Кассандра Клэр Трилогия о Драко 5 страница. – Ах, да, – равнодушно кивнул Драко

– Ах, да, – равнодушно кивнул Драко. – Оп-с!..

Рон всплеснул руками:

– Ох, вали-ка ты отсюда, Малфой! И если уж тебе действительно так приспичило найти Гермиону, загляни туда, где мы всегда ее находим. Наверное, она в библиотеке.

* * *

Библиотека почти пустовала – за длинными столами Джинни увидела всего несколько студентов: слизеринского загонщика Малькольма Бэдкока, Ханну Эббот, склонившуюся над томом Четких и Точных Пророчеств ведьмы Агнес Нуттер, и посапывающую в уголке Парвати Патил. Отсутствовала даже коршуноподобная мадам Пинс – наверное, притаилась за углом, карауля нерадивых студентов, осмелившихся загибать уголки страничек в учебниках. Джинни метнула взгляд на часы над дверью: на них в четыре пополудни сегодня фигурировал матч по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином, в связи с чем часы были украшены красными и зелеными огоньками и весьма сочетались со стоящей в углу рождественской елкой.

С облегчением убедившись, что до приготовления к матчу у нее есть еще полтора часа, а значит, есть еще куча времени, чтобы почитать еще одну главку из приложения к Ведьмовскому еженедельнику: серия романтических новелл «Нежное сердце дракона». Джинни запала на них после того, как обнаружила у матери настоящий книжный склад в тайничке под кипой кухонных полотенец. Прекрасно осознавая, что вся эта литература – просто хлам, она ничего не могла с собой поделать. От последнего – озаглавленного «Брюки, полные огня» – она просто была не в силах оторваться:

…Черный огромный океан вздымал свои волны и бился о скалы; соленые брызги взлетали до самого балкона, где стояла белоликая рыжеволосая ведьма. Слезы на ее лице смешивались с океанской водой, когда она смотрела на Тристана де Малькурта – волшебника, полюбившего ее так, как только может мужчина полюбить женщину, но оставившему ее из-за жестокой судьбы.

Увидев его теперь, Риэнн безрадостно рассмеялась:

– Тристан, ты думал, я теперь не отыщу тебя?

– Отнюдь, – его серые глаза вспыхнули, – настойчивая ты, колдунья.

Он развернулся прочь:

– От этого добра тебе не будет, Риэнн, найти должна другого ты… Я не могу любить тебя…

– Нет! – кинулась она к нему, и ее едва не отбросило от этой широкой мускулистой груди – так широка и мускулиста она была. – С тобой я быть должна – с тобою лишь!

– Зачем ты это говоришь? – он обернулся, и мантия обвилась вокруг его крепкого мускулистого тела. – Ты знаешь, мне свобода дорога…

– О поздно, поздно, мой Тристан! Ребенок будет у меня!..

Он оцепенел, потрясенно взирая на нее.

– О, да, – повторила она. – Ребенок!

Слова эти повисли в соленом воздухе, как переспелые персики. Она смотрела на него, ее огромные темные глаза наполнились слезами, и тут он кинулся к ней, прижал к широкой мужественной груди и осыпал градом горячих поцелуев ее напоминавшие бутоны губы.

– Риэнн! – воскликнул он. – Ведь это все меняет, дорогая! Мой ангел! Свет мой! Жизнь моя!

Без оглядки и до самого конца она отдалась его ласковым, нежным мужским пальцам, справившимся с застежками ее корсажа куда быстрее, чем обычно применяемое Раздевающее Заклятье.

Прислонившись к балюстраде, она позволила ему утолить его желания; она чувствовала, как его руки скользнули ей под юбки и коснулись нежной кремовой кожи ее бедер, и попыталась отогнать от себя мысль, что, наверное, ей надо было сообщить ему о том, что ребенок, которого она носила в своем чреве, мог быть вовсе не его, а его злейшего врага

– Темного Мага Моргана…

– Ей бы стоило рассказать ему, – раздался чей-то голос у Джинни над ухом. – В противном случае, как я подозреваю, впоследствии шума будет куда больше, чем от схода лавины.

