Поиск решений. 1 страница

Симбиот

Едва Советник Эрих Кох покинул жилой модуль Калязина, Григорий Константинович погрузился в мрачные печальные думы. Всю свою сознательную жизнь он думал о том, что ему все же посчастливилось найти людей, которым он мог бы безгранично доверять, прямо как самому себе, и вот теперь выясняется, что это далеко не так. Его братья и сестры по оружию, оказывается, также имели от него секреты, причем такие, от которых волосы начинали шевелиться во всех местах сразу. А он то наивным образом полагал, что тот коллектив, с которым полковника связывали одновременно самые теплые и трагичные воспоминания, по-настоящему являлся его семьей… Ан вон оно как все вышло. Ольга даже ребенка от него умудрилась скрыть, да еще как – никто ведь не заметил и не предупредил Калязина. Или попросту не захотел предупреждать? А что если этот советник попросту наврал ему о его детях и потомках? Хотелось бы в это верить, но Кох и впрямь сказал правду. Сейчас, «просеивая» воспоминания о тех давних событиях, офицер потихоньку начинал понимать, что у него действительно тогда кто-то родился … Мальчик, девочка? Как же Оля могла ему об этом не рассказать? Почему она так поступила, ведь до ее трагической кончины еще оставалось время. Не могла же она настолько отчетливо чувствовать свою смерть… Или могла? Тогда тем более не понятно, почему она никому не рассказала о ребенке. Точнее, насчет никому, это он зря. Ольга не рассказала ему, остальные вполне могли все знать, но молчали. Отчего? Черт бы побрал этих женщин. Что у них с головой? Каким местом они вечно думают, когда принимают столь судьбоносные решения? Кто воспитывал их ребенка, в какие руки он попал? Что пережил? Знал ли, что его родители на самом деле ему не родные? Думал ли он когда-нибудь о своих настоящих, биологических родителях?

Впервые за гигантский промежуток времени по щекам офицера потекли слезы. Любую боль можно стерпеть, но есть раны, которые въедаются в сознание настолько глубоко, что с ними не справится ни один человек, даже самый закаленный. Лишь время является универсальным лекарством. Кому-то оно помогает быстрее, кому-то медленнее, но оно помогает. Нужно только подождать, и все вернется на круги своя.

Оля, как же ты могла…

Весь день Калязин ни с кем не разговаривал и не хотел никого видеть. Даже на Ольгу, которая пару раз приносила ему еды, он не обратил никакого внимания. Работалось неохотно. Григорий Константинович никак не мог сосредоточиться на получаемой информации, посему, отказавшись от ужина, он завалился на кровать и заснул.

Снилась его учеба в Рязанском высшем воздушно-десантном командном училище[3], куда он поступил после года военной службы по призыву в одной из частей ВДВ. Молодой курсант Калязин без особого труда был зачислен на факультет воздушно-десантных войск, где на протяжении пяти курсов обучался военной специальности «Применение подразделений войсковой разведки». Он был отличником во всем, отличался необыкновенно острым умом, великолепным аналитическим мышлением и нестандартным подходом к решению тех или иных задач. В конечном счете, это и предопределило его дальнейшую судьбу: после окончания РВВДКУ Григорию Константиновичу поступило предложение попробовать свои силы в качестве стажера в одной из групп Сил Специальных Операций Министерства обороны России, от которого он не смог отказаться. Таким образом и состоялось его первое знакомство с экспертом в области снайперского искусства капитаном Кольцовой Ольгой Дмитриевной - единственной женщиной, которую он по-настоящему любил.

Утро следующего дня выдалось на удивление спокойным и умиротворенным. Григорий Константинович пребывал в добром душевном здравии, что не замедлило сказаться на его работоспособности. Памятуя о том, что вчера он ощущал себя, мягко говоря, не хорошо, Калязин сегодня собрался приняться за работу с удвоенной энергией. Негативные мысли как будто бы отошли на задний план и больше не тревожили сердце; мозг мог сосредоточится на поставленных задачах, но сначала ему, как и всему организму, хорошо бы было подкрепиться.

Не успел он как следует додумать мысль о еде, как дверь его жилого модуль отварилась, впуская внутрь Ольгу. Девушка по обыкновению принесла ему поесть, а также расспросить Калязина о его состоянии.

