Межродовые и внеродовые формы

ЛИРИКА

ДРАМА

Драматические произведения (др.-гр. drama —действие), как и эпические, воссоздают событийные ряды, по­ступки людей и их взаи­моотношения. Но в драме отсутствует развернутое повест­вова­тельно-описатель­ное изо­бражение. Собствен­но авторская речь здесь вспомогательна и эпизо­дична: списки действующих лиц, их краткие характеристики, обозначение времени и места дейст­вия; описания сценической обстановки, ремарки - коммента­рии к от­дельным репликам героев и указания на их движения, жесты, ми­мику, интонации. Но это побочный текст драматического произведения. Ос­новной же его текст — это цепь выс­казываний персонажей, их реплик и моноло­гов.

Один изображаемый в драме момент плотно примыкает к другому, соседнему. Если с помощью повествования действие запечатлевается как нечто прошедшее, то цепь диалогов и моноло­гов в драме создает иллюзию настоя­щего времени. «Все повествовательные формы,— пи­сал Ф. Шил­лер,— переносят настоящее в прошедшее; все драмати­ческие делают прошедшее настоя­щим». Жизнь здесь го­ворит как бы от своего собственного лица. Назна­чение драмы, по словам Пушкина, - запечатлевать «истину страстей»: «Драма родилась на площади и составляла увеселе­ние народное. Особенно тесными узами связан дра­матический род литературы со смеховой сфе­рой, ибо театр упро­чивался и развивался в неразрывной связи с массовыми игрищами и празднест­вами.

Свойство драмы – условность, отсюда проявление в ряде драматургических произведений «пре­увеличенных ши­роких линий, как в голосе, декламации, так и жестах» (Н.Буало). В XIX—XX вв., когда в литературе возобладало стремление к житейской достоверности, присущие драме услов­ности стали менее явными, нередко они своди­лись к минимуму. Произве­дения крупнейших рус­ских драматургов XIX и начала XX столе­тия - А. Н. Остров­ского, А. П. Чехова и М. Горького — отличаются достоверностью воссоздаваемых жизненных форм. Но и при уста­новке драматургов на правдоподобие сюжетные, психологические и собственно речевые гиперболы сохраня­лись. За­ключитель­ная сцена «Трех сестер»: Одна молодая женщина десять — пятнад­цать минут назад рассталась с любимым человеком, вероятно, на­всегда. Другая пять минут назад узнала о смерти своего жениха. И вот они, вместе со старшей, третьей сестрой, подводят нравственно-фи­лософ­ские итоги прошедшему, размышляя под звуки военного мар­ша об участи своего поколения, о бу­дущем человечества. Вряд ли можно представить себе это происшедшим в реальности. Но неправ­доподобия финала «Трех сестер» мы не замечаем, так как привыкли, что драма ощутимо видоиз­меняет формы жизнедеятельности людей.

В драме не исчезает условность речевого самораскрытия героев. Условны реплики «в сторону», которые как бы не существуют для других находящихся на сцене персонажей, но хорошо слышны зрителям, а также монологи, произносимые героями в одиночестве, наедине с собой, являющиеся чисто сце­ническим приемом вынесения на­ружу речи внутренней (таких мо­нологов немало как в античных трагедиях, так и в драматургии Нового времени). Драма имеет в искусстве как бы две жизни: театральную и собственно литературную. Составляя драматургиче­скую основу спек­таклей, бытуя в их составе, драматическое произведение восприни­мается также публикой чи­тающей.

Давняя истина остается в силе: важнейшее, главное предназна­чение драмы — это сцена. «Только при сцениче­ском исполнении,— отметил А. Н. Островский, - драматургический вымысел автора получает вполне закончен­ную форму и производит именно то мо­ральное действие, достижение которого автор поставил себе целью». Создание спектакля на основе драматического произведе­ния со­пряжено с его творческим достраиванием. Вер­ность сцениче­ского прочтения имеет место там, где режиссер и актеры глубоко постигают драматическое произ­ведение в его основных со­держатель­ных, жанровых, стилевых особенностях.

В прошлые века (вплоть до XVIII столетия) драма не только успешно соперничала с эпо­сом, но и нередко становилась ведущей формой художественного воспроизведения жизни в про­странстве и времени. Это объясня­ется рядом причин. Во-первых, огромную роль играло театраль­ное искусство, доступное (в отличие от рукопис­ной и печатной книги) самым широким слоям об­щества. Во-вторых, свойства драматических произведений (изо­бражение персонажей с резко вы­раженными чертами, воспроизведение человеческих страс­тей, тяготение к пате­тике и гротеску) в «дореалистические» эпохи вполне отвечали тенденциям общелитературным и общехудожест­вен­ным.

В лирике (др.-гр. lyra - музыкальный инструмент, под звуки кото­рого исполнялись стихи) на первом плане единичные состояния человеческого сознания: эмоционально окрашенные раз­мышления. Событийный ряд освещается скупо, без детализации. Лирическое переживание пред­стает как принадлежащее гово­рящему (носи­телю речи). Оно не столько обозначается словами, сколько с максимальной энергией выражается. Только в ли­рике система художественных средств подчиняется раскрытию цельного движения человеческой души.

«Самый субъективный род литературы,— писала о лирике Л. Я. Гинзбург,— она, как никакой другой, устрем­лена к общему, к изображению душевной жизни как всеобщей». Лежащее в основе лирического произведения переживание - это своего рода душев­ное озарение. Лирика отнюдь не замыкается в сфере внутренней жизни лю­дей. Поэтому лирическая поэзия оказывается художест­венным освоением не только сознания но и бытия. Та­ковы философские, пейзажные и граждан­ские стихотворения. Лирическая поэзия способна непринужденно и широко запечатлевать про­странственно-временные представления, связывать выражаемые чувства с фактами быта и при­роды, истории и современности, с планетарной жизнью, вселенной, мирозданием.

