Проводник между системами

Я с самого начала, в момент поступления в вуз, был познакомлен с профессором или уже доктором каких-то Философских наук (я тогда еще не разбирался в иерархии, статусах учёных). Мы встретились в коридоре, когда оформляли документы в приемной комиссии вуза. Ко мне подошёл мой знакомый, который помогал мне при поступлении, а с ним был мужчина, лет 40. Он был подтянут с черными волосами, в которых была чуть видна седина, с усами без бороды в свободной одежде, а еще с каким-то взглядом, словно он обо мне знает больше чем я. Я решил вести себя вежливо.

- Так это и есть тот Санек? Мне о тебе много рассказывал твой знакомый, – обратился он ко мне. Он мне задал какой-то научный вопрос, чтобы проверить, как я смогу на него ответить. Я не находил, что ответить, кроме как улыбкой. Он сказал еще что-то, а затем добавил, подрастёте, обучитесь, потом и побеседуем более серьезно. На что в мыслях у меня проскользнуло: через такое долгое время, мы уже вряд ли встретимся.

Я не обращал внимания на эту встречу, потому как она произошла единожды, но хорошо её запомнил. Единственное мне понравилось мягкое и вежливое отношение от взрослого человека. После школы человеческое отношение со стороны взрослых являющееся обычным поведение, воспринималось мной как мягкое отношение и уважительное. И параллельно всей моей учебе в университете, этот профессор находился в этом же университете. Но мы так и не встречались. И однажды так произошло, мы опять встретились спустя шесть лет, уже по своей собственной инициативе, через хорошо знакомого, который дружил и познакомил в самый первый раз с этим профессором. На этот раз он выглядел совсем иначе. Он напоминал мне какого- то современного мужчину. Я не стал определять, сколько ему сейчас лет, он выглядел бодрым с живым с интересом в глазах. С определенно подобранным вкусом и стилем, который очень шёл его статусу и возрасту. Ему о моём обучении в университете много историй рассказывал мой хорошо знакомый, который нас познакомил впервые. И у профессора сложилось мнение о том, что я являюсь ребенком-индиго. Мой знакомый больше рассматривал меня как причуду, нежели чем что-то большее, на что его знакомый профессор раскрыл истинную суть обо мне. И как-то одним утром, когда я встретился со своим знакомым другом и его компаньоном по работе, я не мог понять, от чего они здороваются со мною как со звездою эстрады, после первого пожатия руки они её еще раз пожали??

При встрече со мною профессор, хотел от меня услышать о том, чем я занимаюсь, с каких миров я прибыл. Со мною был мой младший брат, который тоже шел в приблизительном направлении, и учился все шесть лет вместе со мною на том же факультете что и я, поэтому у профессора в руках оказалось сразу два дитя индиго! При встрече я находился в ином состоянии пребывания сознания, так как в этот период времени случилось так, что я освободился впервые за всю жизнь от чужеродного сознания, которое всё это время жило во мне. Я находился в безмолвном состоянии, и при встрече я насквозь истинно чувствовал и разбирал по словам профессора мысли принадлежащие ему самому и мысли, которые диктовались существом внедренным в него. Его мысли и чувства преобладали над мыслями и чувствами существа, хотя он об этом и не знал, я без слов знал, почему мы вообще познакомились.

-Ну что вот мы и встретились! Дети индиго.

На что я улыбнулся с младшим братом.

- Ну что пойдемте….

Встреча была назначена в вестибюле, после которой мы заняли свободную аудиторию и долго общались. Я стал слышать слова профессора Александра Ильича.

Я не считаю себя дитем индиго, я являюсь следствием изучения знания волшебства. Но меня единственным им делает это то, что я именно этим знанием заинтересовался, а не каким ни будь еще.

Мне предстояло продолжить учиться. При этом предстояло покинуть свой университет и перейти в более серьезное заведение в качестве аспиранта. Только сейчас, когда я стал оканчивать учиться в университете, я ощутил истинную волну счастья, от того что наконец, предстоит по-настоящему учиться! Во мне возникло удивительное чувство, что это конец некой эпохи неразборчивости и глупости, где я не мог оказать никакого воздействия и влияния. Естественно, узнавший об этом событии деканат, мягко сказать, был в шоке. У всего «начальства» было в глазах одно: какой из него ученый выйдет?! Он наверно опять бездельничать будет! Даже на заверенную заведующим кафедрой философии записку о том, что они готовы меня принять в качестве аспиранта, «наш» деканат уличил нас с младшим братом в подделке подписи. На что заведующий кафедрой отреагировал с явной шуткой, обозвав их «козлиные морды»! Такое пренебрежительное отношение к нам с братом со стороны нашего деканата вызывало в нас вместо обиды, некую справедливость. Ведь я доверился своему источнику знания, а не ихнему, и теперь они ничего из себя не представляют (существа вместо людей), они злобствуют, что мы выиграли какую-то часть своей свободы. Но во мне отсутствовала пока еще четко выраженная в словах цель: чего же я хочу совершить в научном мире? Единственное – я пока знал, что выберу направление в философии, которое затрагивает в себе педагогику. То есть, я понимал, что педагогика – не изучает людей – их скрытые возможности и знания, которые способны оказывать воздействие на сознание человека. Педагог – всего лишь методист, который распоряжается полученными знаниями. А вот философия способна дать объяснение, что такое человек. И именно она может выдать знания, которое когда-то было недоступным человеку и не воспринималась им. И еще я не знал, как можно все доказать то, что я излагаю сейчас здесь? Мне нравилось, что направление называлось антропология.