- Да все нормально со мной, не переживай, - ответил офицер, чувствуя как в организме начинает просыпаться аппетит, причем не только к пище. Странное ощущение, надо признаться, словно полковнику пошел не седьмой десяток (точнее двадцать седьмой), а всего лишь третий. - Надо признаться, кормят меня тут хорошо, а обслуживают - еще лучше.

Девушка заулыбалась и как-то сразу расцвела. Вчера Григорий Константинович во время таких вот визитов не обращал на нее никакого внимания, а сейчас вел себя совершенно по-другому, и такое его поведение ей несомненно нравилось больше. Надо взять на заметку.

- Ты тут так и живешь? Круглыми сутками? - решил расспросить девушку офицер, не спеша притрагиваться к пище.

- Конечно, - кивнула она, мило улыбаясь, - я, как и все, работаю вахтовым методом. Месяц здесь, месяц дома отдыхаю.

- Понятно... Семья, дети, муж?

- В смысле? - не поняла та, наивно поглядывая на Григория Константиновича своими большими, выразительными глазами.

- Когда домой летишь, кто тебя встречает? - пояснил Калязин.

- Мама с папой и два брата, а что?

Офицер скорчил многозначительную мину на лице, которая могла означать все что угодно.

- Это меняет дело.

Правда продолжать двигаться дальше в этом же направлении Григорий Константинович поостерегся, внезапно отругав себя за пошлые мысли. Не успел он как следует обжиться на новом месте, а уже пытается заигрывать с молоденькими девушками, которые ему не только что в дочки, а во внучки годятся. Нехорошо. Голова перед работой должна быть чиста, сиречь избавлена от всяких разных сторонних мыслей, так что отставить заигрывать с барышнями и марш завтракать.

- Спасибо, что взялась за мной ухаживать, - поблагодарил девушку офицер, - всегда приятно тебя видеть. Хотел бы я с тобой поболтать подольше, но, увы, не могу, дела. Меня здесь, как ты могла бы уже догадаться, просто так не держат.

- Конечно-конечно, - всплеснула руками молодая красавица, - я все понимаю. Не смею вас больше отвлекать.

Она ярко улыбнулась напоследок, развернулась и вышла в коридор. Дверь за ней закрылась практически бесшумно.

- Вот так-то, Константиныч, теперь за тобой бегают молоденькие девчушки. Добро пожаловать в уважаемые пенсионеры. - Калязин встал с кровати, отложил поднос с едой на стоящий рядом столик, пошел в душ. - Ничего не меняется в этом мире.

Однако истинные причины симпатии молодой Ольги к «пожилому» офицеру лежали несколько в иной плоскости. Едва полковник очутился в ультрасовременной ванной комнате, как ощутил самый настоящий шок. До сего момента он не имел возможности посмотреться в зеркало, хоть и пробыл в своем жилом модуле почти сутки, и вот теперь, наконец-то попав в ванную, чтобы сделать кое-какие дела утреннего туалета, Калязин сумел себя как следует разглядеть. Прямо скажем, было от чего впасть в ступор. С изображения в зеркале на офицера смотрело молодое, строгое лицо битого жизнью человека, возрастом от силы лет тридцати пяти. Спокойные, холодные глаза вглядывались в пространство пред собой внимательным, всеподмечающим взором, выдавая в человеке сильную, волевую, непоколебимую натуру. Они видели столь же остро, как и много лет тому назад, а лицо мужчины практически полностью избавилось от морщин и того памятного шрама, оставленного над левой бровью осколком оборонительной гранаты.

- Да иди ты, - прошептал Калязин, не веря своим глазам. - Быть этого не может... Как же... - Григорий Константинович взялся ощупывать каждый квадратный миллиметр своего лица, до конца не осознавая, что каким-то невероятным образом помолодел чуть ли не вдвое. - Это ведь все твои проделки, так?

Со стороны могло показаться, что шокированный увиденным человек слегка спятил и начал разговаривать сам с собой, однако в отношении Калязина такие выводы делать было нельзя. Этот человек за всю свою жизнь соприкоснулся с огромным количеством тайн и государственных секретов, за половину из которых любого другого на его месте давным-давно упекли б в специальный изолятор или вовсе пустили б в расход. Немудрено, что, в конце концов, судьба наградила его еще одной тайной, с которой он теперь должен был мириться и жить с ней днями и ночами.

