Развитие задачи глупца

Наконец-то я дошел до того места в своем рассказе, когда могу начать обсуждение данной книги и того, каким образом она приобрела нынешний вид. Как я уже упоминал, каталог, образующий ядро данной рукописи, начал составляться много лет назад в качестве подспорья в моем личном обучении. В течение всех лет, посвященных его собиранию, я смотрел на него исключительно как на свое частное упражнение. На самом деле ни одна часть этой книги (за исключением данного введения) никогда не предназначалась для печати. Собирая представленные здесь материалы, я целиком сосредоточил свое намерение на своем личном желании восстановить связь с абстрактным порядком диалога толтекских воинов.

Я начал изучать произведения Карлоса Кастанеды в 1972 г., а в начале 1974 г. приступил к составлению справочного каталога к его книгам. Я продолжал трудиться над ним вплоть до конца 80-х, когда мое увлечение нагвализмом в конце концов подвело меня к двери в мир магов. В тот период я пережил ряд совершенно новых ощущений, отвлекших меня от работы над каталогом, которому я посвятил столько времени. Вследствие этой перемены в моей жизни я переселился в сельскую местность, где мог вести более непритязательную жизнь и где мне было проще упражняться в сновидении.

В течение нескольких лет я находился на грани безумия, отчаянно пытаясь осмыслить колоссальные события, внезапно вторгшиеся в мою жизнь. И вот, пробудившись однажды утром после особенно кошмарного сна, я окончательно решил для себя, что не обладаю задатками мага, и сменил свое деревенское убежище на более привычное городское жилище, где мог отдохнуть от магии и напряженных опытов сновидения.

Именно в тот момент и началась настоящая история этой книги. Я случайно познакомился с супружеской четой, совсем недавно переехавшей в тот же приморский район, что и я. У обоих супругов была такая же творческая натура, как и у меня, и поэтому мы вскоре крепко сдружились. В течение целого года мы вечера напролет беседовали о жизни, искусстве и магии мира. Я глубоко привязался к обоим и получал громадное удовольствие от общения с ними.

В один из таких вечеров, посреди очередного затянувшегося допоздна разговора, неожиданно всплыло имя Карлоса Кастанеды. В тот период я намеренно забросил свой каталог и был крайне удивлен, когда мне ни с того ни с сего напомнили о книгах, на изучение которых ушло столько лет.

Не соображая, что делаю, я выболтал друзьям-художникам свой секрет, рассказав о существовании справочного каталога к диалогу воинов (нужно сказать, что вплоть до этой ночи я не проговорился о своем сугубо личном увлечении ни одной живой душе). В тот момент мне было невдомек, каким образом я мог допустить такую оплошность, но теперь я понимаю, что мое невольное саморазоблачение было предопределено судьбой.

Моя работа привела моих друзей в восторг, и они в конце концов упросили меня показать свои рукописные заметки. С этого-то момента и начались все беды. Оба супруга стали настаивать на том, чтобы мы общими усилиями подготовили к публикации мой каталог, который должен послужить обстоятельнейшим справочником для всех учеников дона Хуана.

Их предложение ужаснуло меня, мне трудно было даже представить себе, что такое возможно. Я пытался объяснить им, что мой труд носит глубоко личный и интимный характер и никогда не предназначался для печати. Да и не годится задаче глупца служить основой для написания книги!

Однако мои друзья оставались непреклонны. Я ни за что не хотел принять их нелепого предложения, но они неустанно пытались переубедить меня. Их упорство объяснялось отчасти тем, что я уже раз сотрудничал с ними при работе над одним сценарием, и, полагая, что хорошо меня знают, они энергично призывали меня к новому сотрудничеству. Должен сказать, что их настойчивость внесла определенную напряженность в наши отношения, но дело все-таки не дошло до разрыва, и мои друзья в конечном итоге уговорили меня еще раз обсудить этот вопрос.

В последующие недели они изо дня в день запальчиво доказывали мне, какую помощь сможет оказать эта книга тысячам людей, которые, подобно им самим, в одиночку и с большим трудом пытаются извлечь сущность нагвализма из книг Кастанеды. Я же, со своей стороны, напоминал им о противоречиях знания и разъяснял, что сама по себе публикация моих записей нисколько не будет способствовать делу познания. Кроме того, я пытался им втолковать, что, если даже мои записи будут напечатаны, тот глубинный процесс, на который направлялись самые сокровенные мои усилия, будет омрачен сумятицей первого внимания, которая неизбежно сопровождает публикации подобного рода.

Я имел уже некоторый опыт общения с издательскими кругами и знал, о чем говорю, Я просто не представлял себе, как примирить мою задачу глупца с деланиями контрактов, издателей, рекламных кампаний и денег. В глубине души я сознавал, что не хочу иметь к атому никакого отношения, не говоря уже о внимании общественности, которое неизбежно будет привлечено ко мне публикацией книги. Я недвусмысленно дал понять, что намерен держать свою задачу глупца в тайне.

Но мои друзья ответили на это целым рядом аргументов, имевших впоследствии решающее значение. Они намекали мне, что каталог можно издать анонимно, чтобы никто никогда не узнал, кто я такой. Они доказывали, что это избавит меня от озабоченности первого внимания и позволит сберечь свою тайну. Они также напомнили мне, что, если даже мне не нужны деньги, я смогу перечислите свою долю гонорара в счет пособий нуждающимся.

Я все еще но инерции отказывался, когда друзья предложили мне свои услуги по переписке всех моих рукописей и компьютерному набору текста для дальнейшей распечатки. К тому времени они уже подготовили к печати немало книг самого разного рода и потому с готовностью брались за эту колоссальную работу. Из нашего общения я знал, что такая задача им по плечу, и на этот раз не смог предъявить никаких разумных возражений.

Единственным камнем преткновения для меня оставался вопрос интуиции; я не знал, соответствует ли публикация каталога моему радостному пути. Одна часть моего существа противилась тому, чтобы решение задачи глупца приняло столь неожиданный для меня оборот. Но я на личном опыте знал, что ни один человек не в состоянии постичь планы силы.

И вот я смиренно повернулся на юг в поисках ответа на свои вопросы. И тогда я понял, что появление данной книги предопределено судьбой, даже если ее делание окажется всего лишь упражнением сталкинга для индивидов, вовлеченных в процесс публикации. Как только мои интуитивные сомнения разрешились, я взглянул на этот проект совсем другими глазами, и меня охватил новый подъем.

Начиная с этого момента я стал оценивать данную книгу глубоко положительно и пришел к выводу, что она явится вполне ценным вкладом в сокровищницу человеческого духа. Мой изменившийся взгляд на вещи расчистил путь издательской инициативе, и с наступлением 1992 г. мы начали сообща готовить к печати книгу под названием "Обещание силы".

Дата добавления: 2017-01-14