Но я решил не поступать в аспирантуру. Я был не готов. А ещё мне не хотелось читать и изучать классиков философии. Я считал их людьми уже умершими, если бы их знание чего-то стоило, они бы не умерли, а воспользовались своими открытиями. Изучать мёртвое знание мертвых людей – было не по моему духу и требованиям. Я не решался выразить профессору, свои затруднения, потому как это означало бы, что я отказываюсь учиться. А ему хотелось, чтобы я начал в себе культивировать научную грамотность. Чего же я тогда хочу? Я понимал, что мне придётся все-таки пересилить своё нежелание идти на контакт с наукой, у которой отсутствует сердце и начать тратить время на чтения подобных книг. Хотя я ощущал в себе собственное бурлящее знание, и деятельность, которые имеют большую глубину, чем что-то внешнее. Я боялся, что я могу отказаться от возможности поверить и довериться собственному знанию. В то время я приблизительно уже предполагал, как будет построено мое обучение: в виде двойных действий. Первое –притворяться, что я верю в разумность науки. Вторые действия нисколько не верить в её разумность и правдивость, при этом ища лазейки, где можно было бы внедрить свои знания, совершенствуя свою защиту от чужеродного устройства. Неудивительно, что представление знания о волшебстве научному миру, это что-то вроде фантастики. На что я в то время не решался, в отличие от настоящего. Все вышли из своего детского возраста, став разумными взрослыми, серьезными людьми. Каким образом я собираюсь им всем доказать существование волшебства, через которое можно совершить изменение в мире? Я не владел должным опытом (в какой-то степени еще до сих пор не владею). Я понял, что это невозможно пока. И я решил не оканчивать университет и оставить положение всех дел так, как есть. При этом я понял, что глупо доказывать человеку то, что внутри него что-то есть, пока он сам это не увидит. Древние китайцы говорили: "Нельзя тянуть морковку за ботву, стремясь помочь ей поскорее вырасти. Нужно лишь поливать". Но если ты хочешь заниматься саморазвитием, то тебе надо тянуть себя за волосы вверх (любимый лозунг Г.П. Щедровицкого). Что если человек умный и не безразличен к самому себе, то он должен сам начать изучать волшебство, а не выглядело это так, словно его кто-то заставляет. Я не боялся, что у меня на этом оканчивается всё. Я воспользовался отрешенностью, которой, научился из другой системы познания. Вот где на сцену сейчас выйдет истинная правда, кто мне сейчас будет помогать? Знания, которые давались в университете или же знания которые избрал с сердцем? Я не стал беспокоиться, что все пропало, что это «конец». Я решил, что совершу свою исследовательскую работу самостоятельно. При этом я знал, что это истинная работа, которая не для кого-то делается, а для меня, как одного представителя от человечества. Мне теперь не важно, верит мне кто-то из ученых или нет. Я сам находил в себе некоего ученого, статус, которого устанавливается не от признания людей (чужеродных существ, заставляющие человека бездействовать и ждать когда им начнут о них самих говорить, и тогда умы скажут: а докажи что мы существуем?!), а от поступков. Я знаю, что могу совершить изменения в нашем мире без согласия всех людей. Потому что, я буду стремиться совершить изменение через совершенно другой мир, который недавно открыл, и он связан тесно с нашим миром. А в том мире все только согласны на это. Кто именно согласен и в чём вы узнаете из опыта вхождения в тот мир, который описан ниже. Наберитесь терпения.

И моя цель стала больше направлена на моё внутреннее развитие, а не во благо работы механизма. Через несколько месяцев после отчисления из университета, в моём внутреннем развитии произошли новые открытия и изменения. Теперь я уверенно знал, что мне делать и как поступать. Поэтому у меня стало многое получаться в области волшебства. Одновременно мне необходимы были деньги для существования, от чего много энергии для изучения волшебства стало направленным на работу.

Дата добавления: 2015-06-29