- Я знаю, что ты тут, и ты меня слышишь, - продолжил Калязин вызывать невидимого собеседника. - Нехорошо без моего ведома что-либо делать с моим телом. Мы же с тобой товарищи, точнее, как это называется, партнеры, верно? А партнеры так не поступают, забыл?

- Я все помню, - раздался в голове полковника уверенный в себе мужской голос. - Я счел данное улучшение обоснованным, поэтому теперь ты находишься на пике своего биологического возраста. Ты в курсе, что твой организм содержал порядка ста пятидесяти четырех незалеченных травм различной степени тяжести?

- Догадывался, - удивленно ответил Калязин, - но не думал, что так много.

- Ты должен быть мне благодарен, что я тебя полностью исцелил. Теперь ты абсолютно здоров и готов к новым подвигам.

- Спасибо конечно, - нехотя поблагодарил невидимого собеседника Григорий Константинович, который не любил оставаться у кого-то в долгу, - но лучше б ты меня своевременно вытащил из того ледяного плена.

- Уж чем помог, тем помог. Не забывай о нашем уговоре.

Офицер сокрушенно вздохнул:

- Да помню я, помню, просто как-то не привык еще.

- Это дело поправимое. Чем больше мы общаемся, тем больше ты ко мне приспосабливаешься.

На замечание собеседника, которого Калязин привык звать симбиотом, возразить, пожалуй, было нечего. Странная форма жизни (или даже не жизни), не пожелавшая рассказать о себе ровным счетом ничего, в одночасье перевернула жизнь полковника в отставке с ног на голову. А всему виной стал тот дурацкий инцидент на Урале и профессиональное самолюбие Григория Константиновича, который, видите ли, захотел тряхнуть стариной и попытался решить нетипичную для себя задачу. Не поступает ли он опрометчиво, соглашаясь в этот раз на предложение Эриха Коха?

- У тебя есть определенные шансы спасти ситуацию, - заявил симбиот, совершенно не стесняясь факта свободного чтения мыслей своего носителя.

- Ты так считаешь? - Калязин как будто бы не обратил внимание на столь вопиющие нарушения своего личного пространства. - Может быть расскажешь, для начала, сколько меня держали в этом проклятом стазисе? Я ведь ему не верю.

- И правильно делаешь. Тебя продержали в искусственном сне почти сто лет...

- А ты меня даже не освободил, - притворно обиделся на симбиота офицер. - Неужели тебе не было скучно без меня?

- Сие понятие мне не знакомо. Оно присуще некоторым представителям живых разумных форм жизни в данном инфляционном сегменте Вселенной... Я же, как ты уже знаешь, не могу в полной мере назвать себя жизнью. Мне необходимо функционирование, а для этого не обязательно, чтобы ты находился в сознании.

- Спасибо, обрадовал, - огрызнулся Калязин. - До сих пор в толк не возьму, что значит являться не совсем жизнью. Как это? По мне так есть живое и не живое.

- В силу собственного скудоумия (прошу не обижаться на меня, но это факт) ты и тебе подобные не имеют должных терминов и определений для описания того, чем я являюсь. Вы даже помыслить себе такого не можете.

- А есть, кто может? - мгновенно сориентировался полковник.

- В полной мере нет, но некоторые представители разумников достигли столь высокой ступени собственного эволюционного развития, что могут хотя бы представить мою истинную суть.

Калязин вышел из ванной, уселся на кровать, скосив оба глаза на поднос с едой.

- Как бы мне с ними пообщаться, - протянул Григорий Константинович, - не подсобишь, часом?

- Не в моей компетенции.

- Ой ли?

- Договор. Помни о нем.

- Договор, договор, - процедил полковник, - кругом один договор. Как тут о нем забудешь, если ты мне им уже весь мозг проесть успел. Как я понимаю, истинную причину, согласно которой меня удерживали в стазисе сотню лет, ты мне тоже не поведаешь?

- Правильно понимаешь, - ехидно ответил незримый собеседник. - У тебя вполне хватит мозгов разузнать все самому.

- Значит­, первый вариант, - подытожил Калязин.

