Кассандра Клэр Трилогия о Драко 55 страница

– Драко?

– Да?

– Теперь – только ты и Гермиона.

Драко приподнял бровь. Несколько месяцев назад по поводу Гермионы происходили совершенно ужасные баталии. Он не хотел повторения.

– И что?

– Вот и разберитесь с этим.

– С чем? – спросил он, хотя догадывался об ответе.

– Я про уход Гарри, – резко произнесла она голосом, по твердости напоминающим кремень. – И, если я его знаю, он не сделает ничего, чтобы помочь вам найти его. Может, он и хочет, чтобы его нашли. А может, нет. Я не могу тебе этого сказать – всё, что я могу сказать, – это то, что с его уходом ты больше не будешь знать, кто ты. И лишь найдя его, тебе удастся понять, чего же ты хочешь, – ведь сейчас ты совершенно не можешь в этом разобраться… И если Гермиона поможет тебе в этом – что ж, отлично. Делай то, что считаешь нужным, и не беспокойся за всех остальных – думаю, мы все были бы куда счастливее, если бы ты смог понять, что же тебе, в конце концов, нужно… Боже, я так надеюсь, что однажды ты мне расскажешь об этом…

Это было удивительно длинная речь, с которой она обратилась к нему за столь долгое время, и в его голове тут же начали роиться возможные варианты ответов – дерзких, отрицательных, жестоких… Но внезапно его накрыло воспоминание: они с Гермионой стоят тут, на этих самых ступенях, сплетя руки – их пальцы в перчатках чередуются: белый, черный, снова белый и черный… Они смотрят вниз и видят там, у ступеней, Гарри – тот смотрит на них обоих. по некоторым причинам в его разуме Гарри и Гермиона были неразделимы, она была такой же частью его, как и зеленые глаза, беззащитная честность и упрямая гордость.

Он снова подумал об отцовском стуле со впивающимися в спину рядами лезвий, вспомнил, как возвращаясь с вечеринок, снимал с себя одежду и, заглядывая себя за спину, смотрел на эти подтеки крови на спине, напоминавшие рубцы от удара кнута. Потом посылал домашних эльфов за быстрозаживляющим зельем – и наутро все следы пропадали.

Драко даже в голову не приходило, что бывают повреждения и раны, от которых не в силах помочь даже магия.

Он снова опустил глаза к Джинни. Ветер взметнул ее волосы, раздул мантию – они вскинулись, как два стяга: красный и золотой. Бледное лицо, решительный взгляд. Нельзя отпустить на волю того, кто не был связан с тобой, но сейчас он мог точно сказать: она разорвала всё, что их связывало, – если их вообще что-то связывало. Он сам хотел от неё этого, но теперь лишь осознал иронию происходящего: не будь всё так пугающе мрачно, это было бы почти забавно.

Протянув руку, он коснулся кончиков её рыжих волос. Он не солгал, говоря, что они были его слабостью: он всегда был падок на красивые и дорогие вещи, на богатые цветом закаты и удивительные места. Тускнеющий свет подарил её волосам цвет крови и слегка позолотил их.

Она чуть отодвинулась назад.

– Не надо. Тебе это кажется добротой, но это не так.

– Я не добрый. И никогда им не был.

Она шагнула от него, спустившись на несколько ступеней.

– Так какой ты – ты хоть сам знаешь об этом?

Он не ответил, молча засунул руки в карманы. Она бросила на него быстрый взгляд, а потом резко повернулась и сбежала по ступеням к ждущему её у экипажа брату.

* * *

Гарри пригнулся и чертыхнулся себе под нос: свалившийся с верхней полки выпуск «Кто есть кто в волшебном мире» едва не сделал вмятину в его голове. Он вцепился в лестницу, на которой стоял, и чуть откинулся назад, уставившись на уходящие в бесконечность бесчисленные полки. Ему раньше не приходилось бывать в этом разделе Флориш и Блоттс – служащий за стойкой бросил на него странный взгляд, когда Гарри поинтересовался разделом путешествий, – хотя, возможно, он просто пытался понять, кто же этот хрупкий, нервничающий, растрепанный юноша без очков, всё время старающийся держаться подальше от света, словно в довершение всего был ещё и очень стеснителен.

