Лекция становление европейского востоковедения

Наряду с Августиновым делением всемирной истории на шесть периодов в Средние века была распространена периодизация по четырём монархиям, заимствованная из библейской книги пророчеств Даниила, а затем подвергшаяся толкованию современ­ника Августина блаженного Иеронима (ок. 342–420). Эта периодизация прочно вошла в историче­ские произведения западного и византийского Средневековья. У Иеронима за Вавилон­ским мировым царством следовало Персидское, за ним царство Александра Македон­ского и, наконец, Римское.

Германские и итальянские хронисты обращались в ХI в. к теории четырёх монархий, когда обосновывали вселенские притязания германских королей, с одной стороны, и римских пап – с другой. И те и другие объявляли себя наследниками Римской мировой державы. Однако линейное время в представлении средневекового человека было ограничено: оно протекало только в интервале между сотворением мира, или точнее – грехопаде­нием Адама и Евы, и изгнанием их из рая, с одной стороны, и грядущим царством Бо­жием – с другой. В царстве Божием, согласно «Откровению от Иоанна», времени больше не будет, а наступит вечное блаженство.

В условиях малоизменяющейся, основанной на традициях, экономической деятельности люди мало ценили время, не смотрели на него как на нечто драгоценное и не слишком заботились о том, чтобы его не упустить (хотя, конечно, в периоды жатвы и сева земледелец должен был ценить время). В Средние века интерес историков привлекали лишь события, вторгавшиеся в повседневную жизнь (войны, эпидемии); хронисты описывали не социально-экономическую жизнь, а главным образом политические события.

Эсхатологические ожидания. Уже в ранней христианской литературе содержались предсказания о том, что день Страшного суда наступит ровно через тысячу лет после Рождества Христова. Об этом заявляли пророк Даниил, Иоанн Богослов в Апокалипсисе и Блаженный Августин.

В 1000 г. в разных уголках «латинской» Европы появились многочисленные анонимные письма, якобы упавшие с неба, в которых утверждалось, что на исходе этого года Христос снова явится на землю, сразится в Палестине с Антихристом и, истребив его, установит на развалинах старой земной жизни своё бесконечное царство.

Охваченные паникой европейские христиане потянулись в Рим. Поскольку места в домах всем не хватило, на улицах и площадях «вечного города» возникли «палаточные городки». Когда колокол на Капитолийском холме возвестил об окончании дня 31 декабря 1000 г., обезумевшая толпа закричала в едином порыве, обращаясь к Господу: „Miserere!” („Сжалься!”).

Римским папой тогда был Сильвестр II – воспитатель германского императора Оттона III и один из умнейших людей своего времени. С наступлением дня 1 января 1001 г. они оба показались на вершине башни замка св. Ангела в Риме, и папа показал своим перстом императору божественный знак на небе, свидетельствовавший о переносе „конца света” на неопределённое время по причинам, о которых будет объявлено дополнительно. Успокоенный народ запел хором: „Te deum laudamus!” („Тебя, Бога, хвалим!”) и вспомнил о том, что Новый год – это весёлый праздник, который принято отмечать соответствую-щим образом.

Православные христиане ожидали „конца света” в 1492 г., когда заканчивался 7000-й год от „Сотворения мира”. Однако к тому времени Константинополь уже почти 40 лет на-ходился под властью турок, а московский князь Иван III не проникся эсхатологическими ожиданиями, поэтому такого красочного „шоу”, какое было в Риме на исходе 1000 г., ниг-де в православном мире отмечено не было. Всё ограничилось кликушествами экзальтиро-ванных личностей в некоторых местах и появлением нескольких сект, члены которых очи-щали свои души перед Страшным судом.

Появление мусульманского летоисчисления. Превращение ислама в одну из мировых религий способствовало распространению мусульманского календаря на значительной части Старого Света. При этом бóльшая часть верующих в аллаха до сих пор использует древний арабский лунный календарь.

Точкой отсчёта мусульманской эры является время бегства (хиджры) пророка Мухаммеда из Мекки в Медину. Это событие реально произошло в сентябре 622 г., однако при халифе Омаре в 638 г. было принято решение приурочить начало мусульманского летоис-числения к первому дню того года, когда произошла хиджра (1 мухаррама), что соответст-вует 15 июля 622 г. Поскольку это был четверг, а выходным днём у мусульман является пятница, впоследствии днём начала лунной хиджры стало 16 июля 622 г. В Иране и Азер-байджане закрепилась солнечная хиджра с продолжительностью года 365 или 366 дней.

Коран запрещает мусульманам считать год продолжительностью более чем 12 лунных месяцев, т.е. более 354 (обычный) или 355 (високосный) дней. Обычный мусульманский год представляет собой чередование месяцев по 30 (нечётные) и 29 (чётные) дней. В високосном году последний месяц также состоит из 30 дней, но сами такие годы бывают раз в два – три года согласно твёрдо установленному 30-летнему циклу.

Начало мусульманского года в переводе на европейский календарь переходяще. Так, в 2008 солнечном году произойдёт два Новых года по лунной хиджре. Первый раз это будет 9 января, второй раз – 28 декабря. В связи с тем, что за 32 солнечных года проходит 33 года по лунной хиджре, в мусульманском календаре нет однозначно летних, зимних, осенних или весенних месяцев.

«Турецкий» и «арабский» циклы лунной хиджры. Так как общее число дней в мусульманском году получалось 354, а астрономический лунный год равняется 354 дням 8 часам 12 минутам 36 секундам, то к последнему месяцу (зулхиджа) периодически добавлялся один день либо по «турецкому циклу» (3 раза за 8 лет), либо по «арабскому циклу» (11 раз за 30 лет).

Чтобы установить, является ли данный год високосным по 8-летнему «турецкому циклу», необходимо год мусульманского календаря разделить на 8. В тех случаях, когда в остатке будет 2, 5 или 7, год считается високосным. Если счёт ведётся по 30-летнему «арабскому циклу», то год мусульманского календаря надо разделить на 30. Год будет високосным, когда в остатке получится 2, 5, 7, 10, 13, 16, 18, 21, 24, 26, 29.

В качестве примера можно установить, какими будут годы лунной хиджры, которые начинаются 9 января и 28 декабря 2008 г. Первый из этих лунных годов – 1429. Если разделить это число на 8, в остатке получится 5, значит этот год по «турецкому циклу» будет високосным, а следующий – обычным. Разделив 1429 на 30, получаем в остатке 19, из чего следует, что по «арабскому циклу» високосным был 1428 г., закончившийся 8 января 2008 г., а следующие за ним два года будут обычными.

В связи с тем, что «турецкий» и «арабский» циклы немного различаются методиками вычисления високосных годов, начало нового года в них может разниться на один день. Как и в христианском календаре, в лунной хиджре применяется счёт дней семидневными неделями с праздничной пятницей, причём началом суток считается время захода Солнца.

Большое значение для мусульман имеет вычисление начала месяца рамазан, когда они должны соблюдать самый строгий пост. В Турции ещё совсем недавно начало поста объявлялось на основании непосредственного наблюдения за Луной. При этом из-за облачности первый день рамазана мог откладываться на один – два дня.

ЛЕКЦИЯ. КОЧЕВНИКИ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Пасторальный номадизм глазами осёдлых цивилизаций. Кочевое скотоводство, которое западные учёные называют пасторальным номадизмом, было преобладающим образом жизни в степях Центральной Азии на протяжении большей части её известной истории. Хотя часто очерняемая внешними наблюдателями как примитивная, в действительности это была усложнённая экономическая специализация по использованию степных ресурсов.