Джинни дернулась так стремительно, что уронила книгу себе под ноги, и почувствовала, что багровеет. Ей до сих пор и в голову не приходило, насколько выразительно может звучать заглавие этой серии: «Серия Нежное сердце Дракона, где от страсти вздымаются груди!» – это сообщалось сияющими буквами аккурат над иллюстрацией с полубесчувственной ведьмой, падающей в объятья светловолосого волшебника без рубашки; бархат его брюк был заметно встревожен.

Когда Джинни посмотрела на него, волшебник оторвался от своего занятия и послал ей воздушный поцелуй. Это все ее ужасно смутило, потому что стоящий рядом Драко Малфой был тоже высоким идеально сложенным блондином. Когда она подняла на него взгляд, его глаза вспыхнули, а губы дрогнули в улыбке.

– А, – неприязненно пробормотала она. – Это ты…

Он наклонился и поднял «Брюки, полные огня» – то ли для того, чтобы рассмотреть получше, то ли, чтобы отдать ей – Джинни так и не поняла, она судорожно выхватила книгу у него из рук и затолкала ее под трактат по Астрономии.

– Мне понравилось, – произнес он оскорбительным тоном. – Особенно то место, где она чувствует, как осязаемое доказательство его безудержной страсти прижалось ей к…

– Свинья! – зашипела она на него.

– Ничего подобного, голову даю на отсечение, что это не так. Риэнн вовсе не похожа на тот сорт ведьм, которые общаются со свиньями… ну, или с другими обитателями хлева.

– Если не считать Тристана, да? – раздраженно огрызнулась Джинни.

– Ну что ты, мне Тристан нравится, – он вытащил книгу, перебросил ее из правой руки в левую и выразительно помахал. – Он похож на волшебника с правильным складом ума.

Джинни фыркнула.

– Он бессердечно кинул Риэнн в лапы ее злобного дяди Родриго!

– Однако, – заметил Драко, – он же не знал, что дядюшка мерзавец. Он-то думал, что для нее так будет лучше, не мог же он ей сказать, что бежит от Колдовского Совета.

– Это не было лучшим для нее, – горячилась Джинни, чувствуя, как кровь бросилась ей в лицо, и она краснеет от досады. – Она любила его, и жизнь без него не имела для нее смысла.

– Но это же лучше, чем не иметь жизни вообще, – прохладно заметил Драко. – И куда лучше, чем если бы к твоей душе присосались всякие приспешники дьявола.

– Да что ты об этом знаешь, Драко Малфой?

– Слушай, Уизли…

– И вообще – сколько ты стоял и читал у меня за плечом?

– Я…

Их прервал резкий голос:

– Мисс Уизли! Мистер Малфой! Что за шум? – ядовито поинтересовалась мадам Пинс. – Поверить не могу, что вы нарушаете тишину у меня в библиотеке!

Джинни покраснела:

– Прошу прощения, мадам Пинс…

– Видимо, причина был весьма серьезна, если вы так громко кричали.

– Это была просто приватная дискуссия, – невинно округлил глаза Драко, но мадам Пинс была непоколебима.

– Продолжайте ваши любовные перебранки в другом месте.

– Любовная перебранка? – задохнулась от возмущения Джинни.

– Да, мисс Уизли?… – вскинула глаза мадам Пинс.

– Это не было любовной перебранкой! – решительно запротестовала Джинни. – В ней не было ни капли любви!

Мадам Пинс покачала головой. Драко веселился.

– Да мне он даже не нравится, – махнула Джинни рукой в его сторону.

– Меня это не интересует, – отрезала мадам Пинс. – Десять очков с Гриффиндора, десять очков со Слизерина, – она бросила взгляд на Драко. – А еще староста, – и она, укоризненно фыркнув, пошла прочь.

