Кассандра Клэр Трилогия о Драко 16 страница. – Не надо, – решительно перебил ее Симус

– Не надо, – решительно перебил ее Симус. – Я думал, что смогу помочь тебе.

– Что ж, а я не нуждаюсь в твоей помощи! – почти закричала Джинни. – Я не нуждаюсь в том, чтобы ты явился за мной на большом белом коне и спас меня, Симус Финниган! Ты мне здесь вообще не нужен! Я пригласила тебя сюда, потому что думала, что смогу почувствовать себя лучше, однако от всего, что ты делаешь, мне становится только хуже и хуже!

Честное и открытое лицо Симуса болезненно перекосилось. Он сел на кровать рядом с ней и попытался взять ее за руку – она позволила ему, однако ее рука лежала на его ладони дохлой рыбой. Будь у нее в руках настоящая дохлая рыба, она непременно бы запустила ею ему в голову. Она сама не могла понять, что же её так взбесило в Симусе. Что поделаешь – фамильный темперамент.

– Джинни, – заговорил Симус после долгой паузы, – ты правда, правда мне нравишься. Но я чувствую, что мое присутствие тебе неприятно. Так что… – он положил ее руку на кровать. – Так что я, пожалуй, пойду. Если… – он поднялся и засунул руки в карманы. Она взглянула в его распахнутые синие глаза и поняла, он ждет, он умоляет, чтобы его попросили остаться, – если только ты не хочешь, чтобы я остался…

Джинни устало вздохнула и прижала к груди свою покалеченную подушку:

– Иди, Симус, сейчас вернутся Эшли с Элизабет – лучше, если они тебя здесь не застанут.

Он закусил губу и кивнул.

– А ты?…

– А со мной все будет в порядке.

Она смотрела ему вслед, чувствуя, что у нее свело горло. Уж если даже Симус – мягкий, милый и благородный – не сумел понять ее, то, наверное, никто не сможет. Открыв дверь, он взглянул на нее, такой по-мальчишески симпатичный, взлохмаченный, с усталыми сонными синими глазами:

– Я никому ничего не расскажу, – очень серьезно произнес он. – Обещаю.

Она лишь кивнула ему, теребя свою подушку.

Дверь за ним закрылась.

* * *

– Поттер! Поттер, просыпайся!

Гарри, покачиваясь, с трудом принял сидячее положение.

– Мы уже на месте? – спросил он, вытаскивая из кармана очки и хлопая глазами на бесформенное нечто, обратившееся в тот миг, как он нацепил их на нос, в Драко, возбужденно машущего перед его носом… чем?… газетой?… – Ты что – хочешь меня побить этим? – поинтересовался он. – А за что?

– Хочу, чтобы ты кое на что взглянул, – Драко сел на своей кровати по-турецки, раскрыл газету на коленях и потыкал пальцем в какую-то статью:

– Дурацкие маггловские газеты… Фотографии не двигаются. Но, в любом случае, я его узнал.

– Что узнал? – Гарри наклонил голову и начал изучать статью, увенчанную бросающимся в глаза заголовком:

«Искусство кражи предметов искусства

Кражи предметов искусства в настоящее время стали не просто единичными преступлениями, финансируемыми нечистоплотными коллекционерами, а индустрией с оборотом в миллиарды долларов, напрямую связанной с преступными картелями и торговлей оружием. Кража с аукциона Сотби бесценной средневековой коллекции (включая зеркало) – по слухам, принадлежавшей Людовику Х, оцененной в полмиллиона (фото слева) стала последним подобным инцидентом.

За последний год потери составили более 3 миллиардов: несколько налетов на европейские коллекции, общая стоимость утраченного колеблется от 300 тысяч до полумиллиона. Налеты часто сопровождались насилием – во франкфуртской галерее был связан сторож, после чего грабители забрали картины общей стоимостью… (ладно, – прервался Драко, – я это пропускаю, это скучно).… В противовес этому налет на Сотби занял около 10 минут, и был совершенно бескровным. Пока шла смена охраны, бесценные предметы искусства попросту исчезли.