Тем не менее, этот образ жизни был настолько чуждым для окружающих осёдлых цивилизаций, что непонимание и неверное истолкование его были неизбежны. История номадов и их связи с окружающими регионами основывались на том, что сами номады принимали без доказательств: их циклы движения, требования животноводства, экономические ограничения и основная политическая организация.

Пасторальный номадизм представляет обычно используемый термин для формы подвижного животноводства, при которой семьи мигрируют со своими животными с одного сезонного пастбища на другое в годовом цикле. Наиболее характерное культурное свойство этого экономического приспособления состоит в том, что номадные пасторальные общества приспосабливаются к требованиям подвижности и потребностям своего скота.

Кочевники Центральной Азии. Пасторализм исконных жителей этого региона традиционно зависел от использования обширных, но сезонных пастбищ в степях и горах. Поскольку люди не могли переваривать траву, разведение скота, который мог это делать, было эффективным способом эксплуатации энергии степной экосистемы. Стада состояли из ряда травоядных животных, в том числе овец, коз, лошадей, крупного рогатого скота, верблюдов и иногда яков.

Не существовало специализации по разведению отдельных видов, которая развивалась среди бедуинов Ближнего Востока, разводивших верблюдов, и пастухов северных оленей в Сибири. Идеальным для Центральной Азии было наличие всех видов животных, необходимых для обеспечения продовольствия и перевозок, так что семья или племя могли достичь самообеспечения при пасторальном производстве.

В большинстве пасторальных обществ пастбища были в общем владении обширных родственных групп, тогда как животные – в личной собственности. Номадные миграции на эти пастбища были не случайными, но в пределах определённого диапазона пастбищ, к которым группа имела доступ. Там, где пастбище было надёжным, номады стремились иметь только несколько фиксированных стоянок, на которые они возвращались каждый год. Если были доступны только маргинальные пастбища, то миграционный цикл обнаруживал и более частое перемещение, и большее изменение мест стоянок.

В отсутствие внешней власти диапазон пастбищ определялся также силой родовой группы. Самые сильные племена и кланы предъявляли права на лучшие пастбища в лучшене время года, более слабые группы могли использовать их только после того, как сильные группы уходили дальше.

Для номадов время и пространство были связанными элементами: их заботило право использовать пастбище в определённое время или сохранять право собственности на фиксированные предприятия, подобные колодцам, исключительное право собственности на землю само по себе имело малое собственное значение.

Основной общественной единицей в степи была семья (хозяйство), обычно измеряемая количеством шатров. Родовые родственники делили общее пастбище и ставили совместные лагеря, когда было возможно. Группы в лагерях, состоящие из больших семей, были хорошо приспособлены к пасторальному производству. Один человек не мог управлять отдельными стадами крупного и мелкого скота без помощи. Поскольку пастбище было в общем владении, а пастух мог эффективно наблюдать за сотнями животных, индивидуальный скот объединялся в одно большое стадо.

Понятие трёх стадий кочевания. На основании многолетних исследований отечест-венных археологов и этнографов были выделены три последовательных этапа, через кото-рые прошло подавляющее большинство степных народностей средневековой Евразии.

Признаками первой стадии кочевания являются: политическая организация на уровне простого вождийства, рыхлая многоэтничная и многоязыковая общность, организация ши-рокомасштабных нашествий на ближайшие государственные образования, религия на уровне шаманизма и культа предков. Отсутствие стабильных археологических памятников из-за частой смены становищ делает трудноуловимыми для исследователей ареалы, на которых проживали древние кочевые народности.

Вторую стадию (полукочевание) характеризуют сложное вождийство, вместо нашест-вий – набеги, формирование раннегосударственных объединений, складывание этниче-ских общностей и общих языков, появление первых черт этнографической культуры, религия – культ вождей и всадников, связанный с космогонией, археологические памятники – могильники без соседних устойчивых поселений и следы сезонных стойбищ (зимников) по берегам рек.

Главные черты третьей стадии (полуосёдлости): раннее государство, войны за политическое господство, устойчивая этническая общность с единым языком, превращающаяся в средневековую народность, развитая культура с письменностью, города, торговля, принятие мировых религий, археологические памятники, как у осёдлых земледельческих народов.

Было ли у кочевников дружинное государство? Западные историки и социоантропологи находят у европейских «варваров» такую форму политической организации общества, как дружинное государство. Стержнем этой формы власти была дружина (comitatus), а идеологической основой – верность дружинников своему государю (конунгу или князю). Другой стороной дружинной идеологии были обязанности правителя по отношению к своим воинам: отстаивание их интересов, совет с ветеранами и наиболее знатными дружинниками, непременная щедрость и др.

Как мы знаем из истории Древнего мира, природно-климатические условия Азии способствовали закреплению здесь деспотических форм правления. Кочевническая среда также не благоприятствовала складыванию у степняков демократических институтов власти. Более того, демографические проблемы и борьба за лучшие области для кочевания придавали отношениям между степными народностями характер регулярного «выяснения отношений» по поводу того, какая народность является сильнейшей в данном регионе.

Всё это привело к складыванию в Степи своеобразной иерархии народов и их правителей. Наиболее ярким проявлением этой иерархии было наличие во многих кочевых политических объединениях «белых» и «чёрных» племён. На языке древних тюрок ак означало 'белый', а кара – 'чёрный', поэтому, например, общество древних монголов делилось на две части – акчу и карачу, т.е. белые и чёрные люди.

Как правило, в понятие карачу входили покорённые или присоединившиеся племена, избравшие положение людей «второго сорта» в условиях угрозы полного исчезновения как этнос. Пришедший из Северного Причерноморья в Европу на рубеже IX–Х вв. племенной союз, возглавляемый Арпадом, состоял их семи венгерских племён, которые назывались «белыми мадьярами», и присоединившихся иноэтнических групп – «чёрных мадьяр».

Писавший о крещении Венгрии французский хронист ХI в. Адемар Шабаннский, не имевший никакого представления о реалиях кочевого мира, уверяет своих читателей в том, что название «чёрные мадьяры» происходит от того, что у них кожа такого же цвета, как у эфиопов. Понятно, что в Венгрии Адемар Шабаннский никогда не был.

В связи с делением кочевых обществ на акчу и карачу ни о каких отношениях типа дружинной верности древних германцев или древних славян не может быть и речи. Вместо дружинников, имевших право открыто спорить с князем или конунгом, в кочевом мире у каждого местного вождя были нукеры – бесконечно преданные ему военные слуги, по отношению к которым он имел полное право жизни и смерти. В связи с этим нельзя говорить о существовании у средневековых степных народностей дружинного государства.

Организация власти и семейные отношения у кочевников раннего Средневековья. Специфические условия Степи требовали от населявших её народов создания собственной системы управления подчинённым населением, а регулярная борьба за гегемонию – иерархии в среде местных правителей. Наиболее подходящей религией для степняков, несомненно, оказался ислам, поскольку он единственный среди мировых религий признаёт многожёнство.

В доисламскую эпоху многожёнство у степных народов держалось на представлениях о том, что в исключительно тяжёлых условиях постоянного кочевания женщина обязательно должна находиться под защитой и покровительством мужчины. У кочевников долгое время сохранялся обычай левирата – переход жён умершего брата к оставшемуся в живых брату.

Самого могущественного правителя в Степи называли каганом. Из этого слова впоследствии произошло слово «хан». Таким титулом в архаических степных обществах подчёркивалась прежде всего полная независимость данного правителя. Правда, впоследствии в Хазарии произошёл процесс обожествления кагана, сопровождавшийся его превращением в объект для поклонения, лишённый реальной власти. Фактическим правителем Хазарского каганата в IX–Х вв. был шад – военный вождь.

