Использование эристически значимых качеств речи

Эристически значимыми качествами речи, которые регулярно используются для производства языковых ловушек являются: двусмысленность, однообразие, неполнота, неясность, абсурдность, а также изобразительность.

1. Использование двусмысленности. Одним из достоинств хорошей речи является её однозначность. Диаметрально противоположным качеством речи считается её двусмысленность, которая представляет собой возможность инотолкования, то есть допускает, множественность интерпритаций.

Двусмысленность может быть неоправданной и в этом случае считается речевой ошибкой. Разновидность такой ошибки является амфиболия – случайная двусмысленность фразы или словосочетания. Источниками амфиболии могут стать путаный порядок слов, неправильная пунктуация либо её отсутствие: Казнить нельзя помиловать. Случайная двусмысленность может быть не замечена оппонентом, в этом случае он приводит к псевдосогласию или псевдонесогласию; замеченная же становится предметом иронии, ёрничанья и обыгрывания, поводом для различного рода нарочитых поведенческих действий:

К о р о л ь. Снимите вашу шляпу.

Ш л я п н и к. Она не моя. Она краденая.

(Л.Кэрролл. Алиса в Стране Чудес)

Нарочитая двусмыслица является приёмом. Выражение, имеющее два значения: очевидное и скрывающееся за ним тайное, неожиданное, называется адианоэтой. Пример, Я не потеряю времени, читая твою новую книгу (Один писатель – другому); За вашу работу вы не заслуживаете ничего, кроме благодарности. Если адресат адианоэты воспринимает только её буквальный смысл, это свидетельствует о его речевой наивности.

Основными фигурами двусмысленности речи, значимыми для процессов убеждения и аргументации являются: дилогия и антифразис.

Дилогия (греч. «двуречие, двуличный») – это фигура двусмысленной речи, основанная на употреблении слов, имеющих омонимы, в контексте, исключающем их однозначное истолкование. На игровой дилогии основаны многие заголовки: Дорогая невеста; загадки: что делал слон, когда пришёл на поле он? (Ответ: Травку жевал); каламбуры: В азбуке революции все согласные. Особенность дилогии, отличающая её от других фигур двусмысленной речи, состоит в том, что она успешно маскируется под оговорку, под случайную двусмыслицу, «Зачем вести меня ко злу?» и «Можно ли быть равнодушным ко злу?» (случайная двусмыслица). Благодаря этой особенности дилогия регулярно используется для выражения намёка.

Дилогия является самой благодатной основой для построения эристических уловок. Данный функциональный тип этой фигуры именуется как двусмысленный довод. Основой дилогии может стать нарочитая неполнота речи, используемая как приём манипулятивного воздействия на подсознание, в частности, в рекламе: Сиф. Чистит до блеска и не царапает (только «Сиф» не царапает? В данном случае естественен вывод о том, что все другие чистящие средства царапают очищаемую поверхность).

Антифразис представляет собой фигуру двусмысленной речи, употребляемую, когда мы говорим противоположное тому, что думаем. Антифразис может быть усилен и пояснён нарочитой оговоркой: Опять пришёл этот мерз… то есть я, конечно же, хотел сказать – хороший человек. Он может сопровождаться и усиливаться апофазией – фигурой нарочитого алогизма, состоящей как бы в нечаянном опровержении собственной только что высказанной точки зрения – к примеру с целью иронии, насмешки: Сотрудник по математике нашёл, что знания у Маши есть. Но их немного, и все они неправильные (Э. Успенский). Апофазия основана на нарочитом нарушении закона непротиворечия.

Антифразис заменяет откровенную отрицательную квалификацию своего объекта оценкой хотя и фальшивой, но всё же положительной. Подделку изобличают либо контекст («громадное общество» не может состоять из тринадцати человек), либо фоновые знания о ситуации или предмете – так называемые пресуппозиции, например «просвещённые люди много читают».

2. Использование однообразия. Речь разнообразная свободна от различного рода повторов. Соответственно, однообразной следует признать речь, содержащую повторы звуков, морфем, слов, синтаксических конструкций. Повтор является одним из наиболее действенных средств языкового манипулирования, которое заключается в использовании средств языка с целью скрытого воздействия на адресата в нужном на говорящего направлении. Именно поэтому фигурами повтора с античных времён пользуются ораторы, политики, поэты.

