В миру все лжете вы безмерно 14 страница

«Во бля, пиздец, глаз вытек!», - охуела Подстилка.

Через каждые пять минут дежурному поступало сообщение о скандале.

- Сука! – матерился он. – Хули они сегодня все скандалят? Заебали!

- Митрин! – орал он потом в телефон. – На проверку! 10 мест!

Через секунду в дежурке появлялся Митрин, забирал бумажку с адресами и орал на бегу:

- Ты нам давай-давай, скидывай, чтоб до утра ничего не осталось.

«Нихуя себе, они работают!», - только лупала беньками идиотина.

Но больше всего ей понравились бабы-ментовки. Сильные, подтянутые, самостоятельные. Они хоть и шутили, флиртовали с мужиками, но в их голосах не было дебильных слащавых, жалких и заискивающих ноток, как в голосе мамаши и Подстилкиных подружаек, они не были сентиментальны и размазаны в говно, как обычно растекаются все бабы при виде принцев. Они гибко и быстро меняли свое состояние.

- Ха-ха-ха! – ржала над каким-то анекдотом ментовка.

- Слышь, а как там сержант? – спросил у нее мент.

- Заебал! Козел!!! – тут же злобно ответила она.

- Ну, ты давай, позвони, - наехал на нее дежурный.

- Сейчас, - жестко ответила она и стала куда-то звонить.

- Але, девушка, здравствуйте, - теперь она говорила мягким голосом. – Это вас из ГОМа беспокоят. Вы можете нам помочь тут в одном деле, - пела она медовым голоском.

«Вот так бабы!» – восхищенно думала Подстилка.

Она тоже всю жизнь мечтала быть сильной, самостоятельной, веселой и крутой, но взрощенная на ебанутых сопливых романах под чутким руководством своей курицы-мамаши она росла сентиментальным капризным говном. Подстилка вдруг вспомнила, как впервые произошло ее столкновение с реальностью. Как-то Мудя куда-то запропастился. Было уже дохуя времени, а его все не было. Подстилка бесилась, как могла. Наконец, раздался звонок в дверь. «Ну все, пришел мой звездный час! Сейчас усе будет как у романах!», - размечтался дебильный ум. А в романах, которые она читала по 2, а то и по 3 за день, предпочитая подменять сказками реальность, было так:

«Дженни нервно ходила по комнате. «Куда же он мог подеваться?» – беспокоилась она за своего любимого Патрика. «Вдруг с ним что-то случилось? Ах, я не переживу этого кошмара!» – ебалась она башкой об кресло. Дженни посмотрела на часы: «Он опаздывает уже на 4 минуты! А! Я знаю, в чем дело, наверняка он ебет ту новенькую секретаршу! Вот сука! Скотина! Кобель! Да как он смеет так со мной обращаться!» - кусала до крови пальцы бедняжка Дженни. Как фурия она носилась по комнате, бросаясь то в окно, то в диван, то в стену. Наконец, обессиленная она упала в большое кресло и залилась слезами: «Мамочка! – подумала она. – Ну почему он со мной так обращается? Где-то ты, моя мамочка-а-а-а-а-а?». Наконец, на десятой минуте этой изнурительной мастурбационной тренировки раздался звонок в дверь. Дженни сразу воспрянула духом: «Вот негодяй! Сейчас я ему задам!». Дворецкий открыл в дверь, и Дженни услышала веселый голос Патрика: «Хороший сегодня денек? Не правда ли?» «Да, сэр», - почтительно отвечал ему старый слуга. Дженни заняла боевую стойку: руки скрещены на груди, грудь бурно вздымается, глаза горят холодным презрительным огнем. Патрик весело вошел в гостиную и радостно направился к Дженни: «Здравствуй, милая!» – наклонился он к ней, чтобы поцеловать. «Да как ты смеешь!» - Дженни, как ужаленная подскочила и бросилась в сторону. «Что случилось, дорогая?» - удивленно спросил Патрик. «Это я у тебя должна спросить, что случилось? Где ты шлялся целых 15 минут? Ты опоздал на 15 минут!», - кричала Дженни. Лицо ее покрывалось красными пятнами, волосы растрепались, глаза вылазили из орбит, а на губах красовались слюни. Но Дженни не замечала этой своей распрекрасной хари – главное было наказать этого ублюдка. Патрик удивленно сказал: «Ну что ты! Просто долго не было автобуса. Дженни успокойся!» «Нет! Автобус тут ни при чем! Не ври мне!!! – истошно верещала идиотка. – Я знаю, в чем тут дело! Ты. Трахал. Ту. Шлюху, - убийственно произнесла она. – Ты изменил мне! Как ты мог? Как ты мог?!» - страдальчески возопила она, поднимая свои налитые кровью глаза в небо и глядя на Патрика своей перекошенной харей. Красивое и мускулистое тело Патрика исказилось от страдания: «Как я мог обидеть такую хрупкую и красивую мою Дженни?» - подумал он. Он стал приближаться к ней с кошачьей грацией, поигрывая мускулами: «Ну, успокойся, моя маленькая ревнивица». Но Дженни взвизгнула, схватила стоящую на столе венецианскую вазу и швыранула ее прямо в харю Патрику с сатанинским хохотом. Патрик увернулся от вазы, быстро подошел к Дженни и схватил ее своими стальными руками. Дженни забилась в его красивых мускулистых руках, колотя своими маленькими ручками в его широкую грудь. Но Патрик держал ее крепко, и постепенно она затихла и положила голову ему на грудь. «Ну почему?» – жалобно спросила она. Патрик стал мягко целовать ее волосы, а затем подхватил на руки и понес наверх».

Дальше обычно идет сцена нудного занятия сексом, после которого две разморенные селедки дрыхнут до утра. Так происходит в романах, но вы это и так хорошо знаете, а теперь, наконец, разуйте глаза и посмотрите, как происходит в жизни:

Проделав всю предписанную в романах мастурбацию, Подстилка, услышав звонок, приняла боевую стойку: руки на груди, грудь вздымается, в глазах презрение и лед. Звонок повторился. «Сам открывай, козел!», - подумала она и не сдвинулась с места. Наконец, послышался скрежет ключа, и в дверь ввалился Мудя. Вместо: «Здравствуй, дорогая! Заждалась?» Подстилка услышала: «Ты че, с-сука, оглохла?! Какого хуя ты не открываешь?!!!» «Вот оно!», - мелькнуло в придурошной башке. «Настал мой звездный час!» И Подстилка, сверкая глазами, как ее ебанутая Дженни из романа, стала говорить, срывающимся от гнева голосом: «Где ты был? Я тебе приготовила ужин! Где ты был, я тебя спрашиваю? Отвечай мне! Где. Ты. Был». «Иди нахуй!», - отрезал Мудя, направляясь в комнату. «Да как ты смеешь!!! – захлебнулась слюнями придурошная и истерично заорала: – Ты там трахаешься, а я тебя тут жду! Быстро отвечай, где ты был! Ты что, ебал ту шлюху?! Я знаю, ты ее ебал!!!» – наседала идиотка. Но тут взбешенный Мудя ебнул ее по морде со всего размаху так, что она отлетела к стене и ебнулась на пол, откусив пол языка. Мудя, устранив лающую шавку, спокойно поперся спать, а тупая дура ловила кайф от действия прекрасных романов, которые покалечили ей всю жизнь. Она сидела с выпученными глазами, болезненно ощущая, как ее рот наполняется кровью, которую она осторожно сглатывала. Было мучительно больно и обидно, но тупая никак не могла въехать в тему и, продолжая воображать о принце, начала выть, сначала тихо, а потом все громче и громче, надеясь, что Мудя услышит, пересрется и придет ее утешать и все-таки усе свершится прямо, как в ебанутом романе. Но Муде было глубоко насрать и на Подстилку и на романы – он их просто не читал и не знал, что по сценарию он должен был, «поигрывая мускулами с кошачьей грацией», гоняться за истеричной дурой по всей квартире, чтобы успокоить, выебав, а потому преспокойненько дрых. Повыв, Подстилка начала реветь, а когда слезы закончились, а башка просто раскалывалась, дура впала в прострацию – сидела и тупо смотрела перед собой, ступая по рельсам, заботливо проложенным сукой-мамкой. Та точно так же после скандала с батей полчаса выла, вопрошая Бога за что, и призывая на помощь свою свиноматку: «Мамочка, помоги! Спаси меня! Мамочка, где ты! Мне так плохо! Го-о-о-осподи-и-и-и, за что-о-о-о?», - истошно горлопанила она, заламывая руки так, шо Подстилка с братаном, охуевая при виде та-ко-го горя, сторожили ее, боясь, шо она себе чо-нибудь сделает. А лучше б, сука, сделала! Тогда бы Подстилка сичас не пила свою кровь, а брат не вырос бы таким чмом, которому в школе поджигают одежду, прижигают бычками шею, вытирают об него сопли и т.д. Потом шизофреничка-мать впадала в прострацию, и тупо могла сидеть всю ночь, не поддаваясь ни на какие уговоры, и только утром необходимость переться на работу заставляла ее двигаться. Зазубрив преподанные сукой уроки, Подстилка честно их выполняла, с каждым днем счастливой до невозможности семейной жизни становясь все костлявее, страшнее и уродливее. Но не в этот раз. Наверно, планеты смилостивились над дурой и сотворили такую конфигурацию, что в ней – вечной зачморе и безликой рыбе – вдруг проснулась злость. Образ Марианны – сильной и самодостаточной, собранной и красивой, независимой и мудрой, безжалостной и устремленной – встал у нее перед глазами.