У Григорий Константиновича имелось несколько рабочих версий касательно своего заточения, одна из которых только что фактически подтвердилась. После извлечения человека из ледяного плена соответствующие службы быстро разобрались, кого же подняли на свет Божий и, как ни странно, не пожелали реанимировать заживо замороженного. Таинственная, практически мистическая известность, приобретенная офицером в том злополучном инциденте, давала о себе знать спустя столько лет. Интересно, что им известно? Какой информацией о Григории Константиновиче владеет советник Кох? Ясно, что про симбиота ему ничего не известно, потому что ни у кого попросту нет таких продвинутых технологий, чтобы его отыскать, но все же какой-то информацией Эрих, безусловно, владеет. Знать бы еще какой... От себя он вряд ли бы стал что-нибудь придумывать, зато за него это могли с превеликим удовольствием сделать ушлые «специалисты» из той памятной правительственной комиссии, которые, казалось, после инцидента, собрались допросить всех и вся, включая временных узников части ПКО[4] в полном составе. Чинуши оказались до фанатичности преданы своему делу, точнее, чувству собственной важности в этом деле, а посему их расследование, порой, напоминало форменный бред и апофеоз следственной некомпетентности. Однако на это всем оказалось глубоко наплевать. Московских гостей в лакированных ботинках никто останавливать не стал, и что там они понаписали в своих отчетах, Калязин мог только догадываться. Ясно, что ничего хорошего, но вот насколько... И теперь всем этим владеет темная лошадка, советник Эрих Кох. Нехорошо, даже очень нехорошо. По возможности, надо будет изъять у него сию опасную информацию.

- Давай подкрепимся, - предложил Григорий Константинович, активно принимаясь за еду, которая не успела подостыть ни на йоту. Удивительные все-таки эти подносы. Ни пойми как работают, но температуру еды сохраняют.

- Приятного аппетита, - заявил симбиот, - но я, пожалуй, воздержусь. Я в этом не нуждаюсь, ты же знаешь.

- Знаю, но мне от этого не легче. - Калязин откусил половину мясного пирожка, наслаждаясь его вкусом. - Где искать этих треклятых террористов, ума не приложу. Вчера пытался понять логику их действий, но так и не достучался ни до чего путного.

- Вчера у тебя было нерабочее состояние, - поспешил успокоить офицера симбиот, - в связи с чем аналитическая составляющая твоего ума уступила место эмоциональной. В таком состоянии работать невозможно.

У этого «незваного квартиранта» всегда находились ответы на любые вопросы. Порой симбиот бесил Калязина не меньше, чем косорукие вояки, на полном серьезе мнящие себя профессионалами.

Внезапно вырвавшаяся из неведомых глубин сознания мысль обожгла Калязина настолько сильно, что он едва не поперхнулся:

- Ты ведь знаешь о них, не так ли?

- Может знаю, может нет, не все ли равно?

- Давай, признавайся, что тебе известно о террористах? - не на шутку взъярился полковник.

- С чего это я должен тебе в чем-то признаваться? - продолжил кочевряжиться симбиот. Вообще-то, на памяти Григория Константиновича он вел себя всегда исключительно рационально. Быстро приноровившись к «примитивному» русскому языку, а также не только русскому, невидимый собеседник стал изъясняться куда понятней и проще, но лингвистические конструкции его речей все же серьезно отличались от общепринятых. И вот теперь симбиот начал подражать речи человека. Хорошо это или плохо?

- Не хочешь удовлетворить мое любопытство? - не сдавался Калязин, хотя и знал, что уговаривать своего партнера - безнадежное дело.

- Это ничего не изменит. Ну да, я знаю о так называемых террористах все. Где они базируются, их цели и задачи, их количество, оснащение, вооружение..., и что с того? Я все равно тебе ничего не скажу, у нас уговор, который нужно соблюдать.

Григорий Константинович разразился трехэтажным матом, доедая остатки вкусного завтрака. Как же это глупо иметь в голове нечто такое, что знает все обо всех, и не иметь возможности этим пользоваться.

Так или иначе, но из симбиота вытрясти все равно ничего не удалось бы, и Калязин это понимал. За пару лет общения с этим удивительным существом (офицер воспринимал симбиота именно как живое, разумное существо, хоть и странное) Григорий Константинович неплохо изучил своего «партнера по голове», и если тот сказал «нет», то это означало именно нет.

