Материалы к лекции и семинарским занятиям подготовлены А.И.Лойко). 5 страница

Народные традиции Беларуси, связанные с любовью к природе трансформировались в экологическую эстетику, на основе которой реконструируются агроусадьбы, природно-ландшафтные комплексы, поместья, замки, каналы. Аграрные традиции в сочетании с идеей устойчивого пространства земледелия дали толчок восстановлению малых городов, поселков, бывших местечек. Прорабатывается методология экодома. Объектом эстетического восприятия становится природорожная, транспортная инфраструктура, логистика.

Большие возможности эстетики заключены в области водопользования и водоотведения. Это проектирование сантехнического оборудования, гигиенических средств, колодцев, водозаборов, канализационных систем, эстетическая реконструкция парковых зон, водных артерий, рекультивация болот и водоемов.

Эстетика прочно вошла в область проектирования упаковки. В БНТУ готовят специалистов подобного профиля. От внешнего вида, экологичности упаковки зависит успех в области маркетинга. Брендинг стал важной частью профессиональной деятельности не только маркетологов, менеджеров, но и специалистов в области рекламы. Все большую роль играет компьютерный дизайн. Специалистов подобного типа готовят на факультете информационных технологий и робототехники БНТУ. С эстетикой связана косметическая хирургия, спортивная инженерия, офисная культура, эргономика.

Религоведение - это прикладная философская дисциплина, которая изучает духовный мир человечества, его исторические модификации, веру как явление культуры и этическую категорию, религию, мировые религии и их влияние в современном мире, правовые аспекты взаимоотношений религии и государства, прав и обязанностей религиозных и нерелигиозных групп и объединений.

Реальность такова, что в ХХ1 веке человечество находится под сильным влиянием христианства, ислама, буддизма, национальных религий. Это влияние сказывается на мировоззрении, идеологии, психологии, политике, экономике, архитектуре, коммуникации, образе жизни. Наиболее крупными мировыми религиями по числу верующих являются христианство (более 1,5 млрд верующих), ислам (более 1,5 млрд. верующих).

Жители Беларуси традиционно относят себя к христианству, представленному четырьмя конфессиями --православной, католической, протестантской, униатской. Духовная культура белорусов характеризуется межконфессиональной веротерпимостью, что является важным фактором национальной безопасности, устойчивости общества. Мигранты привносят в национальную жизнь Беларуси новые формы религиозной культуры. При этом важно, чтобы эти новые формы были интегрированы в белорусское законодательство, образ жизни и не нарушали межконфессиональной культуры.

Религиозная философия имеет богатые традиции развития и влияния на общественное сознание. На Беларуси эта философия возникла в период средневековья и связана с именами К.Туровского, К.Смолятича, Е. Полоцкой, С.Полоцкого. Эти люди много сделали для православного Просвещения, становления культуры. Религиозная философия связана с богословской и теологической частями, в рамках которых ведется подготовка богословов священников, а также теологов, стремящихся синтезировать научные открытия, современный образ жизни, внутренний мир человека с замыслом Божиим. Особенно активно эта деятельность осуществляется католическими и протестантскими теологами. В числе этих людей можем выделить Августина Блаженного, Фому Аквинского, М. Лютера, Ж.Кальвина, К.Войтылу, М.Л.Кинга. В Беларуси подготовка теологов ведется в БГУ на факультете теологии.

Разложение античного мира и переход к средневековью сопровождались радикальными переменами в человеке - менялось его понимание себя, своего места в мире, целей и смысла жизни, менялась нравственность. Возникает новое мировоззрение – религиозное, в основе которого лежит вера.