– Ты немного похож на Гарри Поттера, – заметил клерк, провожая Гарри в запасники.

– Да, мне все это говорят, – несколько нервно ответил Гарри, потуже заворачиваясь в мантию. – Мне так не кажется.

Теперь Гарри, прикусив губу, пристально разглядывал книги и туристические справочники: Вся Европа Дымолетом – 1997, Путеводитель по Восточной Европе: Одинокая Метла, Волшебный Путеводитель по Маггловской Европе, Культурный Шок: Карпаты и Их Жители, Основные Правила Волшебных Путешествий.

Протянув руку, они потащил к себе несколько наиболее подходящих томов, спрыгнул вниз и прямиком направился к большому стулу в дальний уголок комнаты, на который и уселся, испустив облегчённый вздох: он уже не первый час провел на ногах. Что было особенно тяжело с учётом того, что в поезде ему отдохнуть не удалось.

Но книги вызвали у него лишь разочарование: в них не было ни малейшей информации о том, как перемещаться с одного места в другое, – то есть именно того, что Гарри и хотел узнать. Вместо этого там была куча советов от волшебников по поводу путешествий в мире магглов, которые Гарри прочитал со смешанным чувством недоверия и нарастающего веселья.

Согласно Дымолету: «Маггловские поезда, в отличие от волшебных, не оснащены Звуковыми Чарами, предупреждающими путешественников о прибытии на станцию. Поэтому путешественник всегда должен быть начеку: стоит высунуть голову в окно и внимательно разглядывать окружающий пейзаж, чтобы не пропустить свою остановку. Чем дальше вы высунете голову, тем лучше будет вид».

Гарри подавился смешком, закрутив головой, книга соскользнула ему на колени. Он не припоминал, когда в последний раз читал что-то настолько же смешное и нелепое. Ему сразу пришло в голову, что бы сказал по этому поводу Драко.

Но это воспоминание тут же отрезвило Гарри, и он вернулся в реальность. на какой-то краткий миг он забыл, что Драко сейчас с ним не было. Последние восемь месяцев они были крепко-накрепко сцеплены друг с другом, и привычка к этому почти постоянному ментальному контакту заставила Гарри сейчас ощутить себя так, словно он открыл глаза в полной темноте и вдруг осознал, что не может ничего увидеть, что он ослеп.

Он попытался вернуться к чтению, но слова поплыли у него перед глазами: это внезапное осознание, что Драко больше нет рядом, было сродни физическому потрясению – словно кто-то подкрался и безо всякого предупреждения сунул под ребра холодный и острый кинжал. Гарри подозревал, что с течением времени это ощущение будет только усиливаться. Он где-то читал про пациентов с ампутированными конечностями, которых мучили фантомные боли, – разум не мог смириться с потерей отрезанной или сожженной руки или ноги.

Ему захотелось сейчас разблокироваться и взглянуть на Драко – он знал, что с такого расстояния у него это получится, это было сложно, но возможно: еще летом Гарри удавалось преодолеть разумом расстояние между Имением и Норой.

…Он лежал на спине в траве у карьера, прикрыв лицо рукой, и вдруг подумал, что хотел бы, чтобы Драко оказался рядом. Ощутив внезапный укол тоски, он вмиг потянулся к нему сквозь разделявшее их пространство – словно несся к свету сквозь тьму.

…А вот и ты, – произнес он, улыбнувшись. – Как погодка? Над Имением тоже светит солнышко?

Ответ пришел почти тут же – чуть протяжный и язвительный:

…Нет, Поттер, солнышко светит только тебе.

Гарри рассмеялся.

…Что поделываешь?

…Летаю, – внутренний голос Драко звучал как-то совсем по-летнему: словно лениво текущая под палящим солнцем река. – Видишь?

