Друзья ругают Москву

Все врут

События далее повторялись удивительно однообразно. Весь июль Израиль медленно, но неуклонно сжимал блокаду вокруг Западного Бейрута. Палестинцы молили о помощи, сирийцы уклонялись от боев, а между Бейрутом, Дамаском и Тель-Авивом в поиске мирного урегулирования метался американский посол Хабиб.

На посиделках в Доме актера на улице Горького специалистами ближневосточниками МИДа, КГБ и ЦК был нарисован следующий сценарий возможных действий Израиля в Ливане: Первая и главная его задача — изгнать ООП и вооруженные формирования палестинцев из Бейрута. Затем поставить у власти в Ливане лояльного президента из числа ливанских фалангистов, с которым можно будет заключить договор о мире. А после этого повести дело к уходу всех палестинских и сирийских вооруженных формирований из Ливана и лишь потом вывести израильские войска.

Было ясно, что палестинским бойцам придется уйти не только из Бейрута, но и из Ливана. Это понимали и сами палестинцы. Фактически, уже в середине июля Арафат созрел для этого. Но медлил… А переговоры, которые вел Хабиб с первых же шагов увязли в болоте непролазной лжи. Палестинцы обманывали сирийцев и ливанцев, те, в свою очередь, — палестинцев. И все обманывали друг друга и самих себя.

Израиль тоже не баловал своих американских покровителей откровениями и обманывал не стесняясь. Израильские военные, например, убеждали американцев, что их артиллерия молчит и танки стоят на месте, а сами в это время продолжали громить палестинские кварталы Бейрута.

Таким способом одни давили, добиваясь максимума уступок, а другие пытались затянуть свой уход из Ливана в надежде, что потом все обойдется и вернется на круги своя. И все они путем обмана старались переложить ответственность друг на друга, выторговывая мелкие тактические уступки.

Вот в таких тупиковых условиях пришлось вести переговоры американскому послу Хабибу. Казалось, его шансы на успех равны нулю. Но он упрямо сновал по всему Ближнему Востоку, нащупывая ходы к договоренности. А в середине июля президент Рейган и новый госсекретарь Джордж Шульц приняли в Белом доме министров Сирии и Саудовской Аравии, которые выступали в качестве представителей Лиги арабских государств.

Высокого роста, плотный, удивительно спокойный и невозмутимый Шульц неплохо ориентировался в ближневосточных делах. Будучи президентом крупной американской компании «Бехтель Корпорейшн», он объездил весь Ближний Восток и завязал тесные контакты с правящими элитами во многих арабских странах. Контуры возможной договоренности он охарактеризовал тогда следующим образом:

— Главным шагом на пути решения ливанского кризиса должен быть вывод из Ливана вооруженных формирований ПДС. США могут гарантировать их безопасный выход из Ливана. Для обеспечения этого могли бы быть сформированы многонациональные силы, в которых могут принять участие и американские войска. Куда уйдут силы ПДС, должны сами договориться арабские страны. Но арабы должны знать: Израиль не уйдет из Ливана, пока там остаются вооруженные формирования ПДС.

А Рейган добавил:

— Палестинцы должны уйти из Западного Бейрута и в этом случае из-под Бейрута могут уйти и другие силы.

Обо всем этом несколько дней спустя подробно рассказывал послу Юхину сирийский министр Хаддам, который лично участвовал в этих беседах в Вашингтоне.

Но главной проблемой был вопрос: куда уходить палестинцам? И тут оказалось, что арабский мир, который на словах так страстно печется о судьбах своих братьев-палестинцев, отнюдь не горит желанием принимать их в своих странах. Хаддам в редкую для него минуту откровенности так объяснил это советскому послу:

— Конечно, в случае необходимости мы могли бы принять у себя палестинское руководство и бойцов Армии освобождения Палестины, которая сформирована из палестинцев, проживающих в Сирии. Других палестинских бойцов Сирия принять не может, и на то есть веские причины.

В-первых, — сказал он, — размещение отрядов ПДС привело бы к переселению в Сирию практически всех 400 тысяч палестинских беженцев, проживающих сейчас в Ливане, так как значительную часть их составляют семьи бойцов ПДС.

Во-вторых, это приведет к нарушению безопасности Сирии, так как палестинские бойцы в Ливане не привыкли подчиняться закону.

В-третьих, это дало бы предлог Израилю нанести удар по Сирии в целях пресечения террористической деятельности.

Имея перед собой пример Ливана, — откровенничал Хаддам, — ни одна арабская страна не решится разместить на своей территории вооруженные формирования ПДС или хотя бы их часть.

Эта аргументация выглядела весьма резонно. Но советское посольство не менее резонно сообщало из Дамаска, что отказ арабов принять у себя палестинцев обусловлен также позицией самого Арафата, который стремится затянуть время и спутать карты американцам.

И тем не менее, американцы действовали, а Советский Союз бездействовал. Брежнев залег на отдых в Крыму и сложными перипетиями ливанского кризиса его старались не беспокоить. Черненко и Кириленко болели. На пульте оставался Андропов, который держался в тени и не горел желанием решать острые проблемы. В середине июля в отпуск ушел Громыко и ближневосточные дела снова отошли под опеку Пономарева. Но тот по-прежнему уповал на чистоту принципиальной позиции, которая в конце концов себя оправдает и обеспечит победу над империализмом.