– Блез будет разочарована, – ядовито заметила Джинни, поворачиваясь к Драко, но тот уже подходил к дверям из библиотеки. С досадой и разочарованием она смотрела ему вслед, и лишь мгновение спустя до нее дошло, что «Брюки, полные огня» он унес с собой…

* * *

Войдя в небольшую комнату, где проходило тестирование на ЖАБА по Защите от темных искусств, Драко очень удивился, застав там Гермиону. Она сидела за столом, углубившись в рунический алфавит, собранные в пучок волосы были заколоты пером.

Поскольку эти занятия посещало только семь человек (Гарри, Гермиона, Элиза Миджен, Терри Бут, Невилл Лонгботтом, Падма Патил и сам Драко), то они все вместе просто усаживались вокруг старого деревянного стола, беседуя и консультируясь с профессором Люпиным как со старым другом.

Скользнув на стул рядом с Гермионой, он тихонько шепнул:

– Поверить не могу, что ты прогуляла собрание старост.

Она не взглянула на него, но начала краснеть:

– Я знаю. Я забыла.

– Ты забыла? Как ты могла об этом забыть? В этом же весь смысл твоей жизни!

– Я просто забыла.

– Я волновался за тебя.

Теперь она подняла на него взгляд:

– Волновался? А что такое могло со мной случиться?

Ее темные глаза переполнялись любопытством. Какое-то мгновение он засомневался, сможет ли он объяснить это туманное, необъяснимое, беспричинное и страшное предчувствие. Возможно, она ощутила это или же увидела в его глазах, а может, увидела в них еще что-то – она снова заговорила, быстро и взволнованно:

– Почему ты так на меня смотришь?

– Потому что ты говоришь на латыни.

– Как и все учителя.

– Знаю.

Драко откинулся на спинку и закинул ноги на стол, глядя, как Гермиона едва удерживается от желания сказать ему, что так делать нельзя, хотя, признаться, сам он в этом проблемы не видел: у него были просто отличные ботинки из темно-коричневой кожи, такие мягкие, что на них можно было спать.

Гермиона никогда не ценила подобных тонкостей…

– Гермиона, что бы ты сказала, скажи я тебе «Venio»?

– Я бы спросила, не хотел бы ты, чтобы я привела в порядок запасную спальню?

– Что?

Гермиона улыбнулась:

– Это значит «я приду» или же «я иду» – причем в смысле, что это случится в ближайшее время.

– А, – Драко пристально изучал носы своих ботинок, – и это все?

– Все.

– Как впечатляюще…

Гермиона удивленно приподняла брови:

– И зачем это тебе?

– Да так, не за чем… – отмахнулся Драко.

– Да ладно, расскажи…

– Не раньше, чем ты расскажешь мне, почему прогуляла собрание.

– Рон здорово злился? – виновато поинтересовалась Гермиона.

– Злился? Да нет, честно говоря, не очень. Сердился и беспокоился – это да… – Драко пожал плечами. – Мне кажется, в последнее время Уизли вообще стал каким-то странным…

Гермиона положила книжку на стол:

– Ага. Я понимаю, о чем ты. Иногда мне кажется, что…

– Что?

– Что он встречается с девушкой.

– Я полагаю, только если закроет глаза и как следует сосредоточится.

Гермиона рассердилась:

– Я, конечно, понимаю, что ты так думаешь, но ведь Рон…

– И что же Рон? – поинтересовался голос у них за спиной.

Драко поднял глаза, уже понимая, кому он принадлежит: если бы его внимание не было бы приковано к Гермионе, он бы услышал, как Гарри вошел в комнату и теперь стоял, глядя на Гермиону, и между ними сразу же повисла какая-то странная напряженность и недоговоренность. Драко теперь знал, что именно поэтому Гарри отталкивает от себя Гермиону, и подозревал, что она отталкивает его от себя в ответ. Постороннему человеку заметить это было сложно.

– Рон занят, – опустила глаза Гермиона, – очень занят.

– О, – Гарри опустился на стул рядом с Гермионой, оказавшись через стол напротив Драко, – на то он и староста.

– Знаю, – кивнула Гермиона и в упор посмотрела на Гарри. – Ты выглядишь лучше. Ходил в лазарет?

