Исчезнувшая 29 страница

— Они разговаривают в ванной при включенном душе. А разве там нельзя поставить какой-нибудь «жучок»?

— Шума воды ей мало, она еще и на ухо шепчет, — сказал я.

— Да, она умная, — кивнула Бони. — И учится на отлично. Я осмотрела машину, на которой она вернулась, — «ягуар» Дези. Проверила багажник, в котором, как она утверждает, Дези ее перевозил. Думала, там ничего не найдется и я уличу ее во лжи. Нет, она нарочно повалялась в багажнике, Ник! Разыскная собака взяла ее след. И мы нашли три длинных белокурых волоса. Длинные белокурые волосы! До того, как она обрезала их. Как она сумела это сделать?!

— Долгосрочные планы. Наверняка припрятала волосы, чтобы потом еще больше ухудшить мое положение.

— О господи! Вы можете представить такую в роли своей мамаши? Нипочем ее не обманешь, она всегда на три шага впереди.

— Бони, а вы можете представить ее в роли жены?

— Она проколется, — ответила детектив. — Где-то обязательно проколется.

— Вряд ли, — покачал я головой. — А не могу я просто свидетельствовать против нее?

— Вам никто не поверит. Ваша судьба находится целиком в руках Эми. Она оправдала вас — она же может окончательно и уничтожить. Если захочет дать огласку истории с антифризом.

— Найти бы ту блевотину… Если я избавлюсь от рвоты и мы поймаем Эми на противоречиях…

— Нужно еще раз изучить дневник, — вставила Го. — Семь лет вела! Там обязательно найдутся нестыковки.

— Мы попросили Ранда и Мэрибет прочитать дневник — вдруг им что-то покажется странным, — сообщила Бони. — Угадаете, каков был ответ? Я думала, Мэрибет глаза мне выцарапает.

— А как насчет Жаклин Коллингс, или Томми О'Хара, или Хилари Хэнди? — продолжала Го. — Они знают настоящую Эми. Чем-нибудь да помогут.

— К сожалению, этого мало, — покачала головой Бони. — Им меньше веры, чем Эми. Это общественные симпатии в чистом виде, но именно их руководство сейчас принимает во внимание.

И она говорила правду. Жаклин Коллингс несколько раз спонтанно появлялась на разных телеканалах, настаивая на невиновности сына. Начинала она всегда хорошо, но, как правило, материнская любовь играла с ней дурную шутку. Через какое-то время ее уже воспринимали как несчастную сломленную женщину, которая отказывалась поверить в преступление сына. И чем больше ее жалели, тем пуще она кричала и злилась. В конце концов Жаклин полностью утратила сочувствие зрителей. Ее очень быстро списали. Томми О'Хара, а также Хилари Хэнди обращались ко мне, разъяренные безнаказанностью Эми, предлагали выступить со своими историями. Но никто не хотел их слушать — для толпы они были двумя психически неуравновешенными ничтожествами. «Крепитесь, — посоветовал я им, — и мы добьемся успеха». Хилари и Томми, Жаклин и Бони, я и Го — наш час еще придет. Я внушал себе, что верю в это.

— А что, если привлечь на нашу сторону Энди? — предложил я. — Уговорим ее засвидетельствовать, что во всех местах, где Эми спрятала подсказки, мы с Энди занималисьсексом. Люди любят Энди, ей поверят.

После появления Эми к Энди вернулась ее былая жизнерадостность. О ее жизни я знал только из случайно попадавших на глаза заметок в желтой прессе. Она встречалась с парнем, своим ровесником, симпатичным, лохматым и всегда с наушниками на шее. Выглядела эта парочка просто классно — молодые, здоровые. Газетчики восхищались ими; самый лучший заголовок — «Любовь находит Энди Харди». Эту отсылку к фильму 1938 года с Микки Руни могли понять от силы двадцать человек.