Он раскрыл перед Гарри свой разум, словно настежь распахнул окно. Смех Гарри растворился во вздохе, он вцепился руками в траву под собой, мысленно взмыв над землей и очутившись в горячем синем воздухе. Под ним расстилались земли и фонтаны Имения – брызги синей воды, нежно-абрикосовые оттенки роз, вздымающийся в отдалении лес, опоясывающий Малфой Парк, поблескивающую ленту реки… но тут голос Рона, зовущего его домой, разом вернул его на землю. Гарри широко распахнул глаза и резко сел – задыхаясь, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди. Магия была чем-то, с чем он вырос, она стала частью его обычной жизни, но сейчас, растянувшись на траве, словно бы он и вправду только что рухнул с огромной высоты, он чувствовал себя человеком, отродясь не слышавшим про электричество и только что зажегшим свою первую лампочку.

Но все это теперь в прошлом, и ему надо привыкать. И разблокировать свой разум для Драко было не лучшей идеей – Гарри без ложной скромности знал, что сможет противостоять любому волшебству, что достаточно силен для этого, но он также прекрасно знал, какого высокого уровня достиг Драко в искусстве манипулирования – он не мог лгать Гарри, но зато мог умело скомбинировать и представить факты. Драко мог бы разбить любое принятое Гарри решение за пару секунд.

Нет, лучше делать то, что он задумал, и держать контакт закрытым – хотя это несло и боль, и отчаяние от невозможности узнать что-то о друзьях. в конце концов, ведь это должно было сохранить всем им жизнь. А больше ничего не имело значения. Верно?

Гарри медленно поднялся и оглядел гору книг, наугад остановившись на «Путеводителе по Восточной Европе: Одинокая Метла», которую и понес к кассе. Усталость опутала его, как второй плащ, он рассеянно наступил на ногу круглолицей ведьме и едва не сшиб с ног волшебника в плаще с капюшоном, несущего стопку книг по истории.

Сконфуженно извиняясь, Гарри почти дошел до клерка за стойкой, когда его вдруг осенила одна мысль.

– Извините, – немного нервничая, спросил он, – а существуют ли ещё один выход в Диагон- Аллею, минуя Дырявый Котел?

Клерк бросил в него пронзительный взгляд, и Гарри снова почувствовал, что тот пытается узнать его.

– Парень, а что не так с Дырявым Котлом?

– Ну… – Гарри с трудом проглотил комок в горле. – Я не хочу встречаться со своей старой подружкой. Ну, вы понимаете…

– О, да, – узкое лицо клерка сморщилось. – Я не знаю лучшего пути…

– Есть ещё один путь, – перебил его волшебник, что стоял у Гарри за спиной – тот самый, в капюшоне и с историческими книжками. – Через Визжащую Чашку. Это паб. по Маргин-Аллее двумя улицами дальше, потом левый поворот и вперед. Ты не пропустишь.

– Ага, – кивнул Гарри. Он бы поблагодарил странника, но что-то в его внешнем виде – какая-то закрытость, да ещё укрывающий его с ног до головы плащ – посоветовали Гарри этого не делать. – Ну, я пойду.

Взяв покупку, он вышел на улицу, где уже почти стемнело. Один за другим зажигались ламповые светляки, засветившись в сумраке бледными маячками. Гарри решительным шагом направился в сторону Маргин-Аллеи.

А в магазине, который Гарри только что покинул, колдун, что направил его в Визжащую Чашку, хлопнул своими книгами перед служащим за стойкой, и из-под съехавшего капюшона выбилась прядь светлых волос.

– О, юный мистер Финниган, – качнул головой клерк, радостно заулыбавшись, и со смешком оценив взятые им книги. – Хотите слегка освежить историю, да? – поинтересовался он, пробегая пальцами по золоченым корешкам. «Взлёт и падение Тёмного Лорда», «Падение Тьмы: История Сами-Знаете-Кого», «Я был слугой Вольдеморта: история раскаявшегося Пожирателя Смерти», «Суд над Игорем Каркаровым», «Судебные разбирательства министерства», «Пожиратели Смерти: отрекшиеся». – Знаете, – продолжил он, вынимая палочку и суммируя в воздухе цены, – не думаю, что вашим родителям понравилось бы, что вы проводите своё время в местах вроде Визжащей Чашки.