Гарри успел кивнуть, но едва он открыл рот, как в кабинет вошел Люпин, за которым следовали Падма и Элиза, мгновение спустя к ним присоединились Терри и Невилл – ведь класс был в сборе.

Люпин сел на свое место:

– Пришло время поговорить о ваших курсовых работах, – сообщил он, быстро перекладывая книги на столе и перебирая пергаменты. По комнате пронесся тихий стон, Люпин поднял взгляд и улыбнулся.

– Всё будет не так плохо. Для начала я поделю вас на группы, – он быстро пробежал глазами пергамент. – Невилл и Терри, Падма и Элизой, Гарри с Драко. Гермиона – сама по себе.

Гермиона кивнула, и у Драко мелькнуло подозрение, что они с Люпиным обо всем договорились заранее. Признаться, его удивило, что Люпин поставил их в пару с Гарри, хотя, с другой сторону, он прекрасно знал, что вряд ли сумеет сработаться или ужиться с кем-то другим.

– Каждая команда до конца года будет работать над своим проектом, – продолжал Люпин. – Далее: я постарался, чтобы тематика проектов была максимально гибкой, тогда вы сможете максимально использовать свое воображение и творческие способности – успешность деятельности Аврора во многом зависит от умения быстро мыслить и мгновенно приспосабливаться. Кроме того, оно требует креативности…

– Я собираюсь сделать диораму, – с торжеством в голосе сообщил Драко.

– Нет, – терпеливо возразил Люпин, – я имел в виду другой тип креативности.

– Это будет такая… дьявольская диорама. А потом Гарри ее сломает.

– Драко… – в голосе Люпина зазвучали предупреждающие нотки.

Драко затих, но плечи сидящего рядом с ним Гарри содрогались от безмолвного хохота. Гермиона сделала им страшные глаза.

– Итак, задачи разделяются на три категории: чисто исследовательская работа, сопротивление проклятьям и темные создания, – Люпин протянул студентам пергаменты. Драко мельком глянул: «Описать методы, с помощью которых можно разрушить Заклятье Medusa. Тренинг с целью развить в себе устойчивость к Заклятью Imperius (кроме Гарри). История Азкабана: обзор. Опишите, как можно избежать Заклятья Tracking. История Основателей Хогвартса, включая десятилетнюю войну и основание гильдии Авроров».

Следующий пункт вызвал улыбку Драко: «Продумайте план обезвреживания мантикоры (кроме Гарри и Драко)».

– Итого – тридцать, – подвел итог Люпин. – Итак, каждая пара выбирает три темы, по одной из каждого раздела. Гермиона, поскольку ты работаешь самостоятельно, то у тебя две темы. И к первому мая будьте любезны представить ваши работы, от которых будет зависеть ваша итоговая оценка. Вопросы?

Невилл медленно приподнял руку:

– Могу ли я заняться изучением проклятья, не внесенного в этот список?

Глаза Люпина потемнели:

– Обсудим это после урока.

– А нам разрешат пользоваться литературой из Запретной Секции? – поинтересовалась Падма.

Люпин кивнул:

– Просто дайте мне список необходимых вам книг, и я его подпишу.

Драко слушал вполуха, его внимание рассеялось: он бросил взгляд на Гарри – тот вернул на лицо серьезное выражение и был полностью погружен в изучение списка. Сосредоточенный и ни капли не усталый. В общем-то, это неплохо: сегодня матч, им летать друг против друга, либо они должны быть оба вымотанные, либо силы будут неравны. Даже усталый Гарри был практически непобедимым ловцом, ничто не могло ему помешать: ни боль, ни страх, ни усталость – вообще ничего.

Из под ресниц Драко перевел пристальный взгляд на Гермиону. Она делала какие-то заметки. Как всегда. Прикусила нижнюю губу… – она всегда так делает, когда думает… Он отвел глаза, скользнул взглядом по Падме (хороша, но не в его вкусе), Невиллу (как всегда напряжен), Терри (ужасно скучный, Драко с ним никогда не разговаривал), Элизе (на пятом курсе они какое-то время встречались с Крэббом, даже целовались… По мнению Драко, это противоречило всем биологическим законам), к Люпину, который, к его удивлению, наблюдал за ним.