Выделяют следующие эристически значимые типы повтора:

а) Из числа фигур нарочитого однообразия в сфере убеждения используется аргумент до отвращения, или аргумент до бесконечности – многократный или постоянный повтор одного и того же утверждения, одного и того же довода:

-- Мы поплывём вверх, сэр.

-- Нет, мы поплывём вниз, сэр.

-- Нет, вверх.

-- Нет, вниз.

-- Вверх, вверх.

-- Вниз, вниз. Мы поплывём вниз по течению, сэр. (К/ф «Трое в лодке, не считая собаки»)

Довод до отвращения базируется на необоснованной уверенности в том, что утверждение будет принято как истинное, если оно будет повторяться вновь и вновь. В подобных случаях победа в дискуссии остаётся за более упрямым.

Довод до бесконечности может быть использован не только контактным образом, то есть в пределах одного монолога или диалога, но и с определённым временным интервалом. Эта тактика лежит в основе долгосрочного метода убеждения. Данный метод прост и состоит в следующем: приучайте слушателя к определённой точке зрения, с которой он может быть вначале не согласен, путём частого её повторения в течении длительного времени (месяц, год и т.д.).

Довод до отвращения нередко используется в сочетании с фигурой энумерации – перечесления по пунктам (во-первых,…, во-вторых,…, в-третьих,…)

б) Эпимона представляет собой повтор номинативной единицы (обычно – словосочетания или фразы) с небольшими вариациями. Эпимона делает повтор менее заметным, а потому используется для продвижения определённого тезиса, для внедрения той или иной идеи. Например, Приёмы эти схватить не трудно; приёмы-то эти вовсе не трудно схватить; оно вовсе и не затруднительно схватить приёмы-то эти.

В форме эпимоны может происходить разработка наиболее сильного довода: постоянное возвращение к нему, а также повтор этого довода в иной форме; эту разновидность эпимоны называют умножением довода. Аргументацию, основанную на умножении довода, иногда называют циклической.

И эпимона, и довод до бесконечности обладают гипнотической силой.

в) Звуковые повторы апеллируют к подсознанию, оказывая на него воздействие, близкое к гипнотическому. Эвфоническая функция звуковых повторов состоит в повторе взрывных: Из го д а в го д него д ная пого д а; в нагнетании сонорных, что делает речь плавной, мелодичной: Л у нн ый л уч л е н иво протяну л ся.

Лейтмотивная функция повтора проявляется в анаграмме – звуковом повторе, служащем выделению тематически ключевого слова: Как сыпет с я с го р – [ готовы уме р еть мы ] за Э с Э с Э с Э р! (В. Маяковский). Ключевое слово СССР «подчёркнуто» звуковым повтором. Анаграмма является приёмом внушения, гипноза, поскольку незаметно внедряет ключевое слово и стоящее за ним понятие в подсознание. Таким ключевым словом может стать название рекламируемого товара, например стирального порошка «Ваниш»: «В а н иш – розо в ый цвет, До в ерься ему – и пяте н нет!».

Разновидностью звукового повтора является рифмовка, или парономасия – фигура сближения слов по созвучию в прозаическом контексте. Рифмовка характерна для народной речи: Если бы да кабы, во рту бы выросли грибы, и был бы не рот, а целый огород. Рифмовка встречается и в загадках, и в приметах, и в концовках сказок и былин, и в клятвах: Вот и сказке конец, а кто слушал, молодец.

Традиционная сфера использования рифмовки как эристического приёма – средства массовой информации: Уходит оппозиция – приходит инквизиция («Комсомольская правда»); Ваша киска купила бы Wiskas.

г) Хиазм – повтор двух речевых компонентов, сопровождаемый инверсией: и р о д Си д о р ов; «Мы едим, чтобы жить, а не живём, чтобы есть» (это выражение приписывают Сократу). При линейной записи хиазм можно изобразить в виде схемы «зеркального отражения»: АВ ВА, при записи в столбик – в виде пересечения двух линий. Хиазм имитирует пространственные отношения даже в тех случаях, когда выражает иные категории. Эта схема придаёт утверждению, построенному на хиазме, силу аргумента. Пример использования хиазма:

Платон, увидев, как Диоген моет себе овощи, подошёл и сказал ему потихоньку: «Если бы ты служил Дионисию (= тирану), не пришлось бы тебе мыть овощи»; Диоген ответил: «А если бы ты умел мыть себе овощи, не пришлось бы тебе служить Дионисию».