Я отправил ей СМС: «Прости. За все». Ответа не получил. Но искренне желал ей только хорошего.

— Совпадение. — Бони пожала плечами. — Я имею в виду, странное совпадение, но… недостаточно впечатляющее, чтобы двигаться дальше в такой атмосфере. Ник, вы должны заставить жену проговориться. Вы — наша единственная надежда.

Го стукнула чашкой с кофе о стол:

— Я вот слушаю, слушаю — и ушам своим не верю. Ник, я не хочу, чтобы ты жил в этом доме. Ты не коп под прикрытием. Ты живешь с убийцей. Вали оттуда, к херам! Всем насратьна то, что она убила Дези, но мне лично не насрать, что она точно так же может поступить и с тобой. В один прекрасный день пережаришь для нее сыр, а потом мне позвонят и скажут, что ты свалился с крыши и разбился насмерть. Вали оттуда!

— Не могу. Пока не могу. Она не отпустит. Ей слишком нравится игра.

— Так прекрати ей подыгрывать.

Но я не могу прекратить. Я ведь постепенно совершенствуюсь в этой игре. Буду рядом с Эми до тех пор, пока не подловлю на чем-нибудь. Я единственный человек, кому это по силам. Рано или поздно Эми размякнет и проговорится, а я смогу это использовать. Неделю назад я перебрался в нашу спальню. Секса у нас нет, мы стараемся даже не прикасаться друг к другу, но спим в одной постели как законные муж и жена, что ослабляет бдительность Эми. Иногда я поглаживаю ее волосы. Зажимаю локон между пальцами, слегка дергаю, будто звоню в звонок. Обоим это нравится. В этом-то и проблема.

Мы притворяемся, будто любим друг друга, делаем то, что нам нравилось, когда мы были влюблены; и наши взаимоотношения похожи на любовь, поскольку мы искусно играем роли. Романтика раннего этапа нашего брака восстанавливается как мышечная память. Когда я забываю — а я иногда могу ненадолго забыть, кем же является моя жена, — то даже получаю удовольствие от общения с ней. Или с тем человеком, которым она притворяется.

Факт, что моя жена — убийца, иногда кажется забавным. Можно привести пример? Однажды вечером я, как в старые добрые времена, принялся изображать омара, а Эми делала вид, что ловит меня. Получился скетч в духе «Энни Холл», и меня это так увлекло, что пришлось на минуту выбежать из комнаты. В ушах отдавался стук сердца; снова и сновая твердил, как мантру: «Эми убила человека, она и тебя убьет, если не будешь очень-очень осторожным». Моя супруга — такая веселая, такая красивая убийца — запросто расправится со мной, если я ее чем-нибудь раздосадую.

Я понял тогда, что боюсь находиться в собственном доме. Например, делая сэндвич на кухне в обед и слизывая ореховое масло с ножа, я обернулся и, увидев ее, подкравшуюся тихо-тихо, на цыпочках, дернулся от испуга.

Я, Ник Данн, который привык забывать разные мелочи, теперь репетирую каждую фразу, чтобы ни в коем случае не задеть женины чувства. По вечерам я записываю свои наблюдения за Эми: что она любит, чего не любит. Это на тот случай, если Эми устроит мне персональный опрос. Я теперь великолепный муж — по той простой причине, что очень нехочу принять смерть от руки своей благоверной.

Мы никогда не обсуждаем мою паранойю, ибо притворяемся, будто любим друг друга, и я делаю вид, что совсем не боюсь жену. А она временами бросает прозрачные намеки. Например: «Знаешь, Ник, ты можешь спокойно спать со мной в одной кровати. Просто спать. И все будет хорошо. Я обещаю. Случай с Дези — не прецедент. Закрывай глаза и спи».

Но я не могу уснуть. Не могу закрыть глаза, когда она рядом. Словно я в одной банке с пауком.

Эми Эллиот-Данн

Восемь недель после возвращения.

