Картина семнадцатая

Столовая в доме Адуевых в деревенской усадьбе. Анна Павловна и Антон Иванович.

АНТОН ИВАНОВИЧ: Да что вы так по комнатке-то мечетесь, Анна Павловна!

АННА ПАВЛОВНА: Тише! (Слушает.) Нет, не колокольчик... (Опять мечется, переставляя вещи с места на место.)

АНТОН ИВАНОВИЧ: Заехал я по пути к Марье Карповне — беда! (Смеется.) Софья-то Михайловна уж шестого ребеночка скоро принесет. А у самих бедность в доме, и не глядел бы... Еще за вашего Александра Федоровича метила, ворона этакая... Да сядьте вы, сядьте! Чай, так при звездах он и явится, во всем блеске...

АННА ПАВЛОВНА: Тише! (Замерла.)

Слышен звук колокольчика.

Господи, боже мой! Сюда!.. Он!.. (Села и не может двинуться с места от волнения.)

АНТОН ИВАНОВИЧ (подбегая к окну). Он! Он! Вот и Евсей на козлах! Где же у вас образ, хлеб-соль? (Хватает хлеб, соль, ставит на тарелку.) Да что же вы сами, Анна Павловна, бегите навстречу!

АННА ПАВЛОВНА (с трудом). Не могу! Ноги отнялись...

Входит Александр.Он полысел, похудел. Идет покойно, ровно, бесстрастно. Вслед за ним Евсей, дворовые с вещами.

(С трудом вставая со стула, идет к Александру.) Сашенька! Друг ты мой!.. (Вдруг остановилась, в недоумении смотрит на Александра, как на чужого человека.) Где же Сашенька?

АЛЕКСАНДР: Да это я, маменька!

АННА ПАВЛОВНА. Ты, точно ты, мой друг?.. Нет, это не ты... Да что с тобой? Ты нездоров?

АЛЕКСАНДР: Здоров, маменька.

АННА ПАВЛОВНА (постепенно приходя в себя. Заголосила). Здоров! Что ж с тобой сталось, голубчик ты мой. Таким ли я отпустила тебя? Где твои волосики? Как шелк были! Глаза светились, словно две звездочки, щеки — кровь с молоком, весь ты был как наливное яблочко! (Схватилась рукой за сердце.)

АНТОН ИВАНОВИЧ (ей на ухо). Что это вы, матушка, над ним, словно над мертвым, вопите?.. Здравствуйте, Александр Федорыч! (Здоровается с Александром.)

АННА ПАВЛОВНА (опомнившись). Пойдем, комнатка твоя приготовлена.

Антон Иванович откланивается и уходит. Анна Павловна и Александр уходят наверх.

АГРАФЕНА (Евсею). Что молчишь? Экой болван: и не здоровается!

Евсей подошел, обнял Аграфену.

Принесла нелегкая... Чай, петербургские-то... свертели там вас с барином? Вишь, усищи какие отрастил!

Евсей отдает Аграфене гостинцы. Возвращается Анна Павловна.

АННА ПАВЛОВНА (Евсею). Что это с Сашенькой сделалось? А?

Евсей молчит.

АГРАФЕНА: Чего молчишь? Слышь, барыня тебя спрашивает.

АННА ПАВЛОВНА: Отчего он так похудел? Куда волосики-то у него девались?

ЕВСЕЙ: Не могу знать, сударыня! Барское дело! Должно быть, от писания, сударыня.

АННА ПАВЛОВНА: Много писал?

ЕВСЕЙ: Много-с, каждый день.

АННА ПАВЛОВНА: А ты что не унимал?

ЕВСЕЙ: Я унимал, сударыня. Не сидите, мол, говорю, Александр Федорыч, грудку надсадите, маменька, мол, гневаться станут.

АННА ПАВЛОВНА: А он что?

ЕВСЕЙ: Пошел, говорит, вон, ты дурак.

АГРАФЕНА: И подлинно дурак!

АННА ПАВЛОВНА: Ну, а дядя-то разве не унимал?

ЕВСЕЙ: Куда, сударыня! Придут, да коли застанут без дела, так и накинутся. Что, говорят, ничего не делаешь? Здесь, говорят, не деревня, надо работать!

АННА ПАВЛОВНА: Чтоб ему пусто было! Своих-то пострелят народил бы, да и ругал! Кричал бы на жену свою, мерзавку этакую! Видишь, нашел кого ругать: работай, работай! Собака, право, собака, прости господи!.. Давно ли Сашенька стал так худ?

