Жукова Н.С. Формирование речи у детей с моторной алалией 33 страница

Таким образом, при объединении слов в синтаксическую схему код речедв'ижений не играет роли, так как схема не предписывает словам определенной звуковой последовательности. Следует допустить, что при переходе на синтаксические правила происходит переход на новый код. Полные, расчлененные слова замещаются простыми, нерасчлененными сиг н'алам и. 2. Вторая особенность, вытекающая из того, что синтаксическое правило относится не к одному, а к группе слов, состоит в том, что каждое из сочетаемых слов должно сохраняться в кратковременной памяти. Это достигается тем, что одни из них удерживаются, другие упреждаются так, что появляется возможность синтеза в одновременности. Указанными двумя особенностями механизм составления сообщения из слов резко> отличается от звена составления слова из звуков. Решетки фонем и морфем хранятся в долговременной памяти. Звуковой состав каждого из слов по отдельности заранее определен точками на фонемной и морфемной решетках, хотя полные слова составляются только в операции сообщения. По отдельности оба слова в сочетании Хороший девочка составлены так же правильно, как и слова Хорошая мальчик, но не может появиться, например, слово Хоркошн. Отдельное полное слово -всегда узнается как много раз встречавшееся раньше и поэтому должно быть отнесено к системе долговременной памяти. Возникает вопрос, какой-же из анализаторов обладает долговременной памятью для сохранения слов? Очевидно, что выдача речи не может осуществиться без полного анализа и синтеза всех элементов, составляющих слова. Это значит, что решетки фонем и морфем, кодированные по речедвижениям, содержатся в памяти речедвигательного анализатора. Однако там нет полных слов. Они появляются лишь в момент их снятия с решеток, т. е. при составлении сообщения, а поэтому не в долговременной, а в оперативной памяти. Речедаига-' тельному анализатору предписаны лишь правила составления полных слов, т. е. правила перехода от решетки фонем к решот'ке морфем, и правила комбинации морфем, но какие именно полные слова будут составлены по этим правилам, — не определено составом обеих решеток. Весь смысл работы речедвигательного анализатора состоит в том, что он может выдавать всякий раз новые комбинации полных слов, которые, конечно, заранее не могли храниться в этой законченной комбинации в памяти (за исключением случаев заучивания наизусть). Полные, синтезированные слова появляются на выдаче. Именно в таком виде они поступают и на прием. Прием не может осуществиться, если принимаемое слово не отождествляется с выдаваемым. Необходимо признать существование такого устройства на приеме, которое обеспечивало бы тождество полных слов на выдаче и приеме. Это и есть долговременная память, функционирующая при узнавании полных слов. У нормально слышащих — это слуховая память, у людей грамотных — это, кроме того, зрительная память, у «слепых — осязательная и * Более подробное изложение результатов этой серии опытов предполагается опубликовать в отдельной статье. I слуховая, у глухонемых — только зрительная, у слепоглухонемых — только осязательная. Слово, поданное на прием с искажением фонем и тем более морфем, узнается или плохо или совсем не узнается. Известно, что обучающиеся немецкому языку при переходе от латинского^ шрифта к готическому испытывают затруднения, так как у них в дол-временной зрительной памяти еще не сформировались новые начертательные образы полных слов. Однако для сформирования слуховых и зрительных образов полных слов.необходима операция съема этих слов с морфемной решетки речедвигательного анализатора. При этом вначале формируется звуковой образ полного слова, а потом зрительный. При всякой новой перестройке звуковой или зрительной конфигурации полного слова требуется возврат k первоначальному двигательному коду, иначе не может произойти отождествления двух видов полных слов. Лишь после того, как: обучающийся немецкому языку путем проговаривания слов, написанных готическим шрифтом, установит эквивалентность начертательной конфигурации слова с его двигательным алгоритмом, сформируется: кодовый переход отождествления. Полное слово будет включено в зрительную память и станет узнаваться как тождественное произносимому. Надо признать, что источником, снабжающим слуховую и зрительную память на полные слова, является