- Ладно, пора работать, - самому себе скомандовал офицер, и вызвал динамическую голограмму ИИ: - Лагранж, ты здесь?

Спустя секунду посреди жилого модуля Григория Константиновича возникла полупрозрачная вуаль с человеческими очертаниями, быстро приобрётшая видимую плотность и необходимые подробности внешнего вида. На офицера взглянул статный мужчина с гордой осанкой, выше среднего роста, спортивной комплекции, с аккуратной, стильной бородкой, одетый в стандартный универсальный костюм, соответствующий современным веяниям деловой моды.

- Я к вашим услугам, - вежливо представилась голограмма, слегка наклонив голову в учтивом полупоклоне. – Чем могу быть полезен?

- Всем сразу, - угрюмым тоном пошутил Григорий Константинович.

- Простите, мсье, я не очень понял вашу просьбу. Вас не затруднит уточнить?

Калязин окинул взором фигуру Лагранжа. Интересно, его аристократический вид рисовали с какого-то конкретного человека или же придумали с потолка? Если внешность голограммы имеет реального прототипа, не плохо бы было узнать об этом человеке побольше, даже если его на данный момент уже нет в живых.

- Скажи мне, дорогой друг, кто ты есть на самом деле? – начал издалека Калязин, проверяя вариативность поведения Искусственного Интеллекта.

- Вас интересует мое научно­ правильное название или…

- Нет, - прервал ответ голограммы полковник, - то, что ты -система ИИ, мне прекрасно известно, я хотел спросить про тебя лично, про голограмму. Как это называется?

Полупрозрачный собеседник легко засмеялся, ткнул себе указательным пальцем в грудь и произнес:

- Я – аватар системы ИИ «Лагарнж», создан для визуализации контакта между моим центральным оперативным Ядром и всевозможными операторами, находящимися внутри лаборатории.

- Ах, вот оно что, - протянул Калязин, - аватар значит... Понятно. А почему не синий?

- Что? - переспросил Лагранж. - Я опять не совсем вас правильно понял.

- Точнее, совсем не понял, - тихо захихикал офицер. - Ну, да ладно, не думай об этом, это из... моей прошлой жизни. Скажи мне, уважаемый Лагранж, у меня есть возможность в данный момент поработать с той информацией, которую тебя вчера попросил найти для меня советник Кох?

- Естественно, - ответил аватар, слегка склонив голову в учтивом поклоне, - с чего желаете начать?

- Пока с общей информации, а далее по списку.

- Как вам будет угодно, - произнес Лагранж и в следующее мгновение исчез.

Свет в жилом модуле Григория Константиновича слега потускнел, погружая помещение в легкие тени, а вокруг офицера вспыхнули всевозможные изображения, содержащие массу полезной информации. Одни из них были полностью текстовыми, другие содержали какой-либо определенный видеофрагмент, третьи представляли собой различные рисунки и динамические модели, описывающие тот или иной процесс. По собственной воле Калязин мог перемещать эти изображения, как ему хотелось, стоило просто коснуться любого из них рукой и потянуть в нужную сторону.

С первых же мгновений полковник с головой погрузился в изучение предоставленной ему информации. Было очень интересно читать, смотреть и слушать историю развития человечества за последние двести лет, которые Калязин самым бессовестным образом проспал. Оказывается, Земная Федерация имела в своем распоряжении аж целых восемь планет, пять из которых находились в дальнем космосе. В Солнечной системе трудолюбивым людям удалось обустроиться на Марсе и Венере, начав активное терраформирование ближайших планет-соседок Земли. И если с богиней цветущих садов, весны и плодородия дела пока обстояли не важным образом (укрощать климат Венеры оказалось делом не из легких), то с богом войны все шло точно по графику, и лет через сто человечество могло заключить в свои объятия еще один дивный, зеленый мир с обилием рек, морей и океанов. Иных планет для массовой колонизации в Солнечной системе не существовало, хотя люди активно заселяли Луну и спутники планет гигантов, такие как Ио, Европа или Калисто, поэтому развив необходимые технологии, человечество устремилось к звездам и принялось планомерно покорять подходящие для заселения планеты звездного рукава Ориона. Разумно рассудив, что одновременное терраформирование десятка планет ляжет на плечи граждан Земной Федерации непосильной ношей, человечество сосредоточило свое внимание на поиске звездных систем, в состав которых входили экзопланеты с близкими к Земле характеристиками. Такие миры являлись настоящей редкостью на бескрайних космических просторах, но они все же существовали, и первой планетой дальнего космоса, на которую высадились люди, стала Глизе. Получив в свое распоряжение настоящий космический аванпост, Земная Федерация ринулась в космос семимильными шагами, и вскоре в ее составе появилось еще три землеподобных мира: Телас, Веста и Таурус. Последней на сегодняшний день планетой в дальнем космосе, принадлежащей людям, являлась Аква, названная так потому, что практически 92 процента поверхности планеты занимал мировой океан, а вся суша была представлена несколькими островными архипелагами и одним миниатюрным континентом, размером с земную Австралию.

