Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

КОЛДУНЬЯ 6 страница




Он писал также ко двору. У него были припрятаны сокровища, награбленные в аббатстве, где жила Элис, и он собирался послать их в дар королю. Опись сокровищ, которую Элис переводила на латынь, являла собой шедевр изворотливости ума, когда золотые канделябры вдруг переименовывались в серебряные и даже в медные, а тяжелые золотые тарелки вообще исчезали из списка.

— В конце концов, мы сделали всю работу, Элис, — сказал однажды лорд. — Ведь не кто иной, как Хьюго, разрушил для короля аббатство с усердием истинного патриота. И мы заслуживаем своей доли.

Перечисляя серебро и золото, которое она лично чистила или просто держала в руках, вспоминая очертания серебряного потира на фоне белой алтарной занавеси и божественный вкус сладкого вина для святого причастия, Элис еще ниже опускала голову и продолжала скрипеть пером.

«Если я не убегу отсюда, то сойду с ума», — думала она.

— Эти монашки сбились с пути истинного, — заметил как-то лорд Хью, однако без нотки сожаления в голосе. — Королевские инспекторы пожаловались, что монахини безнравственны и развратны, и Хьюго с отцом Стефаном отправились навестить старую аббатису и убедить ее заплатить штраф и исправиться. Во всех других местах, которые они посещали, монахи или монахини отдавали свои сокровища и каялись в грехах, а потому Хьюго обходился с ними милостиво. Но старая аббатиса оказалась упорной паписткой. Я не верю, что она признала за королем право развестись с вдовствующей принцессой Екатериной Арагонской.[6]

Лорд Хью сделал упор на титул. Восемнадцать лет он называл ее королевой Екатериной и теперь постарался не запнуться, несмотря на то что единственной его слушательницей была Элис.

— Аббатиса, конечно, присягнула королеве Анне, но я не уверен, насколько искренно. Она не захотела обсуждать проблемы веры с отцом Стефаном, даже когда он обвинил ее в распущенности и злоупотреблениях, и обозвала его честолюбивым молокососом. — Лорд Хью неохотно усмехнулся. — Она оскорбила его, ни в чем с ним не согласилась и выгнала их обоих, моего Хьюго и отца Стефана. Они вернулись домой, будто мальчишки, которых выбранили старшие. О, она была редкой женщиной, эта аббатиса. — Старик снова усмехнулся. — Мне нравилось встречаться с ней. Жаль, что все пошло не так и она погибла.

— А почему все пошло не так? — осведомилась Элис, стараясь говорить небрежно и беззаботно.

— Хьюго здорово напился, — ответил старый лорд. — Он возвращался домой с солдатами, семь дней они гоняли банду разбойников по горам и долинам. Он был пьян и весел, его люди воевали отчаянно, но слишком долго и тоже были пьяны, напились награбленного пива Они развели костер, чтобы согреться и при свете перебрать сокровища. Они же собирали штрафы, все было по закону — или почти по закону. Отец Стефан отказался встречать их, не хотел ругаться с монахинями, он был все еще сердит на старуху аббатису. Он отправил Хьюго послание, в котором сказал: сжечь бы эту проклятую старуху — да и черт с ней. Солдаты давно желали повеселиться, и многие думали, что исполняют волю отца Стефана. Они развели огонь возле сенного сарая, а тот возьми и загорись, все и погибли. Нехорошо получилось.

— Да, — только и промолвила Элис.

Внутри у нее все трепетало, для успокоения ей пришлось незаметно сделать глубокий вдох.

— Ни одна не успела выскочить. Нехорошо получилось, — повторил лорд Хью. — Сын уверяет, что слышал их крики, а вокруг стоял ужасный запах горелого мяса. Как на кухне, где кухарка дура, вот что он сказал.

— Эту почту надо отправить сегодня, милорд? — спросила Элис.

Ее рука со свечой, плавящей сургуч, сильно тряслась, и у нее плохо получалось запечатывать письма.