Понятие веры устойчиво ассоциируется с богом, а появление идеи бога связывается с далеким прошлым, когда человек был бессилен перед природой и, сделав непонятные ему силы природы подобными себе, воплотил в вере в богов свои надежды и чаяния. Вера в таком ракурсе предстает прибежищем слабых и безвольных (вспомним монолог Великого Инквизитора у Достоевского), оправдывающих свое бессилие и возведших его в ранг добродетели («Антихристианин» Ницше). Однако такое представление о вере является упрощенным, потому как не учитывает, в частности, то, что даже атеист обнаружит в своей душе веру и убежден в том, что каждому человеку вера во что-нибудь (в кого-нибудь) необходима. Вера, следовательно, занимает другое, не всегда связанное с богом, но очень важное и необходимое место в душе и жизни человека. Она возникла после разложения мифологического сознания.

Особенности мифологического сознания таковы, что в нем нет различения объективного и субъективного, первобытный человек приписывал свои свойства, и прежде всего душу, управляющую его телом, окружающему миру (аналогия есть одна из стратегий архаического мышления. Миф – прежде всего образ, в нем все наглядно. В восприятии не различались реальность и вымысел. Верил ли первобытный человек в богов, вопрос не уместен, потому что боги были для него реальностью, они жили среди людей и влияли на их жизнь. Для него нет чуда, нет невозможного, потому что боги управляют миром, а им подвластно все. Например, дед Мороз для детей, реален так же, как реальны окружающие его люди. Разложение такого восприятия внешнего мира и, прежде всего пространства, как формы данности внешних явлений, происходило под воздействием геометрии, появившейся для удовлетворения практических потребностей деления земельных участков на определенные величины. Пространство перестает быть гетерогенным и становится гомогенным, происходит абстрагирование от всех его свойств, кроме размеров. Так появляется первая абстракция – число, и первая объективная безличная закономерность была выражена как числовое отношение (Пифагор). С другой стороны, необходимость, составляющая суть закона, не может быть наблюдаема в опыте (Юм). К идее необходимости человек приходит, когда усилием воли подчиняет себя целесообразности – правилам, ведущим к достижению цели. Подобно тому, как представление о причине сначала отражало факт причинения человеком собственными действиями и затем было применено к описанию внешних событий, так и представление о необходимости, как подчиняющей силы, переносится на природу. Ведь первые в истории математические доказательства Фалеса являются и правилами-требованиями, например, если хочешь получить равнобедренный треугольник, строй его так чтобы углы при его одной стороне были равны.

Разложение мифологического мировоззрения имело и другие – социальные причины, в числе которых можно назвать демократию в греческих полисах, требующую от человека критичности мышления и доказательности высказываний, смешение народов и осознание, что единый мир требует единое объяснение, возможное при условии обезличивании сил природы.

Мир в результате делится на чувственный и умопостигаемый, на явление и сущность. Демифологизированная картина мира представлена в учении Платона об идеях, и для бога в этой картине нет места, но высшая идея – идея блага уже является первым шагом к идее единого трансцендентного бога. У Аристотеля бог выполняет функцию первотолчка, то есть внешнего для мира существа. У обоих вера понимается только как характеристика познающего сознания – как уверенность в точном предвидении какого-либо будущего события.

Над первобытным человеком довлеет рок (миф об Эдипе). Миф всегда включает в себя правила и нормы, регулирующие жизнь общества, причем эти предписания прямо вытекают из мифической картины мира, в ней нет различения сущего и должного. С удалением богов из мира возникает проблема свободы – выбора образа, цели и смысла жизни.

Миф позволял умершему вернуться (сюжеты о Сизифе, Орфее или китайские представления о духах предков), но его разрушение сделало это невозможным и проблема смысла жизни (пребывания в мире) становится еще более острой. Смерть теперь безвозвратно выводит человека за пределы чувственно воспринимаемого материального мира и потому правила, ведущие к спасению души от смерти, не могут служить земным целям и интересам. Цели, преследуемые при этом, также лежат за пределами возможности получения полного и достоверного знания.