Меня так и не арестовали. Полиция перестала лезть с вопросами. Я чувствую себя в безопасности, а вскоре застрахуюсь и от грядущих неприятностей.

Мне до того спокойно, что я вчера нисколько не расстроилась, когда спустилась позавтракать и обнаружила на кухонном столе пустую банку, в которой хранила образец рвоты.

Ник — воришка — избавился от этой маленькой улики. Я поморгала и выкинула банку в мусорное ведро.

Она теперь не имеет никакого значения.

Потому что моя жизнь налаживается.

У меня подписан договор с издательством. Я официальный автор нашей истории. Это символично, и это здорово. Что собой так или иначе представляет любой брак? Просто всякую тягомотину: он сказал, она сказала? Нет уж, говорить будет она, а Нику придется улыбаться и соглашаться. Я напишу, каким хочу его видеть: романтичным и предупредительным, глубоко раскаивающимся за все эти шалости с покупками в кредит и дровяным сараем. Пусть я так и не добилась, чтобы он попросил за все прощения вслух, — все равно он выскажется в моей книге. А потом Ник поедет со мной в рекламный тур и будет улыбаться, улыбаться, улыбаться…

Назову я книгу просто — «Изумительная». Вызывающая изумление, необыкновенная, восхитительная. Это будет вишенка на торте моей истории.

Ник Данн

Девять недель после возвращения.

Я отыскал рвоту. Эми спрятала банку у задней стенки морозильной камеры, в коробке с брюссельской капустой. Коробка обросла льдом, и немудрено, ведь она пролежала там несколько месяцев. Догадываюсь, что имею дело с очередной «внутренней» шуткой Эми: Ник не ест овощи, Ник не чистит холодильник, Ник и не подумает сюда заглянуть.

А Ник заглянул.

Ник теперь умеет чистить холодильник. Ник даже знает, как его правильно размораживать. Я вылил рвоту в канализацию, а банку поставил на видное место, чтобы Эми нашла ее.

Она бросила банку в мусорное ведро. И ни слова мне не сказала.

Что-то идет не так. Не знаю что, но догадываюсь: события разворачиваются не слишком выгодно для меня.

Моя жизнь похожа на книжный эпилог. Таннер Болт занялся новым делом. Певец из Нэшвилла узнал, что жена ему изменяет, и на следующий день ее тело обнаружили на «Свалке Харди», неподалеку от их дома, а рядом — молоток с его отпечатками пальцев. Таннер вспоминает меня, аргументируя защиту: «Знаю, что дело выглядит нехорошо, но есть прецедент Ника Данна! Его дело выглядело не лучше, а чем все закончилось?» Я почти ощущаю, как он подмигивает мне через объективы видеокамер. А иногда от него приходят эсэмэски: «У вас порядок?» или «Ну что там?»

А ничего…

Мы с Бони и Го продолжали встречаться в «Панкейке», просеивая историю Эми через мелкое сито. Все пытались найти какую-то зацепку для обвинения. Мы изучили дневник от корки до корки, разыскивая нестыковки. Дошли до отчаянных придирок и копания в мелочах. Например, вот тут она упомянула Дарфур, а разве говорили о нем СМИ до 2010 года? А потом мы разыскали выпуск новостей с Джорджем Клуни — еще в 2006-м обсуждалась гуманитарная катастрофа в Судане.

А вот моя лучшая придирка:

— Вот тут Эми в июле две тысячи восьмого хохмит насчет задавленного бомжа, но мне кажется, эта шутка не была в ходу до две тысячи девятого.

— Передайте сироп, юморист, — отозвалась Бони.

Люди забыли о нас, вернувшись к своим проблемам. С нами осталась Бони. И Го.

Затем случилось кое-что еще. Умер мой отец. Ночью, во сне. В последний раз его кормила женщина. Койку ему в последний раз стлала женщина. Обмывала его мертвое тело женщина. И сообщила мне о его смерти тоже женщина.