Днем, когда старый лорд отдыхал, она была обязана сидеть в дамской галерее над большим залом и заниматься шитьем. Это была красивая комната, пожалуй, лучшая во всем замке. В ней имелся эркер с выходящим на внутренний двор широким окном из цветного нормандского стекла.[7]Потолочные балки были выкрашены яркой краской: зеленой, красной, багряной, ярко-синей и голубой. Стены были завешаны красивыми гобеленами, а проглядывающее дерево было обшито панелями или украшено резьбой, изображающей снопы пшеницы, тучных барашков, груды фруктов и разных товаров, напоминающих всякому о богатстве хозяев Каслтона. Дверной проем украшала резьба в виде тяжелых, ниспадающих складками портьер; элемент повторялся и в других уголках, в частности на скамье у окна, где часто уединялись Кэтрин и ее избранные наперсницы, подальше от посторонних глаз. Здесь был и камин, нисколько не хуже монастырского, с квадратной дымовой трубой резного камня, по которой дым отводился наружу; воздух в помещении всегда был чист, и стены не покрывала сажа. Полы были застланы полированным деревом и усыпаны свежими травами, которые то сбивались в кучки, то снова разносились подолами женских юбок. Галерея была длинная, три четверти от расположенного ниже большого зала. Спальня Кэтрин находилась в дальнем конце слева, стрельчатое окно внутри, сделанное из дорогого стекла, смотрело во двор замка. Остальные женщины жили напротив; в узенькие бойницы их спален, выходящих на реку, задувал ветер, а в дурную погоду и снег. Рядом была еще одна небольшая комнатка, пустая, если не считать хранившейся там старой мебели и сломанных ткацких станков. Зимой и в плохую весеннюю и осеннюю погоду женщины от завтрака до темноты сидели в четырех стенах.

Они почти не двигались, разве что во время трапез спускались и поднимались по широкой недлинной лестнице в большой зал. В зимние месяцы они занимались шитьем, чтением, составлением писем, вязанием и пением, иногда ссорились.

Элис делала вид, что загружена работой у лорда Хью, и, как могла, держалась подальше от дамской галереи. Ей не нравились зачастую грубые женские сплетни, она опасалась и леди Кэтрин, которая, кстати, ни разу ей не угрожала, голоса не повышала, но и глаз с нее не спускала, как, впрочем, и с остальных дам. В комнате царила напряженная атмосфера незаметного, но непрерывного соперничества. В долгие часы между обедом и ужином, подававшимся уже в сумерках, когда Хьюго охотился или вместе с отцом вершил суд, собирал с арендаторов плату или объезжал свои владения, женщины предавались приятным беседам. Но как только по каменным ступеням слышались быстрые шаги Хьюго, они поправляли чепцы, разглаживали платья и переглядывались, критически оценивая и сравнивая себя с другими.

Одна Элис не поднимала глаз. В дамской галерее всегда находилось какое-нибудь шитье. Бесконечный гобелен, например, о двенадцати панелях, который начала мать леди Кэтрин, а перед смертью завещала дочери. Когда Хьюго с грохотом отворял дверь и возникал на пороге, Элис, уставившись на руки, продолжала делать стежок за стежком. С той минуты, когда она впервые увидела его, она ни разу не посмотрела на него прямо. Когда он появлялся, она выходила, а когда ей доводилось сталкиваться с ним на лестнице, она прижималась спиной к холодным камням стены, потупившись и молясь о том, чтобы он не заметил ее. Если он стоял близко, она кожей ощущала его присутствие, это было как дуновение ветра или дыхание. Когда за ее спиной закрывалась дверь, она каким-то образом понимала, что вышел именно Хьюго. Ей очень хотелось посмотреть на него, она поймала себя на том, что ее взгляд тянется к нему как магнитом. Ей интересно было увидеть, какое у него лицо: мрачное, молчаливое, угрюмое или светящееся живой и непринужденной радостью. Но она знала: когда он в комнате, леди Кэтрин, как часовой на сторожевой башне, неусыпно следит за каждой из дам. Малейший признак внимания Хьюго к любой из женщин будет немедленно разоблачен, и позже бедняжку ждет неминуемая и полноценная расплата. Элис пугала жгучая ревнивость госпожи, она опасалась бесконечных интриг в замке и скрытого, негласного соперничества в дамской галерее.