Вообще дуализм верховной власти был свойственен многим степным народам, например, венграм до их прихода на Средний Дунай. По свидетельству восточных авторов раннего Средневековья, народом «маджгарийа» (венграми) управляли джыла (дюла) и карха. Первый из них был верховным судьёй, а второй – военным вождём.

Образование Тюркютского каганата. В V в. тюркюты попали под власть жужан, ко-торые поселили их на Алтае. Там вокруг рода Ашина сложился мощный племенной союз, постепенно ставший главной политической силой в регионе. Вожди тюркютов Асянь-шад, Туу и Бумын создали основы их политической организации по образцу хуннских и тохаро-согдийских государств Восточного Туркестана.

В 545 г. тюркюты разгромили уйгуров (теле), а в 551 г. – жужан. Бумын в 552 г. провоз-гласил себя каганом, но вскоре умер. К 555 г. вся Центральная Азия, включая киданей в Западной Маньчжурии и енисейских кыргызов, оказалась под властью тюркютов. Ставка кагана была перенесена на реку Орхон.

Брат Бумына, Истеми (ум. в 576) разгромил государство эфталитов в Средней Азии, а Мухань-каган (553–572) поставил в зависимость от Тюркютского каганата китайские го-сударства Чжоу и Ци. После этого тюркюты в союзе с Византией начали войны с Ираном за контроль над Великим шёлковым путём. В 571 г. границей между Ираном и тюркютами стала Амударья, а в 588–589 гг. Тюркютский каганат захватил земли и к западу от этой реки. Союз с Византией тюркюты неоднократно нарушали: в 576 г. они взяли Боспор (Керчь), а в 581 г. осадили Херсонес.

Завоевательные войны способствовали консолидации тюркютского общества, но рост богатств и влияния аристократии, её стремление к автономному управлению захваченны-ми землями, а также нечёткий порядок престолонаследия вызвали острый политический кризис. В 582–602 гг. в каганате продолжались междоусобия, активно подогреваемые ки-тайской империей Суй. Их результатом стал распад каганата на Западный и Восточный.

Сущность понятия „эль”. За Тюркютским каганатом закрепилось в раннее Средневе-ковье название „государство великого эля”. Учёные спорят по поводу содержания терми-на „эль”, который не употребляли другие кочевые народы.

При этом предлагались следующие варианты толкования этого термина: 1) племенной союз, государство, народ (С.Е.Малов); 2) объединение аристократии различных племён в организационно сплочённый заимствованными у того же родового строя традициями ари-стократический строй (А.Н.Бернштам).

Л.Н.Гумилёв оспорил обе приведённые точки зрения. На основании того, что Бумын носил титул „Иль-хан” (’правитель народов’), исследователь предлагает переводить „иль” латинским imperium или русским держава, что не совпадает с трактовкой С.Е.Малова. В опровержение второй точки зрения Л.Н.Гумилёв приводит цитаты из тюркских источни-ков, в которых под понятие эль попадает не только аристократия.

Сам же Л.Н.Гумилёв присоединяется к версии С.П.Толстова, считавшего, что эль – „го-сударство, в античном понимании этого слова, политическом, а отнюдь не территориаль-ном значении”. При этом Л.Н.Гумилёв заявляет о том, что „при таком понимании необхо-димо учитывать наличие в эле покорённых племён”.

Объединение тюрок-сельджуков в единое государство. В Х в. из кочевого племени тюрок- огузов выделилось племя кымык, правитель которого Сельджук, сын Духана (Тукана) служил огузскому правителю (ябгу). Вступив в конфликт с ябгу, Сельджук со своими приверженцами откочевал в степи с низовьев Сыр-Дарьи в район Дженда.

От имени верховного правителя орду племени кымык стали называть турками-сельджуками. Около 985 г. сельджуки перекочевали в район Нуратинских гор, где вскоре приняли ислам. В начале ХI в. Сельджук и его орда воюют с «неверными» в союзе с эмиром Дженда. Там Сельджук и умер в возрасте 100 или 107 лет.

В 30-е годы ХI в. Сельджуки получили от Газневидов земли в Хорасане на условиях несения военной службы, но вскоре восстали. В 1038 г. они захватили город Нишапур, где их предводитель Тогрул-бек (1038–1063) был провозглашён султаном. Его брат Чакры-бек утвердился в Мерве (Туркмения).

Эпоха «Великих Сельджукидов». Выступившее против непокорных вассалов войско Махмуда Газневида было разгромлено в битве при Данденакане (1040), после чего сельджуки захватили сначала весь Хорасан и Хорезм, а затем Иран (1042–1051), Азербайджан (1054), Ирак с Багдадом (1055). Халиф Каим признал Тогрул-бека «царем запада и востока». Столицей Тогрул-бека стал город Рей, а столицей его брата Чакры-бека – Мерв.

При Алп-Арслане (1063–1072) и Мелик-шахе I (1072–1092) сельджуки завоевали Армению, а после разгрома византийцев при Манцикерте (1071) – почти всю Малую Азию, а затем Сирию и Палестину. Они также подчинили Грузию, Ширван и Мавераннахр (междуречье Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи). Пик военного могущества сельджуков падает на правление Мелик-шаха, столицей которого стал Исфахан.

Однако уже в конце ХI в. сельджукская держава, представлявшая собой объединённые завоеванием, но этнически и в значительной части экономически слабо связанные терри-тории, стала клониться к упадку. Этому в немалой степени способствовали I Крестовый поход и связанные с ним события, в результате которых Сельджукиды потеряли Грузию, Ширван, прибрежные районы Малой Азии, часть Сирии и Палестину.

Ситуацию усугубил сепаратизм вассалов, вызвавший начало дробления страны. Уже Тогрул-бек вынужден был выделить обширные уделы своим ближайшим родственникам. Некоторые из них со временем превратились в фактически самостоятельные султанаты: Керманский (1041–1187), Сирийский (1074–1117), Конийский или Румский (1077–1307) в Малой Азии. После смерти Мелик-шаха султанский престол до 1118 г. последовательно занимали его сыновья, а затем держава Сельджукидов распалась на две половины – Западную и Восточную. С конца ХII до начала ХIV в. её осколки были захвачены соседями.

ЛЕКЦИЯ. ОБРАЗОВАНИЕ И НАУКА НА СРЕДНЕВЕКОВОМ ВОСТОКЕ

Особенности средневековых мусульманских источников. Граница между сочинениями различных жанров в арабо-персидской литературе была весьма подвижной, вследствие чего здесь в географических трудах можно найти немало данных исторического характера, а в исторических – богатую информацию по географии. Одни и те же мусульманские авторы часто выступали и как историки, и как географы. Создавались и произведения синтетического характера, включавшие в себя данные по всем отраслям знания.

Географические труды средневекового мусульманского Востока принадлежат к различным жанрам. Основные из них – зиджи – таблицы координат населённых пунктов. Другое направление в географической литературе халифата представлено описательной географией, называвшейся «наукой о путях и странах» (‘илм ал-масалик ва-л-мамалик).

В ХI–ХII вв. в арабском мире появились географические словари, а также космографии – сочинения, содержавшие описание всей Вселенной. Очень популярным жанром у мусульман были рассказы о путешествиях. Ещё одну группу источников географического характера составляют карты. В Х в. была разработана серия карт, получившая название «Атлас ислама».

Первые мусульманские исторические сочинения были созданы в VII в. и до нас не дошли. На них сильное влияние оказала персидская историческая литература. Основными жанрами мусульманской исторической литературы были: 1) «книга походов» (китаб ал-магази) или «книга завоеваний» (китаб футух ал-булдан); 2) всеобщая история; 3) региональная история, в том числе отдельных городов халифата.

