Бейтсон Грегори 6 страница

О: Хм...

Д: Почему животные дерутся?

О: Ну, по многим причинам. Территория, секс, пища...

Д: Папа, ты говоришь, как теория инстинктов. Мне кажется, мы договорились этого не делать.

О: Хорошо. Но ответ какого рода ты хочешь получить на вопрос: "Почему животные дерутся"?

Д: Хорошо. Они действуют от противного?

О: Ах, да. Множество драк заканчивается своего рода примирением. И, несомненно, игровая драка отчасти является способом подтверждения дружбы. Или открытия дружбы. Или переоткрытия.

Д: Я так и думала...

* * *

Д: Но почему отсутствуют маркеры? Одна ли здесь причина для животных и для сновидений?

О: Я не знаю. Но, знаешь, сновидения не всегда действуют от противного.

Д: Нет. Конечно, нет. Так же и животные.

О: Ну, тогда хорошо.

Д: Давай вернемся к тому сновидению. Его общее воздействие на того человека было таким же, как если бы кто-то сказал ему: ""Ты в истребителе" это не то же самое, что "ты на экзамене"".

О: Да. Но сновидение этого не формулирует. Оно говорит только: "Ты в истребителе". Оно опускает "не", оно опускает инструкцию по сравнению сновидения с чем-то еще, и оно не говорит, с чем его нужно сравнивать.

Д: Правильно. Возьмем сначала "не". Есть ли в поведении животных какие-то "не"?

О: Откуда им взяться?

Д: Я имею в виду, может ли животное сказать своими действиями: "Я тебя не укушу"?

О: Ну, начнем с того, что коммуникация посредством действий не может, вероятно, иметь временных форм. Они возможны только в языке.

Д: Разве ты не говорил, что в сновидениях нет временных форм?

О: Хм... да, говорил.

Д: Хорошо. Но как быть с "не"? Может ли животное сказать: "Я тебя не кусаю"?

О: Здесь по-прежнему есть временная форма. Но ничего. Если животное не кусает другое, оно его не кусает, только и всего.

Д: Но оно, вероятно, не делает множество других вещей: не спит, не ест, не бегает, и так далее. Как оно может сказать: "Я именно не кусаю"?

О: Оно может сделать это, только если кусание как-то упоминается.

Д: Ты имеешь в виду, что оно может сказать: "Я тебя не кусаю", сперва показав свои клыки, а затем не укусив?

О: Да. Как-то вроде этого.

Д: Но если животных два? Они оба должны показать свои клыки.

О: Да.

Д: И мне кажется, они могут неправильно понять друг друга и начать драку.

О: Да. Эта опасность всегда присутствует, когда ты действуешь от противного и не говоришь или не можешь сказать, что ты делаешь, а особенно когда ты не знаешь, что ты делаешь.

Д: Но животные должны знать, что они обнажили свои клыки, чтобы сказать: "Я тебя не укушу".

О: Я сомневаюсь, должны ли они знать. Определенно, ни одно животное не знает этого о другом. Спящий в начале сновидения не знает, чем оно должно закончиться.

Д: Тогда это некоторый эксперимент...

О: Да.

Д: Тогда они могут вступить в драку, чтобы выяснить, должны ли они драться.

О: Да, но я бы сформулировал это менее целенаправленно: драка показывает им, отношения какого рода они имеют после нее. Здесь нет плана.

Д: То есть когда животные показывают свои клыки, там в действительности нет "не"?

О: Я полагаю, нет. Или часто нет. Может быть, старые друзья могли бы вступить в игровую драку и знать с самого начала, что они делают.

Д: Хорошо. Значит, в поведении животных отсутствует "не", поскольку "не" является частью вербального языка и для "не" не может быть никакого сигнала, передаваемого действием. А поскольку "не" нет, то единственный способ согласиться на отрицании состоит в том, чтобы разыграть полное reductio ad absurdum. Ты должен сыграть бой, чтобы доказать, что это не бой, а затем ты должен сыграть подчинение, чтобы доказать, что другой тебя не съест.