И еще она очень боялась нарушить обет. Боялась больше всего.

Однажды лорд Хьюго, легко взбегая по ступенькам навстречу спускающейся Элис, остановился, подождал, пока она поравняется с ним, взял ее одним пальцем за подбородок и повернул ее голову лицом к узенькому стрельчатому окну.

— А ты красивая, — заметил он, словно искал в ней какой-нибудь изъян и не нашел. — И волосы отрастают, гляди-ка, какие золотистые.

Голова Элис уже покрылась вьющимися золотисто-каштановыми локонами; они были еще слишком короткими, чтобы зачесывать назад, а потому, как у ребенка, торчали во все стороны.

— Сколько тебе лет?

Его влечение к ней было столь явным, что ей казалось, она чувствует его запах.

— Четырнадцать, — солгала девушка.

— Врешь. — Голос лорда звучал спокойно. — Так сколько?

— Шестнадцать, — неохотно призналась Элис, не отводя от него настороженного взгляда.

— Значит, уже взрослая. — Он помолчал и вдруг предложил: — Приходи ко мне ночью. Сегодня в полночь.

Бледное лицо Элис было непроницаемым, голубые глаза ничего не выражали.

— Ты хоть слышала, что я сказал? — спросил несколько озадаченный Хьюго.

— Да, милорд, — осторожно отозвалась Элис. — Слышала.

— Может, не знаешь, где моя комната? — уточнил он, словно только это могло быть помехой в исполнении его желания. — В круглой башне над комнатой отца. Как выйдешь, в зал не спускайся, а ступай по лестнице вверх. А я, малышка Элис, приготовлю для тебя вина, сластей и подарок.

Девушка молчала, уставившись в пол. Она ощущала, как горят ее щеки и глухо бьется сердце.

— Знаешь, о чем я думаю каждый раз, когда вижу тебя? — доверительно произнес Хьюго.

— О чем? — полюбопытствовала Элис, забыв об осторожности.

— О свежих сливках, — серьезно сообщил Хьюго.

— Как это? — удивилась она.

— Да вот так, каждый раз, как увижу, так сразу думаю о свежих сливках. Все время представляю, как обливаю всю тебя сливками и слизываю их.

Элис ахнула и отскочила, будто ее обожгло его прикосновение. Хьюго громко рассмеялся, увидев ее потрясенное лицо, и добавил:

— Значит, договорились.

Нисколько не сомневаясь в ее согласии, он улыбнулся обворожительной, подкупающей улыбкой, повернулся и снова побежал наверх, прыгая через две ступеньки. Элис слышала, как он насвистывает какой-то мадригал, словно радостный зимний дрозд.

Она прислонилась к холодной каменной стене, но холода не чувствовала. Тело ее наполнялось желанием, горячим, опасным, захватывающим дух. Она прикусила губу, но сдержать улыбку не смогла.

— Нет! — решительно воскликнула она. Но щеки ее так и пылали.

 

Элис хотела повидаться с Морой, и тем же вечером ей подвернулась такая возможность. Лорду Хьюго нужно было доставить письмо в замок Боуэс, и Элис предложила свои услуги.

— Если не успею обернуться, переночую у родственницы, — сказала она. — Мне все равно надо с ней встретиться, а заодно взять у нее лекарственные травы.

Старый лорд посмотрел на девушку и улыбнулся своей вялой улыбкой.

— Только обязательно вернись обратно, — предупредил он.

— Вы же знаете, что вернусь, — сказала Элис. — Теперь в пустоши нет для меня места, прежняя жизнь кончилась. И та, что была до нее, тоже. Словно переходишь из комнаты в комнату и за тобой закрываются двери. Приходится двигаться дальше, и прошлое постепенно отдаляется.

Старик кивнул.

— Лучше всего найди себе мужчину и закрой эти двери навсегда, и те, что впереди, и те, что позади.

— Я не выйду замуж, — отрезала девушка.

