Состояний человека 14 страница

Удивление выполняет в познании полезную роль, так как при его воз­никновении душа внимательно рассматривает предметы, кажущиеся ей редкими и необычными.

И. Кант (1900) определял удивление как состояние замешатель­ства при встрече с чем-либо неожиданным. При этом в развитии эмо­ции удивления он выделял две стадии: первоначально оно задержи­вает развитие мысли и вследствие этого бывает неприятным, а потом содействует приливу мыслей и неожиданных представлений и пото­му становится приятным.

Т. Рибо (1898) в понимании интеллектуальных чувств, и в частно­сти удивления, исходил из представлений о любопытстве. Рассматри­вая становление интеллектуальных чувств в онтогенезе, он выделял три периода: утилитарный, бескорыстие и страсть. В первом периоде им выделялись три этапа: изумление, удивление и чисто утилитарное любопытство.

Глубокий анализ эмоциональному состоянию удивления дал Ушин-ский. Он полагал, что в удивлении к чувству неожиданности присо­единяется сознание трудности примирить новое для нас явление с те­ми представлениями, которые уже имеются у человека. Пока мы не обратим внимания на эту трудность, будем испытывать только чув­ство неожиданности или чувство обмана. По мнению У шинского, дело не в самом явлении или образе, нас поражающем, а в его отношении к нашим убеждениям и рядам наших мыслей, обусловливающих наши ожидания. «Явление, поражающее химика или ботаника, может вовсе не поразить человека, незнакомого с этими науками, и наоборот, то, что поражает человека, не знающего химии и физики, вовсе не пора­зит специалиста в этих науках, и не поразит не потому, что химик или физик привыкли к данному явлению (они могли его прежде никогда и не видеть), но потому, что они знают, что ожидаемое явление долж­но произойти, и будут, напротив, удивлены, если оно не произойдет» (1974, с. 434). Ушинский для доказательства своей позиции приводит мнение Броуна, который утверждал, что удивление предполагает предварительные знания, которым новое явление противоречит, и по­этому удивление невозможно при полном невежестве. Развивая эту мысль, Ушинский отмечает, что для младенца все явления новы, но он ничему не удивляется. «Мы удивляемся новому, неожиданному для нас явлению именно потому, что чувствуем всю трудность внести его как новое звено в вереницы наших представлений, и как только мы это сделаем, так и чувство удивления прекратится...» (с. 435).

Глава 8. Интеллектуальные (когнитивные) состояния 195

Ушинский соглашается с мнением Декарта, что одни люди способ­нее других к чувству удивления, но сетует на то, что тот смешал это чувство со страстью удивляться (в современной терминологии послед­нее, очевидно, относится к любознательности). Он полагает, что лю­дей, не ищущих удивления (нелюбознательных), действительно мож­но встретить, как и вообще людей, равнодушных к приобретению зна­ний; но людей, неспособных удивляться, нет. Ушинский пишет о трех видах людей, которые редко удивляются. Во-первых, те, которые на­столько увлечены своим делом, что мало интересуются всем осталь­ным. Во-вторых, те, у которых много разнообразных знаний и которых редко чем можно удивить. В-третьих, люди, которые знают все повер­хностно, но которые, как им кажется, могут все объяснить (т. е. ди­летанты).

Ушинский поднимает важный вопрос о том, что традиционные вос­питание и обучение детей, когда ребенку на все даются готовые отве­ты, убивает способность удивляться, смотреть на природу зрелым умом и с младенческим чувством. Он считает, что свежее детское (не­посредственное) и в то же время мудрое удивление присуще глубо­ким мыслителям и великим поэтам, останавливающимся часто перед такими явлениями, на которые все давно перестали обращать внима­ние. Поэтому талантливый человек всегда кажется толпе несколько ребенком. Ушинский справедливо считает такое удивление одним из сильнейших двигателей науки: часто нужно только удивиться тому, чему еще не удивлялись другие, чтобы сделать великое открытие. «Правда, — пишет Ушинский, —ученый уже не удивляется тому, чему еще дивится невежда, но зато он удивляется тому, чему невежда не может удивиться» (с. 437).