речедвигательный анализатор, хотя в самой долговременной памяти двигательного анализатора нет полных слов. Они появляются там лишь в акте отбора и по мере формирования кода транспортируются в слуховую и зрительную память. Таким образом, словарь распределен по анализаторам соответственно функциям приема и выдачи. В долговременной памяти речедви гательного анализатора хранятся неполные потенциальные слова if оперативно составляются полные слова. В слуховом и зрительном анализаторах хранятся только те полные слова, которые были составлены в операциях речедвигательного анализатора. В то время как для выдачи речи необходим последовательный переход от кода речедвиже-ний к решетке фонем и от нее к решетке морфем, при приеме речи достаточен лишь код отождествления полных слов приема и выдачи. Нельзя произнести полное слово нормативно, если не отдифференцированы все его элементы, в то время как 'то же полное слово принимается не по элементам, а по ансамблю его звуковых или зрительных компонентов. При узнавании слова действует закон (избыточности восприятия. Некоторые из его элементов могут не замечаться и все же будут восстановлены по общей конфигурации целого. При произнесении же слова потеря элемента вносит искажения или будет замечена как смыс- • ловая или характерная особенность речи. Различие кода составления полных слов от кода отождествления тех же слов резко обнаруживается в разной 'трудности кодирования и декодирования. Тот, кто умеет кодировать, всегда умеет и декодировать, но не всякий, кто умеет декодировать, обладает способностью кодировать. Умеющий говорить на иностранном языке может понимать слышимую и написанную речь, но не всякий, понимающий слышимую речь и читающий тексты, умеет говорить на этом языке. Код отождествления проще, так как при этом различаются лишь ансамбли полных слов, в то время как при произнесении.эти ансамбли вырабатываются в составе вссх их элементов. Как видно, полное слово занимает своеобразное, двойственное положение, что делает его центральной и основной единицей речи. Оно является пунктом связи звена составления слов из звуков и звена составления сообщения из слов. Находясь в первом звене, оно формируется в расчлененных элементах звукового алгоритма, находясь во втором, — оно выступает как неделимое целое, как единица, и элемент словосочетания (синтагмы). Составление расчлененного звукового алгоритма слава происходит по одним правилам, а применснш дедрго слова в сообщении — по другим правилам. В этом пункте сцепления двух звеньев механизма речи происходит переход на новый код. Для составления сообщения недостаточно указанных видов правил, необходимы еще особые — семантические правила. В известней шутке: Утром рано, вечерком; поздно, на рассвете и т. д. соблюдены как правила составления звукового алгоритма слов, так и синтаксические правила, но полученное сочетание не является осмысленным. Слова: утром рано u вечерком в контекс'те приведенного выше высказывания применяются как равные по значению, как синонимы, в то время как в языке они существуют и будут приняты слушателем как антонимы. При этом предварительно не определена всегда возможная перемена узуальных значений этих слов. Семантические правила определяют сочетаемость слов по их значениям. На сочетания, противоречащие этим правилам, -накладывается запрет, и тем самым уменьшается количество комбинаций из некоторого числа слов, отбираемого из всего словарного фонда. В результате в категориальную, грамматическую схему включаются только некоторые из возможных слов, и сообщение делается более конкретным. Дальнейшее уменьшение количества комбинаций слов происходят при вступлении в силу еще новых правил, логических, регулируемых критерием истиннос'ти и ложности. Логические правила * не относятся к звуковому составу отдельных слов, ни к синтаксическому их сочетанию, ни к семантике данного конкретного слова, а только к предметным отношениям. Сообщение: Я вижу, что человек скаче\т на лошади-no предметным отношениям равнозначно сообщению: Я вижу скачущего на лошади человека, хотя по грамматической схеме эти предложения различны. В том же сообщении слова я вижу могут быть заменены словами: я заметил, слово человек может быть заменено словом всадник, слово скачет можно заменить едет галопом и т. д. При такой перестройке замещаются слова с их звуковым составом и семантика