В настоящее время основной является версия, что, либо грабители были очень хорошо организованы, либо не обошлось без помощи изнутри.

– Мы с пристрастием допросим весь наш персонал, – обещает обезумевший от подобного поворота событий глава службы безопасности Кейт Фрезер. – Совершенно невозможно, чтобы грабители преодолели нашу охранную систему без основательной помощи кого-то, кто обладал соответствующими знаниями.

Когда мы спросили, существовал ли еще какой-либо способ преодолеть охранную систему, Фрезер возмутился:

– Ну, разве что при помощи магии!»

Драко задумчиво наморщил нос:

– Знаешь, я не думаю, чтобы они знали про магию.

– Да он просто съязвил, дурачок, – произнес Гарри, перегибаясь Драко через плечо, чтобы прочитать газету. – Что-то я не пойму, зачем мне надо было на это взглянуть?…

– Видишь это зеркало, Поттер? – Драко ткнул пальцев в изображенное на цветной фотографии старинное на вид ручное зеркало, ручка и обратная сторона которого была покрыта затейливым узором из птиц, цветов и завитушек, немного напомнившим Гарри ножны гриффиндорского меча. Разве что узор был не такой красочный.

– Ну и что? – покосился на Драко Гарри.

– Так вот: это зеркало из моего сна, ответил Драко, не сводя глаз с фотографии. – Оно неповторимо, я бы где угодно его узнал.

– Из снов?… О… Эти сны…

– Да, эти сны. Насколько я понимаю, это все к тому риторическому вопросу о снах и реальности. В моем сне Червехвост сообщил Вольдеморту, что только что получил это зеркало… А ограбление случилось несколько дней тому назад. Вопрос в том, почему же Темный Лорд так хотел заполучить это зеркало? Ведь, коль скоро он посылает своих приспешников в маггловский мир, он здорово в нем нуждается.

– А ты не думаешь, что он просто хотел полюбоваться на себя в него? – спросил Гарри.

Драко фыркнул:

– Вот еще, у него для этого достаточно прихвостней: «О, Вольдеморт, твоя кожа сегодня так и светится зеленым, а глаза лучисто-красные». Нет, Поттер, оно ему для чего-то нужно и, зная его, я подозреваю, что явно не в подарок любимой мамочке.

– Ну, – сказал Гарри и зевнул, – коль скоро ты хочешь знать, зачем оно, ты знаешь, что делать.

– И что?

– Лечь спать и посмотреть еще один сон про него.

– Я не могу видеть сны по приказу, – обиделся Драко.

– Не можешь? Да, не слишком-то полезная способность, не находишь?

– Просто ты сам хочешь вздремнуть. Ты подлый лентяй – вот ты кто, – заявил Драко и повернулся к окну. – Ладно, мы еще потолкуем об этом, когда ты все-таки проснешься.

Гарри привычно проследил взгляд Драко – автобус на головокружительной скорости несся вперед, автобусы и дома отпрыгивали в сторону, давая ему дорогу. Одно только ночное небо казалось неподвижным, ясным и прозрачным, словно черное стекло. Гарри даже показалось, что он смотрит в бесконечность.

– Ты веришь в Бога, Малфой? – не задумываясь, спросил он.

Драко в недоумении вытаращил глаза:

– Что?

– Ты меня слышал, – почувствовав неловкость, произнес Гарри. – Ты в Бога веришь – ну, вообще?

Драко поколебался.

– Думаю, да, верю. Хотя мне иногда кажется, что у него относительно меня какие-то особые планы…

– А как насчет рая и ада? – поинтересовался Гарри.

Драко тряхнул головой:

– С чего бы это?… Ну, естественно, я верю в ад – мы же сами видели, как демоны утащили Слизерина, куда бы они его еще могли отправить? В воздушное путешествие за Урал?

– Так как насчет рая?

Драко пожал плечами, и Гарри ощутил, что тот чувствует себя очень неловко.