«Сс-сука! - подумала Подстилка и резко поднялась с пола. – Пошли все нахуй!!! Блядь!!! Нахуй мне все это сдалось!!! Какая хуй разница, ебет он там кого-то или нет!!! Пошли нахуй все ебучие мечты!!! Блядь! Нет нихуя никаких принцев!!! Ты че, ослепла совсем, что ли!?! Пошла нахуй, сука-мамаша! Не буду я тупой мышью!!! Пошли нахуй все программы!!! Хватит воображать!!! Сука!!! Давай становись нормальной!!! Как Марианна!!! Заебало все!!!» – злобно думала Подстилка, полоща рот мумием, чтобы заживить язык. Затем она приняла душ, сделала забивание и асаны и легла спать отдельно от Муди. Утром она встала по будильнику и не полезла, как обычно, на Мудю, осуществлять тупую поебень, а начала делать разминку.

- Гавно, иди сюда, - заорал проснувшийся утром Мудя, не обнаружив Подстилку под рукой. Утром он обычно использовал ее пизду или рот, как чесалку для своего, всегда торчавшего хуя. Однажды, таким образом, он даже случайно выебал телку своего дружбана, которая таким же случайным образом оказалась в его постели. Подстилку ужасно бесила эта идиотская потребность, так как в ее башке сидела установка, что трахом надо заниматься тока раз в месяц, а не раз в час, и шо трах нужно использовать, как практику для самосовершенствования и трансформации энергии, а не для реализации своего кроличьего гормона, и шо трахаться нужно красиво, а не как собаки. Ну, а Мудя думал с точностью до наоборот, и так как он был сильнее, а Подстилка была чмом, вдобавок воображающим, шо Мудя – то ее прынц, «а прынца своего, доченька, нужно всячески ублажать, а не то он, не дай Боже, уйдет к другой», каждый раз подставляла ему сраку, внутренне дико психуя и обесточиваясь. Но не в этот раз. Подстилка, закончив серию ударов, зашла в комнату и жестко спросила:

- Че надо?!!