Выражение удивления. Мимическое выражение удивления состоит в следующем: брови высоко подняты, из-за чего на лбу появляются продольные морщины, а глаза расширяются и округляются. Приотк­рытый рот принимает овальную форму.

Переживание, сопровождающее эмоцию удивления, носит пози­тивный характер. Изард (2000) считает, что в ситуации удивления люди, как правило, испытывают примерно такое же удовольствие, как и при сильном интересе. Однако приписывая удивлению пережива­ние удовольствия, нельзя не учитывать, что Кант говорил и о недо­вольстве при удивлении, когда удивление задерживает развитие мыс­ли. Да и Изард пишет: «...если Ребекка чаще испытывала неприятное удивление...» (с. 195), — соглашаясь, по сути, с тем, что удивление

13-

196 Раздел III. Психические состояния

Удивление

может переживаться и как негативная эмоция. Поэтому в обыденной речи можно услышать: «Ты меня неприятно удивил!»

Причины удивления. Еще Декарт писал, что удивление возникает при встрече человека с новым объектом. Но если это так, то эмоция удив­ления должна отождествляться или же быть хотя бы частью (пережи­ванием) ориентировочной реакции или рефлекса «что такое?» по Пав­лову. С точки зрения Изарда, удивление порождается резким измене­нием стимуляции. Внешней причиной удивления, как он полагает, служит внезапное, неожиданное событие. Это ближе к истине, но тоже не совсем точно. Внезапный звук может не удивить, а испугать чело­века. Следовательно, нужна еще какая-то характеристика стимула, которая только одна и может привести к удивлению как психиче­ской реакции, а не только физиологической. Более точно сказано С. И. Ожеговым (1975): удивление — это впечатление от чего-нибудь неожиданного, странного, непонятного. Вот эта-то необычность сти­мула (оттого он и становится неожиданным, не отвечающим нашим ожиданиям, представлениям), а не просто новизна и внезапность, и является, очевидно, главной причиной появления удивления. В этой связи В. Чарлзуорт (Charlsworth, 1969) определяет удивление как ошибку ожидания.

Глава 8. Интеллектуальные (когнитивные) состояния 197

Но такое понимание удивления, замечает Изард, исключает воз­можность его появления раньше пяти-семимесячного возраста, так как новорожденный ребенок из-за недостаточного развития когнитив­ных функций еще не способен к формированию ожиданий и предпо­ложений.

Другая точка зрения высказана Т. Бауэром (Bower, 1974), который приводит данные, что реакция испуга или удивления (для него это одно и то же) наблюдается у младенцев уже по прошествии несколь­ких часов после рождения. Однако, чтобы согласиться с ним, нужно все-таки выяснить, что же наблюдалось у младенцев — испуг или удивление, поскольку очевидно, что это разные эмоциональные ре­акции.

Стадии возникновения удивления. И. А. Васильев (1974), связываю­щий удивление с формированием проблемы, выделяет три стадии воз­никновения и развития этой эмоции. Первая стадия — недоумение. Оно возникает при относительно малой уверенности в правильности прошлого опыта, когда некоторое явление не согласуется с этим опы­том. Противоречие еще осознанно слабо, смутно, а прошлый опыт еще недостаточно проанализирован. Направленность недоумения четко не выражена, а его интенсивность незначительна.

Вторая стадия связана с «нормальным» удивлением. Она являет­ся следствием заострения противоречия, осознания несовместимости наблюдаемого явления с прошлым опытом.

Третья стадия — изумление. Оно возникает, когда человек был аб­солютно уверен в правильности предыдущих результатов мыслитель­ного процесса и прогнозировал результаты, противоположные возник­шим. Изумление часто протекает как аффект с соответствующими выразительными движениями и вегетативными реакциями.

Васильев полагает, что с помощью удивления эмоционально окра­шивается и выделяется нечто «новое», имеющее ценность для чело­века. Эмоция удивления презентирует сознанию еще не осознанное противоречие между старым и новым и на этой основе дает возмож­ность человеку осознать необычность ситуации, заставляет внима­тельно ее проанализировать и, следовательно, ориентирует его в по­знании внешней действительности. В то же время данная эмоция яв­ляется и тем механизмом, который побуждает и направляет мотивы мыслительной деятельности, дает толчок к выбору средств для пре­одоления обнаруженного противоречия.