Большой проблемой для исследователей является отождествление арабских географических названий с реальными топонимами и этнонимами других стран. Главная причина тому – особенности арабского алфавита, в котором 28 согласных и всего три пары (долгая – краткая) гласных (а, и, у).

Для мусульманских авторов характерно создание компиляций на основании произведений предшественников. При этом взятые из сочинений разных эпох сведения критически не осмыслялись. В рукописях некоторых турецких авторов ХVI в. можно встретить реалии IХ–Х вв., выдаваемые за современные эпохе этих «кабинетных» учёных.

Средневековых мусульманских авторов интересовал прежде всего мир ислама. Сведения об остальных народах попадали в их сочинения случайно и, как правило, в соответствии с торговыми или политическими интересами исламских государств.

Превращение арабского языка в международный. Обширные завоевания, в результате которых в состав арабского государства были включены народы, находившиеся на различных уровнях социально-экономического и культурного развития, значительные масштабы расселения самих завоевателей по всей обширной империи создали новые возможности для обмена культурными ценностями, взаимовлияния и взаимного обогащения.

Постепенно арабский язык стал общегосударственным, языком делопроизводства, суда, литературы, историографии, науки. Многие выдающиеся мыслители арабского Средневековья, поэты, учёные, выходцы из различных этнических групп писали на арабском языке.

Арабская лексика проникала в другие языки и в свою очередь воспринимала элементы других языков. Но прежде всего развивался сам язык, понятный уже не только для всех арабских племён, но по крайней мере для всех грамотных людей в халифате.

Большое значение в становлении и развитии арабского литературного языка имели запись и редактирование Корана. Одновременно с языком совершенствовалась и письменность. С процессом записи Корана связаны значительные лингвистические наблюдения.

Уже с VII в. возникли различные грамматические школы. Первоначально языковедческая работа была сосредоточена в основанных арабами городах – Басре и Куфе. В VIII в. был создан главный труд по арабской грамматике, принадлежавший перу ас-Сибавейхи.

Арабские языковеды обращались и к общим вопросам о происхождении языков. Они считали, что языки появились или по велению Бога, или по договоренности людей между собой. Арабское языкознание, несмотря на схоластическое мышление языковедов, оказало огромное влияние на самые различные стороны арабской культуры.

Создание словарей и энциклопедий. Наряду с грамматикой большое значение получила лексикография. К концу VIII в. был создан первый толковый словарь арабского языка, впоследствии стали появляться другие, более совершенные. В VIII в. стали появляться малые предметно-тематические словари и филологические монографии.

В ХIII в. были составлены два гигантских словаря – «Пучина» ал-Сагани (1177–1262) и «Язык арабов» Ибн Манзура (1232–1311). «Язык арабов» включает свыше 80 тыс. статей и до сих пор не утратил своей значимости. Следующий словарь – «Окружающий океан» ал-Фирузабади (1326–1414) – стал самым популярным в исламском мире и был переведён впоследствии с сокращениями на персидский и турецкий языки.

Стремление арабов аккумулировать знания других народов. Одним из важных факторов обогащения и развития арабского языка является переводческая деятельность. При халифе Абд ал-Малике (685–705) делопроизводство в государственных учреждениях было переведено на арабский язык, вместо греческого в бывших византийских владениях и среднеперсидского в иранских провинциях.

При нём же была начата чеканка монет нового образца с арабской легендой. На арабский язык были переведены своды византийских законов. В качестве переводчиков первоначально выступали образованные греки, персы, евреи, владевшие арабским языком. В VIII в. были переведены на арабский язык многие памятники мировой литературы по разным научным знаниям.

Целенаправленная и планомерная переводческая деятельность была организована при халифе Харуне ар-Рашиде и его сыне ал-Мамуне в конце VIII – начале IX в. Была создана специальная коллегия переводчиков при «Доме мудрости», где были собраны лучшие знатоки своего языка, доведшие до совершенства технику перевода.

На арабский язык были переведены произведения древнегреческих, византийских, персидских, индийских и других учёных и мыслителей с минимумом иностранных заимствований. До эпохи Возрождения Запад знал произведения древнегреческих мыслителей и учёных Аристотеля, Эвклида, Птолемея, Гиппократа, Галена, Архимеда и других преимущественно в латинских переводах с арабского.

Развитие городов, расцвет ремёсел и торговли способствовали широкому распространению грамотности. Ни один европейский народ не мог соперничать в раннее Средневековье с арабами по распространению грамотности, по количеству школ, по числу учёных. Арабы приписывали Мухаммеду изречение: «Ищите знания, даже если вам придётся отправиться для этого до границ Китая».

Значение Кордовы для развития мировой науки. Крупнейшие города Кордовского халифата были передовыми центрами науки и искусства, рассадниками знаний. Столица халифата, Кордова, была городом науки.

Высшие школы Кордовы приобрели себе заслуженную славу во всей Европе. Из-за Пиренеев притекали в Кордову юноши, охваченные жаждой знания, стремлением расширить свой кругозор и почерпнуть полезные сведения из уст прославленных кордовских профессоров.

В аудиториях Кордовы, в толпе арабских студентов, можно было встретить много кастильцев и французов. Попадались даже немцы и англичане. Живя в Кордове, молодой иностранец мог без всяких помех изучать те науки, к которым он испытывал влечение. Виднейшие учёные читали здесь лекции по философии и литературе, математике и астрономии, географии, медицине и богословию.

В 976 г. в одной только Кордове насчитывалось 27 государственных школ. Позднее был основан университет в Гренаде, где читались курсы богословия и правоведения, а также медицины, химии, философии и астрономии.

В арабских городах и в арабских университетах господствовала самая широкая веротерпимость. Всякий, какую бы религию он ни исповедовал, к какой бы национальности ни принадлежал, мог заниматься науками, учиться и учить. Самые даровитые, сведущие учёные занимали кафедры высших школ. Профессора – мусульмане, евреи, христиане – передавали свои знания молодёжи.

Первые арабские исторические сочинения. Письменная историография у арабов родилась вместе с исламом. Появились предания о пророке. Устанавливалась цепь рассказчиков или до Мухаммеда, или до человека, близко знавшего его.

Первым историческим сочинением является «Жизнеописание пророка», автором которого был Абу Абдаллах Мухаммед ибн Исхак (ум. в 767/768). Он был внуком персидского военнопленного, впоследствии мавра. Современник Малика ибн Анаса, первого собирателя традиций и основателя одной из четырёх правоведческих школ, ибн Исхак получил образование в Медине, ревностно собирал все хадисы о Мухаммеде.

Но Малик ибн Анас обвинил его в связях с шиитами, в тенденциозности и ибн Исхак уезжает в Египет, а затем в Багдад. После этого его в числе других учёных пригласил халиф аль-Мансур (754–775) для составления полной биографии пророка.

Политическая обстановка повлияла на труд ибн Исхака; главный акцент в его сочинениях – это описание вражды между хашимитами, к которыи принадлежал Мухаммед, и Омейядами. Последних он характеризует как враждебную силу по отношению к Мухаммеду. Ибн Исхаком было написано три книги-биографии пророка. Жизнеописаниями пророка занимались и другие историки.

Появление светской историографии у арабов. От описания исключительно сюжетов, связанных с жизнью пророка, мусульманские историки отошли в IX в. Крупнейшими представителями светской арабской историографии были историк арабских завоеваний ал-Балазури (IX в.), историк Багдада ибн Абу Тахир Тейфур (IX в.).