– Ну, коль скоро есть ад, то должен быть и рай.

– И на что, ты думаешь, он похож? – спросил, сев поудобнее, Гарри.

Драко прислонился к деревянной спинке кровати, губы его недоумевающе искривились:

– Ты спрашиваешь меня, на что похож рай, Поттер? Твое имя внесено в его списки еще до того, как оно попало в списки Хогвартса. Тогда как я…

– Тогда как ты собираешься в ад, чтобы поиграть там в мячик – знаю-знаю, – перебил его Гарри. – Может, привлечешь на секундочку свое не в меру развитое воображение, а? Я и в самом деле хочу знать, что ты об этом думаешь.

– Правда? – глаза Драко были прозрачны, как хрусталь. – Я думаю, что рай свой для каждого попадающего туда. Для тебя, наверное – это зайчики, Рождество, оптимизм… и у всех цветочки за ушами.

– А для тебя?

Драко взглянул в окно, где вспыхивал и исчезал в темноте окружающий мир.

– Думаю, место, где можно отдохнуть.

– Ты устал, Малфой?

Драко перевел свой серый пристальный взгляд на Гарри.

– Я всегда усталый. А ты?

Гарри пожал плечами.

– Нет, думаю, я – нет.

– Ага, – и Драко снова отвел глаза к окну. – Как скажешь.

* * *

Спальня наполнялась бледным рассветом. Рон сидел на подоконнике и смотрел в окно. Вдоль кромки деревьев на востоке на серой ткани неба появился красный шов восхода. Он коснулся макушек деревьев, словно поджигая их. Нетронутый снег на квиддичном поле полыхнул алым, как кристалл, опущенный в красные чернила. Начинался новый, чудесный день, который Рон встречал безо всякого интереса к жизни. Небо над деревьями навеяло на него мысли о перерезанном горле и хлещущей из него крови. Голова болела, в висках стучало, словно голову сдавили в тисках.

Он ужасно устал – он был уже просто измучен недосыпом, напряжением и стрессом. Однако он к этому давно привык. Сейчас его вдобавок снедало беспокойство. Рядом с ней он был счастлив; когда ее не было рядом, он гадал, увидятся ли они снова – и задыхался от отчаяния.

Она первой подошла к нему, и очень скоро то, что сначала казалось игрой, превратилось во что-то совсем другое.

Изначально для него это выглядело как длинный петляющий путь, чтобы получить назад то, что принадлежало ему по праву, чтобы и отомстить за все те случаи – уже неважно, выдуманные и настоящие – когда им пренебрегали и унижали.

Но не теперь, не для него, во всяком случае.

Для неё?… – нет, он это тоже представлял с трудом, он знал, что она здорово рисковала – может быть, даже больше, чем он мог даже представить.

Он думал, что он в безопасности. Но она приходила к нему и читала ответ в его глазах, она желала сама дать его – получая его, он отдавал ей все.

Он отдал ей все: преподнес ей ключик от всех тайн и надежд, скрытых в глубинах его души. Глубочайшие и самые отчаянные желания его сердца. Она теперь знала их все, а он не мог сказать, что ему все о ней известно. Иногда казалось, что она намеренно прячется и ускользает от него; когда они были на людях, она смотрела на него ничего не выражающим взглядом – это больше не могло продолжаться.

Ему хотелось кричать от этого, чем-нибудь кидаться, ударить её – только чтобы она хоть как-то отреагировала. Может, стоит это сделать?…

Гарри как-то сказал ему, что худшим из всех чувств является ненависть к человеку, которого ты любил больше всех на свете. Если бы только Гарри знал, каково это: любить кого-то и не доверять ему. Наверное, это хуже.

Точно хуже.

* * *

Когда Ночной Рыцарь наконец-то накренился к остановке, уже почти рассвело – во всяком случае, достаточно, чтобы различить тяжелые низкие облака. Воздух был наполнен ощущением приближающейся метели. Драко, испытывавший почти счастье от того, что они покидают автобус, стоял рядом с Гарри, натягивающим перчатки и завязывающим шарф. Автобус взревел и отправился дальше.