Итак, разложение мифа и мифологического мировоззрения 1) освободило мир от управляющих им богов и сделало природные процессы объективными – независящими от чьей-то воли, 2) освободило человека от рока, судьбы и поставило перед проблемой свободы, 3) сделало смерть окончательным уходом из этого мира и обострило проблему спасения от смерти и смысла пребывания в этом мире. Ситуация неопределенности и привела человека к вере.

Человек пытается устранить неопределенность за границами возможного опыта. Опережающее отражение предоставляет эту возможность, и оно заключается в том, что в сознании (психике) возникает наглядный образ будущего, через секунды-годы, состояния окружающей среды. Например, хищник предвидит, где окажется преследуемая жертва через несколько секунд и бежит сразу на то место (наперерез). Но это событие еще не наступило и потому животному необходимо чувство уверенности в том, оно неизбежно. Понятно, что эта уверенность зависит от того, насколько ярок созданный образ будущего состояния внешних условий.

Чем отличается вера от знания? «Знаю» означает, что я вижу то, что есть сейчас и мой опыт говорит, что это я могу увидеть в соответствующих условиях в любое время. Человек неизбежно выходит (мысленно) за возможные пределы знаний (опыта), и здесь уже по своим претензиям на истину ответы ученого не слишком отличаются от ответов священника. Ученый может только быть уверен (но не знать) в том, что все в мире определяется объективными законами. Священник ответит по-своему, и его ответ будет не менее обоснован. Их ответы отличаются потому что они разного желают и ищут, хотя, заметим, эти желания не исключают друг друга. У них разные цели (ученый хочет знать, верующий – спастись), а чтобы стремиться к ним, надо их видеть или ясно представлять, пред-видеть. Глубоко переживаемое желание и создает образ будущего, как, например, сон часто вызывается предшествующими переживаниями. Известный феномен – выдавать желаемое за действительное - возможен потому, что человек видит то, чего нет в действительности. А видит он то, что создано его воображением (таково мифологическое сознание). Ученый в своем предвидении опирается на опыт познания, для него образ будущего становится ценностью, только если он соответствует критериям истины. Для верующего этот образ является ценностью не потому, что он истинен, а потому что выражает желания и чаяния, и лишь тогда он для него – истина, то есть ученый истину открывает, а верующий ее творит. Уверенность, как ощущение необходимой и потому неизбежной реализации созданного образа будущего и есть источник веры и его содержания. Причем, необходимость здесь - не объективная закономерная связь в естественнонаучном смысле, а подчинение себя цели, как волевое усилие для достижения желаемого. Определение веры как осуществления ожидаемого и уверенности в невидимом позволяет нам понимать ее как деятельную - осуществляющую силу. Близкое к такому пониманию веры мы находим у Д. Юма: вера это идея, ассоциированная с наличным впечатлением, а акт веры – это сильное и устойчивое представление какой-нибудь идеи, до известной степени приближающееся к непосредственному впечатлению.

Итак, вера присутствует в сознании как о браз желаемого будущего и стремление к его реализации. Сила желания определяет ясность и отчетливость воображаемого образа цели. Миф тоже есть образ, но в отличие от носителя мифологического сознания, верующий понимает, что образ желаемого будущего не совпадает с объективной реальностью. Для мифологического мышления не существует чуда, потому что нет понятия объективного закона. Иудей, веривший в трансцендентного бога, искал чуда, как доказательства существования этого наприродного и потому способного проявить себя только в противоречащих привычным природным процессам явлениях абсолюта; древний грек, не веривший в такого абсолюта, но уже отделявший чувственное от умопостигаемого, искал истину и доказательства. Отсюда же и средневековое «верую, ибо абсурдно». Верующий – это тот, кто знает, что он верит и что то, во что он верит, не является в данное время действительным. Но верующий скажет «я знаю, что бог есть», для него это знание не допускает никаких сомнений, оно – абсолютно. Символом такой веры является поведение Авраама, когда бог потребовал от него принести в жертву сына. Потому нельзя веру определять как постоянную надежду (Т. Гоббс), поскольку последняя допускает сомнение.