– Драко, – заметил Люпин, – у вас отсутствующий вид.

– Просто возбужден моим предстоящим проектом, профессор, – ответил Драко с самым невинным видом.

Люпин послал ему взгляд из серии «хорошая попытка, малыш»:

– Задержитесь после урока, мистер Малфой.

…Опаньки! – пропел голос Гарри у Драко в голове. Драко бросил на своего почти-что-сводного-брата раздраженный взгляд, но вид у Гарри был невинен, как у ребенка. А ведь совсем недавно Гарри практически не мог скрыть свои чувства. Пожалуй хватит: Драко решил, что впредь будет следить, чтобы Гарри не обзаводился вредными привычками.

Урок закончился. Осталось пять минут до начала матча – в обрез, чтобы добраться до квиддичного поля. Гарри засунул пергамент с темами курсовых работ в сумку.

– Увидимся на поле, – бросил он через плечо Драко и ушел в обнимку с Гермионой.

Драко слабо кивнул в ответ и обернулся к преподавателю, обнаружив, что Люпин уже собрал все свои бумаги в кожаный портфель с золотыми застежками. Впрочем, золото никогда не действовало на Драко – оно так неестественно… В конце концов, будь они серебряные, они что – стали бы от этого хуже?

– Было весьма утешительно услышать, что ты уже размышляешь над вашей работой, особенно с учетом того, что после Рождества вы должны уже определиться со своим выбором, – Люпин улыбнулся. – Я потому и поставил вас с Гарри, что знаю о том, что праздники вы проведете вместе.

– И вместе с Гермионой. Так что не было никакой необходимости делать из нас пару.

– Она вполне может справиться одна. Ты – нет.

– Я могу…

– С Гарри у вас получится лучше, – перебил его Люпин, дав понять, что его решение окончательно. – Или существуют какие-то проблемы?

– Нет… гм… нет, – пошел на попятный Драко. На самом деле ему хотелось работать с Гарри, все дело было в том, что он купился на сообщение об этом таинственном проекте Гермионы.

Драко плохой, – сказал он себе в качестве эксперимента, однако ничего не произошло: самокритика явно не была его коньком.

– Я ничего не имею против.

– Вот и прекрасно, потому что Дамблдор и я это обсуждали, и нам бы хотелось, чтобы вы поработали вместе.

– Вы нас обсуждали?

– Мы это делаем довольно часто, улыбнулся Люпин и поднял свой портфель. – Удивлен?

– Думаю, нет, – Драко придержал дверь, пропуская Люпина, и пошел за ним по коридору. – Просто не могу понять – хорошо это или плохо?

– Никак, – дружелюбно ответил Люпин.

– А зачем вы меня задержали после урока?

Люпин остановился и с самым серьезным видом взглянул на Драко:

– Чтобы сказать тебе, что, в случае, если вы с Гарри столкнетесь с каким-либо проблемами, я бы хотел, чтобы вы обращались непосредственно ко мне. На Рождество я тоже буду в Имении – так что весь к вашим услугам.

– О… ну, ладно, – Драко не знал, что еще сказать, он в жизни не обращался к учителям за дополнительными консультациями. Кроме того он имел совершенно четкое представление, что думает Гарри по поводу обращения к педагогу. Все равно, зачем, – это был пунктик Гарри: он всего хотел достичь сам. Впрочем, как подозревал Драко, его самого это тоже касалось.

– Так мы и поступим.

– У тебя уже есть соображения, каким материалами вы могли бы воспользоваться?

Драко кивнул:

– Разберемся и решим, спасибо.

– Прекрасно, – кивнул Люпин. – Удачной игры, – добавил он и, к удивлению Драко, пожал ему руку. – Пусть победит лучший.