Они стояли на проселочной дороге, узкая заледеневшая тропинка бежала между голыми деревьями. А по левую сторону возвышалась стена, увенчанная шипами – как предположил Драко, кладбище.

Гарри закончил возиться с перчатками и зашагал вперед, Драко, наслаждаясь холодным воздухом, – ему всегда нравился мороз – пошел за ним. Наконец стена завершилась металлическими воротами, запертыми на висячий замок.

Драко смотрел, как Гарри задумчиво стаскивает перчатку с правой руки и касается ей замка:

– Алохомора, – прошептал он, и замок охотно щелкнул и распался под его рукой, с легким скрипом ворота распахнулись, и юноши шагнули вперед. Войдя, Гарри прикрыл за собой двери.

Они были южнее Хогвартса, здесь снега было куда меньше: он лишь слегка припорошил верхушки надгробий и присыпал темные дорожки между могил. Драко до сих пор ни разу не приходилось бывать на кладбище: все Малфои были похоронены на землях Имения, и памятники возвышались над их останками. Что-то внутри него – что-то, оставшееся от того, старого Драко, – воспротивилось самой мысли о том, чтобы быть похороненным вот так вот – среди чужаков, людей другой крови.

Он покосился на Гарри:

– Ты знаешь, куда идешь?

Тот кивнул. Еще было слишком темно, чтобы Драко мог увидеть его лицо, хотя на востоке заря уже начала чуть подсвечивать небо, наступал рассвет. Гарри поднял руку:

– Туда.

Они пошли вперед, замерзшая грязь хрустела у них под ногами, когда Гарри, срезая дорогу, зашагал напрямик к дальнему концу кладбища через заросли замерзшей травы. Цветы на могилах цвели и не замерзали, напоминая о том, что кладбище было волшебным; Драко едва замечал имена, высеченные на надгробиях, – он смотрел на Гарри, напряженного, как натянутый лук: руки, засунутые в карманы, сжались в кулаки, плечи поднялись.

Вдруг он остановился.

– Ну вот, – тихо произнес он, – мы и пришли.

От адреналина сердце Драко неожиданно подпрыгнуло. Он сам не знал, в чем дело. Остановившись позади Гарри, он взглянул.

Высокие памятники с резными ангелами и латинскими надписями, увенчанные статуями Мерлина, других знаменитых волшебников… Однако они стояли перед двойной могильной плитой, на которой были высечены только имена: Лили Поттер справа, Джеймс Поттер слева. Внизу был высечен девиз на латыни: «Amor Vincit Omnia», а под ним – дата смерти: 30 октября 1981 года.

Драко скользнул взглядом по Гарри, тот был тих и неподвижен. В синевато-белом свете наступающего рассвета его лицо казалось нарисованным полутенями, рот был упрямо сжат. Он был бледен и словно светился изнутри, глаза смотрели в какие-то другие, неведомые туманные дали. Они напоминали глаза слепца.

– Гарри, – позвал Драко. Он хотел сказать что-то глубокомысленное, успокаивающее о сути жизни и смерти, о важности этой близости, однако слова не шли ему на ум. Вытащив руки из карманов, он поколебался, не коснуться ли плеча Гарри, чтобы удостовериться, что с тем все в порядке.

– Малфой? – тихо откликнулся Гарри, не сводя глаз с надгробия.

– Да, – напрягся Драко.

– Если ты не против, – Гарри так и не повернул к нему лица, – я бы хотел немножко побыть в одиночестве.

– О, да-да… – Драко засунул руки в карманы и ощутил неловкость. – Конечно. Я… приду попозже.

Гарри не ответил. Драко повернулся и оставил его над могилами родителей. На них лился прохладный рассвет.

* * *

Гарри дождался, пока хруст льда под ногами Драко растает в тишине, опустился на колени у могилы и снова взглянул на надгробие: имена отца и матери выглядели старыми шрамами на камне. Он перечитал латинские слова под ними и подивился, кто мог выбрать их: Любовь побеждает все. Только тот, кто считал это истиной.

