Синтетическое (конструктивное) истолкование

Пациентка не осознает, что препятствие, которое ей надо преодолеть, заключено в ней самой, а именно - некоторая граница, которую трудно переступить и которая препятствует дальнейшему продвижению вперед. Однако есть возможность перейти через эту границу. Правда, именно в этот момент возникает особенная и неожиданная опасность, а именно - нечто "животное" (не- или сверхчеловеческое), уходящее назад и в глубину и грозящее увлечь за собой всю личность. Эта опасность подобна болезни, которая втайне возникает где-то и убивает, являясь неизлечимой (превосходящей по силе). Пациентка воображает, будто это ее подруга мешает ей и тянет ее вниз. Пока она так думает, ей, разумеется, приходится на нее воздействовать, "тянуть" ее "наверх", поучать, воспитывать; ей приходится делать бесполезные и бессмысленные идеалистические усилия, чтобы не быть увлеченной вниз. Такие же самые усилия делает, разумеется, и ее подруга; ибо она ведь в данном случае подобна пациентке. Так они наскакивают друг на друга, подобно дерущимся петухам, и каждая норовит одержать верх над другой. И чем выше поднимается одна, тем выше приходится, страдая, подниматься и второй. Почему? Потому что обе думают, что все дело в другом, в объекте. Рассмотрение на уровне субъекта освобождает от этой бессмыслицы. Дело в том, что сновидение показывает пациентке, что в ней самой заключено нечто такое, что мешает ей переступить границу, т.е. перейти от одной позиции или установки к другой. Истолкование перемены места как перемены установки подтверждается выражениями в некоторых первобытных языках, где, например, фраза "Я собираюсь уходить" звучит: "Я нахожусь на месте ухода". Для понимания языка сновидений мы, естественно, нуждаемся в многочисленных параллелях из психологии первобытной и исторической символики, потому что ведь сновидения по существу вытекают из бессознательного, которое содержит остаточные возможности функционирования, исходящие из всех предшествующих эпох исторического развития. Классический пример тому - "переход через великие воды" в пророчествах "И Цзин".

Теперь, разумеется, все зависит от того, как мы понимаем значение образа рака. Прежде всего мы знаем, что это есть нечто такое, что проявляется в подруге (потому что она относит образ рака к подруге), и, далее, нечто, что проявлялось также и в матери. Обладают ли мать и подруга этими качествами в действительности - это в отношении пациентки не играет роли. Ситуация меняется лишь благодаря тому, что меняется сама пациентка. В матери уже ничего нельзя изменить, ибо она умерла. Подругу также нельзя заставить измениться. Если она хочет изменится, то это ее личное дело. То, что некоторое качество проявлялось уже в матери, указывает на инфантильное отношение. Итак, в чем же состоит тайна отношения пациентки к матери и подруге? Общее здесь - это бурное, экзальтированное требование любви, и она чувствует себя во власти этой страсти. Это требование обладает, таким образом, признаком непреодолимого инфантильного желания, которое, как известно, слепо. Речь здесь, следовательно, идет о некоторой не затронутой воспитанием, недифференцированной и неочеловеченной части либидо, которая носит насильственный характер инстинкта и, следовательно, не обуздана приручением. Для этой части образ животного является абсолютно точным символом. Но все же почему это животное именно рак? Пациентка ассоциирует это с раковым заболеванием, от которого умерла госпожа Х., и притом примерно в том возрасте, в котором находится сама наша пациентка. Речь, таким образом, могла бы идти об имеющей характер намека идентификации с госпожой Х. Мы должны поэтому исследовать этот момент. Пациентка рассказывает о ней следующее. Госпожа Х. рано овдовела, она была очень веселой и жизнерадостной. У нее был ряд приключений с мужчинами, в особенности с одним своеобразным человеком, одаренным художником, с которым пациентка была лично знакома и который произвел на нее завораживающее и тревожащее впечатление.

Идентификация может осуществляться лишь на основе некоторого бессознательного, нереализованного сходства. Так в чем же состоит сходство нашей пациентки с госпожой Х.? Здесь мне удалось навести пациентку на воспоминания о ряде прежних фантазий и сновидений, которые ясно показали, что и она имела в себе некоторую весьма легкомысленную жилку, которую она, однако, всегда с тревогой подавляла, так как боялась, что эта тенденция, которую она смутно чувствовала в себе, может склонить ее к какому-то аморальному образу жизни. Тем самым мы узнали еще кое-что важное о "животном" элементе. А именно речь идет о той самой неукрощенной, инстинктоподобной страстности, которая, однако, в данном случае направлена на мужчин. Тем самым мы теперь понимаем еще одну причину, по которой она не может отпустить от себя свою подругу: дело в том, что она вынуждена цепляться за подругу, чтобы не попасть во власть этой самой другой тенденции, которая кажется ей гораздо более опасной. Поэтому она удерживает себя на инфантильной, гомосексуальной ступени, которая, однако, служит ей защитой. (Это, как показывает опыт, один из самых действенных мотивов к тому, чтобы держаться за неподходящие, инфантильные отношения.) Но в этом содержании заключено также и ее здоровье, зародыш будущей здоровой личности, которая не боится риска жизни.