— Из-за твоих глупых обетов? — ухмыльнулся лорд.

— Да… — начала было Элис, но тут же прикусила язык и взяла себя в руки. — У меня нет никаких обетов, милорд. Просто я из тех женщин, кто терпеть не может спать с мужчинами. Воздержание развивает дар лечить травами. Моя родственница Мора живет одна.

Лорд Хью прокашлялся и сплюнул в огонь, который горел в углу комнаты; густой дым поднимался вверх и уходил через узкую бойницу наверху.

— А мне кажется, ты беглая монашка, — заявил он, поскольку, видимо, был настроен поболтать. — Твоя латынь слаба для светских писем, зато очень подходит для священных текстов. Волосы твои были побриты, и у тебя есть склонность, как и у всех монашек, ко всему изящному. — Он отрывисто рассмеялся. — А ты думала, голубоглаза, я не вижу, как ты гладишь руками тонкое белье, как тебе нравится свет восковых свечей, как ты любуешься собой в этом красном платье, как наслаждаешься мерцанием света в серебряном шитье?

Элис молчала; сердце ее колотилось, но лицо оставалось спокойным.

— Со мной ничего не бойся, — продолжал лорд Хью. — Это отец Стефан помешался на новой религии и новой церкви — он фанатичный реформатор, настоящий святой. Хьюго любит новую церковь лишь потому, что она сулит ему выгоды: сокращение числа архиепископов, налоги с монастырских земель, власть, на которую он теперь претендует. Мы, лорды, отныне можем напрямую сотрудничать с короной, которая подмяла под себя духовных владык. — Старик помолчал и снова коротко улыбнулся. — Но я осторожен. В жизни эти повороты и смены курса случаются не один раз. Для меня нет разницы, висят ли в церкви картинки или нет, ем я мясо или рыбу, молюсь Богу на латыни или на английском. Для меня важней то, что происходит у нас в Каслтоне, я размышляю, как переждать годы перемен. И я никому тебя не выдам. И не буду настаивать, чтобы ты поклялась в верности королю, не допущу, чтобы тебя публично раздели и высекли, чтобы проверяли на предмет ереси, а уличив, отдали на забаву солдатне.

От волнения Элис едва дышала.

— Или, во всяком случае, пока не допущу, — поправился старый лорд. — Пока ты помнишь, что принадлежишь мне. Что служишь мне. Что ты — моя раба. Моя и душой и телом.

Девушка склонила голову, демонстрируя преувеличенное внимание, однако не проронила ни звука.

— Если будешь служить мне верой и правдой, я позабочусь о твоей безопасности, возможно, увезу тебя тайно из страны в какой-нибудь уютный монастырь во Франции. Как тебе это?

— Как пожелаете, милорд, — ровно отозвалась Элис. — Я ваша служанка.

Она порывисто приложила руку к горлу и почувствовала, как под ладонью бьется жила.

— Нравится аббатство во Франции? — весело спросил старый лорд.

Элис молча кивнула, у нее даже дух захватило от такой перспективы.

— Я мог бы отправить тебя во Францию и даже выделить в дорогу сопровождающих, составить рекомендательное письмо к аббатисе, в котором отметил бы, что тебе угрожает опасность и что ты — истинная дочь церкви, — с готовностью говорил старый лорд. — Я мог бы дать тебе приданое, которое ты взяла бы с собой в монастырь. Достаточно в обмен на твою верность?

— Я ваша преданная слуга, — едва слышно пролепетала Элис. — И была бы вам очень признательна, если бы вы отправили меня за границу.

Старый лорд смерил девушку взглядом.

— Но до тех пор ты будешь служить мне беспрекословно, — заявил он. — Это будет твоей платой за переезд.

— Все, что прикажете, — кивнула Элис.

— Я так полагаю, тебе надо остаться девственницей. Иначе в монастырь тебя не примут. Хьюго уже пытался тебя соблазнить?

— Да, — искренне призналась Элис.

— И что ты ответила?

— Ничего.

Лорд рассмеялся резким смехом.