А это таковой не являлось.

Сердце забилось в груди, во рту стало сухо – больше он не почувствовал ничего. Вообще ничего. Ему не хотелось заплакать. Все мысли сосредоточились на том, что он должен был сделать – он подозревал, что у него не так и много времени. Сняв перчатки и аккуратно положив их на землю, он принялся разрывать снег, укрывавший могилу.

Земля замерзла и превратилась в камень, – он словно царапал железо. Как же ему хотелось, чтобы под рукой оказалось что-то, чем можно было бы копать землю, или же он подобрал бы подходящее заклятье – однако он подозревал, что здесь магию лучше не использовать. В конце концов, он снял браслет и, вытащив красный камень, начал его краем скрести землю. Наскоблив горсть, он достал из внутреннего кармана куртки небольшой флакон, высыпал туда мерзлую землю, крепко-накрепко закупорил и снова убрал в карман.

Он встал и неожиданно почувствовал головокружение – от того ли, что затаил дыхание, или же потому, что он наконец-то находился здесь. Высеченные на камне имена врезались ему в память, отпечатались внутри. Он снова услышал голос Драко, произносивший те слова в коридорах Слизеринского замка. Ты ничего не сможешь сделать, и нет возможности отомстить за них; они навсегда останутся там, и вы не встретитесь, даже если ты умрешь.

Внезапно он осознал, что не хочет смотреть на могилу, не может даже находиться рядом – он начал быстро отступать, пока ее не скрыла с глаз другая могила. Он оказался на поросшей травой площадке между четырьмя каменными памятниками. Прижавшись к одному из них, он пытался успокоить скачущее сердце.

Солнце неуклонно ползло вверх, подрумянивая нежным розовым светом и снег, и бледные каменные плиты памятников. Бесконечные, неподвижные и неразрывные ряды надгробных плит раскинулись вокруг. И вдруг Гарри увидел, что между ними к нему кто-то движется. Не Драко. Девушка.

Рисенн.

Гарри выпрямился и присмотрелся. Он вспомнил, что видел ее в Имении рука об руку с Чарли и еще подумал тогда, что она была прекрасной, если бы была чуть старше – она была из тех элегантных женщин, кто одевается скорее, как кукла, нежели как человек. Теперь же она выглядела… совсем по-другому. Короткая плиссированная серая юбка, гольфы, черные лакированные кожаные сандалики, мягкий синий свитер. Должно быть, она ужасно замерзла, – подумал он. Однако по ней этого было совершенно незаметно.

Черная коса почти до талии с невероятно ярким синим бантом, лицо без всяких признаков макияжа, сияющие глаза – она выглядела лет на пятнадцать, хотя это юное лицо совмещалось с телом двадцатипятилетней женщины.

– Думаю, ты не поверишь, если я скажу, что была тут по соседству, да? – спросила она, подходя к Гарри.

– Да, – и он сделал еще шаг назад, упершись спиной в чей-то памятник и лишившись пути к отступлению. – Если тебе нужен Драко, его тут нет, он пошел прогуляться.

– Как удачно, что я встретила не его, а тебя.

– Меня? – переспросил Гарри. Она подошла к нему слишком близко, однако не собиралась останавливаться. – Почему меня?

До нее было не больше фута, она стояла так близко, что перед его глазами было только ее лицо: ярко-красные губы и серые бездны глаз. Он хотел отвести прочь взгляд – и не хотел этого.

– Я хотела поговорить с тобой, – дрогнули ее красные губы. – Только и всего.

– И о чем же? – голос Гарри сорвался и прозвучал на октаву выше.

Она рассмеялась:

– Что бы ты сделал, скажи я тебе, что с самого дня твоего рождения я не могу перестать о тебе думать, и просто обязана была повидать тебя снова?

– Не знаю, – занервничав, ответил Гарри, – это из тех вещей, что ты, наверное, скажешь?