Диапазон лирически воплощаемых концепций, идей, эмоций необычайно широк. Лирика обретает себя главным образом в малой форме. Устремленные к предель­ной компактности, максимально «сжатые» лирические тексты по­рой подобны пословичным формулам, афоризмам, сентенциям, которыми нередко соприкасаются и соперни­чают.

Состояния человеческого сознания воплощаются в лирике по-разному: либо прямо и открыто, в задушевных при­знаниях, испо­ведальных монологах, исполненных рефлексии (вспомним шедевр С. А. Есенина «Не жалею, не зову, не плачу...»), либо по преиму­ществу косвенно, опосредованно, в форме изображения внешней реальности {описательная лирика, прежде всего пейзажная) или ком­пактного рассказа о каком-то событии {повествова­тельная лирика). Но в любом лирическом произведении присутствует медитативное начало. Медитацией (лат. meditatio — обдумывание, размышление) называют взволнованное и психологически напряжен­ное раздумье о чем-либо: Ли­рика, говоря иначе, несовместима с нейтраль­ностью и беспристрастностью тона, широко бытую­щего в эпиче­ских повествованиях. Речь лирического произведения исполнена экс­прессии, кото­раядает о себе знать и в подборе слов, и в синтаксических конструкциях, и в иносказаниях, и, главное, в фонетико-ритмическом построении текста. При этом лирическое произведение в подав­ляющем большинстве случаев имеет стихотвор­ную форму.

«Лирический беспорядок» - это выражение художественного интереса к потаенным глубинам челове­ческого сознания, к истокам переживаний, к сложным, логически неопределимым движе­ниям души. На ранних этапах развития искусства лирические произведения пелись, словесный текст сопрово­ждался мело­дией, ею обогащался и с ней взаимодействовал. Но музыка передает общий характер переживания, а лирическая поэзия направляет чувства и волевые импульсы на конкретные явле­ния. Поэтом передаются связи сознания с бы­ти­ем.

Носителя переживания, выраженного в лирике, принято назы­вать лирическим героем. Этот тер­мин, введенный Ю. Н. Тыняновым в статье 1921 г. «Блок», укоренен в литературоведении и кри­тике (наряду с синонимичными ему словосочетаниями «лирическое я», «лирический субъект»). Это - весьма специфичный образ человека, принципиально отлич­ный от образов повествовате­лей-рассказчиков. Лирический герой не просто связан тесными узами с автором, с его мироотно­шением, духовно-биографическим опытом, душев­ным настроем, манерой речи, но оказывается (едва ли не в боль­шинстве случаев) от него неотличимым. Лирика в основном ее «массиве» авто­психологична.

Лирически выражаемые переживания могут принадлежать как самому поэту, так и иным, не по­хожим на него лицам. Умение «чужое вмиг почувствовать своим» — такова, по словам А. А. Фета, одна из граней поэтического дарования. Лирику, в которой выра­жаются переживания лица, за­метно отличающегося от автора, на­зывают роле­вой (в отличие от автопсихологической).

Как правило, лирическое произведение организуется сознанием и речью единичного субъекта (ли­рическое «я»). Вместе с тем в со­ставе лирики весьма значим феномен лирического «мы», поныне остающийся недостаточно изу­ченным. Семантика этого «мы» разнопланова и богата. Можно на­звать множество стихотворений интим­но-лич­ного характера (это прежде всего любовная лирика). Лирическое «мы» составляет неотъемлемую грань поэ­зии. Оно запечатлевает сознание художни­ков слова, распахнутое окружающей их человеческой реальности, ей прича­стное, в нее вовлечен­ное. В одном лирическом «я» оказываются слитыми воедино несколько субъектов лириче­ская по­лисубъектность

Родовая принадлежность (либо, напротив, причастность одной из «внеродовых» форм) во многом опреде­ляет организацию произведения, его формальные, структурные особен­ности. По­этому понятие «род литературы» в составе теоретической поэтики неотъемлемо и насущно.

Наряду с произведениями, принадле­жащими к одному из литературных родов, существуют и те, что соединяют в себе свойства каких-либо двух родовых форм «двух-родовые образования». (выражение Б.О. Кормана).Такие произведенияправомерно назвать внеродовыми формами. Глубоко укоренена в словесном искусстве лиро-эпика, включающая в себя лиро-эпические поэмы (упрочившиеся в литературе начиная с эпохи романтизма), баллады (имеющие фольклорные корни), ли­рическую прозу (как правило, автобиографическую), а также произ­ведения, где к пове­ствованию о событиях «подключены» лириче­ские отступления, как, например, в «Дон Жуане» Байрона и «Евге­нии Онегине» Пушкина.

Литература «потока сознания», где преобладают не повествовательная подача событий, а нескон­чаемые цепи впе­чатлений, воспоминаний, душевных движений носителя речи.

В традиционную триаду не вписывается перекликающаяся с лирикой эссеистика, ставшая ныне влия­тельной об­ластью литературного творчества.. Эссеистская форма – это непринужденно-сво­бодное соединение суммирую­щих со­общений о единичных фактах, описаний реальности и раз­мышлений о ней. Мысли, высказываемые в эс­сеистской форме, как правило, не претендуют на исчерпывающую трактовку предмета, они допускают возмож­ность совсем иных суждений

Дата добавления: 2017-01-14