— Ну смотри, дело твое, моя хитрая лисичка… Значит, он уверен, что ты будешь принадлежать ему, а ты поклялась соблюдать мои интересы, но исповедуешь еретические взгляды или веришь в свое таинственное искусство, а может, у тебя вообще в голове творится черт знает что. Признайся!

— Нет, милорд, — тихо возразила Элис. — Я мечтаю отправиться в монастырь и возобновить послушание. Я готова исполнить любое ваше желание, если вы проводите меня к месту моего служения.

— Тебя нужно оградить от моего сына?

Девушка покачала головой.

— Нет. Я хочу повидаться с моей родственницей и сегодня переночевать у нее. Мора могла бы дать мне добрый совет.

Старик откинулся на спинку кресла, словно неожиданно почувствовал усталость. Элис молча направилась к выходу. Взявшись за ручку двери, она обернулась: лорд наблюдал за ней из-под полуприкрытых век.

— Только не вздумай его опоить чем-нибудь, — откровенно предостерег он. — Никаких, черт побери, проклятых отваров, которые убивают влечение. Ему нужен сын, а потому нужна мужская сила. Я велю ему отправляться к жене, когда очень приспичит. Под моим присмотром тебе ничего не грозит. Когда твоя служба закончится, я выполню обещание и доставлю тебя куда угодно.

— А когда это случится, милорд? — уточнила Элис тихим голосом, стараясь не выдавать своего волнения.

Его светлость зевнул.

— Когда решатся проблемы с браком моего сына, — небрежно обронил он. — Когда избавлюсь от этой ведьмы и в постели Хьюго появится новая невестка, способная рожать. Ты будешь тайно работать на меня до тех пор, пока я не увижу впереди ясное небо, тогда ты мне станешь не нужна. Сослужишь добрую службу — и я сделаю все, чтобы ты снова оказалась в стенах монастыря.

— Благодарю вас, — спокойно сказала Элис и вышла из комнаты.

Оказавшись за дверью, она прислонилась спиной к стене и постояла немного, глядя на небо через узкую бойницу. Порывами залетал холодный ветер, неся с собой запах болот и вересковой пустоши. Впервые за много месяцев в сердце Элис затеплилась надежда. Неужели она скоро окажется дома, неужели освобождение так близко?

 

Чтобы добраться до замка Боуэс, она взяла толстого пони[8]Элизы Херринг. Уверенная, что совладает с перекормленным старым животным, Элис забралась на пони, плотно обернув ноги подолом красного платья. Сопровождал ее, также верхом, один из молодых слуг замка. Когда ее лошадка объезжала кучу отбросов на грязной улице, в нескольких домах со скрежетом распахнулись двери и высунулись лица, с любопытством на нее глазевшие, а за спиной о стену ударилась горсть брошенных кем-то камней. Девушка невольно пригнулась. У нее не было друзей в деревне Боуэс. Все считали ее опасной, чуть ли не ведьмой, а теперь еще и презирали как новую содержанку лорда, деревенскую девчонку, вознесшуюся над их маленьким мирком.

В замке Элис оставила письмо у дворецкого, зная, что если бы даже он осмелился взломать печать, прочитать все равно не смог бы, поскольку письмо было на латыни. Затем она отправила сопровождающего обратно в замок лорда Хью и дальше поехала одна. Путь из Каслтона в Боуэс и Пенрит пролегал по гребню пустоши между торфяниками. Взглянув на холм из долины Боуэс, Элис увидела бледную прямую ленту, еще по приказу римского наместника разделившую страну на западную часть и восточную. Дорога была безлюдной. Эти земли были почти не заселены. Путешественники останавливались и с той и с другой стороны пустоши, в Каслтоне на востоке и в Пенрите на западе, и дожидались спутников, чтобы странствовать в компании и в случае опасности успешно защищаться. Здесь водились дикие звери, кабаны и волки, поговаривали и о медведях. Зимой нередко случались метели, и укрыться было негде. Но самое неприятное, в округе было много разбойников и грабителей, как правило, шотландцев, а также подозрительных попрошаек и бродяг.