Посмеиваясь, она протянула руку и погладила его щеку, задержав на ней свои пальцы. Он почувствовал, что не может унять дрожь в теле, его колотило, словно от холода.

– Ты такой классный, – заметила она приглушенно, – ты об этом знал?

– Мне говорили обратное, – он занервничал еще больше и начал оглядываться по сторонам. – Разве ты не знаешь, что нападать на людей на кладбище – дурной вкус?

– Что ж, – пожала плечами Рисенн, давай посмотрим на это по-другому. Минуту назад ты был в печали, правда? А теперь – нет.

– Точно, – согласился Гарри. – А теперь я боюсь.

– Я чувствую, – жалобно заметила она, – что ты мне не доверяешь.

– Так оно и есть, – Гарри попытался перевести дыхание, однако от тяжелого аромата ее духов у него запершило в горле, и он закашлялся. – А с чего бы я тебе доверял? И вообще – с каких это пор тебя интересует, что я думаю? Я предполагал, что тебя волнует Драко.

– Волнует? – она фыркнула и надулась. – Ты называешь это волнением? Я просто пытаюсь быть полезной.

– Самое полезное, что ты можешь сделать – уйти отсюда.

Она подняла на него огромные серые глаза.

– Ты ведь на самом деле так не думаешь, – заметила она, и Гарри с неприятным удивлением обнаружил, что она права. Нет, он и вправду не верил ей, она не нравилась ему, однако что-то глубоко спрятанное внутри удерживало его от того, чтобы отстраниться от ее прикосновений, от которых, словно от холода, по коже Гарри бегали мурашки. Он подумал о Гермионе, о том, что бы сейчас подумала она, – и сразу почувствовал вину и злость. – А почему ты поверил тому, что Драко наговорил тебе?

– Потому что ему я доверяю, – коротко ответил Гарри. Он чувствовал, что придавлен ко входу в мавзолей, и не может уйти, не оттолкнув ее прочь, а мысль о том, чтобы прикоснуться к ее телу руками – даже для того, чтобы толкнуть, – казалась ему очень неудачной.

– А ты уверен, что это мудро? – от ее дыхания заколыхались его волосы, его затрясло, а мысли разлетелись в разные стороны испуганными птицами. С ним никогда такого прежде не случалось: сталкиваясь с опасностью, его ум и бдительность всегда заострялись. Сейчас все в голове перепуталось.

– Что?… На что ты намекаешь? – заторможено спросил он.

– Я же говорила, что твои друзья тебя предадут, – прошептала она. – Не помнишь?

– Драко не предаст, – все также медленно возразил он. – Не сможет. Он не может лгать мне.

– А ты уверен? – ее рука снова начала гладить его щеку.

Он кивнул и сразу же понял, что сделал это зря – теперь он сам потерся щекой о ее ладонь.

– Уверен.

– И что же тебе дает эту уверенность? Что – он надежен? Или ты знаешь, что-то особенное? Чего не знают другие?

Он хотел ответить, но слова засохли у него в горле.

– Ты себя хорошо чувствуешь, Гарри? – спросила она, однако глаза ее говорили совершенно иные вещи, они почти звучали у него в голове: «Я знаю, чего тебе хочется на самом деле… Мы можем пойти куда-нибудь… В какое-нибудь тихое местечко, чтобы заняться там сексом. Если ты этого хочешь».

Гарри отпрыгнул от нее так резко, что ударился головой о резного каменного ангела.

– Ох! – воскликнул он. – Что ты сказала?

– Ой, бедная твоя головушка, – в ее глазах танцевало с трудом сдерживаемое веселье. – Дай-ка я взгляну… – она коснулась и погладила пальцами его виски. Гарри сморщился и затаил дыхание, однако, даже сжав губы, он словно задыхался от аромата, шедшего от ее волос, – жасмин, сандал, смешанные с чем-то более ярким и терпким.