д) Эквивокация – фигура речи, состоящая либо в случайной смене, либо в нарочитой подмене лексического значения при повторе многозначных или омонимичных слов. Удачность таких подмен определяется единственным непреложным условием: объекты подмены должны быть похожими друг на друга по размерам, форме, цвету, фактуре и другим осязаемым параметрам. По звуковой и графической форме похожи друг на друга два класса языковых знаков: 1) лексико-семантические варианты многозначного слова, осёл ‘животное’ и осёл ‘глупец’. 2) омонимы, например брокер ‘профессия’ и Брокер (фамилия).

Эквивокация может лежать в основе острот – остроумных выражений, часто используемых в полемике. Такие каламбуры могут быть резким и действенным орудием. Пример употребления данного приёма в языковой игре: П р о ф е с с о р. Ученье свет, а неученье тьма, молодой человек.

С т у д е н т. Темнота – друг молодёжи.

Эквивокация используется и для фигуры поправки:

-- Как вас зовут?

-- А меня не зовут. Я сам прихожу.

3. Использование неполноты. Полная аргументация включает и тезис, и подтверждение. Неполную, сокращённую, или «имплицитную» аргументацию, в которой умышленно пропущены либо подтверждение, либо тезис, в логике принято называть 3.1 энтимемой. Сократим до энтимемы следующий силлогизм: «Все люди смертны» (большая посылка), а «все греки – люди» (меньшая посылка), значит «все греки смертны» (вывод или тезис). Примеры энтимем (имплицитных высказываний): 1) «Все греки смертны» (аргументы имплицинтны); 2) «Все люди смертны, а все греки люди» (имплицитен тезис).

Разновидностью энтимемы является вывод с прямым повтором – силлогизм с пропущенной меньшей посылкой: «Иисус Христос есть Бог, следовательно, мать Иисуса Христа есть матерь Божья». Восстановим силлогизм, стоящий за энтимемой: 1) «Иисус Христос есть Бог» (большая посылка); 2) «Мария – мать Иисуса» (меньшая посылка); 3) «следовательно, мать Иисуса Христа есть матерь Божья» (вывод).

Эпитроп представляет собой энтимему с отсутствующим тезисом и состоит в указании таких фактов и деталей, которые склоняют адресата к определённому выводу относительно характеризуемого предмета, лица или события: «Петров был абсолютно трезв сегодня». Изложенные подобным образом факты приглашают к выводу.

Опорой эпитропа может стать аналогия: «Ирак – это второй Вьетнам для США». Подчёркивается сходство, а подразумеваемый вывод настолько прозрачен, что не требует экспликации.

Эпитроп делает речь более объективной, а следовательно, более аргументативной, более убедительной. Можно сказать: «Она очень наивна». А можно выразить эту же мысль, но гораздо более убедительно: Об её кругозоре можно составить понятие на таком факте: грома она боялась, а молнии нет.

Косвенные сообщения такого типа могут опираться на житейский опыт адресата речи, на знание им неких процедурных последовательностей, сценариев, очерёдности в определённых действиях; эта разновидность эпитропа называется бытовой аллюзией. Здесь под аллюзией понимают косвенную отсылку к любому известному для адресата факту. Эпитроп может опираться на некоторые исторические сведения адресата; эта его разновидность называется историческая аллюзия. Эпитроп, выраженный в виде вопроса – интеррогация., «От тебя пахнет водкой» (следовательно, ты пьян) и:

-- Я немного задержался на работе.

-- А почему от тебя так водкой пахнет?

Интеррогация используется как контрдовод, выражающий недоверие или иронию и нацеленный на продолжение дискуссии.

3.2. Умолчание фигура нарочито неполная, а потому не всегда и не для всех вполне ясной речи. Данный приём состоит в обрыве отдельного высказывания или даже целого повествования либо отдельной его структурной части в расчёте на то, что его адресат догадается, о чём идёт речь либо по ситуации, либо по предтексту.