198 Раздел III. Психические состояния

8.2. Интерес как состояние

Интерес как состояние можно назвать реакцией заинтересованности. Заинтересоваться — значит почувствовать {осознать) интерес к кому-или чему-нибудь (С. И. Ожегов).

Выготский (1984) отмечает, что в субъективистской психологии интересы отождествлялись то с умственной активностью и рассмат­ривались как чисто интеллектуальное явление, то выводились из при­роды человеческой воли, то помещались в сферу эмоциональных пе­реживаний и определялись как радость от происходящего без затруд­нений функционирования наших сил. Очевидно, что как состояние проявления интереса к выполняемой деятельности, ситуации в нем присутствует и то, и другое, и третье, так как человеку хочется знать (интеллектуальный компонент), для этого необходимо сконцентри­ровать на познаваемом внимание (волевой компонент), а удовлетво­рение потребности в знании доставляет человеку удовольствие (эмо­циональный компонент).

Эмоции, испытываемые человеком в процессе выполнения инте­ресующей его деятельности (процессуальные интересы), Б. И. Додо-нов называет чувством интереса. Это, как он пишет, чувство успешно удовлетворенной потребности в желанных переживаниях. При этом, полагает Додонов, в зависимости от конкретного характера деятель­ности интерес будет выражаться через разные эмоции, иметь разную эмоциональную структуру. В то же время он полагает, что для того, чтобы понять природу человеческих интересов, их сущность надо ис­кать не в специфике «чувства интереса», а в чем-то совсем ином. В чем именно — он не раскрыл. Это может быть и потребность в новизне, и привлекательность неизвестного, загадочного, и желание испыты­вать удовлетворение от сделанного.

Значительное место отводит интересу Изард (2000). Он предпола­гает наличие некой внутренней эмоции интереса, обеспечивающей селективную мотивацию процессов внимания и восприятия и стиму­лирующей и упорядочивающей познавательную активность челове­ка. Интерес рассматривается Изардом как позитивная эмоция, кото­рая переживается человеком чаще всех остальных эмоций.

По мнению Чарлзуорта (Charlsworth, 1968) и Изарда, интерес, как и удивление, имеет врожденную природу. Однако Изард не отожде­ствляет интерес с ориентировочным рефлексом (непроизвольным вниманием), хотя и указывает, что последний может запускать эмоцию

Глава 8. Интеллектуальные (когнитивные) состояния 199

Внимание

200 Раздел III. Психические состояния

,... - VV.*. Л..

К. В. Лемох. Новое знакомство

интереса и способствовать ей. Однако затем ориентировочная реак­ция исчезает, а интерес остается. Автор подчеркивает, что интерес — нечто большее, чем внимание, и доказывает это следующим: на мане­кене с нарисованным лицом двухмесячный ребенок задерживает вни­мание дольше, чем на манекене без лица, а на живом человеческом лице — дольше, чем на манекене с лицом. Эмоция интереса отличается от ориентировочного рефлекса тем, что она может активироваться про­цессами воображения и памяти, которые не зависят от внешней сти­муляции. Он указывает и на отличие интереса от удивления и изумле­ния, хотя и не останавливается на дифференцирующих их признаках.

Мимическое выражение эмоции интереса, как показал Изард, чаще всего кратковременно и длится от 0,5 до 4-5 секунд, тогда как ней­ронная активность, вызванная интересом, и переживание его длятся дольше. Интерес может проявляться только одним мимическим дви­жением в одной из областей лица или их совокупностью — приподня­тыми или слегка сведенными бровями, перемещением взгляда по на­правлению к объекту, слегка приоткрытым ртом или поджатием губ.

Проявление эмоционального состояния интереса сопровождается сначала небольшой брадикардией (снижением частоты пульса), а за-

Глава 8. Интеллектуальные (когнитивные) состояния 201

I

Любопытство

тем некоторым повышением частоты сердечных сокращений. Состо­яние интереса, по Изарду, проявляется в таких переживаниях, как за-хваченность (увлеченность), зачарованность, любопытство.