О: Да.

Д: Должны ли животные это понимать?

О: Нет. Поскольку все это с необходимостью верно. А то, что с необходимостью верно, будет управлять твоими действиями вне зависимости от того, знаешь ли ты, что это с необходимостью верно. Если ты кладешь два яблока к трем яблокам, ты получишь пять яблок, даже если ты не умеешь считать. Это другой способ "объяснять" вещи.

Д: Ага!

* * *

Д: Но почему сновидения опускают "не"?

О: Я думаю, по довольно похожим причинам. Сновидения по большей части состоят из образов и чувств, и если ты осуществляешь коммуникацию в образах и чувствах, тобой снова управляет тот факт, что не существует образа для "не".

Д: Но тебе может присниться знак "Стоп" с линией поперек него, что будет означать "Не останавливаться".

О: Да. Но это уже на полпути к языку. И перечеркивающая линия не означает "не". Она означает "не делай". "Не делай" можно передать на языке действий, если кто-то другой совершает действие, упоминающее то, что ты хочешь запретить. Тебе даже могут присниться слова, и слово "не" может быть среди них. Но я сомневаюсь, чтобы тебе могло присниться "не", относящееся к сновидению. Я имею в виду "не", которое означает: "Это сновидение не следует принимать буквально". Иногда, в очень легком сне, можно знать, что ты спишь.

Д: Но, папа, ты так и не ответил на вопрос, как составляются сновидения.

О: Я думаю, что в действительности я ответил. Но давай попробуем еще раз. Сновидение - это метафора или клубок метафор. Ты знаешь, что такое метафора?

Д: Да. Если я говорю, что ты как свинья, то это сравнение. Но если я говорю, что ты есть свинья, то это метафора.

О: Приблизительно. Когда метафора маркируется как метафора, она становится сравнением.

Д: И сновидение опускает эту маркировку.

О: Это верно. Метафора сравнивает вещи без упоминания о сравнении. Она берет то, что верно для одной группы вещей, и применяет это к другой группе. Когда мы говорим, что нация "загнивает", мы используем метафору, предполагающую, что некоторые изменения в нации подобны тем изменениям, которые бактерии производят во фруктах. Но мы не останавливаемся, чтобы упомянуть фрукты или бактерии.

Д: И сновидения подобны этому?

О: Нет. Они идут другим путем. Сновидение упомянуло бы фрукты и, возможно, бактерии, но не упомянуло бы нацию. Сновидение разрабатывает тему отношений, но не идентифицирует те вещи, которые находятся в отношениях.

Д: Папа, ты можешь сделать для меня сновидение?

О: Ты имеешь в виду, по этому рецепту? Нет. Давай возьмем отрывок поэмы, который я тебе читал, и превратим его в сновидение. Это и так почти материал сновидения. По большей части, тебе нужно только заменить слова на образы. А слова достаточно красочны. Но вся цепочка метафор или образов привязана, чего бы не было в сновидении.

Д: Что ты имеешь в виду под привязкой?

О: Я имею в виду первое слово - "Мысль". Это слово автор использует в буквальном смысле, и одно это слово говорит тебе, о чем все остальное.

Д: А в сновидении?

О: Это слово также было бы метафорическим. Тогда вся поэма была бы гораздо более трудной.

Д: Хорошо, тогда измени его.

О: Как насчет: "Варвара претворить возмогла Бесконечность живую..." и так далее.

Д: Но почему? Кто она?

О: Ну, она варварка, она женщина, и она является мнемоническим обозначением предрасположенности к силлогизмам. Мне кажется, она хорошо подходит на роль чудовищного символа "Мысли". Я вижу ее со штангенциркулем, она защемила им собственный мозг, чтобы изменить свой мир.

Д: Прекрати.

О: Хорошо. Но ты видишь, что я имею в виду, когда говорю, что в сновидениях метафоры не привязываются.

Д: Животные привязывают свои метафоры?