Вера есть постоянное удовлетворение потребности – знать, что будущее таково, что соответствует желаемому. Каков же создаваемый образ будущего? Бессилие человека перед своей смертностью заставляет человека уповать на некое существо, кому было бы подвластно спасение души. Так трансцендентный бог становится средоточием поисков ума – как теоретически необходимой субстанции, и души – как ее спасителя. Но спасение души не является гарантированным, это противоречило бы чувству справедливости верующего, кроме того, верующий сам хочет думать, что от него это как-то зависит, и сделать что-то для спасения. Так появляются заповеди. Эти заповеди не выводятся из обычаев и традиций, допускающих несправедливость, а зачастую противостоящих справедливости. Языческие боги не дают человку заповедей, они отличаются от людй только бессмертием и всесилием, но не характером, и потому требовать соблюдения нравственных законов они не могут. Ясно, что абстрактная, сформулированная в предельной форме нравственность имеет смысл только при предстоянии перед вечностью, как подготовка к ней. Это и позволяет сформулировать их как максимы, и их воображаемая реализация создает образ мира, в котором воплощены мечты.

От такого бога нельзя ничего утаить, даже мысли и желания, скрытые зачастую от самого человека, и для жизни по заповедям христианин должен стремиться знать о своей душе, ее глубинных мотивах столько же, сколько знает бог. В результате впервые рефлексия становится необходимым условием спасения души. Эту работу выполняет дух, согласно христианским догматам – частица божественного духа. Верующий и не может иначе понимать свою духовность, поскольку заповеди, которыми руководствуется дух, даны ему богом. Разграничение в человеке тела, души и духа осуществлено апостолом Павлом. Духовность является в этом смысле регулированием своей внутренней жизни и жизни в миру, а сила духа заключается в способности следовать заповедям, и определяется крепостью веры. В нравственности появляется не известное раньше понятие мотива действия, появляется мораль – внутренняя нравственность. Эдип, например, будучи объективно виновен, даже не знает о возможности оправдаться неведением (и не оправдывается и карает себя сам), хотя субъективно, как мы сейчас понимаем, невиновен – знал закон, не хотел его нарушать и не знал, что нарушает.

В таком ракурсе вера предстает основой жизни личности, становится онтологической категорией. Вера составляет фундамент человеческого существования, поскольку выражает желание определять свою духовность в соответствии с заповедями, она есть проекция своего идеального бытия в будущее. Она не может быть слепой, и то, что для стороннего наблюдателя кажется слепым фанатизмом, для верующего является проявлением твердости духа. Вера есть немыслимость иного, вопреки заповедям, бытия.

Человек, не признающий существования бога, также верит. Зачем атеисту вера? А затем, что каждый человек есть не просто продукт воспитания, но и самовоспитания. Конституирующее себя Я, начинающее свое существование с мысли «Я есть», создавает образ, который можно определить как Я-идеал. Отступление от него осознается как отказ от самого себя, он составляет ядро человеческого духа и включает в себя принципы, выбранные и принятые в качестве самоопределения. Духовность атеиста в сущности (но не содержанием) ничем не отличается от духовности в религиозном смысле. Только человеческая гордость, как результат осознания соответствия собственным требованиям, в глазах верующего – это гордыня, не совместимая с осознанием ничтожности своей перед богом. Возможно самоопределение неадекватное, если в него включаются не только личностные качества, а, например, расовые, сословные или материальные признаки; они становятся фетишем для такого человека.