Нет, она не была красива, однако сейчас это не имело никакого значения – его сердце превратилось в отбойный молоток, а в горле пересохло. Он четко ощущал, что она касается его плечом, что грудь ее упруго вздымается, видел ямочку посередине ее нижней губы…

– Я… – безнадежно начал он, – я не думаю, что я…

– Тш-ш, Гарри, – зашептала она, придвигаясь еще ближе, он чувствовал ее дыхание, оно ерошило его волосы.

Если она подойдет еще ближе, – полуистерически подумал он, – нам уже не придется никуда идти, чтобы заняться сексом.

В груди стало тесно, это ощущение нарастало, перед глазами мерк свет… Ему стало дурно, он чувствовал одновременно и слабость, и болезненное возбуждение.

– Я не сделаю тебе больно, Гарри… Тебе понравится…

Серый туман перед его глазами разрезал раздраженный и холодный голос:

– Отойди от него. Сейчас же.

Гарри распахнул глаза (он сам не осознал, когда закрыл их) и увидел, что Рисенн отступила от него, взмахнув косой.

– Боже, – произнесла она тоном девочки, оставшейся без дня рождения. – Драко…

Гарри с трудом оторвал свой взгляд от Рисенн, без всякого удивления увидев стоящего в нескольких шагах от них Драко. Тот держал руки в карманах, пристально глядя на Рисенн, и был, судя по виду, очень раздражен.

– Слушай, у тебя что – совсем стыда нет?

Она улыбнулась:

– Ревнуешь?

– Нет, – отрезал он. – Просто терпение кончилось.

– А я просто пошутила, – Рисенн развернулась к Драко, взмахнув юбкой. Гарри почувствовал невыразимое облегчение, ее присутствие здорово действовало ему на нервы. – Я тебя искала – хотела поблагодарить. Ты спас мне жизнь.

Драко бросил на нее недовольный взгляд:

– Это был просто рефлекс. Я вообще думаю, что ты бессмертна.

– Верно, однако, у меня может течь кровь. Я могу чувствовать боль… и вообще – много чего еще…

«… Клянусь, может», – раздраженно подумал Гарри.

«… Еще бы, а ты, несомненно, сумел дать ей достойный отпор, – бросил в ответ Драко. – А теперь, будь добр, заткнись и дай мне с этим разобраться».

Рисенн прищурилась:

– А, так вы болтаете между собой? Слышала, что вы умеете это, однако никогда не думала…

– Кто сказал тебе про это? – резко перебил ее Драко.

– Неправда, – вставил Гарри. Голос постепенно возвращался к нему, а головокружение уже почти пропало.

Драко стрельнул в него взглядом и снова уставился на Рисенн.

– Зачем ты пришла сюда за нами, Рисенн? – потребовал он. – Заскучала в своей клеточке? Вольдеморт плохо кормит тебя сквозь решетку?

Румянец исчез с лица Рисенн.

– Что ты сказал?

– Ты меня слышала, – Драко начал медленно наступать на нее, она начала пятиться от него. – Можешь назвать меня психом, однако мне кажется, что тебе надо туда установить колесо, чтобы ты крутилась в нем, сбрасывая с его помощью избыток энергии, а не гонялась бы за молодыми парнями по Британским островам.

Краска затопила лицо Рисенн.

– Клетка не может удержать меня, – прошипела она.

– Хочу, однако, заметить, что свою работу на Вольдеморта ты не отрицаешь, – холодно заметил Драко. Гарри показалось, что сейчас он здорово похож на своего отца. – Не скажешь нам об этом пару слов?

– Кто тебе сказал об этом? – требовательно спросила она. – Откуда ты узнал?

Драко тряхнул головой:

– Я мог бы тебе об этом сказать, но мне что-то не хочется.

Пальцы Рисенн изогнулись, казалось, она была готова вцепиться в него, как когтями:

– Глупый мальчишка! – фыркнула она. – Темный Лорд уничтожит тебя, даже если кто-то из его слуг предал его ради тебя!