О: Нет. Им не нужно. Видишь ли, когда взрослая птица при приближении к особи противоположного пола ведет себя как птенец, она использует метафору, взятую из отношений "дитя-родитель". Но ей не нужно привязывать те отношения, о которых она говорит. Очевидно, что это отношения между ней самой и другой птицей. Они обе налицо.

Д: Но разве они никогда не используют метафор - не разыгрывают метафор - о чем-то, кроме их собственных отношений?

О: Не думаю. Не млекопитающие. И не думаю, что птицы. Возможно, пчелы. И, конечно, люди.

Д: Я не понимаю одного.

О: Да?

Д: Мы нашли массу общего между сновидениями и поведением животных. Они действуют от противного, у них нет временных форм, у них нет "не", они действуют посредством метафор, и никто из них не привязывает метафор. Но вот чего я не понимаю. Когда эти вещи делают животные, когда они действуют от противного, когда им не требуется привязывать свои метафоры, это имеет смысл. Но я не понимаю, почему сновидения должны быть такими.

О: И я не понимаю.

Д: И еще одно.

О: Да?

Д: Ты говорил, что гены и хромосомы несут сообщения о развитии. Они говорят, как животные или сновидения? То есть метафорами и без "не"? Или они говорят, как мы?

О: Я не знаю. Но. я уверен, что их система сообщений не содержит простой трансформации теории инстинктов.

ФОРМА И ПАТТЕРН В АНТРОПОЛОГИИ

КОНТАКТ КУЛЬТУР И СХИЗМОГЕНЕЗ*

* Bateson G. Culture Contact and Schismogenesis // Man. 1935. Vol. 35.

Меморандум Комитета исследовательского совета социальных наук побудил меня высказать точку зрения, существенно отличающуюся от точки зрения Комитета. Я высоко ценю любые серьезные попытки изобретения категорий для изучения контакта культур, но поскольку некоторые места Меморандума я не вполне понимаю, моя критика, предлагаемая с некоторыми колебаниями, направлена не столько против Комитета, сколько против определенных ошибок, распространенных среди антропологов.

(1) В целом, неблагоразумно конструировать системы категорий, прежде чем проблемы, в которые они предназначены внести ясность, четко не сформулированы. Насколько мне известно, категории, предложенные Комитетом, были сконструированы не в связи с какими-либо специфически определенными проблемами, но для внесения общей ясности в "проблему" окультуривания, хотя сама проблема остается неясной.

(2) Из этого следует, что наша ближайшая потребность - это не столько конструирование набора категорий, проливающих свет на все проблемы, сколько схематическое формулирование проблем таким способом, который позволит исследовать их по отдельности.

(3) Хотя члены Комитета оставляют свои проблемы без определения, внимательное прочтение категорий дает общее представление о том, с какими вопросами они обращаются к материалу. Возникает впечатление, что на Комитет оказал влияние тот тип вопросов, который антропологам задают администраторы: "Хорошо ли применять силу при контакте культур?", "Как нам заставить данных людей принять то или иное?" и т.д. Поэтому в определении "окультуривания" акцентируются культурные различия контактирующих групп и результирующие изменения. Такие дихотомии, как "элементы, навязанные людям силой или принятые ими добровольно" [1], также могут рассматриваться как симптомы мышления в русле административных проблем. То же можно сказать и о категориях "принятие", "адаптация" и "реакции".

1 В любом случае ясно, что при научном подходе к процессам и естественным законам подобные призывы к свободной воле не могут иметь места.

(4) Можно согласиться с тем, что вопросы администрирования требуют неотложных ответов, равно как и с тем, что изучение контактов культур способно дать такие ответы. Однако научная формулировка проблем контакта почти наверняка не будет следовать этим линиям. Это похоже на то, как если бы при конструировании категорий криминологии мы начали с разделения индивидуумов на преступников и не-преступников. Несомненно, эта интересная наука долгое время тормозилась самой этой попыткой определения "преступного типа".

(5) В основе Меморандума лежит заблуждение, что якобы можно классифицировать черты культур по такими рубрикам, как экономика, религия и т.д. Например, нас просят разделить черты культуры на три класса, соответственно представляющие:

a) экономическую выгоду или политическое доминирование;

b) желательность приведения к согласию с ценностями группы-донора;

c) этнические и религиозные соображения.