При умолчании говорящий прерывает речь, будто бы охваченный чувством (страхом, волнением) или из скромности. Умолчание об очевидном известно как приём языковой игры: Не то чтоб, а так иногда вообразить, и станет нехорошо (Ф.М. Достоевский). Умолчание распространено в угрозах: Вот я тебя!.. Считается, что умолчание часто заключает в себе некоторую силу. Ведь неясность, недосказанность производит более сильное впечатление, а к тому, что явно выражено, относятся с пренебрежением.

Приём умолчания следует отличать от молчания -- риторически значимой поведенческой тактики, используемой как особое невербальное средство. Если умолчание представляет собой значимое отсутствие фрагмента речевой единицы, то молчание состоит в значимом отсутствии самой речевой единицы (например, ответной реплики, ответного приветствия, ответного письма и т.д.), смысл которого становится более или менее ясен по конситуации.

Молчание становится красноречивым в диалоге: к примеру, такие выражения, как «Молчание – знак согласия», «обиженно молчать», «виновато молчать», «вежливо промолчать» и др.

Эристическая сила тактики молчания была известна и хорошо описана уже в древнеегипетской риторике. Ритор ХХ в. до н.э. Птаххотеп считает: Когда споришь с вышестоящим, склони голову и храни молчание; пусть он запутается и прослывет глупцом. Когда споришь с себе равным, храни достоинство своим молчанием, и ты приобретёшь уважение среди судей. Когда споришь с нижестоящим, не поддавайся соблазну критиковать его. Храни молчание и пусть он запутается. Таким образом ты победишь его неодобрением судей.

Молчание должно быть осмыслено как мощное риторическое средство, выполняющее множество функций и выступающее невербальным соответствием вербальной риторики. Изучение функциональных аспектов, или мотиваций молчания в устной речи составляет предмет риторики молчания.

4. Использование неясности. Ясность представляет собой, по определению стоиков, «слог, внятно представляющий содержание мысли». Неясность речи понимается как её непонятность, недоступность её содержания для осмысления, уяснения и объяснения. Неясную речь именуют туманной. Её смысл либо не просматривается, не угадывается, не поддаётся восприятию либо отсутствует. В случае неясности возникает не проблема выбора из слишком большого количества значений, а проблема их отсутствия. Этим неясность речи отличается от её многозначности. Неясность является традиционным предметом логики и теории аргументации.

При неясности используется такой термин классической риторики как скотисон – нарочитая неясность речи. Нарочитая неясность, состоит в заведомом затемнении значений (затемнять смысл всего, что говорится). Выделяют следующие уловки нарочитой неясности:

а) Криптолалия – использование номинативных средств языка в «конспиративной» функции с целью скрыть содержание речи от третьих лиц. В качестве примера можно привести фрагмент из диалога двух приятелей, собирающихся на рыбалку (разговор происходит в присутствии одного из них):

-- Ты мормышки взял?

-- Конечно! Как же без мормышек на рыбалке-то!

-- Сколько?

-- Две.

-- Думаешь, хватит?

Как приём криптолалии здесь использована метонимия – переименование по смежности: с мормышки на то, без чего и мормышки, и сама рыбалка теряют смысл. В данной ситуации и адресант, и адресат речи знают предмет обсуждения, контрагент же (третье лицо) не знает, а следовательно, не понимает смысла соответствующей фразы.

б) Искусственная книжность заключается в нагнетании усложнённых синтаксических конструкций, а также книжной, иноязычной и терминологической лексики с целью придать речи глубокомысленный или наукообразный характер, затемнить суть дела, скрыть отсутствие мысли или запутать оппонента: Имя – это смысловой предел символико-смыслового становления эйдоса как умозрительной картины апофатической сущности предмета (Из курса введения в языкознание). Данный приём называют птичьим языком.

Непонятное звучит загадочно и, с расчётом на загадочность. Магическое воздействие непонятной речи иногда называют магией слов. С целью запутать адресата используется и монументальный стиль – техника изложения, основанная на нагнетании синтаксически усложнённых предложений, призванных отразить и выразить сложную мысль.

В устном дискурсе приём искусственной книжности сопровождается уверенным тоном, а также быстрым темпом произнесения (с тем, чтобы слушатель не имел ни малейшей возможности разобраться в словесном потоке) – приём ускорения речи. Данная тактика нередко используется при чтении докладов на научных конференциях, а также при защите диссертаций.

Дата добавления: 2014-01-03