Но конституированное Я - лишь потенциальное существование, реальность же есть его релизация - здесь и теперь. Реальное поведение зависит от того, насколько ярок этот образ. Вот здесь появляется необходимость в вере. Сейчас человек ощущает себя таким, каким и хочет быть всегда; но знать этого не может, будущего еще нет. И если он хочет быть таким, то он верит, что будет таким. Именно желание создает образ а сила желания – яркость этого образа - цели. Только атеист и верующий, в отличие от первобытного человека, не выдают желаемое за действительное, а претворяют его. Вот этот образ и составляет содержательно глубинную веру человека. Скажем, если человек стремится быть принципиальным, то он верит, что принципиальность возможна в этом мире и что такие люди есть. Вера есть верность себе самому, проекция своего духа в будущее, и потому является смыслом существования. В действиях вера определяет уверенность - ощущение собственной решимости и способности остаться верным себе самому.

Вера, как видно, это будущее как внутренняя реальность, возможность как внутренняя действительность, то есть условие существования человека. Вера – важнейший компонент духовной жизни человека, осознающего себя, точно знающего чего он хочет и способного достигать поставленных целей.

К необходимым условиям возникновения веры можно отнести: 1) – временное отсутствие или невозможность получения достоверного знания о жизненно важной области; 2) – способность к опережающему отражению, буквально предвидению - созданию внутреннего образа будущего состояния внешней среды; 3) способность отделять объективное от субъективного, разделение мира на видимый и невидимый, чувственный и умопостигаемый; 4) – осознание своей смертности и вытекающая отсюда проблема цели и смысла жизни.

Но почему не все верят в бога? Возможно ли определение достаточных условий религиозной веры. Нет. Вера в него невыводима из воспитания (известны борцы против религии, как Ф.Ницше, или атеисты типа Б. Рассела и того же В. Ленина), из жизненных тягот и т.п., и потому она сама – чудо.

ТЕМА 15. ФИЛОСОФИЯ И ЦЕННОСТНЫЕ ПРИОРИТЕТЫ В КУЛЬТУРЕ ХХ1 ВЕКА (материал к лекции и семинарским занятиям подготовлен А.И.Лойко,;А.Г.Волнистым).

Вопрос 1. Глобализация социальных процессов и техногенные проблемы человечества.

Ключевые слова: глобализация, техногенные проблемы человечества, экология, продовольственная безопасность, энергетическая безопасность, устойчивое развитие, биологическое разнообразие планеты, устойчивое пространство земледелия, техногенные катастрофы.

Глобализация - это интернационализация экономических, политических, демографических, энергетических, продовольственных, информационных проблем, вызванная активными процессами международного разделения труда, миграцией.

Техногенные проблемы человечества связаны с введением в эксплуатацию мощных технических комплексов и многократно выросшими из-за этого рисками катастроф, последствия которых имеют планетарное выражение. Одним из первых примеров подобной катастрофы является техногенная катастрофа на Чернобыльской АЭС. Беларусь одной из первых в истории человечества столкнулась со столь масштабной аварией, повлекшей загрязнение территории радиоактивными элементами.

Техногенные факторы влияют на содержание экологических проблем, актуализируют задачу сохранения биологического разнообразия планеты. Активное общение человечества повышает биологические риски, связанные с мутациями вирусов и распространением инфекционных заболеваний.

Существует комплекс цивилизационных проблем связанный со столкновением цивилизаций. Человечеству приходится искать пути сопряженного развития в духовной сфере.

Много проблем формулирует экономическая сфера, в которой создаются материальные ценности, продовольствие, артефактная продукция. Циклический характер экономических процессов обуславливает трудности устойчивого развития регионов мира, формирует основу для протестных движений, порождает радикальные настроения, подкрепляющиеся методами современного терроризма, нигилизма.

Многообразие современной социальной жизни и рисков актуализировало проблему эффективного управления, формирования стабилизационных структур. Беларусь активно участвует в решении этих вопросов через участие в структурах ООН. Особенно это важно с точки зрения задач борьбы с работорговлей, наркотиками, теневой миграцией.