Идея, что каждая культурная черта имеет либо единственную функцию, либо, как минимум, какую-то функцию, которая важнее всех остальных, далее ведет к идее, что культура может быть подразделена на "институты", каждый из которых вбирает культурные черты, подобные в своих главных функциях. Слабость такого метода подразделения культуры последовательно продемонстрировали Малиновский (Malinowski) и его ученики, показав, что почти всю культуру можно попеременно рассматривать либо как механизм для модифицирования и удовлетворения сексуальных потребностей индивидуумов, либо как механизм внедрения норм поведения, либо как механизм снабжения индивидуумов пищей [2]. После этой исчерпывающей демонстрации мы должны ожидать, что при исследовании всякая отдельная черта культуры окажется не просто экономической, религиозной или структурной, но будет иметь каждое из этих качеств, в соответствии с той точкой зрения, с которой мы ее рассматриваем. Если это верно для культуры, видимой в синхронном разрезе, это должно также быть применимо и к диахронным процессам культурных контактов и изменений. Мы должны ожидать, что причины предложения, принятия или отказа от принятия каждой культурной черты имеют одновременно экономическую, структурную, сексуальную и религиозную природу.

2 См.: Malinowski, 1926; 1929. Вопрос подразделения культуры на "институты" не настолько прост, как я указал. Я полагаю, что, несмотря на собственные работы, Лондонская школа по-прежнему придерживается теории, что некоторое такое разделение практически полезно. Похоже, что эта путаница проистекает из того факта, что некоторые туземцы-возможно все, но в любом случае те, что из Западной Европы, - в действительности думают, что их собственная культура подразделяется подобным образом. Различные культурные феномены также делают вклад в подобное подразделение, например:

a) разделение труда и дифференциация норм поведения между различными группами индивидуумов одного сообщества;

b) акцент, который определенные культуры делают на подразделении места и времени, в которых предписывается поведение.

В таких культурах эти феномены приводят к возможности, что все поведение, которое, например, имеет место в церкви между 11:30 и 12:30 по воскресеньям, возводится в ранг "религиозного". Однако даже при изучении таких культур антрополог должен с некоторым подозрением относиться к своей классификации культурных черт по институтам и должен ожидать, что обнаружится значительное "перекрывание" различных институтов.

Аналогичное заблуждение встречается в психологии. Оно состоит в представлении, что поведение поддается классификации по импульсам, которые его инспирируют (например по таким категориям, как самозащита, самоутверждение, сексуальность, приобретательство и т.д.). Здесь также путаница проистекает из того факта, что не только психолог, но также и изучаемый индивидуум склонны мыслить в этих категориях. Психологи хорошо сделают, если согласятся с вероятностью того, что любая частичка поведения по крайней мере у нормально интегрированных индивидуумов - имеет отношение одновременно ко всем этим абстракциям.

(6) Из этого следует, что наши категории "религиозного", "экономического" и т.д. являются не реальным подразделением, присутствующим в изучаемых нами культурах, а просто абстракциями, которые мы создаем для своего удобства, когда нам приходится описывать культуру словами. Это не феномены, присутствующие в культуре, а ярлыки для различных точек зрения, которые мы принимаем в своих исследованиях. При работе с такими абстракциями нам следует быть осторожными, чтобы избежать уайтхедовского "заблуждения доверия к обманчивой конкретности" - того заблуждения, в которое впадают, например, марксистские историки, когда утверждают "первичность" экономических "феноменов".

После этой преамбулы мы можем рассмотреть альтернативную схему изучения феномена контакта.