– В таком случае, может, я просто скажу ему, что это ты? – в тон ей предположил Драко. Приподняв бровь, он бросил взгляд на посветлевшее небо. – Солнце встает, – обманчиво мягко заметил он. – Может, тебе стоит…

Вскрикнув, она исчезла в кружении черных волос даже без положенного аппарированию мягкого хлопка.

Драко стоял и смотрел на то место, где она только что была: на снегу даже не осталось отпечатков ее ног – сейчас, при свете, это было отчетливо видно. Солнце поднималось над горизонтом, разбрасывая золотисто-розовые лучи, сосульки над волосами Драко (которые тоже были какого-то ледяного цвета) заискрились.

– Это… – наконец сказал Гарри. У Драко было совершенно непроницаемое выражение лица. – Малфой, спасибо.

– Спасибо? – Драко вздернул голову и посмотрел на Гарри так, словно тот был самой жалкой и несчастной вещью из всех, которые ему приходилось видеть за всю свою жизнь. – Что это было? Я не замечал, что ты легко поддаешься на женскую хитрость.

– А я и не поддаюсь, – ответил Гарри, внутренне кляня себя за косноязычие, однако все еще не в силах справиться со своим дыханием. В животе было какое-то странное, тянущее чувство, словно он только что упал с огромной высоты.

Драко сделал страшные глаза:

– Если бы я не вернулся…

У Гарри все внутри перевернулось.

– У меня все было под контролем, – заметил он.

– Конечно, это именно так и выглядело. Что ж, если бы тебе улыбнулась удача, тебе бы обломилось куда больше, чем просто захлебнуться в ее слюнях.

У Гарри внутри снова все перевернулось, словно пытаясь вывернуть его наизнанку. Сделав несколько неуверенных шагов и едва не налетев на очередное надгробие, он все же упал на колени, и его мучительно вырвало на траву. Его всего колотило, только раз ему было так же плохо – когда он ужасно напился. Жестокие рвотные спазмы скручивали его снова и снова.

Наконец, ему полегчало, и он откинулся назад, хватая ртом воздух.

– Эй, – голос Драко был теперь куда мягче. Осторожно обхватив Гарри за плечи, он помог ему подняться на ноги. – Гарри… Да что с тобой случилось?…

– Думаю… мне нужно… немного воды… – покачал головой Гарри.

Драко тут же вытащил из кармана бутылку воды, за которую заплатил немыслимую сумму, и протянул ее Гарри. Напившись, тот остатками сполоснул лицо и руки. Это помогло: в голове тут же начало проясняться, мир перед глазами приобрел отчетливые очертания.

– Сам стоять можешь? – спросил Драко.

Гарри кивнул, вытираясь рукавом.

– Я уже в норме. Видно, это все последствия безумной скачки на этом Ночном Рыцаре.

Драко задумчиво взглянул на руку Гарри:

– Не думаю. Подозреваю, здесь не обошлось без Рисенн.

Гарри вяло рассмеялся:

– У меня есть ощущение, что она бы не слишком обрадовалась, услышав это.

– Да, судя по всему, она произвела на тебя адски неизгладимое впечатление. Я думал, ты сейчас кувыркнешься и отключишься.

– Я собирался оттолкнуть ее.

– Ага, может быть.

– Я пытался… – повторил Гарри, – но не смог. Я хотел, но…

– Понимаю, что делать, – с каждым парнем такое случается, – с деланным сочувствием заметил Драко.

– Заткнись, Малфой! – задохнулся Гарри.

Драко хихикнул.

– Ладно, нам пора убираться отсюда. Уже совсем светло.

– Ага, – кивнул Гарри и шагнул к нему, однако неожиданно замер. – Перчатки и браслет… Я оставил их там… там, где мы были…

Ухватив Гарри за куртку на спине, Драко начал мягко подталкивать его вперед, к могиле Поттеров, Гарри не возражал – он все еще чуть пошатывался.

– Браслет? – эхом повторил Драко.

– Ну да, эта руническая полоска. Я ношу ее – на удачу.

– Ах, да, красный браслет. Почему ты его снял?

Дата добавления: 2015-07-13