- Раком! – скомандовал Мудя, и его глазки осоловело заблестели. – Подставляй жопу!!!

- Нихуя!!! – отрезала Подстилка. – У меня разминка!!! – и вышла.

Хер так и сел с открытым ртом:

- Ты че, Марианной решила стать? – насмешливо заорал он, вспоминая события вчерашнего вечера.

- Да!!!

- Давай-давай! – пересрался Мудя, что лишится такой удобной подстилки.

«Вот говно! Сука, блядь!!! – бесилась Подстилка, глядя на улицу из окна каталажки. – И опять я все забыла и расплылась, как говно под своим принцем! Да подохни ты, тупая мамаша. Да подохните вы все, ебаные писаки-романисты!!! «Унесенные ветром», блядь, «В плену страсти», сука! Из-за вас я связалась с этим уродом, ебарем-террористом! Из-за вас, суки, я сижу сейчас здесь! Ты, сука-мать, говорила «никогда не проси, будь гордой», как деньги зарабатывать не научила, что же мне остается делать? Воровать! Благодаря тебе, дура старая, я стала воровкой. Мне легче своровать, а потом несколько лет просидеть в каталажке, чем просто попросить тех же самых книжек или денег, чтобы их купить. Все из-за тебя, сволочь поганая! И после этого ты пиздишь, что желаешь мне счастья?! Да в гробу я видела твое счастье!!! Я же выросла моральным уродом, я ничего не могу, я не приспособлена к жизни, она ебет меня во все дыры, а у меня нет ни сил, ни знания ей сопротивляться. Чтоб вы все сдохли, козлы вонючие! Я боюсь просить, я боюсь хотеть жить хорошо, я боюсь уйти от своего бомжа, который в любой момент может придушить меня. И я готова терпеть все его издевательства, мордобои, унижения, потому что боюсь остаться одна, я боюсь быть никому не нужной. И все благодаря тебе, «любимая мамочка». Да чтоб сдохли твои «Алые паруса!!!» Ты меня учила расстилаться перед всеми! Всех слушаться! Мир добрый! Все хорошие! Будь хорошей! Все само придет! В кого ты меня превратила-а-а-а?!!!». Вместо того, чтобы жить с Гуру Рулоном во Дворцах, я сижу с бомжом-террористом в этой вонючей каталажке. Сдохни, сдохни, сдохни, сдохни, сука!!!!!! - горючие слезы катились по щекам Подстилки, и она была бессильна что-либо сделать.

Хер же в это время сидел дома и отождествленно, как никогда, смотрел аспекты. «Су-ука! Уран на Уран. Блядь! Марс на Уран! Су-ука. Хирон на Юпитер. Блядь, че я сразу не посмотрел аспекты. Усе, посодют», - сгрызал он остатки ногтей от страха. Но внезапно он вспомнил, шо состоит не только из ума, с его шизофреничными образами, мыслями и страхами, а усе ж таки у няго есть и душа, и неистово принялся камлать, обещая духам все, шо у него есть, и никчемную душонку впридачу, только бы эту дуру Подстилку выпустили. «Иди и не бойся», - сказали духи. И Мудя радостно поскакал обратно в ГОМ с паспортом дуры.

Прошло уже 4 часа, настала глубокая ночь, вернулся Мудя, а следователей все не было и не было. Ошалевшая и отупевшая от всего происшедшего, обпитая корвалолом дура беспечно задрыхла, положив голову на подоконник. Разбудило ее прикосновение следователя:

- Идем, - ласково сказал он ей и потащил в свою конуру.

Увидев Мудю, который сидел не в камере на нарах, а в коридоре на лавочке, дура развеселилась: «Ну все, Мудю отпустили и меня сейчас отпустят».

Следователь усадил Подстилку на стул и стал че-то сосредоточенно корябать, затем протянул дуре:

- На, прочитай и пиши: «С моих слов записано, мною прочитано».