(7) Область исследования. Я полагаю, что под заголовком "контакт культур" мы должны рассматривать не только те случаи, когда происходит контакт между двумя сообществами с различными культурами, приводящий к глубоким нарушениям в культуре одной или обеих групп, но также случаи контакта внутри одного сообщества. В этих случаях контакт происходит между двумя дифференцированными группами индивидуумов, например: между полами, между старыми и молодыми, между аристократией и плебсом, между кланами и т.д., т.е. между группами, которые живут совместно в приблизительном равновесии. Я бы даже расширил идею "контакта" до степени включения процессов, посредством которых ребенок формируется и обучается для вхождения в ту культуру, в которой он был рожден [3]. Однако для нынешних задач мы можем ограничиться контактами между группами индивидуумов с различными культурными нормами поведения.

3 Настоящая схема ориентирована на изучение скорее социальных, чем психологических процессов, однако очень похожую схему можно сконструировать для изучения психопатологии. Здесь идея "контакта" рассматривалась бы главным образом в контекстах формирования индивидуума. Важная роль процессов схизмогенеза усматривалась бы не только в акцентуации дезадаптации девианта, но также и в ассимиляции нормального индивидуума в его группу.

(8) Если мы рассмотрим возможные исходы резких нарушений, следующих за контактами между глубоко различными сообществами, мы увидим, что теоретически изменения должны вылиться в один из следующих паттернов:

a) полное слияние исходно различных групп;

b) ликвидация одной или обеих групп;

c) выживание обеих групп в динамическом равновесии внутри одного большего сообщества.

(9) Я расширяю идею контакта до степени включения условий дифференциации внутри одной культуры с целью использовать наше знание этих пассивных состояний для прояснения тех факторов, которые действуют в неравновесных состояниях. Можно легко получить сведения об отдельных факторах в ходе их спокойной работы, но их невозможно изолировать, когда они неистовствуют. Очень неудобно изучать законы гравитации, наблюдая дома, рушащиеся во время землетрясения.

(10) Полное слияние. Поскольку таков один из возможных исходов процесса, мы должны знать о факторах, присутствующих в группе индивидуумов с последовательно гомогенными паттернами поведения. Приближение к таким условиям можно найти в любом сообществе, находящемся в состоянии приблизительного равновесия, однако, к сожалению, наши собственные сообщества в Европе находятся в состоянии такой текучести, что эти условия едва ли возникают. Более того, даже в примитивных сообществах условия обычно осложнены дифференциацией, поэтому нам следует довольствоваться изучением таких гомогенных групп, которые могут наблюдаться внутри основных дифференцированных сообществ.

Прежде всего надо выяснить, какие виды единства имеются в таких группах. Или, не забывая, что мы занимаемся аспектами, а не классами феноменов, - какие аспекты единства совокупности культурных черт мы должны описать, чтобы получить целостную картину ситуации. Я полагаю, что для полного понимания материал должен быть изучен по меньшей мере в следующих пяти аспектах:

а) Структурный аспект единства. Поведение любого данного индивидуума в любом данном контексте в некотором смысле когнитивно согласовано с поведением всех прочих индивидуумов во всех прочих контекстах. Здесь мы должны быть готовы обнаружить, что врожденная логика одной культуры глубоко отличается от логики другой. С этой точки зрения нам следует видеть, что когда, например, индивидуум А предлагает выпивку индивидууму В, то это поведение согласуется с другими нормами поведения, существующими в группе, включающей А и В.

Этот аспект единства совокупности паттернов поведения может быть переформулирован в терминах стандартизации когнитивных аспектов индивидуальных личностей. Мы можем сказать, что паттерны мышления индивидуумов стандартизованы таким образом, что их поведение кажется им логичным.

Аффективный аспект единства. При изучении культуры с этой точки зрения мы стараемся показать эмоциональный фон всех деталей поведения. Мы должны видеть всю совокупность поведения как договорной механизм, ориентированный на аффективное удовлетворение или неудовлетворение индивидуумов.