– Что вы, я бы туда не пошёл, – ответил Симус Финниган, и его синие глаза весело блеснули. – Я просто подшутил над туристом.

– Весёлый парень, – хохотнул клерк. – Я бы вот догадался. Вы, гриффиндорцы, такие проказники – хотя, признаться, от вас никогда не бывает никакого вреда.

– Точно, – кивнул Симус, кидая галлеоны на прилавок и поднимая своё честное синеглазое лицо. – Разве я похож на того, кто устраивает проблемы?

И он улыбнулся яркой мальчишеской улыбкой, от которой на ум клерку тут же пришли мысли о жарком летнем дне, весёлом детском смехе, квиддиче и котятах, играющих с клубками…

– Ну, что вы… – засмеялся он.

Юноша смёл с прилавка покупки и вышел, провожаемый просьбой служащего передать привет старшим Финниганам.

Улыбнувшись, Симус пообещал.

* * *

Гермиона искоса наблюдала за Драко, следящим, как от лестницы отъезжает экипаж. Облака собирались у горизонта, обретая цвет раскалённого металла, тени от них ползли по ступеням, и Гермиона содрогнулась, но Драко, похоже, ни на что не обращал внимания. Светлые пряди упали ему на лицо и нависли над глазами, пряча все его чувства и эмоции. Она вспомнила его слова о том, что ему надо бы подстричься: сейчас его волосы закручивались спиральками, как усики ползущего винограда. Он вскинул голову, откидывая пряди с глаз. Сейчас, на фоне этого тускнеющего неба, он казался негативным изображением себя самого: снежно-белая кожа, белые волосы и глаза – наверное, всё это должно было казаться выцветшим и поблекшим – но нет…

Люди не должны быть такими красивыми, – подумала Гермиона. – Всему должен быть предел, иначе, зачем вообще нужно воображение?

– Мне кажется, – произнес он вдруг таким обыденным тоном, что она почти испугалась, – начинается дождь. Пойдём под крышу.

Теперь нас только двое, – осознала она, но это странная мысль исчезла почти сразу же.

– Знаю.

Плечом к плечу они вошли в замок, и двери Большого Зала закрылись за ними как раз в тот миг, когда первые капли ударили о мостовую на улице. И вот, уже внутри замка, полного запахов сырого от дождя камня, Гермиона вспомнила иной дождливый вечер – промокшего Гарри с Косолапсусом в руках, взгляд, который он бросил на неё и на Драко, стоявшего рядом с ней на лестнице, и она почувствовала, что было между ними: осязаемый антагонизм, который нельзя было назвать ни ненавистью, ни любовью, – просто какая-то неуловимая связь.

Ты ненавидишь то, в чём нуждаешься. Чем больше он принимает это противоядия, тем больше боли оно несёт.

Возможно, тебе придется заставлять его.

– Драко, – тихо окликнула она, но он смотрел в окошко, чуть удивленно, – в серо-чёрную ночь, выкристаллизовавшуюся осколками серебра, – живую с этим падающим и замерзающим на лету дождем. – Драко, – повторила она, и на этот раз он повернулся и взглянул на неё.

Что-то шевельнулось у него в глазах – взгляд был холодным, решительным, удивительно ледяным и, в то же время, не являющимся по сути своей ледяным – взгляд, похожий на замороженное пламя.

Неожиданно она вспомнила, как на зельях он растирал в порошок мантикраба. Остальные сначала быстро и безболезненно умерщвляли этих членистоногих, но Драко измельчал их живьем. Умирая, они обжигали его пальцы, но он не обращал ни малейшего внимания. Во всяком случае, с его лица не сходило жестокое выражение. Вот и сейчас было нечто подобное – замкнутость, по которой нельзя было угадать, о чём он думает. у неё побежали мурашки по спине.