Любопытство. Рассматривая интерес, отечественные психологи, как правило, сознательно или непреднамеренно ничего не говорят о та­ком психологическом явлении, как любопытство. Между тем, по Оже­гову, любопытство — это стремление узнать, увидеть что-то новое, проявление интереса к чему-нибудь (я бы добавил — «здесь и сей­час»). В частности, любопытный факт — это интересный или возбуж­дающий интерес факт, содержащий какую-либо интригу. Отсюда заинтриговать — вызвать у человека определенное интеллектуальное состояние, возбудить интерес, любопытство чем-либо загадочным, не­ясным. Любопытству сродни понятие «любознательный», т. е. склон­ный к приобретению новых знаний.

Следует отметить, что, как писал Ларошфуко, есть две разновидно­сти любопытства: своекорыстное — внушенное надеждой приобрести

202 Раздел III. Психические состояния

полезные сведения, и самолюбивое — вызванное желанием узнать то, что неизвестно другим.

Все сказанное выше свидетельствует о том, что нет никаких осно­ваний исключать любопытство из рассмотрения вопроса об интересе. Очевидно, что любопытство является проявлением познавательного интереса, хотя в ряде случаев любопытство может быть мелочным и пустым (т. е. интерес проявляется ко всяким случайным или несуще­ственным обстоятельствам, фактам и т. п.). Любопытство, по А. Г. Ко­валеву (1970), можно рассматривать как проявление ситуативного интереса, как особое интеллектуально-потребностное состояние.

к

Раздел IV

Характеристика негативных

психофизиологических состояний, возникающих в процессе деятельности

Глава 9

Состояния, возникающие при монотонной деятельности и обстановке

9.1. Состояние монотонии (скуки)

Состояние монотонии, или — что то же — скуки, является по своим характеристикам противоположным состоянию напряжения. Она ча­сто встречается на производстве (Виноградов, 1966; Золина, 1967; Фетискин, 19746, 1993; Фукин, 1982), в учебной деятельности (Фе-тискин, 1993), в учебно-музыкальной (Шурыгина, 1984) и спортив­но-тренировочной (Фетискин, 1974; Фидаров, Болдин, 1975; Сопов, 1977), да и просто в обычной жизни (так называемая «монотония бы­та»). Вот как писатель Виктор Астафьев в своем произведении «Царь-рыба» описывает состояние промысловиков пушнины, отрезанных от мира пургой и находящихся в состоянии сенсорной депривации: «В зимней, одинокой и немой тундре даже удачный промысел не из­лечивает от покинутости и тоски. Случалось, опытные промыслови­ки переставали выходить к ловушкам, заваливались на нары и, подав­ленные душевным гнетом, потеряв веру в то, что где-то в мире есть еще жизнь и люди, равнодушно и тупо мерзли в одиночестве, погру­жаясь в марь вязкого сна, дальше и дальше уплывая в беспредельную тишину, избавляющую от забот и тревог, а главное, от тоски, засасы­вающей человека болотной чарусой... <Они> безвольно погружались в молчаливость, расслаблялись от безделья, ленились отгребать снег от избушки, подметать пол и даже варить еду... нарушилась душевная связь людей, их не объединяло главное в жизни — работа. Они надое­ли, обрыдли друг другу, и недовольство, злость копились помимо их воли»1.

О сходном социально-психологическом состоянии мне рассказы­вали офицер атомной подводной лодки, испытавший его, когда ко­рабль находился в многомесячном автономном плавании, а также

Роман-газета, 1977, № 5.

Глава 9. Состояния, возникающие при монотонной деятельности и обстановке 205

известный полярник, работавший на радио- и метеостанциях за по­лярным кругом.