В IX в. появляются «всемирные истории». Крупнейшим представителем этого жанра историописания был Мухаммед ибн Джарир ат-Табари (839–923), создавший «Историю пророков и царей» от древних царей Персии до 908–923 гг. Кроме письменных источников, трудов предшественников – арабских историков – ат-Табари пользовался переводами с персидского, устной традицией и сведениями, полученными во время обучения в лучших мусульманских школах своего времени.

Он посетил Иран, Ирак, Сирию, Египет. Отрывки из письменных источников почти буквально процитированы им, подробность и беспристрастность – главное в его манере изложения. Противоречивые сведения он даёт без собственных комментариев. Своих современников ат-Табари излагает сухо и сжато.

Абу-ль-Аббас ибн Абу Йакуб Йакуби (ум. в 897 или 905) создал свой вариант всемирной истории, историю израильских пророков, правителей Сирии, Ассирии, Вавилона, индов, греков, римлян, персов, китайцев, египтян, берберов, доисламских арабов. Повествование доведено до 872 г. Йакуби – историк и географ. Ему свойственно правдивое описание событий, но с явной склонностью к астрологии.

Один из крупнейших мусульманских историков – Таки ад-Дин Ахмед ибн Али аль-Макризи (1364–1442) родился в Каире, изучал право, затем сам занимал должности кади и мухтасиба. В 1408 г. он был переведён в Дамаск, работал там 10 лет, целиком отдаваясь научным занятиям.

Сохранилась «Книга поучений и назидания», содержащая описания кварталов и памятников Каира, над которой автор работал 20 лет. В своей работе учёный использует более ранние источники, называя авторов. «Книга путей к познанию правящих династий» посвящена истории Египта с 1181 по 1440 г. В обеих книгах содержатся важные сведения о политическом строе Египта, социально-экономических проблемах, жизни народа и т.п.

Исторические взгляды Ибн Халдуна. Большим шагом вперёд в развитии мусульманской историографии стали труды Ибн Халдуна (1332–1406). Первая часть его обширного труда называется «Введение о превосходстве науки истории». По Ибн Халдуну, основу исторического процесса составляют не деяния пророков и царей, а деятельность человеческого общества.

Материальная необходительность как основная направляющая сила в истории человечества – таков первый исходный принцип Ибн Халдуна. Второй принцип гласит, что сущность общества заключается в совместном труде его членов для обеспечения средств к жизни на основе разделения труда между ними. Власть, по Ибн Халдуну, – необходимое организующее начало, которое регулирует противоположности отдельных личностей.

Таким образом, впервые в истории науки материальная жизнь людей была признана основной силой, создающей общество, определяющей все остальные стороны его жизни, в том числе и идеологическую.

Ибн Халдун дал своеобразную периодизацию человеческой истории, он определил три состояния общества: дикость, сельская жизнь, городская жизнь. Каждое из этих состояний отличается друг от друга уровнем производства и потребления. Ибн Халдуна в Европе называют арабским Монтескье и отмечают сходство взглядов Макиавелли со взглядами Ибн Халдуна.

Естественные и точные науки. Ещё в VIII в. арабские астрономы и математики предприняли попытку определить «возраст мира» с момента его сотворения. Естественно, решение этой проблемы было фантастическим.

В IX в. был создан небесный глобус и значительных успехов достигла картография. Арабский астроном ас-Суфий составил каталог расстояний между звёздами по собственным наблюдениям, результаты которых он сопоставил с расчётами Птолемея.

В 969–970 гг. в Ширазе были измерены высоты летнего солнцестояния и осеннего равноденствия. 210 арабских названий звёзд вошли в европейскую астрономию. Длина меридиана, установленная арабами, была уточнена только в новое время. Начиная с IX в. в ряде городов были построены обсерватории, в Европе же первые обсерватории были построены только в ХVI в.

С развитием космогонии тесно связано развитие математики: алгебры, геометрии, тригонометрии. Особо следует выделить развитие химических знаний, многие химические соединения впервые были получены и описаны арабами. Китайский порох арабы применили в артиллерии. В IX в. на Ближнем Востоке уже измеряли удельный вес драгоценных и полудрагоценных камней.

Уровень развития медицины в исламском мире. Арабская медицина господствовала в Европе до ХVI в., арабские врачи знали и применяли лекарства минерального, животного и растительного происхождения, делали сложные хирургические операции. Ибн Баитар описал в ХIII в. 1400 лекарственных растений.

Абу-л-Касим аз-Захрави оставил «Трактат о хирургии и инструментах» с чертежами, переведённый на русский язык в 1983 г. Самым выдающимся представителем медицинской науки на раннесредневековом арабском Востоке был Абу Бекр Мухаммед ар-Рази (ум. в 925 г.), известный важными открытиями в хирургии.

В эпоху классического Средневековья прославился Ибн Сина (980–1037), составивший «Канон врачебной науки», хорошо известный в Европе, где его называли Авиценной. Ибн Сина также известен как мыслитель, развивавший учения античных философов.

ЛЕКЦИЯ. ОБРАЗ ЖИЗНИ ЕВРОПЕЙЦЕВ В ХVI – ХVII ВВ.

Динамика численности населения. С ХVI в. начинается новый, устойчивый и мощный прирост населения в Европе, преодолевается тенденция к сокращению рождаемости. Тогда же был превзойдён уровень численности населения середины ХIV в. (до спада после «Чёрной смерти»): к 1500 г. оно исчислялось уже в 80–100 млн. человек, через сто лет – в 100–180 млн. Тенденция к демографическому росту и повышению рождаемости существовала вплоть до начала Тридцатилетней войны.

Распределение населения на Европейском континенте не было равномерным. Плотность населения в ХVI в. составляла от 80 до 200 и выше человек на 1 км² в Ломбардии, 50–80 – в Тоскане, от 30 до 40 человек и выше в Рейнской области, Вюртемберге, Вестфалии. Но в больших городах средняя плотность населения возросла до 300–500 человек на 1 га, иногда и до 800–1000 человек.

Внутренняя миграция. Традиционная миграция населения между городом и сельской округой в ХVI в. получила новые импульсы в результате изменения направлений европейской хозяйственной и политической жизни. Население городов возросло в этот период в среднем более чем в два раза (Палермо, Неаполь, Рим, Флоренция, Болонья, Севилья, Лиссабон, Париж, Марсель, Лион, Лондон, Брюссель, Антверпен, Брюгге, Гамбург, Копенгаген, Стокгольм). Развивается и специфический тип городских агломераций – так называемые малые города.

По мере ослабления в ХVI–ХVII вв. пандемий сокращались и наконец прекратились полностью миграции из областей густонаселённых в области, пережившие высокую смертность. Они уступили место массовым переселениям по политическим и религиозным мотивам.

Переселения в другие регионы. Широкие миграционные процессы породили Реформация и Контрреформация: переселение анабаптистских общин в 20-х годах ХVI в. из Верхней Германии в Моравию, нидерландских меннонитов в прибрежные районы Северо-Западной Германии, в 40-х годах – нидерландских кальвинистов: сначала в Восточную Фрисландию, в ближайшие рейнские города (Аахен, Кёльн, Везель), затем во Франкфурт-на-Майне, на Нижний Рейн, в Саксоно-Тюрингенский район.

Эмиграция из Нидерландов имела важные хозяйственные и культурные последствия для европейских стран. На волне эмиграций появлялись, «основывались» по инициативе правителей земель, принимавших беженцев, новые города-убежища (Гётеборг и Альтона в предместье Гамбурга и др.). Немецкие земли со второй половины ХVI в. породили значительную волну эмиграции в портовые города Швеции, Норвегии, Дании.

Установление османского господства на Балканах дало сильный толчок эмиграции христианского и ретороманского населения. Мощная миграция связана с европейской экспансией за океан. В этот поток были втянуты прежде всего Испания и Португалия. Но в освоении заокеанских приобретений и их колонизации приняли участие также, хотя вначале и в значительно меньшей мере, Голландия, Англия, Франция, Швеция, немецкие города.