Буду присматривать за ним, – решила она. – не ради его пользы, а для всеобщей безопасности. Моей собственной, в том числе.

– Пойду в совятню, – сообщила она. – Пошлю письмо в Гринготтс. Если хочешь, пойдем со мной.

Пожав плечами, Драко, тем не менее, двинулся за ней по лестнице.

– Я снова проверил Карту Мародеров, – сообщил он. – Определенно – ни Реддла, ни Финнигана нет, ни в замке, ни где-либо поблизости. Конечно, на карте нет Тайной Комнаты…

– Да, но, после того, что Дамблдор сделал со входом пять лет назад, я сомневаюсь, что кто-то смог бы туда попасть… в любом случае, там сейчас нет ничего из того, что могло бы понадобиться Реддлу: василиска убил Гарри, а Дамблдор затопил подземелье…

Драко бросил на неё косой взгляд:

– Думаю, тебе стоит побольше рассказать мне про Реддла и эту историю с дневником. За исключением некоторых общеизвестных сведений. Например, для начала – почему он попал к Джинни.

– Я-то думала, что ты эксперт по Юному Вольдеморту.

– Отец мне много не рассказывал, – они проходили мимо окна, совершенно непрозрачного от дождя. – Я знаю, он… был… Тёмным Лордом. И был другом моего отца – ещё в те времена, когда не являлся Вольдемортом.

Гермиона передернула плечами.

– Как это странно. Том Реддл. Здесь.

В голосе Драко прозвучало почти что веселье.

– А что в нашей жизни не странно? Что значит, по сравнению с этим, ещё один бессмертный маньяк, терроризирующий население? И, кстати, не могу не заметить, что я всегда говорил, что Симус Финниган добром не кончит.

– Это не Симус, и ты прекрасно это знаешь.

– Возможно, но спорим на что угодно, что Тёмный Лорд почувствовал в нём родственную душу: «Оп-па, а вот в этого парня вполне можно было бы вселиться! Сам по себе он нуль без палочки, вот уж мне будет где развернуться!»

– Однажды, – мрачно сказала Гермиона, распахивая двери совятни, – ты мне расскажешь, что у вас за проблемы с Симусом.

– Это всё в прошлом, – равнодушно сказал Драко, проскальзывая вслед за ней в сумрачную длинную комнату. Здесь, под самой крышей замка, запах дождя был куда сильнее, смешиваясь с запахом мокрых сов. Гермиона никогда не могла понять, зачем народ таскается в совятню целоваться. Она не могла представить себе никакой романтики и страсти под немигающими взглядами этих пучеглазых созданий.

Гермиона метнула в Драко сердитый взгляд.

– Симус в этом не виноват…

– Хочу на воздух – перебил ее он. – Тут все провоняло совами.

Он подошел к окну и выглянул наружу. Гермиона, тем временем, набросала несколько записок, включая и письмо в Гринготтс, и отправила с ними коричневую сипуху. А потом подошла к Драко, все еще стоявшему у окна.

Серебряные нити дождя скрывали всё, что было снаружи – и Лес, и окрестности. на оконном стекле она видела слабое отражение лица Драко – его глаза, окруженные длинными светлыми ресницами, сейчас казались темными, он пристально смотрел куда-то в пространство. Она знала, о чём он думает, – просто у неё были те же самые мысли: где сейчас Гарри? Всё ли с ним в порядке? Что он сейчас делает – под этим дождем? Один ли он, думает ли о них, выбросил ли их из своей жизни… Был ли сейчас в безопасности или стоял на пороге смерти – и узнал бы Драко, если бы это случилось? И догадается ли Гарри, когда уйдет Драко? Сядет ли на кровать, когда это случится, с глазами, наполненными пустотой, и с сокрушительным чувством, что всё рухнуло? Услышит ли шепот в темноте, говорящий, что он сам не понимает, что потерял?

Её обуяло мрачно чувство.

– Если ты захочешь найти его, – произнесла она ни с того, ни с сего, – ты его найдешь.