Элис по дороге не поехала, а свернула на узенькую овечью тропку, которая бежала вдоль реки Греты через густой лес, где росли буки, вязы и дубы и где в тени деревьев прятались олени. Широкая полноводная река неторопливо текла по каменистому руслу, а под каменными плитами пролегало невидимое русло подземной реки и скрывалось огромное озеро, полное рыбы, предпочитавшей жить в этих темных глубинах. Даже сидя на лошади, Элис ощущала огромную массу воды под землей, ее целеустремленное движение по невидимым глазу подземным полостям и пещерам.

Лошадь вырвалась из лесной чащи и, тяжело дыша, потрусила наверх, в сторону заката, через заросшие скудной травой пастбища, где обычно гуляли овцы, а иногда и несколько тощих коров, все выше и выше к заросшим вереском торфяникам. Когда-то давно, еще до того, как в Боуэс нагрянула чума, когда в деревне было много работоспособных мужчин, пастбища обнесли стеной, отделив их одно от другого. Теперь камни обвалились, и овцы щипали травку, где хотели. Весной во время стрижки или зимой во время убоя скота их различали по клеймам на шерсти. В каждой деревне было свое клеймо, но все овцы принадлежали лорду Хью.

Река здесь разлилась, мчащийся поток вышел из каменистых берегов и накрыл луга, затопив огромные пространства. Элис ехала по самой кромке рядом с водой, слушала ее журчание и смеялась, когда пони шарахался в сторону от какой-нибудь лужи. В торфяной воде, крутясь и кувыркаясь, проплывали обломки древесины и водоросли, а по краям, словно в кипящем котле, били, булькали и ворчали многочисленные родники, извергая коричневые струи, уносящиеся вниз по течению. Побеги ползучей ежевики, свисающие с полуразрушенных, сложенных без раствора каменных стен, были густо усыпаны тяжелыми ягодами; рябина краснела гроздьями алых плодов на фоне чахлой серо-зеленой зимней травы, испещренной пятнами поганок с коричневыми шляпками на тоненьких длинных ножках. Элис пришпорила лошадку и пустила ее в легкий галоп. В седле она держалась легко, ветерок откинул капюшон на спину и обдувал раскрасневшееся лицо.

Вдали показались серые каменные плиты моста, в воде под ним образовался затор, и паводок сильно разлился, сверкая, как расплавленное олово. Лачуга Моры, словно маленький ковчег, стояла на небольшом бугорке в стороне от разлива. Элис приподнялась на стременах.

— Эй! Мора! — крикнула она.

Когда пони рысью подъехал к лачуге, Мора уже ждала на пороге, прикрывая глаза от лучей красного зимнего солнца.

— Откуда у тебя лошадь? — спросила она вместо приветствия.

— Взяла покататься, — небрежно бросила Элис. — Я не насовсем, мне разрешили только навестить тебя. Надо поговорить.

Темные остренькие глазки старухи пристально уставились на девушку.

— Ага, значит, все-таки молодой лорд Хьюго, — сразу догадалась она.

— Да, — кивнула Элис, не удивляясь проницательности Моры. — И лорд Хью запретил мне давать ему зелье, которое убьет его похоть.

Черные брови старухи взметнулись вверх.

— Им нужен наследник, — заметила она. — Привяжи пони за калиткой, а то он поест все мои травы. И заходи в дом.

Девушка привязала лошадку к колючему кусту боярышника, растущему возле калитки, приподняла подол красивого платья, боясь испачкаться, и направилась в хижину.

Она уже успела забыть смрад, стоявший внутри. Выгребная яма находилась за хижиной с подветренной стороны, но сладковатый, тошнотворный запах дерьма и острый запах мочи витали вокруг дома и проникали сквозь все щели. Выгребная яма была такая же старая, как и сама лачуга, и всегда омерзительно воняла. В очаге тускло мерцало пламя; сырые дрова едва горели и чадили, и хижина была полна черного дыма. Когда Элис распахнула дверь, из-под ног с кудахтаньем выскочили две курицы, оставив блестящие зеленоватые кучки помета. Новые кожаные башмаки Элис скользили на влажном земляном полу. Воздух был сырым и холодным, сказывалась близость паводковых вод — всего в нескольких ярдах от порога. В сумерках над рекой клубился тяжелый туман, он проникал под дверь и в маленькое окошко. Элис подобрала подол повыше и уселась перед огнем, без спроса взяв табуретку Моры.