– А я думал вы фанат Гриффиндора, профессор, – удивленно произнес Драко. – Я думал, что вы все гриффиндорцы – и вы, и папа Гарри, и Сириус, и…

– И что ты еще думал? – мягко сказал Люпин и зашагал прочь, оставив Драко потрясенно смотреть ему вслед – что же он такое имел в виду? – пока он наконец не рванулся на квиддичное поле с единственным желанием не явиться последним.

* * *

Джинни с трудом сдерживала зевоту. Она сидела в раздевалке между Элизабет и Симусом на жесткой и неудобной деревянной лавке. Гарри произносил речь, пытаясь взбодрить их перед игрой, казалось, что все в нее полностью погрузились, даже Рон, который никак не мог справиться со своим наколенником. Гарри на редкость удавались такие предматчевые спичи, что немало удивляло Джинни: в обычных разговорах он совершенно не проявлял энтузиазма. Но квиддич, как и Гермиона, являлся предметом его страсти: он размахивал руками, волосы взлетали у него над головой, глаза горели. А как шла ему форма – этот полосатый бордово-золотистый свитер, светлые штаны, протекторы на ногах… Налокотники Гарри обычно не надевал, утверждая, что они тормозят движение во время ловли снитча, но всегда надевал черные кожаные перчатки без пальцев. Во всяком случае, зимой – всегда.

Раньше, когда она сходила по нему с ума, эта форма лишала ее дара речи, да и сейчас она почувствовала, как засосало под ложечкой; хотя, чего там говорить, он не был единственным парнем, который отлично смотрелся в квиддичном обмундировании.

Будь честна сама с собой.

Когда все неожиданно поднялись, она захлопала глазами – видимо, установка на игру закончилась, а она не уловила из нее ни полсловечка. Симус, Колин, Элизабет и Деннис построились позади нее, Рон тихо чертыхался, склонившись над своей сломавшейся застежкой. Гарри остановился, но Рон махнул рукой:

– Идите, – произнес он и взялся за палочку.

Гарри кивнул и подхватил свой Всполох, вслед за ним Джинни пошла по коридору на квиддичное поле.

Сиял яркий и веселый зимний день, такой холодный, что у Джинни закололо глаза. Она подняла голову, мороз ущипнул ее за кончик носа и пощекотал уши. Волосы были связаны узлом и убраны под шерстяную черную шапочку, а заколдованные теплые перчатки без пальцев все равно не согревали. Она осмотрелась: поле было очищено от снега, светилось и сияло полосатым ледяным катком в предзакатных золотых лучах солнца, за полем поднимался Запретный лес – огромный, черно-зимний. Голые ветви, засыпанные снегом, навевали мысли о средневековье.

От трибун неслись приветственные вопли, у многих зрителей в руках были Горячие Картошки – новая штука от Удивительных Укатаек Уизли: по окончании игры они взрывались цветами факультета-победителя. Джинни увидела Гермиону – та сидела на трибуне, из под белоснежной шапочки выбивались упрямые локоны. Рядом с ней устроились Джордж и его подружка Яна, специально пришедшие на игру из Хогсмида. Близнецы обожали смотреть за полетами своей сестренки и младшего брата, поэтому традиционно приходили на игру, если были не слишком загружены работой в магазине. Джинни махнула Гермионе, та ответила. Ее щеки раскраснелись от мороза – вкупе с белой шапочкой и каштановыми волосами это делало ее удивительно красивой.

Сидевший рядом с ней Джордж сделал неприличный жест, изрядно удивив Джинни, пока она не поняла, что он адресован вышедшей с противоположной стороны команде Слизерина.

Она почувствовала напряжение. Матчи Гриффиндор – Слизерин всегда были ужасными, и на это было несколько причин: она терпеть не могла эту ярость и бескомпромиссность, и знала, как непросты они для Гарри. Он еще в сентябре рассказал, что они с Драко объявили мораторий на использование телепатии в игре – во-первых, это здорово отвлекало обоих, а во-вторых, было нечестным. Она прекрасно знала, что Драко был лучшим летуном в школе после Гарри, – он единственный мог составить ему конкуренцию в его воздушной стихии; она знала, что Гарри терпеть не может играть против него, хотя это никогда не проявлялось на качестве его игры. Во всем, что касалось квиддича, Гарри был профессионалом.