каждого из слов, но предметные отношения, о которых сообщается, остаются неизмененными. Если предмет сообщения определен, тотчас же ограничивается круг отбираемых для этого сообщения слов. В приведенном примере слово всадник уже нельзя заменить словом рыба, стена, мука и т. п., если возможность такой замены заранее не обусловлена. Таким образом, попадая в сферу предметных отношений, мы снова встречаемся с системой новых правил отбора. Вообще говоря, ряд предметных отношений, из которого происходит отбор, является бесконечным, потому что э'то объем всей действительности, могущей стать в той или другой части предметом сообщения. Однако этот ряд резко ограничивается, во-первых, кругом знаний говорящего и слушающего и, во-вторых, общей задачей сообщения. Задача и определяет отбор предмета сообщения, что выражается в том, что найдена тема изложения. Как только предмет сообщения отобран, значительно сужается круг обозначающей его лексики. Это хорошо известно, например, преподавателям иностранного языка, ведущим практический курс лексики. Они при обучении студентов, вводя новые иностранные слова, последовательно включают то физкультурную тематику, то тематику бытового разговора, то школьно-классную, то техническую, то специально научную, военную и т. п. Однако собственно логические правила вступают ь силу лишь после того, как состоялся отбор предмета сообщения. Несмотря на то, что отбор произведен, об этом выбранном предмете можно высказать бесконечное количество суждений. Бесконечность врывается снова и должна быть ограничена. Это и достигается логическими правилами, которые определяют, какой из предикатов, отбираемых в сообщении применительно к данному предмету, является истинным. Остальные, как ложные, отбрасываются. В результате этой операции значительно сужается русло, по которому пойдет отбор слов-предикатов. Таким образом, обычное представление о том, что в суждении связываются два термина (субъект и предикат) или, по другой концепции, два явления (или признака предмета), далеко не точно, если рассматривать не формальный, а реальный процесс составления сообщения. Субъект отбирается по одним 'Правилам, а предикат — по другим. В первом случае отбор определяется задачей сообщения и не может быть назван логическим. Нет никакой логической необходимости сообщить один раз об одном, другой раз — о другом предмете. Отбор же предикатов к данному предмету сообщения происходит на основе логических правил истинности и ложности. Однако определяемый по логическим правилам состав предметных отношений еще не образует полного конкретного сообщения, так как одни и те же предметные отношения, как было замечено выше, могут быть высказаны в разных словах. Вот почему формальная логика имеет дело с такими образованиями, в которых еще не определены ни грамматическая форма, ни состав полных слое. Их обычно называют пропозициями, высказываниями или предложениями, хотя они совсем не похожи на предложения в грамматическим смысле или на конкретные сообщения. Пропозиция может быть заменена схемой или матрицей, в которой слова можно заместить любыми знаками, например буквами, а истинность обозначить + и ложность—. Таким образом, для полной конкретизации сообщения в составе только данных слов необходимы еще новые правила отбора. Говорящий обращается к людям с расчетом сообщить нечто такое, что способно перестроить их поведение. Для осуществления этого необходим.учет постоянно меняющихся текущих жизненных ситуаций. Говорящий совершает речевой поступок, который вызывает разнообразные поступки си стороны лиц, принимающих его речь. При этом говорящий исходит из предположения, что передаваемое им сообщение неизвестно слушающим, что оно является ответом на возникшие у них вопросы и способно удовлетворить их определенные потребности. Возникший у слушателя вопрос может содержать полную неопределенность, поэтому ответ на него отбирается из бесконечного числа возможных сообщений. Ответ на один вопрос может вызвать появление все новых и новых в возрастающем числе. Говоря в терминах теории информации, следует признать, что в isonpoce содержится максимум энтропии, а в ответе максимум информации, так как он единственный отобран из полной неопределенности бесконечного числа возможных сообщений (если бы такой отбор был реально возможен). Каков бы ни был ответ, даже отрицательный, он является законченным сообщением, содержащим полные слова с определенным звуковым составом, определенной их семантикой и объединенным «в определенную грамматическую форму.