Пациентка, однако, сделала другой вывод из судьбы госпожи Х. Дело в том, что она поняла неожиданное тяжелое заболевание и раннюю смерть этой женщины как наказание судьбы за ее легкомысленную жизнь, которой пациентка (правда, не признаваясь в этом) завидовала. Когда госпожа Х. умерла, пациентка изобразила сильное огорчение, за которым скрывалось "человеческое, слишком человеческое" злорадство. Наказанием было то, что она, напуганная примером госпожи Х., надолго отшатнулась в испуге от жизни и дальнейшего развития и взвалила на себя мучительное бремя не приносящей удовлетворения дружбы. Разумеется, вся эта взаимосвязь не была ей ясна, иначе она ведь никогда бы так не сделала. Правильность этой констатации легко нашла свое подтверждение в материале.

Однако тем самым мы еще отнюдь не подошли к концу истории этой идентификации. А именно: пациентка вдобавок выделила то обстоятельство, что госпожа Х. обладала незаурядными художественными способностями, которые развились у нее лишь после смерти ее мужа и затем привели также к дружбе с упомянутым художником. Этот момент, по-видимому, следует отнести к существенным мотивам идентификации, если вспомнить рассказ пациентки о том, какое большое и завораживающее впечатление произвел на нее художник. Такого рода завораживание никогда не исходит исключительно от одного лица к другому, но всегда есть феномен отношения, в котором два лица участвуют постольку, поскольку завораживаемое лицо должно привнести сюда свою соответствующую предрасположенность. Однако эта предрасположенность должна быть для нее бессознательной; иначе не получается никакого завораживающего действия. Дело в том, что завораживание - это феномен, носящий насильственный характер, и здесь отсутствует сознательная мотивировка; т.е. это не волевой процесс, а некоторое явление, которое всплывает из бессознательного и в принудительном порядке навязывает себя сознанию.

Итак, следует допустить, что пациентка имеет бессознательную предрасположенность, подобную предрасположенности художника. Но тем самым она идентифицирована с мужчиной (я отнюдь не упускаю из виду того факта, что более глубокое основание для идентификации с художником заключается в известной творческой одаренности пациентки). Вспомним наш анализ сновидения, где нам встретился намек на "мужское" (нога). Фактически пациентка играет мужскую роль по отношению к своей подруге; она является активной стороной, постоянно задает тон, командует своей подругой и при случае насильно принуждает ее к чему-либо такому, что хочет лишь она сама. Женственность ее подруги ярко выражена, что проявляется и в ее внешнем облике, тогда как пациентка явно принадлежит к определенному мужскому типу. Голос у нее также более сильный и низкий, чем у ее подруги. Госпожа Х. описывается как весьма женственное создание, по мягкости и привлекательности ее можно сравнить, как находит пациентка, с подругой последней. Это наводит нас на новый след. Пациентка, очевидно, играет ту же роль, которую играл художник по отношению к госпоже Х., однако это отношение здесь перенесено на подругу пациентки. Так бессознательно завершается ее идентификация с госпожой Х. и ее любовником. Тем самым она все-таки живет своей легкомысленной жилкой, которую она с таким страхом подавляла; однако она живет ею не сознательно, а, напротив, самой пациенткой играет эта бессознательная тенденция, т.е. она одержима как бессознательная исполнительница своего комплекса.

Тем самым мы уже гораздо больше знаем об образе рака. Он представляет внутреннюю психологию этой неукрощенной части либидо. Ее снова и снова затягивают бессознательные идентификации. Они обладают этой силой потому, что они бессознательны, а в качестве таковых недоступны пониманию и не поддаются коррекции. Рак поэтому выступает как символ бессознательных содержаний. Последние все вновь и вновь стремятся вернуть пациентку к ее отношениям с подругой. (Рак пятится назад.) Отношение к подруге, однако, равнозначно болезни, ибо из-за этого она заболела неврозом.

Этот фрагмент, строго говоря, следовало бы отнести пока еще к анализу на уровне объекта. Однако не следует забывать, что лишь благодаря применению анализа на уровне субъекта, который тем самым демонстрирует себя в качестве важного эвристического принципа, мы пришли к этому знанию. Можно было бы практически удовлетвориться достигнутым до сих пор результатом, но мы должны здесь еще удовлетворить требованиям, выдвигаемым теорией, так как использованы еще не все идеи и еще недостаточно выяснено значение выбора символов.

Обратимся теперь к замечанию пациентки о том, что рак лежал, спрятавшись под водой, и что сначала она его не видела. Раньше она не замечала этих только что разъясненных бессознательных отношений, они были скрыты под водой. Ручей же является препятствием, мешающим ей перебраться на другую сторону. Именно эти бессознательные отношения, которые привязывали ее к подруге, мешали ей. Вода, таким образом, означает бессознательное или, лучше сказать, бессознательность, сокрытость; рак также есть бессознательное, однако он представляет собой скрытое в бессознательном динамическое содержание.

Дата добавления: 2017-01-14