Основные причины высокой смертности населения. Низкий уровень гигиены, особенно в городах, способствовал распространению болезней, но эпидемии чумы с конца ХV в. всё больше принимают ограниченный характер.

Вспышки чумных заболеваний учащаются со второй половины ХVI в. В конце Тридцатилетней войны их пережили немецкие земли, где потери населения составили до 60–75%. В 1576–1577 гг. и особенно в 1630 г. чума свирепствовала в Средиземноморье, что привело к сокращению городского населения до 25–30%. В 1495 г. в Италии появился сифилис, распространившийся по всей Европе, с ХV в. начинаются эпидемии оспы.

Население погибало не только от эпидемий, но и от голодовок в результате неурожаев, от пожаров, военных опустошений, вздорожания предметов первой необходимости. Проблема обеспечения продовольствием усугублялась трудностями доставки.

Резкое повышение цен на предметы первой необходимости в 1501–1502 гг. пережила Германия, в известной мере также Франция. Оно повторилось в 20-х (Германия) и 30-х годах (Франция). В 1556–1557 гг. в Северной Европе, во Франции, чтобы смягчить последствия кризисных ситуаций, городские и территориальные власти создавали общественные запасы продовольствия.

Основные показатели семейной демографии. Современная наука располагает для ХVI – первой половины ХVII в. данными о важных демографических параметрах, определявших динамику естественного движения населения (рождаемость, смертность, брачность, соотношение полов, тип семейной ячейки).

Коэффициент рождаемости для этого периода в целом был высок, но высокой в эти столетия оставалась и смертность новорожденных. В целом средняя продолжительность жизни составляла несколько выше 30 лет.

При известной стабильности уровня смертности и длительности жизни колебания в численности населения обусловливались преимущественно изменениями в уровнях брачности и рождаемости, т.е. естественным приростом. Особенность возрастных соотношений определяла и соотношение полов, а тем самым брачность и плодовитость; отмечается большое преобладание мужчин.

Данные о доли женатых в общей массе населения фрагментарны. В немецких и нидерландских городах в ХV в. она составляла около 33–39%. В ХVI в. возраст вступления в брак повышается (в Женеве до 22–24,9 лет). Это свидетельствовало о складывании европейской модели брака «нового времени» (между мужчинами от 26 лет и старше и девушками 23 лет при сохранении значительного числа холостяков). 10–15% девушек оставались незамужними, а из вступивших в брак половина заключала его после 25 лет.

Имелись города – гарнизонные, университетские, церковные центры, порты, – где преобладание мужчин было особенно резким: в Риме в 1592 г. на 100 мужчин было только 8 женщин. Высокий процент мужского населения обрекал на безбрачие, одобряемое церковью.

Светские и духовные ордена охотно принимали неженатых. Но проблема имела и другой аспект – распространение внебрачных и добрачных связей, в том числе и там, где сложные виды семейных структур сдерживали образование новых молодых семей и замедляли рост населения, что вело к перестройке сексуальных отношений, подготавливая внутрисемейное планирование рождаемости, сыгравшее в дальнейшем огромную роль в регулировании численности населения. Развивалась узаконенная и тайная проституция.

Влияние природных условий на питание людей. Питание по-прежнему было обусловлено сезонным ритмом, зависело от климатических колебаний. Человек ещё не вполне освободился от страха голода, которому было подвержено на протяжении всей своей истории Средневековье.

«Средневековый Запад – прежде всего мир голода» (Ж.Ле Гофф). Человек был несвободен и беззащитен перед силами природы в самом главном – в обеспечении условий своего существования. ХVI – начало ХVII в. – время резкого повышения в целом качества жизни, но потребности людей, характер их потребления во многом определялись климатическими условиями.

Жизнь была легче, дешевле в областях с мягким климатом (в Средиземноморье), чем к северу от Альп, не говоря уже о северных и восточных регионах Европейского континента. Тяжелее жилось в горных районах, чем в долинах и на равнине. Потребности жителей побережья, связанных с морским промыслом, мореходством, отличались от образа жизни и нужд обитателей внутренних, континентальных районов.

Развитие рынка и удовлетворение потребностей людей. При всём развитии товарно-денежных отношений, углубления разделения труда не следует преувеличивать регулирующую роль рынка и его воздействие на повседневную жизнь, сферу спроса и предложения. Не только в сельской местности, но и в городах принцип самообеспечения ещё преобладал.

Влияние рынка сильно сказывалось там, где речь шла о предметах роскоши, заморских редкостях, обеспечении сырьём экспортных ремёсел и т.п. Оно было ощутимее в Западной и Центральной Европе, куда перемещались центры экономической и политической жизни европейского мира, где сильнее было воздействие мощных импульсов, исходивших от Атлантики и Средиземноморья с их заморскими связями. Некоторые регионы испытывали сильную зависимость от рынка в отличие от других, занимавших периферийное положение.

В ремёслах, связанных с производством продуктов питания, предметов первой необходимости, особой устойчивостью отличались мелкие традиционные формы организации. Цехи булочников, мясников были обычно невелики, но специализированны (выпечка белого, чёрного и серого хлеба, кондитеры, пирожники).

Там, где складывается стабильный спрос, – в торговых метрополиях, резиденциях, портовых городах, местах размещения гарнизонов и интенсивной циркуляции населения – возникло крупное производство продуктов питания и напитков, учитывающих, в частности, и характер спроса (например, в Лиссабоне были пекарни, изготовлявшие морские сухари). Но в массе выпечка хлеба, производство мяса и мясных продуктов осуществлялась в хозяйствах бюргеров, крестьян, монастырей или рыцарей и дворян.

Доля расходов на питание в семейных бюджетах. В доиндустриальную эпоху подавляющая часть населения более половины того, что она производила или зарабатывала, потребляла или тратила на приобретение продуктов питания.

Е. Шолье, исследовавший уровень жизни в Антверпене ХV–ХVI вв., самый высокий тогда в Европе, приводит данные о распределении расходов семьи каменщика из пяти человек: на питание 78,5%, из них «на хлеб» 49,4%, за наём жилья, на освещение и топливо – 11,4%, на одежду и прочее – 10,1% – соотношение, характерное для развивающихся стран современного мира – Индии, Ирана, Цейлона (В. Абель).

Растительная пища. Важнейшим продуктом, основой питания широких слоёв сельского и городского населения были зерновые, прежде всего рожь или ячмень, просо, иногда в виде добавки овёс. Во многих французских провинциях и в Средиземноморье главным продуктом питания была пшеница.

В ХVI в. к этому прибавились маис и рис (в Португалии и Северной Италии). Гречку широко потребляли в Северной Европе, в ХVI в. она вошла в рацион питания многих областей Центральной и Западной Европы. Из зерновых изготовляли супы, каши, хлеб.

К массовым продуктам питания относились бобовые. Серьёзной сезонной добавкой к питанию широких слоёв населения были овощи и зелень: шпинат, латук, петрушка, чеснок, тыква, морковь, репа, капуста, орехи, ягоды и фрукты (яблоки, груши, вишня, различные сорта слив, земляника).

Роль рыбы в рационе питания. В районах, мало пригодных для животноводства, население потребляло много рыбы, которую разводили в специальных прудах и сохраняли в садках. Торговля морской рыбой (сельдь, треска, сардина и др.), живой, засолённой, копчёной, вяленой, приобрела характер крупной предпринимательской деятельности.