и интонацию. Это и есть данное конкретное законченное сообщение. Только после того, когда уже возникло это законченное сообщение, можно обнаружить правила, регулировавшие конечный отбор полных слов. Если думать, что до этого момента отбор определенных слов происходил из бесконечного ряда, то такой отбор вызвал бы полную случайность ответа, уничтожение информации и переход ее в энтропию. Но так как отбор полных слов определен учетом текущей ситуации, запасом знаний и слов у говорящего и пониманием при приеме сообщения слушателем, т. е. всем тем, что может быть названо целью данного конкретного сообщения, то этой целью и определяются правила отбора конкретных слов. Узнать их можно лишь после Того, как сделано данное конкретное сообщение. Систематическое шуче?ще ряда сообщений или речей, произнесенных тем «ли другим человеком, позволяет ближе исследовать эти правила. Поэтому с известной долей вероятности можно ожидать от данного человека того или другого ответа. Руководясь учетом этих правил, например, драматург строит реплики роли,,в которых зритель узнает характер изображенного лица, так как через реплики, высказанные в определенных ситуациях, может быть определена личность. Однако слушателем, как реальным участником разговора, цель сообщения не может быть учтена заранее. Иначе отпала бы необходимость самого сообщения, так как слушатель не получил бы в нем ничего нового. В законченном сообщении обозначена определенная, выбранная часть предметных отношений. Однако количество возможных для выбора сообщений бесконечно, а число слов ограничено фондом 'словаря. Казалось бы, что при этом условии первый ряд яе может соответствовать второму. Так и было бы, если бы слова оставались только названиями предметов, именами. Но они не только именуют уже выделенные отношения в явлениях, а и производят самый процесс выделения отношений, они полагают, или предицируют, признаки, относящиеся к явлениям. Э'то достигается тем, что в значении слова выбирается такой признак, который является общим для разных явлений, различие же самих явлений обнаруживается из всех слов контекста, каждое из которых выполняет такую же обобщающую функцию. При этом одно и то же слово по своему звуковому составу может менять значение в составе разных сообщений. В высказываниях Рабочие построили дом и Ученик построил предложение слово строить имеет разные значения. Поэтому в одном случае предицируе^гся один признак, в другом случае — другой, хотя применяемое для этого слово остается тем же самым. В результате способность одного слова замещаться другими и приобретать новые значения обеспечивает применение словаря с конечн ным числом слов к обозначению ©се новых и новых предметных отношений, принадлежащих к бесконечному ряду. Таким образом, прежде чем будет высказано законченное сообщение в составе полных слов, должен осуществиться сложный процесс применения целой серии разных правил, регулирующих их отбор, единственный в данной си'туации. Если даже реплика >как бы мгновенно слетает с уст, путь от мысли к законченному сообщению долог. В нашем контексте достаточно выделить лишь самые общие соотношения в этом сложном процессе. Слово, являющееся местом связи двух основных звеньев механизма речи, в одном из них (отбор звуков для слова) берется как синтетическая единица, в другом звене (отбор слов для сообщения) — как единица аналитическая. В первом случае завершается процесс синтеза аналитически расчлененных звуковых элементов, но получающиеся слова оказываются неполными. Это лишь фонд слов, возможных к применению. Во втором случае начинается поиск слов как аналитических элементов в составе целого сообщения. Отбор этих элементов определяется целью сообщения и всей указанной выше цепью отборов. Но так как нужные слова еще не появились, то средством для осуществления этих отборов могут стать разные сигналы, заменители. Сроди них мо>гуг быть и слова, замещаемые в дальнейшем теми, которые войдут в сообщение. Среди таких сигналов могут быть наглядные схемы и образы, как это обнаружилось в опытах, изложенных в § 5. Иначе говоря, происходит многократное перекодирование одних сигналов на другие, которое в конце концов заканчивается съемом с морфемной решетки полных слов в составе сообщения. Следовательно, можно различать две основные ступени кодирования в процессе речи: а) переход от решетки фонем к решетке морфем, что закрепляется в долговременной памяти и соответствует усвоению данного языка и б) переход от "морфемной решетки с неполными словами к полным словам в составе сообщения, что осуществляется в кратковременной памяти и относится к операции составления сообщения. Второй переход (б), в свою очередь, содержит целую систему переходов кода, которые являются субъективными, так как замещающие сигналы не нормализованы и.