Подстилка стала радостно читать, ожидая увидеть, что ее святая невинность признана, и ее отпускают, но вместо этого увидела следующее:

«Я, гуляя со своим женихом, в 17:00 зашла в магазин книг. Увидев интересные мне книги, я решила незаметно вынести их из магазина, взяла с полки и засунула под рубашку. Но, пройдясь по магазину, я испугалась, что меня увидят, и скинула их на полку. В содеянном раскаиваюсь, больше такого не повторю.

Число. Подпись».

Подстилка сидела, удивленно лупая глазками, реальность вновь не сошлась с воображением.

- Но ведь это неправда, - удивленно проныла она. - Я не брала никаких книг.

Следователь и следовательша злобно вылупились на нее.

- Как это не брала? Девочка, ты что, не понимаешь?! – заорала злая, как собака, следовательша.

Подстилка съежилась.

- Мы ездили туда, - вдохновленный примером суки, взбесился следователь, - и они все показали, что видели, как ты взяла книги, потом прятала их под рубашкой, а потом, когда они отвернулись, ты быстро сбегала в угол и сбросила их так, чтобы никто не заметил. А потом стала показывать, но они все обсмотрели и нашли. Подписывай!!!!

Подстилка просто охуела от такого расклада и уже совершенно искренне заорала:

- Неправда!!! – и залилась горючими слезами.

Они молча смотрели на нее.

- Подписывай! Ты что хочешь до утра тут сидеть!? - сказал следователь.

Но Подстилка ревела и ревела, и никак не могла остановиться, и никак не могла понять, как это ее, такую хорошую, злые тети оклеветали. Она пыталась подумать, что же делать, и зомбический ум сразу выдал ответ: если ты подпишешь, тебя отпустят, а это самое главное, уйти сейчас отсюда. Уже вконец нихуя не соображая, она взяла листок бумаги и накарябала:

«С моих слов прочитано, мною прочитано».

Следователь радостно выдрал у нее листок и, нихуя не заметив, сказал:

- Все, завтра пойдешь в суд.

- Зачем в суд? – из последних сил охуела Подстилка.

- А ты что думала? – заприкалывались дураки. – Ответ держать будешь.

- Но я же ничего не брала. Это неправда. Где же справедливость? - заревела дура, поздно спохватившись, что нехуй было подписывать! Учил же Рулон!

Они изумленно посмотрели на нее, потом следователь мучительно и долго водил ее по коридорам, пытаясь найти того, кто должен занести все в протокол. Но таковых не нашлось, и он, матерясь на чем свет стоит, все написал сам, а потом отдал Подстилкин паспорт и признание дежурному менту, наказав явиться завтра в 8 утра, чтобы ее вместе со всеми отвезли в суд.

- Ну, идем, посидим напоследок, - вдруг размякнув, сказал следователь.

Подстилка сказала Муде, чтобы он подождал, и они вышли на улицу. Больше всего опустошенной и сломленной Подстилке хотелось плюнуть в морду этому усатому козлу, который не спас ее, как она того желала, а заложил.

- Телефон-то у тебя есть? – подкатил следователь.

- Да-а, Вы записывали, - меланхолично проговорила дура, из последних сил подыгрывая дураку и тихо радуясь, что продиктовала все неправильно.

- Ну что, пойдешь завтра в суд? – спросил дурак.

- Да, а что же делать? – заискивающе посмотрела на него дура, вновь надеясь, что все это был страшный сон, а теперь наступает явь.

- Правильно-правильно, - добродушно улыбаясь, сказал урод. – Ну, ничего, со всеми бывает. Штраф заплатишь и все.

- А-а, - протянула Подстилка, - но я же не брала ничего. Я все на суде расскажу. Суд меня защитит, должна же быть справедливость. А вам, что, главное, дело закрыть? – морозила тупая.

- Нет, - оскорбился след, – есть факты.

- Это не факты, это слова, - возразила дура. – А я думала, есть справедливость.