ЕВСЕЙ: Вот уж три года Александр Федорыч стали больно скучать и пищи не принимали.

АННА ПАВЛОВНА: Чего ж скучал-то?

ЕВСЕЙ: Бог их ведает, сударыня... Петр Иванович изволили им говорить что-то об этом. Я было послушал, да мудрено — не разобрал.

АННА ПАВЛОВНА: А что он говорил?

ЕВСЕЙ: Называли как-то они их, да забыл..

АННА ПАВЛОВНА: Ну?..

АГРАФЕНА: Ну же, разиня, молви что-нибудь, барыня дожидается.

Евсей (с трудом). Ра... кажись, разочаро... ванный...

АННА ПАВЛОВНА: Как?

Е В С Е Й. Разо... разочарованный, точно так-с, вспомнил!

АННА ПАВЛОВНА: Что это еще за напасть такая? Господи, болезнь, что ли?

АГРАФЕНА: Ах, да не испорчен ли это значит, сударыня?

Входит Александр.

АННА ПАВЛОВНА (слугам). Пошли вон!.. Садись, Сашенька, кушай! (Садятся за стол вдвоем.) Друг мой, ты бы хоть улыбнулся разок... словно туча, в землю смотришь. Обидел ли тебя кто? Я доберусь!

АЛЕКСАНДР (вяло). Не беспокойтесь, маменька... я вошел в лета, стал рассудительнее, оттого и задумчив.

АННА ПАВЛОВНА: А худ-то отчего? А волосы-то где?

АЛЕКСАНДР: Я не могу рассказать, отчего... всего не перескажешь, что было в восемь лет... может, и здоровье немного расстроилось...

АННА ПАВЛОВНА: Что ж у тебя болит?

АЛЕКСАНДР: Болит и тут, и здесь (Указывает на голову и сердце.)

АННА ПАВЛОВНА (потрогала лоб сына). Жару нет... стреляет, что ли, в голову?

АЛЕКСАНДР: Нет... так...

АННА ПАВЛОВНА: Послать за лекарем?

АЛЕКСАНДР: Нет, маменька, он не поможет, это так пройдет.

АННА ПАВЛОВНА: Так чего ж ты скучаешь, что за напасть такая!

АЛЕКСАНДР: Так...

АННА ПАВЛОВНА: Чего тебе хочется?

АЛЕКСАНДР: И сам не знаю... так, скучаю.

АННА ПАВЛОВНА: Экое диво, господи! Сашенька! (Тихо.) Не пора ли тебе жениться?

АЛЕКСАНДР: Что вы! Нет, я не женюсь!

АННА ПАВЛОВНА: А у меня есть на примете девушка — точно куколка: розовенькая, нежненькая, так, кажется, из косточки в косточку мозжечок и переливается..

АЛЕКСАНДР: Я не женюсь.

АННА ПАВЛОВНА: Как, никогда?

АЛЕКСАНДР: Никогда.

АННА ПАВЛОВНА: Господи, помилуй! Все люди, как люди... ты ее полюбишь...

АЛЕКСАНДР: Я уже отлюбил, маменька.

АННА ПАВЛОВНА: Как отлюбил? Не женясь? Кого ж ты любил там?

АЛЕКСАНДР: Девушку.

АННА ПАВЛОВНА: Что ж не женился?

АЛЕКСАНДР: Она изменила мне.

АННА ПАВЛОВНА: Как изменила? Ведь ты еще не был женат на ней? Хороши же там у вас девушки — до свадьбы любят! Изменила! Мерзавка этакая! Счастье-то само просилось к ней в руки, да не умела ценить, негодница! Увидала бы я ее, я бы ей в рожу наплевала... Что ж, разве одна она? Полюбишь в другой раз.

АЛЕКСАНДР: Я и в другой раз любил.

АННА ПАВЛОВНА: Кого же?

АЛЕКСАНДР: Вдову.

АННА ПАВЛОВНА: Ну что ж не женился?

АЛЕКСАНДР: Той я сам изменил.

АННА ПАВЛОВНА: Изменил!.. Видно, беспутная какая-нибудь! Подлинно омут, прости господи!.. Что это делается на белом свете, как поглядишь! (Опять взялась рукой за сердце.)

АЛЕКСАНДР: Не тревожьтесь, маменька! Мне здесь покойно, хорошо... Теперь я навсегда с вами...

Анна Павловна выпрямившись сидит за столом. Слезы текут по ее лицу. Александр

сидит неподвижно.

Дата добавления: 2015-08-31