В психологической литературе одно из первых упоминаний о со­стоянии монотонии встречается в работе Г. Мюнстерберга (Munster-berg, 1912). Изучением этого состояния интересуются физиологи, пси­хологи, социологи. И это не случайно. Монотонность влияет на эф­фективность деятельности, настроение человека, на его развитие как личности. Канадский ученый В. Герон (Heron, 1957), изучавший вли­яние монотонной окружающей обстановки на психику и деятельность человека, пришел к выводу о необходимости постоянного изменения сенсорного окружения человека для его нормального существования. Даже животные инстинктивно избегают монотонной обстановки. Кры­са, например, предпочитает использовать в лабиринте различные пути к пище, а не один и тот же; она стремится покинуть пространство, в ко­тором провела много времени, и активно ищет новые или менее из­ученные участки. Это свидетельствует о том, что стремление к раз­нообразию впечатлений является важнейшей биологической потреб­ностью.

Причины появления состояния монотонии

Все авторы, занимающиеся проблемой монотонии, единодушно при­знают, что это состояние является следствием однообразной деятель­ности (монотонности). Вопрос только в том, какую деятельность сле­дует считать однообразной.

В литературе первой половины XX в. существует неоднозначность понимания терминов «монотонность» и «монотония». Многие авто­ры под монотонностью понимают возникающее при однообразной деятельности состояние и заменяют этим термином понятие «скука» (Maier, 1955; Bartenwerfer, 1957; Левитов, 1964). Другие (Bartley, Shute, 1947) называют монотонностью продолжительное и неприят­ное однообразие деятельности. В этом случае монотонность характе­ризует работу, а не состояние человека. Наконец, некоторые авторы характеризуют однообразие работы понятием «монотония» (Федори-шин, 1960). Я считаю обоснованным использование В. Г. Асеевым (1974) термина «монотонность» только для обозначения характера труда, окружающей человека обстановки, а для возникающего при однообразной обстановке состояния — термина «монотония».

Делались попытки развести понятия «скука» и «нудность» на том основании, что первое имеет более широкое значение, а второе харак-

206 Раздел IV. Характеристика негативных психофизиологических состояний

теризует только те психические состояния, которые возникают вслед­ствие отрицательного влияния повторяющейся деятельности (Maier, 1955; Ryan, Smith, 1954). Однако при этом авторы допускают ту же ошибку, противопоставляя характеристику эмоционального состоя­ния (скука) характеристике деятельности (нудность).

Точка зрения-25

Скука — психическое состояние, характеризующееся неспособностью человека устанавливать такие отношения с окружающим миром, другими людьми и самим собой, которые могли бы эмоционально захватить его и пробудить интерес к созидательной деятельности. Состояние скуки может возникать как в результате внешних ограничений, связанных с монотонной работой и изоляцией от людей, так и в силу внут­ренней опустошенности, пресыщенности жизнью и неспособности к эмо­циональным переживаниям, вызывающим радость, восторг, желание к осуществлению активной деятельности. Скука становится неотъемлемой частью жизни многих людей, не испытывающих удовольствия ни от рабо­ты, ни от развлечений. Увеличение свободного времени ведет к тому, что многие не знают, что с ним делать и как занять себя. Не все из них обра­щаются за помощью к психоаналитику, но состояние скуки часто сопро­вождается такими болезненными проявлениями, что скучающие люди явля­ются потенциальными пациентами. Не случайно некоторые психоаналити­ки стали обращать особое внимание на проблему скуки. Одним из первых, кто приступил к осмыслению данного феномена, был О. Фенихель, опуб­ликовавший работу «О психологии скуки». Несколько десятилетий спустя к рассмотрению данной проблемы обратился Э. Фромм, считавший, что «человек — единственное животное, которое может скучать». Размышле­ния о скуке нашли отражение в таких его работах, как «Революция на­дежды», «Анатомия человеческой деструктивности» и др. Исследуя феномен скуки в работе «Анатомия человеческой деструктивно­сти», Э. Фромм выделил три категории лиц: не знающие скуки — способ­ные продуктивно реагировать на стимулирующие раздражения; хрониче­ские скучающие — постоянно нуждающиеся в дополнительном стимули­ровании и в вечной смене раздражителей; больные — которых невозможно ввести в состояние возбуждения нормальным раздражителем. Для хрони­чески скучающих и больных людей скука связана с неудовлетворением, испытываемым ими по отношению к жизни...