— Он был хорошим человеком, — произнесла она обязательную тупую банальность.

— Нет, не был, — ответил я.

И она рассмеялась так, словно услышала лучшую шутку за месяц.

Раньше я думал, что испытаю облегчение, когда умрет отец, но теперь почему-то в груди поселилась огромная жуткая пустота. Всю жизнь я сравнивал себя с отцом, вот его не стало. И только Эми все еще борется со мной.

После немноголюдной тоскливой панихиды я не поехал к Го, а вернулся домой, где крепко обнял Эми. Все верно, я вернулся домой, к жене.

«Мне нужно покинуть эти стены, — думал я. — Мне нужно порвать с Эми раз и навсегда».

Сжечь все мосты и не возвращаться.

«Кем же я стану без Эми?»

Это я и должен выяснить. Я расскажу свою собственную историю. Как же все просто!

На следующее утро, когда Эми увлеченно защелкала клавиатурой, чтобы подарить миру свою «Изумительную», я перенес в гостиную ноутбук и уставился на сияющий белый экран.

Вот и начата первая страница моей книги.

«Я изменник, слабак и трус, и я герой этого повествования. А женщина, которой я изменял, моя жена Эми Эллиот-Данн, — убийца и социопатка».

Я перечитал строчки.

Годится. Я бы и сам не отказался почитать про такое.

Эми Эллиот-Данн

Десять недель после возвращения.

Ник до сих пор притворяется. Мы оба притворяемся, что беззаботны и счастливы, что любим друг друга. Но я слышу, как поздно вечером он стучит по клавиатуре ноутбука. Он пишет. Пишет свою историю, в этом нет сомнений. В лихорадочной спешке изливает мысли на клавиши, а те щелкают и цокают, как миллион насекомых. Когда Ник засыпает (хотя он сейчас спит беспокойно и настороженно, а я — крепко и спокойно, как он в прежние времена), я пытаюсь залезть в его файлы. Как бы не так — он усвоил урок. Перестал забивать в окно пароля день рождения — свой, или матери, или Бликера. Мне не удалось заглянуть в текст. Но я по-прежнему слышу, как он печатает быстро, без пауз, и представляю себе Ника, сгорбленного над клавиатурой, его плечи, торчащий между зубами кончик языка. Тогда я понимаю, что совершенно права, пытаясь лишний раз подстраховаться. Защитить себя.

Потому что пишет он отнюдь не любовный роман.

Ник Данн

Двадцать недель после возвращения.

Я не уехал. Я хотел поразить свою жену, которая не привыкла чему бы то ни было удивляться. Хотел вручить ей рукопись на крыльце, перед тем как отправлюсь заключать договор с издательством. Вот-вот весь мир узнает правду и обрушит накопившееся дерьмо тебе на голову, а ты и поделать-то ничего не сможешь. Возможно, ее так и не упрячут в тюрьму, поскольку книга — всего-навсего мое слово против ее слова. Но на своем примере я убедился, как важно общественное мнение, даже если закон молчит.

Итак, выходим на поле. Команда Ника против команды Эми. Игра продолжается. Хоть гребаными футболками торгуй…

Когда я шел к Эми, колени слегка дрожали. Ведь я намеревался выйти из ее сюжета.

Я показал ей рукопись, жирным шрифтом напечатанный заголовок «Сука-психопатка». Как бы очередная «внутренняя» шутка. Мы оба их любим. Я ждал, что она вцепится ногтями мне в лицо, разорвет рубашку, укусит меня.

— О, ты как раз вовремя, — бодро проговорила Эми, широко улыбаясь. — Могу я тебе кое-что показать?

Я заставил ее повторить опыт на моих глазах. Помочиться на полоску. При этом сидел рядом на корточках и следил, чтобы струя попадала точно на «тест», окрашивая его вголубой цвет — подтверждая беременность.