Он уперся в стекло кончиками пальцев в перчатке.

– Знаешь, иногда ты бываешь настоящей стервой, – сообщил он равнодушно.

– Мы говорим не о ком-нибудь, мы говорим о Гарри. Если ты его ненавидишь…

– Это не имеет ни малейшего значения – ненавижу я его или нет.

– Ты прав, – согласилась Гермиона.

Драко покосился на нее. Она увидела тусклый проблеск Эпициклического Заклятья в углублении между ключицами.

– Признаться, я ожидал куда более весомых аргументов, чем этот.

– Слушай, и, правда, не имеет никакого значения, что ты его ненавидишь. Ты можешь использовать это. Любишь ли ты его, ненавидишь ли, презираешь ли, мечтаешь убить или же думаешь, что он – единственный настоящий друг, когда-либо бывший у тебя…

– Если ты пытаешься вывести меня на разговор о Гарри, – перебил её Драко, забыв на этот раз назвать его по фамилии, – я сейчас же уйду отсюда, Гермиона, – честное слово.

–…это не имеет значения, потому что это по сути ничего не меняет. Связь, что есть между вами, не знает ни любви, ни ненависти, не зависит от эмоций. Ты выше этого. не будь ты так зол сейчас, ты бы мог найти его и нашел бы.

– Нет, – произнес он сквозь зубы. – Я не могу. Думаешь, что – я не пытался?

– Именно так и думаю, – возразила она. – Ты ведь можешь путешествовать по его снам. Он же смог аппарировать к тебе, когда тебе это было нужно…

– Я помню, – откликнулся Драко. – Тогда-то я и проткнул его мечом.

– Я могу это сделать, – с ноткой отчаяния в голосе сказала Гермиона, – я могу послать тебя к нему…

– Что-то я не уверен, что это именно то, что ты хочешь делать, Гермиона…

– Я просто хочу, чтобы Гарри вернулся, – пискнула она. – Чтобы он вернулся обратно…

– А я хочу Луну с неба. Мы не всегда получаем то, что нам хочется, – не замечала?

– Да как ты смеешь дерзить мне? – заорала вдруг Гермиона, потеряв над собой контроль. – Ты ведь даже не пробовал…

Он резко повернулся – так резко, что она даже не успела уловить его движение, он метнулся к ней и, схватив ее за руку, развернул к себе лицом, прижав спиной к холодному оконному стеклу. Когда он прижался к ней, она почувствовала исходящий от него запах противоядия, собственноручно приготовленного ею, – запах крови и горечи алоэ.

– Ты хочешь, – зашептал он, и его голос наполнился злыми, издевательскими нотками. Он стиснул её руки, – так крепко, что она чувствовала это костями. – То есть ты думаешь, я не хочу? Думаешь, я ничего не знаю об этих твоих недостижимых желаниях? Вы, чертовы гриффиндорцы, живете на самой поверхности, вас убивает и доводит до нервного срыва любой булавочный укол, малейшее разочарование. Вы в жизни не пытались научиться просто проглатывать это – даже когда это душащий вас яд. И то, что я научился это делать, что я не закатываю истерик над каждым чертовым обрывком бумаги, – для вас это знак того, что меня ничего не волнует. Вы думаете, что можете толкать и толкать меня, толкать и толкать – и я не сломаюсь?..

Он осёкся. Гермиона не знала, как поступить: откинувшись назад, он смотрел на неё с ненавистью и отвращением, словно она была олицетворением всех ненавистных ему гриффиндорцев – она была и Гарри, и Джинни, и самой собой…

Гермиона подняла голову.

– Мне больно.

– Ты говоришь это таким тоном, словно сама не знаешь, хорошо это или плохо, – протянул он.

– Нет, – резко вскинулась она. – Ты не об этом…

Звук дождя за окном стал еще громче, теперь он напоминал канонаду, стекло трещало под его напором.

Его голос был холоден.

– Мне кажется, я уже говорил, что тебе не стоит указывать мне, что именно я имею в виду.