Словно почувствовав, что Джинни думает о нем, Гарри тронул ее за плечо:

– Ты в порядке?

Она понимала, о чём он говорит – он всегда спрашивал ее об этом, когда поблизости находился Драко. Она покосилась на подразумевавшегося субъекта и увидела, что, как всегда перед матчем, он стоит со скрещенными на груди руками, с метлой у ног и топчущейся командой за спиной, словно готовясь к выходу на сцену.

Как драматично, – раздраженно подумала она.

Все продумано до мелочей: наверное, он не один час выбирал, как и где именно встать, чтобы солнечные лучи серебрили его голову и превращали его серебристо-полосатый свитер в сияющие доспехи. А травянисто-зеленая мантия четко облегала его фигуру – от плеч до начищенных черных ботинок.

Так же, как и Гарри, он не носил налокотников – только обрезанные перчатки, однако у него они блестели, словно новенькие, да что там говорить – вся слизеринская команда сияла, как свеженачищенная: от нового Астероида-2000 Малькольма Бэддока до красно-золотых волос Блез, которые не были спрятаны под черной шапочкой, как у Джинни, а огненной рекой струились по ее спине до самой талии.

В обмундировании тоже были нововведения: вместо светлых брюк они носили черные, вместо кроссовок на всех были кожаные ботинки на шнуровке, а на изумрудных мантиях сияли отполированные серебряные пряжки.

Они напомнили Джинни упряжку лошадей, доставивших карету Шармбатона, – холеных, чертовски породистых, идеально подобранных.

– Я в порядке, – произнесла Джинни, и Гарри кивнул.

Это было почти правдой.

Мадам Хуч дала свисток.

– Капитаны обмениваются приветствиями! – крикнула она, и два капитана вышли на поле: сначала Драко, потом Гарри. Встретившись в центре поля, они тряхнули друг другу руки.

Щеки Гарри горели от холода, лицо Драко было бледным – но, несмотря на это, и на разное обмундирование, Джинни, как всегда, поразилась их сходству: оба высокие и худощавые (однако не тощие), идеально сложенные, чтобы быть отличными ловцами. Чуть кивнув друг другу, они обменялись рукопожатием; умирающее солнце напоследок вспыхнуло и потускнело, и она подивилась этой странной картине: пожимающие друг другу руки Гарри Поттер и Драко Малфой.

Еще год назад это представлялось ей совершенно невозможным, сейчас ее поражала их способность держать себя на публике столь холодно, сдержанно и скрытно. Совсем недавно плечом к плечу они смотрели в лицо смерти, однако сейчас, разомкнув руки, они развернулись и направились к своим командам с видом, словно они знать друг друга не знают.

Толпа на трибунах ревела и свистела. Блез, как всегда перед игрой, приподнявшись на цыпочки, чмокнула Драко в губы – как говорится, «на удачу». Он принял это как должное, чем в немалой степени разозлил Джинни, поскольку она знала, что все это было рассчитано на публику. Впрочем, все его поступки всегда были рассчитаны на публику.

– Любят же некоторые поиграть, – заметила она, обращаясь к Гарри, – Драко предпочитает пьесы в трех частях.

Свисток мадам Хуч вырвал Джинни из ее размышлений. Вслед за остальными игроками она стиснула метлу и взмыла вверх – в темнеющем небе реяли четырнадцать игроков. Гарри тут же взлетел над всеми в поисках снитча. Драко также маячил вверху, Джинни видела серебристо – зеленое мельтешенье уголком глаза. Впрочем, сама она довольно скоро переключила свое внимание на нёсшийся в её сторону огромный черный бладжер, направленный рукой Тесс Хэммонд. Джинни поднырнула под ним, и Колин, реявший позади нее, сильным ударом отправил бладжер в сторону Блез.