Затем я затолкал Эми в машину и повез к врачу. Следил, когда у нее брали кровь — а ведь она всем наврала, что не выносит вида крови! — и ждал два часа результаты анализа.

Эми была беременна.

— Ну уж точно не от меня, — возмутился я.

— А вот и от тебя, — опять улыбнулась она, пытаясь залезть ко мне в объятия. — Поздравляю, папочка.

— ЭМИ!!!

Я поверить не мог. Ведь с ее возвращения мы не занимались сексом.

И вдруг вспомнил — упаковка салфеток, кресло, обитое винилом, телевизор и диски с порно… И моя сперма, которая лежала в каком-нибудь больничном холодильнике. Когдапришла бумага насчет моего добровольного отказа от хранения, я оставил ее на столе, и она сразу же затерялась. А вот моя жена не считала ворон, она живо смекнула, чтотакой материал может ей очень даже пригодиться.

Гигантский пузырь радости вздулся в груди — и я ничего не мог с этим поделать, — а потом радость сменилась металлическим привкусом ужаса.

— Я вынуждена кое-что делать для обеспечения собственной безопасности, Ник, — сказала Эми. — По одной-единственной причине: я не могу полностью доверять тебе. Ну,для начала ты должен уничтожить эту рукопись. А для полной гарантии поклянешься мне в том, что покупки в кредит, спрятанные в сарае, сделаны тобой и что ты считал, будто я тебя подставляю, но сейчас любишь меня, я люблю тебя и наши отношения в полном порядке.

— А если откажусь?

— Думаю, это будет просто ужасно… — Она положила ладонь на свой едва наметившийся животик и нахмурилась.

Мы потратили годы, пытаясь доказать друг другу, кто главнее в нашем семейном союзе, в нашей истории любви, в нашей судьбе. И вот я проиграл окончательно и бесповоротно. Я создал рукопись, а она создала жизнь.

Можно было бы посудиться за ребенка, но я знал, что мне не победить. Эми наслаждается войной — кто знает, какие резервы она еще приготовила? Когда она родит, я не буду даже «папой выходного дня», мне позволят общаться с ребенком только в присутствии инспектора по делам несовершеннолетних, лениво потягивающего кофе за соседним столиком. А возможно, Эми и на этом не остановится. Представляю себе обвинения в приставании из хулиганских побуждений к малолетним или даже в насилии, а тогда я точно никогда не увижу своего малыша, его упрячут далеко-далеко. И мать будет нашептывать ложь в маленькое розовое ушко.

— Между прочим, это мальчик, — добавила Эми.

Вот так я в конце концов угодил в плен. Эми завладела мной навсегда… по крайней мере до тех пор, пока сама не решит отпустить. Я должен был спасти сына, чтобы распутать, размотать, развязать сплетенную ею страшную паутину. Я готов был отдать жизнь за своего ребенка, что, собственно, и сделал. Чтобы стать человеком достойным уважения, я выращу сына.

Я уничтожил свою книгу.

Бони приняла звонок сразу же.

— В «Панкейке»? Через двадцать минут? — спросила она.

— Нет.

Я сообщил Ронде, что скоро стану отцом и поэтому прекращаю любые попытки расследования. Что я отказываюсь от всех обвинений, дезавуирую заявление, будто моя жена пыталась навлечь на меня подозрение в убийстве, соглашаюсь с отведенной мне ролью в покупке вещей в кредит.

Бони долго молчала. Потом пару раз хмыкнула.

Я представлял, как она жует щеку и расчесывает пальцами жидкие волосы.

— Берегите себя, Ник, — наконец сказала она. — Берегите и малыша тоже. — Потом рассмеялась. — А вашу Эми и правда на кривой козе не объедешь.

Сестре я рассказал новость не по телефону, а явившись к ней домой. Бодрился при этом: мол, на самом деле новости хорошие. Ребенок! Ты себе не представляешь, как я ждалэтого ребенка! Можно ненавидеть обстоятельства, но как можно не любить малыша?