Этот аспект культуры также может быть описан в терминах стандартизации аффективных аспектов индивидуальных личностей, которые так модифицируются своей культурой, что их поведение представляется им эмоционально последовательным.

c) Экономическое единство. Здесь мы должны видеть всю совокупность поведения как механизм, ориентированный на производство и распределение материальных объектов.

d) Хронологическое и пространственное единство. Здесь мы должны видеть паттерны поведения как схематически предопределенные в соответствии с местом и временем. Мы должны видеть, что А предлагает выпивку В, поскольку они "в субботу вечером в "Синем Кабане"".

e) Социологическое единство. Здесь мы должны видеть поведение индивидуумов как ориентированное на интеграцию или дезинтеграцию глазной единицы - группы как целого. Мы должны видеть в предложении выпивки фактор, способствующий солидаризации группы.

(11) В дополнение к изучению поведения членов гомогенной группы со всех этих точек зрения мы должны исследовать несколько таких групп, чтобы обнаружить влияние стандартизации этих различных точек зрения на изучаемых нами людей. Выше мы предположили, что каждый бит поведения следует рассматривать как относящийся ко всем этим точкам зрения, однако остается фактом, что некоторые люди более других склонны видеть и формулировать свое собственное поведение как "логичное" или "направленное на благо страны".

(12) С этим знанием условий, существующих в гомогенных группах, мы будем в состоянии исследовать процессы слияния двух разных групп в одну. Мы даже можем предписать меры, которые будут либо способствовать, либо тормозить такое слияние, и предсказать, что культурная черта, согласующаяся с пятью аспектами единства, может быть добавлена к культуре без изменений. Если она не встраивается, мы можем поискать подходящие модификации либо для культуры, либо для этой черты.

(13) Ликвидация одной или обеих групп. Этот исход, возможно, не заслуживает изучения, но мы должны по крайней мере исследовать доступные материалы, чтобы определить, какое влияние подобная враждебная активность оказывает на культуру выживших. Возможно, паттерны поведения, ассоциирующиеся с ликвидацией других групп, ассимилируются культурой, и это побуждает к дальнейшим ликвидациям.

(14) Выживание обеих групп в динамическом равновесии. Это наиболее поучительный из исходов контакта, поскольку факторы, активные в динамическом равновесии, весьма вероятно идентичны или аналогичны тем, которые активны в неравновесном состоянии культурного изменения. Изучив отношения между группами индивидуумов с дифференцированными паттернами поведения, мы позднее рассмотрим, какую ясность эти отношения вносят в то, что обычно называется "контактами". Каждый антрополог, проводивший полевые исследования, имел возможность изучать такие дифференцированные группы.

(15) Возможности дифференциации групп отнюдь не бесконечны, но отчетливо распадаются на два вида случаев: а) когда отношения главным образом симметричны (например при дифференциации юридических долей, кланов, деревень и наций в Европе);

b) когда отношения являются комплементарными (например, при дифференциации социальных страт, классов, каст, возрастных категорий и иногда при культурной дифференциации полов) [4].

4 См.: Mead, 1935. Из сообществ, описанных в этой книге, арапеши (Arapesh) и мундугуморы (Mundugumor) имеют преимущественно симметричные отношения между полами, тогда как чамбули (Chambuli) имеют комплементарные отношения. Среди ятмулов (latmul) отношения между полами комплементарны, однако несколько отличаются от отношений у чамбули. Я надеюсь в скором времени опубликовать книгу о ятму-лах, где описывается их культура с точек зрения a, b и с, обозначенных в пункте (10).

Оба вида дифференциации содержат динамические элементы такого рода, что при удалении определенных ограничивающих факторов дифференциация (или раскол) между группами прогрессивно нарастает в направлении либо крушения, либо нового равновесия.

(16) Симметричная дифференциация. К этой категории могут быть отнесены все те случаи, когда индивидуумы в двух группах A и В имеют одни и те же устремления и одни и те же паттерны поведения, но дифференцированы в отношении ориентации этих паттернов. Члены группы А в отношениях друг c другом выказывают паттерны поведения А, В, С, но применяют паттерны X, У, Z в своих делах с членами группы Б. Аналогично, группа В использует паттерны А, В, С внутри себя, но использует X, У, Z в делах с группой А. Таким образом устанавливается положение, при котором поведение X, У, Z является стандартным ответом на X, Y, Z. Это положение содержит элементы, которые могут вести к прогрессирующей дифференциации или схизмогенезу (schismogenesis) вдоль одних и тех же линий. Если, например, паттерны X, У, Z включают хвастовство, т.е. если ответом на хвастовство является хвастовство, то существует вероятность, что каждая группа будет толкать другую на крайнее усиление паттерна. Если этот процесс не ограничивается, он может вести только ко все более и более острому соперничеству и в конечном счете к враждебности и крушению всей системы.