А тем временем в арабском мире с каждым днем нарастала критика советской политики. И прежде всего в руководстве тех стран, которые числились в друзьях Советского Союза. Вскоре к ливийцам, которые уже ругались вслух, присоединились сирийцы. Правда, открыто, на публике, они пока Советский Союз не трогали. Но внутри, между собой, сирийские руководители своих взглядов не скрывали и даже предлагали скорректировать отношения с Советским Союзом, поскольку Договор о дружбе с ним не обеспечивает безопасность Сирии в борьбе с Израилем. Об этом прямо предупреждал в своих шифровках в Москву посол Юхин.

«На заседаниях партийного руководства и на совещаниях секретарей обкомов ПАСВ, — писал он, — Хаддам неоднократно пытался возложить на Советский Союз ответственность за неудачи Сирии в Ливане и в целом в ближневосточных делах. Именно Хаддам и начальник Генерального штаба Шехаби исподволь задают сейчас тон в попытках поставить под сомнение эффективность советской военной техники».

Но то, что полушепотом говорилось в тиши правительственных кабинетов Дамаска, публично и с жаром излагали некоторые палестинские лидеры в Бейруте.

«До сих пор невозможно понять позицию СССР, — сетовал, например, генеральный секретарь Демократического фронта освобождения Палестины Н. Хаватме. — Оказываемое СССР политическое и дипломатическое давление имеет лишь ограниченное значение. Оно было бы более эффективно, если бы, например, советские войска были посланы в Сирию… Пословица гласит: друзья познаются в беде. Мы ждем, чтобы проверить это»

Ему вторил влиятельный член ЦК «Фатха» С. Халаф (Абу-Айяд): «Как же СССР может вести себя так пассивно, когда США являются столь очевидным участником этой войны… Когда фидаины отступили в Западный Бейрут, мы обращались к Москве публично и в конфиденциальном порядке. Но в ответ услышали лишь слова символической поддержки».

Телеграмма Юхина и публичная критика палестинцев вызвали в Москве шок. Разумеется, первым делом из ЦК КПСС последовало строгое указание засекретить всю эту критику и не публиковать в печати ничего, что могло бы бросить тень на позицию Советского Союза и мощь его вооруженных сил, противостоящих мировому империализму.

А потом, одно за другим, последовали совещания у Пономарева и Андропова. Но ничего нового там не придумали, кроме как опубликовать в «Правде» интервью Брежнева и послать в Сирию высоких представителей прочистить там кое-кому мозги, доказать, что оружия у них достаточно и советская военная техника, находящаяся в Сирии, современна и безупречна.

Тут нужен был авторитетный военный специалист и выбор Устинова пал на начальника Генерального штаба Н. В. Огаркова:

— Пусть он поедет и докажет, — сказал министр, — а то все критикует: это ему не так, то не эдак.

А в пару к Огаркову придали заместителя министра иностранных дел А. Г. Ковалева, умного и хитрого мастера сочинять обтекаемые бумаги. Перед отлетом в Дамаск Громыко дал ему такой строгий наказ:

— Нужно вести дело понажимистей и чтоб никакого миротворчества. У палестинцев с сирийцами нет координации действий. Они заваливают нас посланиями, не согласовывая позиций друг с другом. А президент не принимает нашего посла и главного военного советника. Непорядок!

Но визит в Дамаск высоких советских гостей и их встреча с Асадом практически ничего не изменили.

Как сообщили они в Москву, высказывания Асада носили «заметный оттенок пессимизма и неуверенности в возможности Сирии постоять за себя. Чувствовалось, что сирийское руководство испытывает боязнь перед Израилем, явно переоценивая возможности его вооруженных сил, особенно по уничтожению сирийских средств ПВО, удержания господства в воздухе и в части радиоэлектронной борьбы. «Если Израиль пойдет на широкие военные действия, — говорил Асад, — то Сирия ни в Ливане, ни в сражениях на своей территории выстоять не сможет». Он утверждал, что вооружение сирийской армии по сравнению с израильской сейчас хуже, чем было перед войнами 1967 и 1973 годов.

А советские представители доказывали, что «приводимые Асадом оценки боеспособности вооруженных сил Сирии не отвечают действительности. Объективные возможности видов вооруженных сил САР, нынешнее соотношение сил позволяют Сирии при необходимости вести активные боевые действия, нанося поражение агрессору». Поэтому «необходимо покончить с упадочническими настроениями, иметь твердую уверенность в своих силах».

Огарков разъяснял, что с начала агрессии по воздушному мосту на самолетах и морским транспортом уже поставлено вооружений и техники на 400 миллионов рублей. «Благодаря этому, к настоящему времени восстановлено примерное равенство в соотношении сил и средств, существовавшее между Сирией и Израилем до начала боевых действий в Ливане». А непрерывно продолжающиеся поставки Сирии спец-имущества, которые до конца 1982 года составят еще 1,2 миллиарда рублей, позволят уже к октябрю поднять уровень боевого потенциала вооруженных сил Сирии выше, чем он был до начала израильской агрессии.

В конце концов сирийский президент согласился, что боеспособность сирийских войск благодаря советской помощи в целом восстановлена. Но по-прежнему нажимал на необходимость срочных поставок советского оружия и жаловался, что Советский Союз слабо реагирует на его заявку.

В общем, с пустыми руками приходилось возвращаться в Москву высоким советским представителям.

Дата добавления: 2017-01-13