Потратив на изучение современной астрографии порядка полутора часов, Григорий Константинович принялся за просмотр информации по исторической части развития человеческой цивилизации, и уже спустя двадцать минут мог сделать вывод, совпадающий с его первоначальной оценкой современного общества: спокойная, тихая, сытая жизнь, неомраченная серьезной внутренней борьбой с какими-либо идеалами гипотетического социального меньшинства, сыграла с человечеством злую шутку. Оставшись по своей природе теми же людьми, коими они являлись в веке, скажем, двадцатом, земляне по-прежнему предпочитали больше заниматься собой, своими потребностями, нежели делать что-то на благо общество. Зашкаливающий уровень различных развлечений, отсутствие явной внешней угрозы, тотальная политика всеобщего мира, равенства, толерантности и братства и, как ни странно, стремительное развитие всего спектра технологий жизнеобеспечения, в конечном счете, привело к повальному социальному паразитизму, физической и психологической деградации огромного числа населения, массовой социальной инфантильности и тотальному упадку обороноспособности, как отдельных планет, так и Земной Федерации в целом. Армия на такое огромное число жителей и столь протяженное пространство выглядела малочисленной и слабо подготовленной. Военные технологии развивались из рук вон плохо, спецслужбы в настоящий момент исполняли не пойми какую роль – немудрено, что, когда в пределах Федерации появилась агрессивная сила, причем по-настоящему агрессивная, все те, кому было положено защищать граждан от угроз внешних и внутренних, спасовали и запросили помощи.

А что же враг? Что же проклятые террористы? Чего они пытались добиться своими нападениями? Калязин плавно переключился на информацию по атакам неведомого врага, и чем больше он изучал действия своих пока еще тайных оппонентов, тем больше понимал, что логика в их поведении как будто бы не присутствует. Но это невозможно. Любое действие должно было быть чем-то мотивировано, но вот чем? Как понять логику противника, о котором ничего неизвестно, ну абсолютно ничего. Как просчитать его следующий шаг?

Хотя, почему ничего? Кое-что Григорий Константинович подметил сразу. Самые первые атаки отличались от всех последующих, и в этом нужно было найти какой-то тайный смысл. Почему именно частный дом полковника Квана стал целью номер один? Причем террористы атаковали особняк не абы как, а именно в тот день, когда Кван приехал туда повидаться с семьей. Какие выводы из этого можно сделать? Имея информацию по всем последующим терактам, логично предположить, что боевики (пока назовем их так) подобным своим маневром убили двух зайцев. Во-первых, нешуточно переполошили спецслужбы, создали необходимый резонанс в СМИ и серьезно напугали граждан, во-вторых, устранили самого Квана. Чем же он был для них так опасен? По воле офицера перед его глазами развернулось подробное досье полковника, из которого нужную информацию выудить так и не удалось. Не было в его биографии ничего сверхординарного, за исключением того, что в последнее время он занимал должность военного коменданта на секретном правительственном объекте. За это его могли уничтожить? В принципе, да, могли. Интересно, а за какие такие заслуги он вообще получил этот пост? Калязин еще раз подробнейшим образом изучил досье полковника Квана и пришел к выводу, что… совсем ничего не понимает. Информацию о секретном правительственном объекте ему не предоставили, следовательно, Кох посчитал излишним передать ее Григорию Константиновичу, а это могло означать, что объект тот и впрямь какой-то особенный, но у Квана в биографии нет ничего такого, за что его могли назначить на столь высокий пост. О чем это говорит? Первое: Калязин просто не видит чего-то, что есть в досье. Второе: досье ему передали не полное, ведь про секретный объект там не сказано ни слова, одно название. Из этого следует, что с господином советником нужно предметно поговорить насчет предоставления ему полной информации по покойному Квану.