не нуждаются в нормализации. Однако к двум указанным ступеням кодирования должна быть прибавлена третья, также основная. Ее особенность состоит в том, что с нее начинается речевой процесс, ею же и заканчивается, и, кроме того, она проходит через весь механизм речи как доминанта — это код речедвижений. Отбор требуемых речедвижений доставляет/так сказать, физиологический материал как для 'неполных слов в составе обеих решеток, так и для полных при составлении сообщения. Однако функции речедвижений в разных звеньях механизма речи различны. Так как речевой звук образуется в системе речедвижений, то решетка фонем, а соответственно и решетка морфем не может образоваться иначе, чем на основе речедвижений. Дело обстоит иначе в операции составления сообщения. Грамматическая схема соединения слов, возникающая сразу по принципу «все или (ничего», статична. Кроме того, перед отбором конечных полных слов данного сообщения проходит серия замен слов простыми сигналами или наглядными образами. Поэтому в процессе формирования сообщения первоначальный код • речедвижений вступает в силу лишь спорадически в тот момент, когда возникает необходимость удержать найденное полное слово. В остальных случаях полные слова перекодированы с речедвижений на другие/более сокращенные и устойчивые сигналы. Однако нужда в первоначальном коде речедвижений увеличивается тем больше, чем ближе подходит момент перехода от внутренней речи к внешней, в которой полные слова должны бьйъ удержаны в определенном порядке. Роль речедвижений в соотношениях между фонемной и морфемной решетками позволяет провести различие между устной и письменной речью, а замена, полных слов простыми сигналами в процессе формирования сообщения позволяет уловить переход от внутренней речи к внешне выраженной. Рассмотрим кратко оба случая. < Существуют два вида буквенных обозначений/Один из них составлен с учетом перехода от алгоритма речедвижений к решетке фонем в момент снятия полного слова —это так называемая фонетическая транскрипция. В алфавит этой транскрипции входят буквы, обозначающие полные звуки в полных словах, т. е. с учетом динамических индексов. Другой буквенный код применяется в традиционно-орфографической транскрипции. В ней не учитывается переход от речедвижений к решетке фонем, а определяется только код перехода от решетки морфем к полным словам. Следовательно, в орфографической транскрипции буквы не обозначают полных звуков с различиями позиций этих звуков в слове и слогового квантования, но вместе с тем буквы этой транскрипции составляют полные слова, которые могут узнаваться в тексте.;i В фонетической транскрипции записан переход от зрительно видимой речи к орфоэпической устной. В традиционно-орфографической транскрипции переход к устной речи не записан. Поэтому он возможен лишь в том случае, когда читающий заранее усвоил обратный переход от полных слов к коду речедвижений. В остальных случаях появится не нормативное, не орфоэпическое произнесение или переход на субъективный köfr:>pe^:п-рй чтении текстов, написанных на мертвом языке, или иностранного текста современного языка, если читающий не усвоил фонетики этого языка. Г; код вырабатывается в двух видах правил: один из них — правила чтения, т. е. переход от букв к произносимым словам, другие — правила орфографии, т. е. переход от произносимых и слышимых слов к буквам. Эти правила различны, так как направление переходов противоположно, хотя пункты переходов остаются тождественными. При чтении происходит процесс.декодирования, а при записи слов кодирование, т. е. переход на буквенный код. Это ясно обнаруживается по трудности усвоения тех и других правил. В то время, как правила чтения (применительно к русскому языку) усваиваются относительно скоро, правила орфографии, как известно, требуют для усвоения большого труда. Непонимание роли речедвижений в процессе усвоения буквенного зшда является одной из главнейших методических неудач при обучении правописанию, вследствие чего усвоение орфографического навыка затягивается на очень длительный срок.. В действительности же т.