Человеческая жизнь невозможна без предвидения. Люди всегда стремились заглянуть вперед, в завтрашний день, в будущее. Эти попытки выливались в различные формы мифических пророчеств и всевозможных гаданий, необоснованных надежд и утопических мечтаний, ненадежных расчетов «здравого смысла», основанных на выводах из повседневного опыта, пока, наконец, не привели к разработке отдельных приемов объективного предсказания и методов научного прогнозирования. Теперь проблемы прогнозирования стали особенно актуальными. Это объясняется возрастанием прогностических возможностей современной науки, широким использованием прогностических выводов во всех областях общественной жизни. Таким образом, вопросы о том, что же ожидается в будущем, каким будут общество и мир, не являются праздными и рассуждения по этому поводу должны опираться на научные и практические факты.

Прежде всего следует отметить, что в социальном прогнозировании ключевое значение имеет проблема. Жизнь (любая – растительная или животная) – это непрерывный процесс решения каких-либо проблем, и как только они перестают возникать – прекращается сама жизнь. Иными словами, решение проблем – имманентная (внутренняя) сущность жизнедеятельности любого организма, от колонии микробов до человеческого общества включительно. Конечно, нужно различать проблемы социальные и проблемы, которые носят предметный характер. Последние гораздо шире по масштабу, хотя и те и другие имеют много общего. Первые связаны только с человеческим обществом, вторые со всем органическим миром, растительным и животным, от микроорганизма до человека. Однако социальные проблемы в отличие от более широких предметных, имеют не только общие с последними черты, но и существенные особенности. Для любой разновидности флоры и фауны, исключая человека, проблемы одни и те же (питание, рост, размножение) – и в этом состоит сущность органического мира. Напротив, социальные проблемы имеют вполне закономерную конструктивную особенность, что как только решается одна из них, на ее месте возникает другая, третья и т.д., причем каждая, как правило, более сложная, более трудная для решения, но и более «высокая» по своему характеру и значению для жизнедеятельности личности или общества.

Другой особенностью социальных проблем является их связь с конкретно-исторической обстановкой данного общества на данном этапе его развития. И разрешение таковых обязательно связано с социальной целью, что в свою очередь подразумевает сознательную, целенаправленную деятельность людей.

Изучение и рассмотрение различных видов деятельности показывает, что одни люди занимаются чем-либо охотно, с энтузиазмом, другие – нет. В чем же причины активности одних и пассивности других? Каков побудительный механизм поведения людей? Что лежит в его основе? Вопросы эти сами по себе не простые и знание побудительного механизма является непременным условием улучшения не только организации трудовой, общественной, творческой деятельности, но и качества самой жизни.

Если человек действует, это значит, что он сам стремится достигнуть чего-то, либо к этому его побуждают внешние причины и обстоятельства. Синтез внешнего и внутреннего, личного и общественного, психического и социального характеризует сложность побудительного механизма сознательной человеческой деятельности. Весьма резонно полагать таким образом, что этот механизм включает в себя стимулы и мотивы, понимая под первыми внешние побуждения, а под вторыми внутренние. На первый взгляд оба термина в чем-то синонимичны, однако есть особенности в понимании того и другого.

Стимул – это внешний, объективный побудитель поведения, существующий вне сознания человека. Определяющей особенностью стимулов является их способность активизировать человека, в систему ценностей которого данная деятельность не включена. «Активизирующая способность» внешних факторов обусловлена, во-первых, их субъективной значимостью; во-вторых, свойством содержать в себе ценность, соотносящуюся с той или иной деятельностью как с одним из возможных средств достижения этой ценности; в-третьих, свойством ориентировать в конкретной ситуации на определенную деятельность, быть своего рода «подсказкой» выбора.