Что там еще странное вырисовывается в этом деле? Григорий Константинович продолжил изучать первый инцидент и все, что с ним было связано, и вскоре наткнулся на еще одну особенность данного случая: боевики не поленились и устранили Анатолия Тимощука, следователя СБ по особо важным делам, которого специально вызвали как великолепного эксперта и мастера расследований.

- Ну, что за бред, - прыснул полковник, - какой из него эксперт, если у них терактов уже лет сто не случалось? Какой идиот вообще составлял эти сводки?

На риторический вопрос Калязина, естественно, никто не ответил, зато офицер, покопавшись в досье на господина Тимощука, обнаружил одну любопытную особенность, свойственную персоне убиенного майора: тот в своей жизни имел две страсти, первой из которых являлась рыбалка, второй – красивые женщины. Справедливо полагая, что ни за первый, ни за второй огрех следователя СБ не стали бы устранять, офицер продолжил изучение досье майора и наткнулся на действительно стоящую информацию. Тимощук при всех своих минусах, являлся исправным работником Службы, обладал незаурядным умом и проницательностью, что, теоретически, могло быть неудобно террористам. В обстоятельствах смерти Анатолия Тимощука, как, впрочем, и в расстреле дома Лоу Квана, обнаружились несостыковки и, прямо скажем, огромные информационные белые пятна. Эксперты собирали данные по крупицам, долго и из рук вон плохо. Каким таким загадочным образом вооруженный левап смог сначала атаковать дом полковника Квана, а потом бесследно исчезнуть посреди многомиллионного города? Как звали ту женщину в звании капитана, с которой у Тимощука, судя по всему, случился роман прямо во время следственных действий, и которая последней видела майора живым? И что это за набор непонятных цифр, которых никто не удосужился объяснить, зато так лихо прикрутили их к делу, а потом про них забыли? Полнейший бардак и дилетантизм. И как со всем этим работать?

Если хочешь, чтобы работа была сделана, при этом качественно, сделай ее сам, не перекладывай ничего на чужие плечи. Этой не прописной истине не одна сотня лет, и она срабатывала всегда, во все времена. В свое время Калязин много раз в этом убеждался и каждый раз поражался мудрости тех, кто придумал сие правило. Народная мудрость, не иначе, и сейчас как раз пришла пора ей воспользоваться. Если сотня бездарных экспертов не способна ничего сделать, он все сделает сам, за них.

Итак, террористы уничтожили полковника Лоу Квана, затем не поленились и устранили Тимощука. После этого точечных атак боевики уже не осуществляли. Их вылазки носили более масштабный характер, а жертвы исчислялись десятками и даже сотнями. О чем это говорит? Возможно, поначалу враг примерялся, проводил разведку, а уже потом, почувствовав собственную неуязвимость, начал действовать на все сто процентов своих возможностей. Но все могло обстоять иначе: Кван и Тимощук реально могли представлять для них какую-то опасность, а это значит, что подноготную полковника вооруженных сил и майора СБ необходимо изучить досконально, и сделать это самому. А что же теракты? Что можно сказать о глобальных планах террористов, основываясь на анализе совершенных ими преступлений? Первое, что бросалось в глаза, это уничтожение стратегически важных объектов инфраструктуры Земной Федерации. Заводы, производственные и научные объединения, лаборатории, военные центры - вот лишь основной список целей, по которым работали боевики, и он о многом говорил.

- Работают они по чьему-то заказу, - задумчиво произнес Калзяин, - ох, работают.

Григорию Константиновичу с самого начала показалось, что вся эта возня с террористами - всего лишь ширма, прикрытие для чего-то более глобального и страшного, и чем больше он вчитывался в сухие строки текста, всматривался в видеофрагменты, любезно предоставленные ему экспертным отделом СБ, тем ярче и отчетливее понимал, что за боевиками стоит некая сила. Вопрос какая? Логичнее всего предположить, что речь идет об иной цивилизации, таким хитроумным способом прощупывающей обороноспособность пространства людей.

Дата добавления: 2017-01-13