Я думал, Го мне врежет. Она придвинулась так близко, что я ощущал ее дыхание, и ткнула в грудину указательным пальцем.

— Ты просто хочешь оправдать свое желание остаться, — прошептала она. — У вас противоестественная тяга друг к другу. Не семейка, а бомба ядерная. И однажды она рванет, Ник. Еще как рванет! Ты правда веришь, что выдержишь еще восемнадцать лет? А о том, что она тебя угробить способна, не думаешь?

— Нет, пока я тот, кого она считает своим мужчиной. Я перестал им быть на время, но навыки остались.

— А тебе не приходило в голову, что ты сам способен ее убить? Что можешь сделаться таким же, как наш папаша, не задумывался?

— Го, ну как ты не понимаешь?! Это и есть мой шанс не превратиться в Билла Данна. Я должен стать самым лучшим мужем и отцом в мире!

После этих слов Марго разрыдалась. Впервые с тех пор, как мы перестали быть детьми, я видел ее плачущей. Она вдруг села на пол, будто отказали ноги. Я опустился рядом и прижался лбом к ее лбу. Сестра проглотила слезы и сказала, глядя на меня:

— Помнишь, Ник, я говорила: буду любить тебя, что бы ни?.. Так вот, я буду любить тебя без всяких там «что бы ни».

— Помню.

— Так вот, я тебя люблю. Но ты разбиваешь мне сердце. — Го всхлипнула очень громко, совсем по-детски. — Мы ведь не знали, что все так получится.

— Да уж, поворот сюжета… — Я старался говорить беззаботным тоном.

— Она ведь не попытается нас разлучить?

— Нет, — ответил я. — Не забывай, она тоже пытается играть положительную роль.

Итак, я наконец стал для Эми парой. Наутро, когда проснулся рядом с женой, долго рассматривал ее затылок. Пытался читать мысли. И в этот раз мне не казалось, будто смотрю на солнце.

Я поднимаюсь на ее уровень безумия. Чувствую, как она снова меняет меня. Вначале я был желторотым юнцом, потом мужчиной — и плохим и хорошим. И вот теперь я персонаж.Пустил корни в бесконечный батальный роман о нашем семейном житье-бытье.

Проклятие, мне уже не представить сюжет моей жизни без Эми. Она — мой вечный антагонист.

А все, что с нами происходит, — затянутая страшная кульминация.

Эми Эллиот-Данн

Десять месяцев, две недели и шесть дней после возвращения.

Говорят, не бывает любви с условиями. Так считает большинство людей. Но если у любви нет никаких границ, рамок и правил, как мы узнаем, что поступаем верно? Если меня будут любить несмотря ни на что, к чему тогда стремиться?

По идее, я должна любить Ника, несмотря на все его недостатки. По идее, и Ник должен любить меня со всеми моими закидонами. Но конечно же, это не имеет ничего общего с реальностью. И поэтому я думаю, что большинство людей ошибаются. У любви должна быть куча правил. Любовь требует от партнеров постоянного самосовершенствования. Любовь без условий — любовь без дисциплины. Как мы уже убедились, она не приносит счастья.

Еще больше рассуждений о любви вы сможете почерпнуть из моей новой книги «Изумительная». Очень скоро!

Но прежде всего материнство. Срок, определенный врачами, истекает завтра. По совпадению завтра наш шестилетний юбилей. Шесть лет. Железо. Я хотела подарить Нику парочку отличных наручников, но, боюсь, он еще не созрел для такой шутки. Подумать только, год назад я едва не уничтожила своего мужа. Так странно… А сейчас я занята тем, что восстанавливаю его. И работа близится к концу.