Рыба – продукт питания в дни поста. Потребление её регулировалось церковными предписаниями, запрещавшими потребление мяса и животных жиров в течение не менее 150 «постных» дней в году. Городские власти, советы школ и госпиталей, церковные учреждения делали запасы и большие закупки рыбы для Великого поста. В эти дни торговля мясом, маслом и яйцами была запрещена, исключение делалось для больных и евреев.

Потребление мяса и птицы. Мясо – важный компонент питания во многих областях и странах Европы начала Нового времени. В Центральной и Восточной Европе предпочтение отдавали свинине и говядине, но разводили на мясо также овец и коз; в Англии - баранине. В Средиземноморье потребление мяса в целом было больше, чем к северу от Альп.

Чрезвычайно высоким было потребление мяса в Венгрии. Структура питания венгров в рассматриваемую эпоху в принципе отличалась от западноевропейской, что было связано с относительно низкой плотностью населения и высоким развитием животноводства.

Потребление домашней птицы росло на протяжении всего Средневековья, причём в городе сильнее, чем в деревнях, а доля дичи и других продуктов охоты в рационе, во всяком случае, в Центральной Европе, сокращалась, хотя охота на мелкую лесную дичь по-прежнему оставалась дополнительным источником для крестьянского двора.

Спиртные напитки. В повседневный рацион средневекового европейца входили хмельные напитки: пиво, вино, «мёд» (перебродившая смесь мёда, переваренного с водой). С ХVI в. потребление пива (из хмеля и ячменя) потеснило «мёд», популярный в сельской и городской среде.

Пиво производили в домохозяйствах, а также профессионалы-пивовары. В важнейших регионах его потребления – в Центральной Европе, Нидерландах, Англии – пивоварение приобретает характер экспортной отрасли. В 1640 г. в Копенгагене была построена большая королевская пивоварня, ставшая сильным конкурентом местной гильдии пивоваров. Каждая область специализировалась на особом сорте пива.

С ХVI в. началось товарное производство крепких спиртных напитков – «горячего вина». Центрами его были Южная Франция (провинции Бордо, Коньяк), Андалусия, Каталония. В Нидерландах и Северной Германии делали «шнапс», перегоняя зерно: около 1650 г. в Амстердаме было 50 виноперегонных предприятий, в 1663 г. – 400; в Германии «аквавиту»[1] гнали в Шлезвиге, в Вестфалии; в Дании важнейшим центром был Аальборг.

Появились и новые сорта виноградных вин, лучшего качества и в соответствии с изменившимися вкусами более крепкие: эльзасское, неккарское, майнцкое, мозельвейн, рейнвейн, остервейн (область Верхнего Дуная); европейской известностью пользовались токайские вина.

Свои напитки были в областях фруктового садоводства – молодое вино из яблок: апфельмост – в Швабии, сидр – в Бретани, Нормандии, Галисии; из груш – бирненмост (Бавария), вишен (Хильдесхайм) и др.

Спрос на крепкие, тяжёлые вина способствовал распространению специальных сортов винограда в Западном Средиземноморье – мускатные сорта винограда становятся здесь монокультурой, а производство малаги, мадеры, портвейнов приобретает характер экспортной отрасли.

Вино и хмельные напитки выполняли широкие и разнообразные функции в повседневной жизни: продукт питания, компонент изысканных кулинарных рецептов в утончённой кухне знати и состоятельных граждан, лечебное средство (с добавлением пряностей и лечебных трав).

Оно было также важным компонентом социальной коммуникабельности и широко использовалось при скреплении договоров и торговых сделок, помолвках, бракосочетаниях и т.п., приватных, официальных, корпоративных застольях. В будни пили вина местного происхождения, запивая их водой.

В целом потребление вина было высоким: в Нарбоннэ в начале ХVI в. – 1,7 л на человека в день. Особенной критике подвергали современники Германию, называя ХVI в. в её истории «столетием пьянства».

Значение открытия Америки для питания европейцев. В ХVI–ХVII вв. резко возрастает потребление сахара в Европе. Мощный импульс этому был дан расширением сахарных плантаций и перерабатывающих сахарный тростник предприятий в заморских странах – на Мадейре, Сан-Доминго, Азорских островах, в Бразилии.

Наряду с традиционными средиземноморскими центрами производства сахара – Генуей, Венецией, Барселоной, Валенсией – сахарные заводы после 1500 г. появляются в главных центрах импорта – Лиссабоне, Севилье, Антверпене. Эмигранты из Антверпена принесли технику рафинирования сахара в Амстердам.

Голландское сахароварение, стремительно развившееся после 1609 г. (свыше 100 предприятий), обеспечивало до седины ХVII в. сахаром большую часть Европы. В последовавшем затем упадке не последнюю роль сыграла всё возрастающая конкуренция со стороны Англии и Франции, начавших широкий ввоз сахарного тростника из своих колоний.

Общая структура питания европейца раннего Нового времени. По выражению французского историка Ж. Дюби, «Иерархия достоинства, иерархия статуса находила выражение в изысканности и утончённости стола». Разнообразие и изобилие блюд, мясных и рыбных, дичи, напитков, пряностей (восточных и местных, целебных трав), гастрономическое искусство отличали питание социальных верхов – городского купечества, патрициата, духовенства, знати, церковных иерархов.

В этой среде пользовались спросом кулинарная литература, высоко ценилось поварское искусство. Показательна большая мобильность поварской профессии, что способствовало передаче кулинарных рецептов.

В ХVI в. в Центральной Европе, особенно в германоязычных областях, распространяется славянская кулинарная лексика. Сильным было и итальянское влияние. В 1530 г. в Аугсбурге была издана кулинарная книга итальянского гуманиста ХV в. Бартоломео Сакки Платины.

ЛЕКЦИЯ. СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЕВРОПЫ В РАННЕЕ НОВОЕ ВРЕМЯ

Значение истории повседневности для современной науки. Сфера повседневного существования всегда привлекала внимание учёных. Но до недавнего времени внимание обращалось преимущественно на условия жизни и быт высших социальных слоёв, роскошь и раритеты.

Современная наука стремится к реконструкции массовых структур повседневной жизни, образа жизни людей разного социального статуса и положения, хотя и теперь жизнь города известна лучше, чем деревни, образ жизни богатых – лучше, чем социальных низов, одни регионы – полнее, чем другие.

Тем не менее уже стали видны какие-то общие закономерности, взаимосвязи, линии развития, отличающие одни периоды и эпохи от других. Эволюция повседневной жизни имеет свои внутренние ритмы, отличные от эволюции исторических реальностей иного плана – политики, идеологии.

За исключением костюма и моды, изменения которых могут быть относительно чётко датированы, другие её сферы в доиндустриальную эпоху трансформировались очень медленно и вряд ли могут быть противопоставлены последним двум векам классического Средневековья. В ХVI – первой половине ХVII в. наряду с новым мы найдём ещё много общего с собственно средневековым.

Причины радикальных изменений в общественном бытии европейцев. В повседневной жизни европейского общества ХVI – первой половины ХVII в. нашли отражение те преобразовательные процессы – экономические, социальные, культурные, – которые оно переживало, порой подспудно. Поражающее региональное многообразие форм повседневной жизни отличало эти столетия от раннего и даже классического Средневековья.

Это было связано не только с этническими или географо-экономическими особенностями, но и с усложнением хозяйственной жизни, её форм, различными внешними влияниями как следствием расширения и изменения характера обмена, коммуникаций, границ европейского мира, миграционных и политических процессов, религиозно-социальных движений эпохи.

В повседневности отразилось новое качество жизни, обусловленное новыми, расширившимися материально-техническими возможностями. Вместе с тем она испытала воздействие мощной социальной переструктурации сельского и городского населения под влиянием вторичного закрепощения и распределения системы фольварка в областях к востоку от Эльбы и в балтийском регионе.