Осуществленное Э. Фроммом различие относится не только к типологии людей, но и к смысловому употреблению слова «скучный». Человек мо­жет изнывать от скуки в определенной ситуации, говоря, например, что ему скучно и неинтересно находиться в данной компании. Но человек может быть скучным сам по себе в силу структуры своего характера и тогда он является скучным как личность... «Многие люди готовы признать-

I

Глава 9. Состояния, возникающие при монотонной деятельности и обстановке 207

ся, что испытывают скуку (что им скучно); но вряд ли кто согласился бы, чтобы его звали скучным».

По мнению Э. Фромма, хроническая скука представляет собой одну из патологий современного общества. Большинство людей не являются тя­желобольными, но все они страдают в легкой форме недостатком продук­тивности. Если такие люди не находят каких-либо способов стимулирова­ния, то они постоянно скучают. Создается впечатление, что главной целью становится попытка «убежать от собственной скуки». Для достижения этой цели используются различные средства сиюминутного возбуждения, вклю­чая всевозможные развлечения, алкоголь, наркотики, секс. Однако все это не затрагивает творческие способности и психические возможности человека, поскольку на глубинном, бессознательном уровне он все равно пребывает в скуке.

Так, когда терапевт спросил одного из своих пациентов, имевшего боль­шой успех у девушек, не спасает ли его от скуки секс, тот ответил. «Секс — тоже скука, но не в такой мере, как остальное».

С точки зрения Э. Фромма, следствием «некомпенсированной скуки» мо­гут быть насилие и деструктивность. В пассивной форме они проявляются в том, что человеку нравится узнавать о преступлениях и катастрофах, смотреть по телевизору сцены кровавых убийств и жестоких драк. В ак­тивной форме удовольствие достигается путем садистского и деструктив­ного поведения. Мотивом некоторых убийств становится именно скука, потребность увидеть какие-то нестандартные ситуации и прекратить моно­тонность повседневной жизни.

Э. Фромм высказал убеждение, согласно которому «скука — одна из величайших мук». Ад представлялся ему тем местом, где царит вечная скука (Лейбин, 2001, с. 529-531).

Целесообразно, как это делают Левитов (1964) и Асеев (1974), выделить действительное (объективное) и кажущееся однообразие работы, ситуации.

Объективное однообразие (монотонность) связано с бедностью сен­сорного воздействия на человека, с малой загруженностью его интел­лектуальной сферы (чрезмерным дроблением рабочих операций, про­стотой автоматизированных действий в сочетании с их многократным повторением в одном и том же темпе, малой и средней интенсивно­стью нагрузки). Это относится как к интеллектуальной, так и к сен­сорной и двигательной деятельности.

Субъективная (кажущаяся) монотонность может сопутствовать объективной монотонности, являясь ее отражением в сознании чело­века. При этом необходимо наличие двух условий, а именно: чтобы

208 Раздел IV. Характеристика негативных психофизиологических состояний

выполняемая деятельность не давала умственной свободы от деятель­ности, привлекала к себе внимание и в то же время не предоставляла достаточных условий для размышления над этим заданием, не давала бы повода для творчества (Hacker, 1967). Это обусловливает, по Г. Бар-тенверферу (Bartenwerfer, 1957), «отдачу с суженным объемом вни­мания».

Но субъективная монотонность деятельности и ситуации может иметь место и без объективной монотонности. Она может быть обус­ловлена отношением человека к деятельности и ситуации. Роль мо­тивации для оценки ситуации отмечается многими авторами. Показа­но, например, что работа без знания ее результатов быстро приводит к снижению интереса к ней (Fraser, 1958). Наоборот, заинтересован­ность в работе и полнота обратной связи, получаемой человеком, не дают проявиться субъективной монотонности даже в случае объек­тивной монотонности труда.

Механизмы развития монотонии

Состояние монотонии рассматривается мною как эмоциональное (в отличие от ряда психологов и физиологов, которые рассматривают его с других позиций), а именно — как операциональное состояние. Например, психологическое объяснение состояния монотонии, дан­ное Бартенверфером, состоит в том, что монотонная работа приводит к сужению объема внимания, нервному истощению и вследствие это­го снижению психической активности мозга. По существу, это пони­мание состояния монотонии как психического утомления.