Вот уже который месяц Ник не жалеет на меня времени: растирает мне живот маслом какао, ездит в магазин за солеными овощами, массирует мои ступни. Как будто влюблен без памяти. Он учится любить меня безоговорочно, на моих условиях. По-моему, мы на пути к взаимному счастью. Наконец-то я это поняла.

Этак мы скоро станем самой лучшей семьей в мире. Просто ядерной семьей.

Нужно только не прекращать усилий. Ник пока еще не достиг полного совершенства. Сегодня утром, поглаживая мои волосы, он спросил:

— Что еще я могу для тебя сделать?

— Черт побери, Ник! — воскликнула я. — Откуда вдруг такая заботливость?

Я ожидала, что он ответит: «Просто я тебя люблю, и ты достойна самого лучшего».

Но он сказал:

— Просто мне тебя жалко.

— Это еще почему?

— Потому что тебе приходится каждое утро просыпаться тобой.

Не надо было ему так говорить. Я все думаю и думаю над его словами. Не могу остановиться.

Больше мне добавить нечего. Я всего лишь хотела убедиться, что последнее слово осталось за мной. Думаю, я это заслужила.

Благодарности

Разрешите начать со Стефании Кип Ростан, чьи мудрые советы, взвешенные суждения и добрый юмор помогали мне во время написания всех трех книг. А кроме того, с ней просто приятно поболтать. Спасибо за помощь, растянувшуюся на все эти годы. Благодарю Джима Левина и Дэниела Гринберга, а также всех сотрудников «Литературного агентства Левина и Гринберга».

Мой редактор Линдси Санетт — просто чудо. Спасибо, что уделили мне свое профессиональное внимание, что позволили мне известную степень упрямства, что спорили со мной, чтобы улучшить мою книгу, а также подбадривали на заключительном этапе работы. Если бы не вы, мой текст навеки остался бы сделанным на 82,6 %.

Огромное спасибо Молли Штерн из издательства «Краун» за отзывы, поддержку, вдумчивые комментарии и неисчерпаемую энергию.

Благодарю также Эннсли Роснер, Кристину Коппраш, Линду Каплан, Рэйчел Мейер, Джей Соунс, Кэрин Шульц, Синди Берман, Джил Флэксман, Э. Бет Томас. Спасибо Кирсти Дансити команде из «Орион паблишинг».

Чтобы получше разобраться в работе полиции и вообще в юридических вопросах, мне пришлось обратиться к ряду весьма доброжелательных экспертов. Спасибо моему дяде, достопочтенному Роберту М. Шайберу, и лейтенанту Эммету Б. Хелричу, которые позволили обращаться к ним с любыми идеями. Огромное спасибо адвокату Молли Гастингс из Канзас-Сити, которая с исключительной любезностью разъясняла мне тонкости своей работы. И бесконечная благодарность детективу Крейгу Энлоу из отдела сухопутной полиции Оверленд-парка за подробные ответы на мои сорок две тысячи писем по электронной почте (и это по самым скромным оценкам) за минувшие два года. Если в текст и вкралась какая-то ошибка — это моя вина.

Спасибо по многим и разнообразным причинам Трише и Крису Бауэр, Кэти Колдуэлл, Джессике и Райану Кокс, Саре и Алексу Экерт, Уэйду Эллиоту, Райану Энрихту, Махку и Поле Хоторн, Саре Найт, Йокунде Лопес, Кэмерон и Шону Миллер, Адаму Нивенсу, Джошу Ноэлю, Джесс и Джеку О'Доннел, Лорен Оливер, Брайану Рафтери, Хавьеру Рамиресу, Кевину Робинету, Джулии Сабо, «Джиджи» Сэйки, Джо Сэмсону, Кэти Сайджельман, Сьюзен и Эрролу Стоун, Деборе Стоун, Тэсс и Гэри Тодд, Дженни Уильямс, Джошу Уоку, Биллу и Келли Е,«Чикагской городской пивной» (в память о рождественском утре) и непотопляемой Кортни Макгвайр.