Та изящно увернулась, послав в сторону Колина свой классический разозленно-порочный взгляд, от которого Колин испуганно отпрянул – кто-то, а уж Блез была экспертом в области гнусных взглядов.

– Джинни, сверху! – это была Элизабет Томас, сжавшая в руках квафл. Она швырнула его Джинни, та поймала и помчалась на другой конец поля. Холодный воздух резал ей лицо и жег глаза. У слизеринских колец перед ней выросли три фигуры: Блез, Грэхэм и Малькольм. Как Охотники они не имели права ее касаться, однако вполне могли блокировать ей дорогу. Колин метко отправил в их сторону бладжер, но драгоценные секунды были утеряны, Тесс и Миллисент, лишь только она дернулась вперед, рванулись к ней и развернули бладжер в ее сторону. Джинни пришлось перепасовать мяч Симусу, но Блез перехватила его, перекинула Малькольму – и Слизерин повел в счете: Малькольм отправил квафл сквозь кольца таким мощным броском, что едва не снес голову пытавшемуся воспрепятствовать этому Рону.

По трибунам пронесся ропот недовольства – кроме самих слизеринцев никто никогда не радовался их успехам.

Джинни прикусила губу и лишь только квафл вернули в игру яростно метнулась за ним. Она задела Блез (которой не доставило это никакого удовольствия), разогнувшись, обогнула поле и перекинула квафл Симусу, он поймал и метнулся вперед – Джинни проводила его взглядом и вдруг увидела под собой что-то блестящее… Снитч.

Он вспыхнул у нее под ногами, и Драко с Гарри, словно ими выстрелили из пушки, метнулись за ним – ноздря в ноздрю, две молнии – зеленая и красная. Джинни обернулась – и в этот момент что-то вспыхнуло рядом и обожгло ей глаза – обожгло не светом, а темнотой. Боль, мучительная и жестокая, ударила ее куда-то между глаз. Джинни почувствовала, что руки и ноги коченеют, холод острыми ножами впился в нее, проникая глубоко внутрь, замерзшие пальцы не слушались… Она не удержалась на метле – небо опрокинулось и оказалось у нее под ногами, сверкающий лед мчался ей навстречу. Она успела только вскрикнуть – и все погрузилось во тьму.

* * *

В погоне за Гарри и снитчем Драко отгородился от всего мира: только цель – маленький золотой шарик, до которого оставалось всего несколько футов. В ушах свистел ветер, гулко стучало сердце – и вдруг он услышал крик. Крик Джинни.

Он рванул метлу вбок, едва не вывихнув себе плечо и смутно слыша в стороне яростные чертыхания Гарри. Развернувшись, он увидел фигурку в красной мантии, пытающуюся удержаться на пьяно раскачивающейся и взбрыкивающей метле – Джинни боролась со своим Нимбусом-2000, но безуспешно. Потеряв контроль, она беззвучно рухнула вниз и распласталась на земле без движения.

С трибун раздались крики, Чарли с Джорджем пробивали себе путь сквозь толпу, где-то что-то выкрикивала профессор Макгонагалл, команды Гриффиндора и Слизерина были в смятении, Гарри вскрикнул… Драко решил, что должен, наверное, каким-то образом собрать и сплотить свою команду, однако все это было так мелочно и нелепо… да и в любом случае, сейчас уже поздно – он почти вертикально направил метлу к земле, мчась вниз с такой скоростью, что сам Вронский умер бы от зависти.

Музыка ветра звучала в ушах, он в жизни не летал так быстро – ударившись об землю руками и коленями и едва не переломав себе кости, он с трудом поднялся на ноги и побежал к алеющему на снеге пятну. Красными и зелеными падающими звездами с неба сыпались игроки, с каким-то отсутствующим удивлением Драко отметил хаос на трибунах, до него донеслись вопли и крики, и, наконец, он опустился в снег рядом с ней и увидел, что алела не только ее квиддичная мантия. Кровь.

Дата добавления: 2015-07-13