Той же «психоэнергетической» концепции, связанной с истощени­ем психической энергии в процессе волевого поддержания внимания при однообразной работе, придерживались и другие авторы (Winkler, 1922; Poffenberger, 1942). Если кратко характеризовать приведенную точку зрения на механизм развития состояния монотонии, то она сво­дится к следующему: монотония — это следствие перенапряжения внимания. Дж. Бармак (Barmack, 1937) видел причины монотонии в том, что вегетативная система не обеспечивает в должной мере работу нервной и мышечной систем. Отождествление состояния монотонии с утомлением присутствует и в более поздних работах (Bornemann, 1961; Schmidtke, 1965).

Надо отметить, что в это же время появлялись работы, в которых критиковался взгляд на монотонию как утомление. Г. Дюкер (Duker, 1931), например, установил; при повышении темпа работы чувство скуки не увеличивается, а уменьшается.

Глава 9. Состояния, возникающие при монотонной деятельности и обстановке 209

В отечественной литературе взгляд на монотонию как на операци­ональное состояние наиболее четко изложен М. И. Виноградовым (1966) и 3. М. Золиной (1967). Их объяснение основывается на пред­положении И. П. Павлова, что воздействие на одни и те же клетки длительно действующего раздражителя приводит к их быстрому ис­тощению, к развитию запредельного охранительного торможения, которое иррадиирует по коре головного мозга и проявляется в фазах парабиоза.

Однако все эти предположения не объясняют имеющиеся экспе­риментальные данные. В частности, эффект длительного воздействия раздражителя на одни и те же нервные клетки не объясняет, почему монотония возникает и при редких сенсорных стимулах1. Кроме того, при однообразной двигательной деятельности торможение должно развиваться первоначально именно в двигательных корковых цент­рах, что обнаружилось бы в снижении психомоторных показателей. Однако, поданным Е. В. Подобы (1960) и М. И. Виноградова (1966), в ряде случаев наблюдалось сокращение латентного периода сенсо-моторной реакции, что никак не свидетельствует о развитии в двига­тельных корковых центрах запредельного торможения. Следовательно, наряду с развитием торможения в определенных корковых центрах (о чем свидетельствует нарушение дифференцировок при развитии стадий парабиоза) наблюдается и усиление возбуждения в двигатель­ных корковых центрах. Следовательно, механизм развития состояния монотонии оказывается гораздо сложнее, чем предполагают цитиро­ванные выше авторы.

В. И. Рождественская и И. А. Левочкина (1972) связывают моно­тонию с развитием угасательного торможения. Однако конкретная причина развития именно этого вида торможения авторами не обсуж­дается. Между тем его возникновение можно объяснить феноменом привыкания (адаптации) к одному и тому же раздражителю, которое приводит к ослаблению воздействия этих раздражителей. Однако вли­яние привыкания на кору головного мозга осуществляется не прямо, а опосредованно, через ретикулярную формацию. Будучи местом

1 В связи с этим Л. П. Степанова и В. И. Рождественская (1986) выделяют монотонию однообразия и депривапионную монотонию. Первая, согласно их данным, проявля­ется в основном в изменениях физиологических показателей работоспособности и меньше — в ощущении усталости; вторая же, наоборот, проявляется преимуществен­но в ощущении усталости и в меньшей степени — в физиологических показателях. Смущает, однако, что речь идет об усталости, а не о скуке.

14-141.3

210 Раздел IV. Характеристика негативных психофизиологических состояний

конвергенции сенсорных путей, ретикулярная формация получает от всех афферентных путей потоки импульсов, которые здесь перераба­тываются, суммируются и по неспецифическим афферентным путям передаются дальше в кору головного мозга.

В этом отношении взгляды М. Гайдера (Haider, 1962) и В. Хакера (Hacker, 1967) на механизмы возникновения монотонии выглядят более убедительно. Они видят физиологическую основу снижения психической активности при монотонии в нейрофизиологических механизмах восходящих влияний ретикулярной формации на кору головного мозга. Гайдер сформулировал «дезактивирующую теорию» монотонии. По мнению Хакера, сужение объема внимания и его кон­центрация на узком круге объектов уменьшает активирующее влия­ние ретикулярной формации на кору.

Дата добавления: 2015-06-28