еория этого вопроса очень проста. Слышимое и произносимое слово содержит последовательность полных звуков, квантуемых по слоговой разносильности. Записанное же слово состоит лишь из букв, которые не обладают вовсе способностью к слоговому квантованию. Следовательно, между этими двумя последовательностями нет соответствия. Задача состоит в том, чтобы их привести к эквивалентности. Для этого обучающийся должен усвоить код перехода от слышимых слов (диктант) и внутренне произносимых слов (изложение,и сочинение) к зрительно видимым. Добиться выработки но-лзого кода невозможно иначе, как опираясь на исходный, первоначальный для всех видов речи код речедвижений. Следовательно, необходимо выработать такую систему речедвижений, которая была бы в полной мере эквивалентной буквенному ряду. Иначе гоЪоря, н е о б х о димо ввести орфографическое n p от о в a p и в а н и е учащимися всех слов прежде, чем они будут написаны. Орфографическое проговаривание потребует слогораздельного произнесения слов, что вызовет усиление всех слоговых позиций. Нейтрализованные, слабые позиции будут во всех слотах слова одинаково Сильными, что и требуется по буквенному коду. При этом морфемный состав слова, на котором в значительной мере держится русская орфография, полностью сохранится. Та-ким образом, у учащихся сформируется новый, речедвигатель-ный код перехода к орфографическому написанию полных слов. Этот Новый код не может ни вытеснить, ни интерферировать с орфоэпическим кодом, усвоенным в раннем детстве, по следующим причинам. Орфоэпический код речедвижений включен в систему устной речи, в то время как орфографический включен в систему письменной речи. По известному в физиологии закону переключения, в обстановке устной речи вступит в силу орфоэпический код, а в обстановке письменной речи — орфографический. Быдо бы невероятным предложение, чтобы ученик в бытовой, скороговорной речи перешел на послоговое проговаривание. Такая речь то'тчас же получит отрицательную санкцию со стороны взрослого. Такой переход на послоговое проговаривание в устной речи был бы столь же невероятным, как переход на пение вместо речи, хотя ученики обучаются и пению. Попеременное же переключение с одного кода на другой, в гораздо более сложных условиях, встречается, например, у переводчиков, которые быстро кодируют и декодируют с одного языка на другой без орфоэпической интерференции. Изложенная кратко концепция орфографического проговаривания практически давно была известна педагогам. В первой четверти нашего века этот прием применял А. П. Флеров. В дальнейшем, под влиянием адей И. П. Павлова о речевых кинестезиях как основном компоненте второй сигнальной системы, появляются экспериментальные иссле- -дования Л. К. Назаровой1 и Л. Н. Кадочкина2,.в которых показывается, что орфографическое лроговаривание является мощным средством для усвоения большинства орфограмм. В последнее время этот метод был с успехом применен H. H. Китаевым3 для обучения учащихся написанию слов с непроверяемыми и, трудно проверяемыми орфограммами. Конечно, систематическое применение методики орфографического, послогового проговаривания как средства усвоения орфографического навыка в русской школе нуждается еще в дальнейшем всестороннем исследовании. В этой связи теория данного вопроса, изложенная с учетом всего механизма речи, представляет значительный научно-практический 'интерес. Не менее практически важным являются и теоретические выводы о кодовых 'перестройках в другом звене речевого механизма — в операции отбора слов для сообщения. Здесь обнаруживаются соотношения между внешне выраженной речью и внутренней. В операции отбора слов для сообщения происходит многократная кодовая замена полного, расчлененного на элементы слова простыми,, нерасчлененньши сигналами. При этом возможны также два направления перехода. При понимании произнесенного или написанного текста (декодирование) осуществляется переход от внешне выраженных полных слов к общему смыслу сообщения. При составлении текста в устной или письменной речи (кодирование) происходит переход от общего смысла