– Иди к черту, Малфой, – отрезала она и попробовала оттолкнуть его от себя.

Но это не помогло. От любого движения их тела соприкасались только плотнее и плотнее. Она почувствовала, как пряжка его ремня впилась ей куда-то под ребра. Его одежда была влажной и пахла дождем.

– Именно так, – кивнул он. – Очень может быть.

Гермиона прекратила свои попытки высвободиться, ощутив неожиданный прилив раскаяния. Зачем она пытается ранить Драко, зачем она сопротивляется? Они же союзники и, кроме того, ему причинили уже достаточно боли.

– Если ты собираешься сходить с ума из-за этого, – произнесла она, мягко, как только могла, – найди себе другой путь.

Он приподнял брови, медленно взмахнул серебристыми ресницами, светлый шрам у глаза напоминал нарисованную серебристыми чернилами линию.

– И что же это за путь?

Она подняла взгляд, испытав неожиданное желание обо всем ему рассказать. Он сказал, что не обязан говорить о Гарри, однако, он не запретил делать это ей, и ей захотелось сказать ему, что она всегда считала, что её интеллект поможет избежать любых проблем. И мысль о том, что есть ситуация, выход из которой она не может найти сама или с помощью книг, была для неё неожиданностью – словно бы она на бегу врезалась в стеклянную дверь… Сказать, что, не оставив ей письма, Гарри разбил ей сердце; что то, что она всё время что-то делала, – это просто способ не думать о том, что произошло; что, если Драко продолжит держать её за руки и будет так смотреть на неё, то всё закончится чем-то, о чем они потом здорово пожалеют; что она знает, почему он так себя ведет, и это беспокоит её куда меньше, чем должно бы.

Она открыла рот, ещё не зная, что скажет, но в этот момент что-то белой падающей звездой промчалось между ними: полярная сова распростерла крылья и ухнула, негромко и грустно, – Хедвиг.

Драко отпустил Гермиону и качнулся назад, от удивления вскинув руки. Хедвиг вернулся к нему и, усевшись на столь удачно подставленный локоть, склонил голову и ткнулся клювом в волосы.

– Какого черта?.. – ошалело выдохнул Драко.

Колдовство прекратилось.

– Это сова Гарри, – быстро подсказала Гермиона, прижав руки к груди. – Хедвиг.

– Я прекрасно знаю сову Поттера. Что ей от меня нужно? Ой! Бестолковая птица! А ну, пошла отсюда! – Драко безуспешно подрыгал рукой. Хедвиг не шевельнулся.

– Она скучает по Гарри, – пояснила Гермиона. – Она знает о его уходе.

– Я – не Поттер, – отрезал Драко, глядя на сову так, словно та нанесла ему персональное оскорбление.

– Нет, – тихо согласилась Гермиона. – не он.

Хедвиг ущипнул Драко за ухо, и по его лицу скользнуло странное выражение. Гермиона отвела глаза, услышав, как Драко что-то пробормотал себе под нос и, пройдя через совятню, отправил птицу, несмотря на ее горестное уханье, на насест.

– Чертова безмозглая птица, – заявил он, возвращаясь. Он кусал нижнюю губу. – Слушай, Гермиона…

– Не извиняйся.

Он стиснул руки в карманах.

– По крайней мере, дай мне сделать это. Ты же не делала ничего плохого.

– Я не хочу извинений. Я хочу, чтобы ты нашел Гарри. Просто попробуй – хотя бы разок.

В его глазах что-то мелькнуло. Ей очень редко приходилось видеть это выражение на лице Драко – так, что даже потребовалось время, чтобы распознать его.

Он сдался.

– Хорошо, – покорно произнес он.

И, прежде чем она успела придумать что-то получше, она потянулась и поцеловала его в щеку. Он был на вкус как соленая дождевая вода.

– Спасибо…

– Я это сделаю, – он не вынимал рук из карманов. – Но я не собираюсь отвечать за последствия.