— Я принесла тебе немного денег, — сообщила она, — и мешок еды.

Старуха кивнула и равнодушно поинтересовалась:

— Украла, что ли?

— Дал старый лорд, — пояснила Элис. — Еще он подарил мне это платье.

— Хорошее платье, — похвалила Мора. — Такое даже леди носить не стыдно. И уж тем более содержанке лорда Хью.

— Да, все считают меня содержанкой, — вздохнула Элис, — но он уже очень стар, Мора, и болен. Он ко мне не прикоснулся. Он… — Девушка умолкла, изумленная мыслью, которая впервые пришла ей в голову. — Он очень хорошо ко мне относится, Мора.

Та нахмурила свои темные брови.

— Такого с ним раньше не бывало, — удивилась она. — Хорошо относится, значит? Может, ты нужна ему для каких-то целей, но он пока их скрывает?

Возникла пауза.

— Может быть, — наконец согласилась Элис. — Впервые вижу человека, который планирует на много лет вперед. Он продумывает все, включая свою смерть и даже смерть внука, который пока не зачат. Он и мою жизнь продумал — сейчас я работаю на него, ему нужен писарь, умеющий держать язык за зубами, а когда я все сделаю, он доставит меня целой и невредимой в монастырь. — Девушка запнулась, встретив недоверчивый взгляд черных глаз Моры, и продолжила: — Это мой единственный шанс. Он пообещал отправить меня во Францию, в какой-нибудь женский монастырь. Он моя единственная надежда.

Старуха едва слышно что-то пробормотала и повернулась, собираясь лезть по стремянке на свою лежанку.

— Согрей воду, — распорядилась она. — Мне надо запарить ромашку. У меня должна быть ясная голова, а ромашка хорошо помогает.

Элис наклонилась, подула на огонь и установила над пылающими углями небольшой котелок на трех ножках, наполненный водой. Когда вода закипела, она бросила в нее ромашковые лепестки и дала настояться. Спустилась Мора, и обе принялись пить заварку из одной чашки, сделанной из выкрашенного рога. Старуха прихватила с собой мешочек гадальных костей. Она сделала глубокий глоток, потом потрясла мешочек с костями и протянула его своей воспитаннице.

— Доставай, — велела она.

Девушка медлила, не решаясь взять кость.

— Доставай! — настаивала Мора.

— Это что, колдовство? — уточнила Элис. — Черная магия, а, Мора?

Она нисколько не боялась, глаза ее смотрели на старуху с вызовом. Та пожала плечами.

— Кто его знает. Кому черная магия, кому гадание, а кому и глупости выжившей из ума старухи. Но мне точно известно, что это нередко сбывается.

Элис тоже пожала плечами и, увидев нетерпеливое движение Моры, вытащила из мешочка плоскую, украшенную резьбой кость, потом еще одну и еще.

Старая знахарка уставилась на кости.

— Ворота, — наконец сообщила она. — Сейчас ты находишься перед выбором. У тебя три дороги: жизнь в замке с ее выгодами, радостями и опасностями; жизнь монашки, за которую тебе придется сражаться, как сражались святые; и последнее — бедность, грязь, голод. Но… — Мора тихо засмеялась. — Незаметность. Самое главное для женщины, особенно если она бедна, особенно, если однажды состарится.

Она перевела взгляд на вторую кость с нацарапанной коричневыми чернилами руной, ненадолго задумалась и удивленно произнесла:

— Единство. Когда выберешь, получишь шанс на единство — сердце и разум идут в одном направлении. Сделай свой выбор сердцем и будь верна ему. Одна цель, одна мысль, одна любовь. Что бы ни было предметом твоего желания: магия, Бог или любовь.