Моей родне из Миссури — всем Шайберам, Уэлшам, Флиннам и прочим. Спасибо за любовь, поддержку, улыбки, роллы с огурцом и бурбон со льдом… В общем, за образ Миссури, волшебного края, как называет его Ник.

Отзывы некоторых читателей — хороших моих друзей тоже были невероятно полезны. Маркус Сэйки дал мне остроумную подсказку насчет пивной и тайской еды. Дэвид Маклин и Эмили Стоун читали «Исчезнувшую» за считаные месяцы до их свадьбы. Похоже, это нисколько не повредило вам, ребята, а уж книга точно стала гораздо лучше. Так что спасибо. И счастливого путешествия на Каймановы острова.

Скотт Браун, спасибо вам за письменные комментарии к «Исчезнувшей», в особенности за те, что касаются Озарка. Я рада, что мы все-таки не потопили наш водный велосипед. В вашем лице я нашла вдумчивого читателя, который всегда способен разъяснить мне самой, что же я хотела сказать. Вы доброе чудовище и замечательный друг.

Благодарю моего брата Трэвиса Флинна, который был всегда рядом и с готовностью подсказывал, как работают те или иные вещи. Также очень люблю Рут Флинн, Брэндона Флинна и Холи Бейли.

Спасибо моим родственникам со стороны мужа — Кэти и Джиму Нолан, Дженнифер Нолан, Меган, Пабло и Хави Маррокин, а также всем остальным Ноланам и Сэмсонам. Это большая удача, что я влилась в вашу большую семью. Спасибо за все. Кэти, мы догадывались, что у вас замечательное сердце, и за прошедшие годы не раз в этом убедились.

Благодарю моих родителей, Мэтта и Джудит Флинн. Вдумчивые, заботливые, остроумные, добрые, благосклонные… Прошу Божьего благословения для вас обоих. Спасибо, что вы так добры ко мне и что всегда находите новых читателей для моих книг.

Спасибо за то, что я уверена: быть Флинном замечательно. Глядя на вас, я сама становлюсь хорошей матерью.

И наконец, мои ребята.

Рой — милый котенок.

Флинн — малыш, я тебя обожаю. Если 2024 год еще не наступил, то тебе рано брать в руки мою книгу.

Бретт! Мой муж! Отец моего ребенка! Лучший партнер по танцам, создатель самого вкусного поджаренного сыра. Мужчина, который умеет выбрать вино. Мужчина, который великолепно смотрится в смокинге. И в костюме зомби тоже. Мужчина, который весело смеется и прекрасно свистит. Мужчина, который на все может дать ответ.

Мужчина, который смешит нашего сына до упаду. Мужчина, который смешит до упаду меня. Мужчина, которому можно задавать самые неудобные и колкие вопросы о мужчинах, да еще не вовремя. Мужчина, который читал и перечитывал текст, а потом перечитывал еще раз. Все это ты, дорогой. Спасибо, что взял меня в жены.

Три вечных слова.

Примечания

«Кажется, она обладает невидимым прикосновением, да» (из песни «Invisible touch»).

«Она берет мою шляпу и кладет на верхнюю полку».

«Их шансы равны нулю!»(нем.)

Из одноименной песни «Роллинг стоунз».

Hope— надежда(англ.).

Персонажи цитируют песню «Reflex» английской поп-рок-группы «Дюран Дюран».

«Catch-22» — роман американского писателя Джозефа Хеллера.

«С.S.I.: Место преступления» (англ. CSI: Crime Scene Investigation) — телесериал о работе сотрудников криминалистической лаборатории Лас-Вегаса.

Орентал Джеймс Симпсон— известный игрок в американский футбол и актер. Получил скандальную известность после обвинения в убийстве своей бывшей жены и ее друга. Был оправдан, невзирая на улики.

Старомодная(фр.).

http://vk.com/this.fantasy.world

Дата добавления: 2015-06-28