Побуждения к деятельности, идущие извне, могут выступать как благоприятные условия и как условия необходимости, вплоть до принуждения. Само слово стимул (от лат. stimulus – остроконечная палка-погонялка) изначально означало как раз принуждение. Однако теперь этот термин в социологической и экономической литературе употребляется для обозначения внешнего побудителя добровольной деятельности, в отличие от первоначального значения. Стимулы могут быть стихийными и организованными. Организованное стимулирование есть целенаправленное воздействие на сознание, и его задачей, в конечном счете, является формирование соответствующих мотивов, т.е. внутренних побуждений к сознательной добровольной деятельности. Стимул лишь тогда становится реальной побудительной силой, когда он превращается в мотив. Однако это превращение не определяется только самими стимулами, так как связь между ними опосредуется структурой личности, потребностями человека, его жизненным опытом, взглядами, убеждениями. Кроме этого значение имеет пол, возраст, образование, профессия, место жительства и другие объективные характеристики.

Особенности структуры личности, ее социального статуса и социального окружения определяют характер действия тех или иных стимулов, сложность процесса формирования мотивов. Внешнее воздействие, чтобы стать стимулом, должно иметь таким образом «правильный адрес». Совокупность стимулов, по существу, необъятна – все внешние факторы, как направленные, так и стихийные, могут играть роль стимулов. И если они не являются принуждением, воздействие их избирательно.

Для мотива характерно то, что он связан с осознанием какой-либо ситуации, внутренней или внешней, которая, по мнению человека, требует изменения. В этом смысле слово мотив трактуется тоже как побуждение, но он исходит от самого человека. Необходимость реализации потребностей и интересов, достижения ценностей побуждает человека к деятельности. Научное объяснение мотивов так или иначе начинается вопроса, ценен ли для него тот или иной вид деятельности и чем именно, ибо деятельность – феномен сложный, и ценной может быть не только сама деятельность, но и ее конечный результат (продукт), а также условия и средства ее достижения. Деятельность как субъективная ценность должна рассматриваться в первую очередь с точки зрения ее объективного содержания – той целью, для достижения которой она сама оказывается средством.

Условия и результаты деятельности отдельного человека объективно включены в систему общественных отношений. Но и сама индивидуальная деятельность, каковы бы ни были стоящие за ней личные мотивы, представляет собой «частицу» социального процесса, ведь сущность человека в своей действительности есть совокупность всех общественных отношений. Соотношение личного, субъективного момента в побуждениях людей и социального характера порождаемой ими деятельностью является центральным вопросом в проблеме мотивации. Это соотношение носит различный характер в разные периоды общественно-экономического развития, однако для будущего сообщества людей необходимым условием его существования будет то, что общество будет стремиться наиболее полно удовлетворять потребности человека, а он, в свою очередь, будет реализовывать не только свои личные, но и общественные цели.

Особо можно выделить значимость мотивов. Если деятельность не представляется для человека ценности, то исчезновение внешнего побуждения (стимула) может повлечь за собой прекращение деятельности, в то время как наличие внутренних побуждений (мотивов) приводит к тому, что для людей, стремящихся заниматься чем-либо, неблагоприятные внешние условия порой не являются существенным ограничением. Они их или как бы «не замечают», или активно преобразовывают.

Люди живут страстями. Под этой расхожей фразой скрывается важность или значимость чего-либо, что определяет поведение и деятельность человека. Отсюда деление мотивов на ценностные, которые порождены какими-либо интересами, потребностями и на ситуационные, которые возникают под влиянием стимулов. Важным признаком ценностного мотива выступает устойчивое побуждение к деятельности, его относительное постоянство, что обуславливается устойчивостью личности. Ценностные мотивы складываются в процессе ее развития и в отличие от ситуационных не подаются прямому регулированию и управлению. Как бы ни изменялись внешние условия, личность в главном сохраняет свою целостность, самостоятельность, единство, способность противостоять изменяющимся условиям и изменять их.

Ситуационные мотивы, напротив, неустойчивы. Их важнейшее свойство – возникать и исчезать в зависимости от изменяющихся условий – облегчает процесс адаптации человека, дает ему возможность действовать добровольно и сознательно в новых, порой неблагоприятных условий, сохранять себя как личность, усваивая новое, развиваясь.

Дата добавления: 2017-01-14