сообщения к полным, внешне выраженным словам. Хотя обе деятельности осуществляются во внутренней речи и пункты переходов остаются теми же самьши, процесс'понимания текста и процесс его составления совершенно различны, так как различны операции кодирования и декодирования. Вследствие того, что замена полного слова простьш сигналом или наглядным образом не может быть нормализована, то код составления сообщения во внутренней речи является субъективным. Это обстоятельство и вызывает трудности как нри усвоении знаний путем понимания прочитанного, так и особенно при обучении изложениям и сочинениям. Известно, что учащиеся младших классрв скорее повторят прочитанный текст в тех полных словах, в которых он составлен, чем перескажут его своими словами. Это значит, что у учащихся младших классов еще не выработался в полной мере код перехода от полных слов к простым сигналам. Вследствие этого они не могут уловить общего смысла текста и: перекодировать его на другие (свои) полные слова. Отобранный простой сигнал или наглядный образ позволяет удержать часть текста. Вследствие этого весь текст сокращается и фиксируется, как по вехам, в этих простых сигналах. Следуя по этим фиксированным сигналам, можно заново восстановить текст. Однако восстановление происходит не в. тех полных словах, которыми был записан прочитанный текст, а словами эквивалентными, т. е. сохраняющими общий смысл куска текста. Иначе говоря, необходимо произвести перефразировку или эквивалентную замену одних слов текста другими словами. В этом и состоит процесс понимания текста, точность которого может быть проверена адекватным воспроизведением предметных отношений,, обозначенных в тексте. Усвоение этого механизма, как и овладение всяким новым кодом, конечно, требует времени и систематически направленных мероприятий. 1 Л. К. Назарова, О роли речевых кинестезии в письме, «Советская педагогика», 1952, № 6, стр. 37—51. 2 Л. Н. К а дочкин, Роль усиления речевых кинестезии в процессе формирования орфографических навыков, 1954. Кандидатская диссертация, см. также статью в журнале «Вопросы психологии» на ту же тему, 1955, № 3, стр. 71. 3 Н. Н. К и т а е в, Методика обучения правописанию слов с непроверяемыми ft трудно проверяемыми орфограммами для V и VII классов (на правах рукописи)» изд-во АПН РСФСР, 1956. Обычно в практике школы такая работа производится оутем расчленения учащимися читаемого текста на куски, озаглавливания этих кусков и пересказа по частям. Изредка практикуются перефразировки я перестройки отдельных предложений. Все эти приемы помогают учащимся заместить сложные словесные образования более простыми, по которым, как по вехам, могло бы пройти воспроизведение, теперь уже понятного текста. Так как задача на замену слов может иметь несколько решений, то учащийся в конце концов усваивает самый, метод замен и в дальнейшем пользуется наиболее для него удобными. Так «вырабатываются субъективные простые сигналы как средство декодирования сложного текста. Однако эта работа в школе идет ощупью, опираясь в большей мере на опыт и интуицию талантливых педагогов, чем на общепризнанные положения теории механизма речи. Об этом свидетельствуют весьма различные результаты работы, получаемые разными педагогами. Особенно бросается в глаза то, что работа с текстом проводится почти исключительно преподавателями русского-языка, тогда как тексты учебной литературы применяются на уроках по всем школьным предметам. В этой связи нельзя умолчать об одном поразительном явлений, которое каждый легко может наблюдать в школе. На иеремене учащиеся живо, весело и очень выразительно рассказывают друг другу о том или другом событии из их жизни. Но как только тот же учащийся отвечает на уроке, его речь оказывается сковашюй, монотонной, мало последовательной и прерывающейся. Это результат того, что подлежащий пересказу • текст учебника при его изучении не был понят расчлененно и не был переработан по простым вехорым словесным заменам. Вследствие этого учащийся не может сформулировать в одном кратком тезисе некоторый кусок текста. В освоении и работе над текстом по всем школьным предметам нуждаются учащиеся не только младших, но и старших классов, так как тексты то мере перехода в старшие классы усложняются. Систематизация этой работы возможна лишь на основе достаточно разработанной теории механизма речи.

Дата добавления: 2017-01-14