(17) Комплементарная дифференциация. К этой категории могут быть отнесены все те случаи, в которых поведение и устремления членов двух групп фундаментально различаются. Члены группы А используют друг с другом паттерны L, М, N и проявляют паттерны О, Р, О в делах с группой Б. В ответ на О, Р, Q члены группы Б выказывают паттерны U, V, W, но внутри группы применяют паттерны R, S, Т. Получается, что О, Р, Q являются ответом на U,V,W и наоборот. Эта дифференциация может стать прогрессирующей. Если, например, последовательности на О, Р, О включают паттерны, трактуемые культурой как паттерны самоутверждения, а паттерны U, V, W включают культурную покорность, очень вероятно, что покорность будет способствовать дальнейшему самоутверждению, которое в свою очередь будет способствовать дальнейшей покорности. Этот схизмогенез, не будучи ограниченным, ведет к прогрессирующему одностороннему искажению личностей членов обеих групп, что приводит к взаимной враждебности и должно закончиться крушением системы.

(18) Обоюдность (reciprocity). Хотя отношения между группами в широком смысле могут быть классифицированы по двум категориям (симметричной и комплементарной), это подразделение до некоторой степени затуманивается другим типом дифференциации, который можно описать как обоюдный. В этом случае паттерны поведения X и Y применяются членами обеих групп для дел с другой группой, но вместо симметричной системы, когда X является ответом на Х, а У-отве

том на У, здесь X является ответом на Y. Таким образом, в каждый данный момент поведение асимметрично, однако симметрия восстанавливается для большого числа случаев, поскольку иногда группа А проявляет X, на что группа В отвечает У, а иногда группа Л проявляет У, на что группа Б отвечает X. Если группа А иногда продает саго группе B, а группа В иногда продает тот же товар группе А, то эти случаи можно рассматривать как обоюдные. Однако если группа А обычно продает группе B саго, а группа Б обычно продает группе А рыбу, то этот паттерн, я полагаю, следует рассматривать как комплементарный. Заметим, что обоюдный паттерн скомпенсирован и сбалансирован внутри себя и, следовательно, не имеет тенденции к схизмогенезу. (19) Пункты для исследования:

a) Нужен обзор типов поведения, которые могут вести к схизмогенезу симметричного типа. В настоящий момент можно указать только на хвастовство и коммерческое соперничество, однако, без сомнения, будет найдено множество других паттернов, сопровождающихся подобными эффектами.

b) Нужен обзор типов поведения, которые взаимно комплементарны и ведут к схизмогенезу второго типа. Здесь в настоящий момент можно указать только пары: самоутверждение versus покорность; демонстрация versus восхищение; поощрение versus демонстрация слабости; плюс дополнительно различные возможные комбинации этих пар.

c) Нужна проверка общего закона, приведенного выше: если две группы выказывают взаимно комплементарное поведение, то внутреннее поведение между членами группы А с необходимостью должно отличаться от внутреннего поведения между членами группы Б.

d) Нужно систематическое исследование схизмогенеза обоих типов с различных точек зрения, очерченных в пункте (10). В настоящий момент я рассмотрел вопрос только с этологической и структурной точек зрения (аспекты а и Ь). В дополнение к этому марксистские историки дали нам картину экономического аспекта комплементарного схизмогенеза в Западной Европе. Однако похоже, что они сами находились под неуместным влиянием того схизмогенеза, который они изучали, что, следовательно, подталкивало их к преувеличению.

e) Нужно что-то знать о появлении обоюдного поведения в преимущественно симметричных или комплементарных отношениях.

Дата добавления: 2015-08-31