На этот процесс оказали влияние развитие рыночного хозяйства, предпринимательства, дифференциация мелких производителей, рост армии подёнщиков. Одновременно с этим протекал процесс нивелировки крестьянского и городского сословий в подданных, поставляющих государству налоги и солдат.

Проблема самообеспечения Европы продуктами питания. Недостаточность имеющихся у историков данных не позволяет точно определить границы минимума средств существования европейцев в раннее Новое время. Некоторое приближение дают попытки определить калорийность дневного рациона питания: в ХIV–ХV вв. она колебалась от 2,5 до 6–7 тысяч калорий у богатых, высших социальных слоёв.

По мнению современных исследователей (Г. Келленбенц), такой рацион был вполне достаточен, иначе трудно было бы объяснить происходивший почти на протяжении трёх столетий рост численности населения. Поскольку львиная доля прироста населения приходилась на низы общества, можно с достаточной долей уверенности утверждать, что калорийность пищи у богатых и бедных не сильно различалась.

В целом исследователи отмечают для широких масс населения Центральной и Западной Европы снижение по сравнению с концом ХV в. потребления мяса и установление рациона типа «мус-брей» (каша-размазня), остававшегося определяющим ещё и в ХIX в. Несбалансированность питания возрастала в периоды голодовок.

Пауперизация значительной части населения. Стремительный рост нищенства, бродяжничества с середины ХV в. и особенно в ХVI в. – явление, общее для всех европейских стран и регионов, с наибольшей полнотой и выразительностью проявившееся в городах. Городская беднота и нищие представляли сильно дифференцированный социальный слой.

Их привилегированную группу составляли т.н. «домашние бедняки» из числа обедневших, но не деклассированных ещё бюргеров, обитатели госпиталей, приютов, конвентов. К ним примыкали те, кто имел привилегии на сбор милостыни – пилигримы, монахи нищенствующих орденов, но также цеховые ученики, школяры, студенты.

В толпу бродяг, просивших подаяние, вливались отпущенные со службы ландскнехты (наёмные воины), возвращающиеся турецкие пленники, те, кто был вырван из привычного жизненного русла голодом вследствие неурожая, стихийных бедствий, военного разорения. Различны были методы и «техника» сбора милостыни – на улицах, у храма и в самом храме (невзирая на запреты), «у дверей». Наиболее сплочёнными были чаще всего слепые, имевшие своего «короля». Особую группу составляли профессиональные попрошайки-мошенники.

Во многих европейских городах проблема нищенства и бродяжничества отразилась в городской топографии – названиях улиц, кварталов, переулков, свидетельствуя одновременно и об излюбленных этим маргинальным элементом местах обитания, и о стремлении властей локализовать его местонахождение. Бродяги, нищие были желанными постояльцами в бедных городских кварталах: плата подённая или понедельная за угол, ночлег намного превосходила взимаемую обычно с ремесленников за аренду жилья.

Отношение общества и власти к нищим. Процесс пауперизации, рост нищенства и бродяжничества сопровождался резким ухудшением отношения общества к бедности и беднякам. Нищих, особенно пришлых, стали рассматривать как бродяг, как антисоциальный элемент, с которым надлежало вести борьбу.

Городские власти усиливали контроль за «своими», местными нищими, ограничивали приток пришлых, складывалась система благотворительности, преимущественно для «своих» нищих и бедняков (раздача одежды,, денег, хлеба – т.н. столы для нищих, госпитали, приюты, конвенты для больных, нетрудоспособных по старости и т.д.).

Усиливался городской контроль за раздачей «милостыни», особенно духовными институтами, попытки «трудоустройства» работоспособных бродяг. Но городское общество не могло предложить работы, обеспечивающей постоянный заработок и прожиточный минимум.

Отсюда неэффективность полицейских предписаний и отдельных мер городских властей, направленных на уменьшение всё возрастающего давления нищих. Обострение проблемы нищенства в начале ХVII в. породило у властей попытки создать «работные дома»: на лесопильне и солодовне – для мужчин, в прядильне – для женщин, однако она успеха не имела.

Изменение образа жизни бюргерства. Сформировавшееся как мощная экономическая и общественная сила бюргерство в лице своих ведущих слоёв, связанных с торгово-промышленным предпринимательством, с кредитно-финансовыми операциями своих окончивших университеты сыновей, из числа которых формировались кадры новой государственной администрации, стремилось закрепить свой статус во внешних формах – костюме, укладе домашней жизни, роскоши убранства покоев и изысканности стола, великолепии выезда, престижных тратах «на нужды» города и благотворительность.

Именно бюргерство – патрициат, крупное купечество, ренессансная интеллигенция, разбогатевшие ремесленные мастера – стало потребителем наряду со знатью продукции процветающей «индустрии роскоши». Шёлк, бархат, парча, атлас, кружева, фарфор, ювелирные изделия становятся предметами массового производства в Валенсии, Толедо и Севилье, Париже, Лондоне, Антверпене, Аугсбурге, Нюрнберге, Лиссабоне, Амстердаме и Франкфурте-на-Майне, не говоря уже о Генуе, Венеции, Флоренции и Лукке – старинных и традиционных центрах производства предметов роскоши.

Именно в эти столетия развиваются новые отрасли: производство зеркал, инкрустированной мебели; появляются особые специальности – столяров-мебельщиков, каретников, художников, расписывавших стены, потолки, фасады городских дворцов новой знати.

Средневековое бюргерство, начавшее свою историю с противопоставления аристократическому жизненному идеалу, пришло к признанию его высшей ценностью, образцом для подражания и вожделенной целью. Торговля, промышленная деятельность рассматривались как источник материальных ценностей, открывающих путь к аристократическому образу жизни, к породнению с аристократическими фамилиями и анноблированию.

Капиталы легко изымались из сферы торговли и промышленности, вкладывались в земельные приобретения, престижные постройки, расходовались на меценатство, создание клиентелл, становясь тем самым «видимыми», к чему и стремились, ибо щедрость, – одна из главных аристократических добродетелей. Идентификация себя и своих особых интересов и ценностей в рамках третьего сословия была ещё делом будущего, и первые шаги в этом направлении были предприняты в Англии.

Попытки властей сохранить средневековую сословную замкнутость. Тенденция к вертикальной мобильности не могла не породить противодействия. Одной из форм «ответа на вызов» было обилие приходящихся именно на ХVI в. «запретительных» постановлений имперской, королевской, территориальных, городских властей, регламентирующих все внешние проявления повседневной жизни как показатели социального статуса.

Эти постановления, касающиеся одежды, костюма, красноречиво показывают процессы, происходившие в массовом сознании под влиянием повышения общего стандарта жизни и усиления вертикальной мобильности. Роскошь костюма, одежд, говорилось в знаменитом постановлении Карла V от 1548 г., приводит к «непристойной ситуации», когда невозможно отличить князя от графа, графа от барона, барона от бюргера, а бюргера от крестьянина.

Двадцатью годами ранее М.Лютер с негодованием говорил о требованиях восставших крестьян, желающих носить «отделанные куньим мехом шаубен» (верхняя одежда типа плаща – обязательная принадлежность аристократически-патрицианского костюма), золотые цепи и «жрать молочных поросят».

Из императорских запретов видно, что высший слой крестьян – обладатели полных наделов – покупал дорогие английские или голландские сукна, одежду из шёлка, дорогие аксессуары – шёлковые помочи, вязаные широкие воротники для рубах, шейные шёлковые платки, украшения из драгоценных металлов и жемчуга, страусовые перья.<

Дата добавления: 2014-01-03