– Знаю, – согласилась Гермиона, стараясь не задумываться о поселившемся в ней слабом беспокойстве. И, правда, – о каких последствиях могла бы идти речь?

* * *

Позже Гарри думал, что одного взгляда на интерьер Визжащей Чашки хватило бы, чтобы сразу понять, какого же дурака он свалял. Но в миг, когда он шагнул в эти двери, – клацая зубами от холода, с чувством, что отморозил руки, и кровь почти застыла в венах, – он думал только о том, что тут тепло.

Интерьер паба – или что это ещё было – несколько напоминал Дырявый Котел. Здесь тоже было сумрачно, а все освещение исходило от огромного пылающего камина. Но если Дырявый Котел имел потрёпанный вид, то тут всё сверкало металлом и полировкой, стояли дорогие глубокие кресла, обтянутые зелёным плюшем диваны. Сверкал бар. Колдунов было полно – и ни одной ведьмы. Они сидели, пыхая трубками, в креслах, завернутые в мантии, с опущенными капюшонами – словно прятались от света, сочащегося сквозь разноцветное окно.

Баром командовали два мрачных типа в форменных мантиях. Гарри попросил горячего сливочного пива со специями и прошел к огню. Ему нужно бы было узнать насчет второго выхода – но внутри всё воспротивилось самой идее вернуться из этого тепла в дождь. Поэтому он поставил на каминную полку свою чашку и, дрожа, склонился над огнем. Он не откинул капюшона – после разговора со служащим книжного магазина, когда тот назвал его, Гарри чувствовал себя узнаваемым и словно обнаженным.

Огонь и пляшущие тени на каменном полу навеяли ему воспоминания о гриффиндорской гостиной. А это, в свою очередь – к мыслям о том, как он сидел на диване у огня, о том, как длинные прядки каштановых волос щекотали его лицо, когда он делал уроки, о том, как Рон что-то быстро говорил у него над ухом…

Гарри потянул руки поближе к огню – они были мокрыми и такими бледными, что казались почти синими, а шрам рассекал ладонь алой полосой.

Каким же он был идиотом, что сдал в камеру хранения и свои перчатки вместе со всем багажом!

От тепла у Гарри начали слипаться глаза. От бревна летели золотые искры, освещая облицовку каминного фасада. Гарри наклонился вперед, провел пальцами по резному рисунку. Бронзовые пластинки, на каждой из которых было написано по одному имени.

Ивэн Розье. Антонин Долохов. Августин Малькибер. Бэла Траверс. Аугустус Руквуд. Себастьян и Мери Лестрейндж. Питер Петтигрю. И пониже – Бартоломью Крауч-мл. И ещё ниже, под всеми именами – Люциус Малфой. Это имя было перечёркнуто.

Гарри таращился на на таблички с совершеннейшим непониманием. А потом сердце кувыркнулось у него в груди и ударило в грудную клетку с силой бладжера. Он быстро выпрямился и огляделся. Слава Богу, на него никто не смотрел. Все присутствующие в комнате были так же зловеще-неподвижны: мужчины, склонившиеся над шахматной доской, бармен с кислой физиономией, тени, залегшие по углам зала. Чёрные занавески висели на медных карнизах в виде извивающихся змей.

Гарри глубоко вздохнул, пытаясь унять бешеный пульс.

Имена на пластинках камина – это имена тех, кто посвятил себя служению Вольдеморту. И тех, кто отдал за него свои жизни.

Это было место сборищ Пожирателей Смерти. Когда Гарри шел сюда, он не смотрел на названия улиц – возможно, сам того не заметив, он оказался в Дрян-аллее… Впрочем, сейчас это было уже неважно: сейчас самое главное – это то, где он очутился. И как ему отсюда выбраться.

Гарри поставил чашку на камин, и от этого тихого клацающего звука у него побежали мурашки вдоль позвоночника. Потуже обмотавшись мантией, он попятился от огня и, уставясь себе под ноги, медленно двинулся к выходу – который уже был совсем рядом, шагов тридцать…

Дата добавления: 2015-07-13