Лицо Элис побелело, а глаза потемнели от гнева.

— Он не нужен мне, — процедила она сквозь зубы. — Мне не нужна любовь, не нужна страсть, не нужно плотское желание. И он не нужен. Я хочу вернуться туда, где мое место, в монастырь, там моя жизнь обретет порядок, покой, безопасность и достаток. Вот и все.

— Что-то маловато, — захихикала Мора. — Маловато для грязной девки из Боуэса, к тому же беглой монашки. Не больно-то много — покой, безопасность, достаток. Скромные же у тебя запросы.

— Ты ничего не понимаешь! — раздраженно воскликнула Элис. — При чем здесь скромные запросы? Это моя жизнь! Моя жизнь, и я к ней привыкла. Это мое место, которое я заслужила. На большее я не претендую. Благочестие и место, где мне будет спокойно. Благочестие и покой.

Улыбаясь чему-то, Мора покачала головой.

— Редкое сочетание, — тихо промолвила она. — Благочестие и покой. Мне всегда казалось, что дороги святости чаще всего каменисты.

Элис передернула плечами.

— Да откуда тебе-то знать? — усмехнулась она. — По какой дороге ты шла всю свою жизнь, разве не по той, которую сама выбрала?

— Верно, но я шла по одной дороге, — заметила старуха. — Меня правильно называют знахаркой. Как раз об этом говорит руна Единства. Выбери одну дорогу и будь верна ей до конца.

— Ну а что говорит последняя? — полюбопытствовала Элис.

Мора перевернула кость и несколько раз оглядела весь расклад.

— Один.[9]Смерть, — небрежно обронила она и убрала все три кости обратно в мешочек.

— Смерть! — испугалась Элис. — Чья смерть?

— Моя, — равнодушно пояснила Мора. — А еще старого лорда Хью, молодого лорда Хьюго и твоя тоже. Ты что, надеялась жить вечно?

— Нет… — Элис на секунду запнулась. — Но… ты намекаешь, что скоро?

— Смерть всегда приходит слишком скоро, — вдруг гневно ответила Мора. — У тебя будет несколько дней страсти и возможность сделать выбор перед тем, как она придет. Но она всегда приходит слишком скоро.

Девушка нетерпеливо ждала, что еще добавит Мора, но та, избегая ее взгляда, сделала большой глоток отвара. Тогда Элис достала из кармана небольшой кошелек с медными монетами и положила Море на колени. Однако старуха сбросила его на пол.

— Мне нечего больше сказать, — заявила она.

— Тогда просто поговори со мной, — попросила Элис. Секунду бледное лицо ее трепетало, она снова стала похожа на маленькую девочку. — Поговори со мной, Мора. Там у них как в тюрьме. Все мне враги, кроме старого лорда.

Мора слегка оживилась и наклонила голову.

— И ты хочешь сбежать оттуда? — поинтересовалась она. — Снова сбежать?

— У меня теперь есть лошадь. — Элис тоже оживилась, когда эта мысль пришла ей в голову. — У меня есть лошадь, и если бы были деньги…

Старуха быстро выставила вперед босую ногу и накрыла грязной ступней валяющийся на полу кошелек.

— Есть же где-нибудь женский монастырь, куда меня примут, — продолжала Элис. — Ты наверняка слышала про такой, Мора!

— Ничего я не слышала, — возразила знахарка. — Кругом обсуждают только инспекторов с их штрафами и нападки на монастыри, как мужские, так и женские, нападки, идущие от самого короля. Твое аббатство ободрали как липку, из церкви утащили скамьи, с крыш сняли черепицу, даже камни разобрали на фундаменты и увезли. Сначала люди лорда Хьюго, проживающие в замке, а теперь по его приказу и деревенские. Насколько мне известно, то же самое происходит и на севере, и на юге. До Шотландии еще не дотянулась рука короля, так что попробуй. Но не успеешь дойти до границы, как тебя убьют. Девушка кивнула. Она протянула руку к чашке, и Мора, снова наполнив ее, подала ей напиток.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-08-31; Просмотров: 201; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.103 сек.