятся: «Ой, Боже Сива! Тебе жертву, воздаем, ведь сегодня личень день Суров –день. Днесь ты сходиш с небес, и садишся на горе. Служит тебе Жива Юда, и как напьёшся жаркой воды то подними золотую чашу, и прысни этой водой, на нас, да на поле, чтоб были мы живы и здоровы, и будем жить за тысячу лет (в древности продолжительность жизни была высокая). Мы ходим от двора ко двору, и с нами идёт Жива Юда, а в руках её злотой карец и злота чаша, а в чаше жаркая вода, и куда только Юда дойдёт, то прыснет жаркой водой, и там во дворе все живятся здравствуют, и тебя праславляют». Так девушки песню поют, Богу молятся, а Жива Юда у кладенца и лицо её озолотилось. Подаёт она чашу, чтоб напился Сива Бог, но он жаркую воду не всю пьёт, а брызжет на девченочек, и лики их светлеют, от их лиц - ясная заря. Одежды тоже позлотилися, посветлели. И вот Сива Бог Юде речь говорит: «Юда Жива самовила, ведь уже мой личень день, от меня наказ возьми, чтоб ноточить жаркой воды, в руке твоей злотой карец, слети ты на поле, где тебя ждут девченочки, и для меня жертву воздают, а для тебя венки берут и золотом их повивают, а как в крепкий град тебя сведут и ты пойдёш от двора ко двору, то там злоты венки главу твою обовьют. Ведь ты богиня новой годины! Три дня быть тебе на земле, а потом померкнет над горой и от туда придет тёмная мгла, и заросит частая раса, когда минуется Сурвак день». Жива Юда послушалась, и пошла на злот кладенец, подставила там злотой карец, наточила жаркой воды - и вниз сходила, на поле. В лице её ясно Солнце, в груди её - ясный месяц, по подалу злоты звёзды. В десной руке злотой карец, в шуйцей злота чаша. Девченки к ней наведались, и каждая венок даёт, на голову ей кладет. Блеснула ясная заря, ведь среди девчат Жива Юда Богиня, и её ведут в крепкий город, и ходят от двора ко двору. Девчата песни с ней поют: «Видели ли, слышали ли, как нас всех Бог пожаловал, и послал он Живу Юду, чтобы пошла в наши грады, и у каго есть бел венок, с золотом в подарок той богине, тому наточит жаркой воды она и напоит» Так пели девы припевали, и всякий их слышит в крепком граде. Девченочки венки всё вьют, юнцы их позалачивают. «Ой, Юда, млада Богиня! Как вспорхнёш ты же на небеса, да возьми ты белый венок, тот что носишь на главе, и прысни жаркаю водой, тебя мы ждём всю годину, ты Богиня на земле - и лишь тот, кто тебе молится, жить будет за тысячу лет.» Но вот пришла мгла и вылез лютый змей, и Боги разгневались, да послали на землю светлого Ярабога (Жара, но христиане его имя переделали в Георгия-Жору) с тяшкой булавой в руке и лютой саблей. И вот Яр на реке, на бел кладенце, с белым конём. Всем молодцам он молодец, и девушек спрашивает: «Девчата, мои сестрицы, слышал я, что вылез лютый змеише, и что люто заклялся он, чтоб не поздравить малых детей.» Как услышали то девицы, заплакали, закликали, едва слово выговорят: «Молодец, неведомый витязь, внизу тот лютый змей. Прямо на реке, днесь он прилез в наш город, тайком взял девять девиц, и по утру рано отошел; и ведь ещё требует»

Дата добавления: 2015-06-28