Следователь вдруг резко поднялся и сказал:

- Ну ладно, иди, не болей.

- До свидания, - как робот выговорила Подстилка. – Удачи вам, - благородно сказала она, желая показать, что зла ни на кого не держит, как учила ебанутая мамаша. Пусть об тебя вытирают ноги, пусть тебя кидают, главное, чтобы ты была вежливой, и все видели, какая ты хорошая у мамы. Су-у-ка!!!

Вцепившись в Мудю, еле переваливаясь с ноги на ногу, Подстилка зашагала домой. Было 2 часа ночи, автобусы и трамваи не ездили, на такси бабла не было, и они пилякали домой 2 часа пешком через весь город.

- Ну че?! – возбужденно спросил Мудя.

- Надо в суд идти, - дико радуясь свежему воздуху и свободе, сказала Подстилка. Сейчас она поняла, как же мало, нахуй, нужно человеку для счастья! Как мало! И почему тупая мышь никогда не найдет этого счастья.

- Как в суд? – охуел дурак. – Надеюсь, ты ничего не подписывала?

- Подписала, - испуганно проговорила Подстилка, ожидая тумака. – Но иначе они бы меня не выпустили.

- Тупая дура! - забесился Мудя. - Нахуя ты подписала?! Что ты подписала?!

- Ну, что я взяла книги, а потом одумалась и положила на место.

- Идиотка! – орал Мудя. – Они бы тебя и так выпустили, потому что не имеют права держать дольше 5 часов без улик, тебя чему в твоем сраном универе учили?! Хули ты подписала?!!!

- Мне СИЛА сказала, - пыталась прикрыть свою жопу дурная.

- Что-о-о!??!! – выпучив глаза, забесился Мудя. – Че ты пиздишь, скотина!

- Да-а, - защищалась Подстилка, - когда я молилась, СИЛА мне сказала, напишешь все, и отпустят тебя, держать не имеют права.

- Что все, что все?!! – бесился Мудя.

- Ну, что я не брала ничего, ни в чем не виновата, - ляпнула дура и застыла, охуев.

- Вот именно!!! А ты что подписала!!!

- Блядь, - чуть не разнылась дура. – Какая же я тупая. Но я бы уже не выдержала новых баталий, - стала давить она на жалость. – Я уже была никакая. Кроме того, я написала «с моих слов прочитано, мною прочитано», а завтра в суде мы скажем, что я была невменяемая, и на меня надавили.

- Ладно, - успокоился Мудя, поведясь на базар, и подобрел. Подстилка радостно расплылась, получив долгожданную порцию жалости. Ей нихуя не надо было от жизни, лишь бы все подряд жалели ее за проявленный героизм.

Придя домой, они решили спать по очереди, чтобы не проспать суд. Мудя завалился спать первым. Жалеть он мог только на словах, а дурная, не разбираясь, где говно, а где конфетка, всегда довольствовалась и гнилым базаром. Так все мыши ведутся на слова и путаются в них, как муха в паутине, нихуя не видя реальности. И хоть Подстилка знала стих Cвятого Мастера:

«Слова, слова - пустые звуки,

Приносите вы столько муки

И сладострастья, и стыда.

А в существе вы ерунда.

Разумен, кто не обращает

На вас вниманья своего,

Коль действие не предвещает

Ему реально ничего.

Тот мудрый, кто, владея речью,

Умело благое вершит.

Не связанный словесной сечью,

Он, говоря, не согрешит.

Себе, иным и от того

Все ваши фразы лицемерны,

Да и не значат ничего.

Но вам скажу я по секрету -

Всю эту ложь рождает страх,

А проще было б правду эту

Твердить, умело преподав.

Лишь откровенным откровенье

Даруется Царём небес.

Им и вершится наставленье,

Творится множество чудес.

Тот ученик, кто жизни бденье

Сумел правдиво воспринять.

Дата добавления: 2017-01-14