Франция в ХIV-ХV вв

Филипп VI, как указывалось, основал династию Валуа (1328-1589). Ему удалось добиться некоторого увеличения территории королевства - присоединить в 1343 г., за деньги, область Дофинэ в Бургундии. Эта область с тех пор стала традиционной собственностью наследника престола, которого стали называть - дофин. Вскоре, однако, длительная вражда с Англией прервала относительно мирную жизнь страны длительной войной.

СТОЛЕТНЯЯ ВОЙНА (1337-1453). Причины ее - в сложном переплетении личных, политических и хозяйственных интересов двух государств. Одна из них - постоянные претензии Франции на владение Фландрией, тесно связанной с английской экономикой. Туда вывозилась на обработку английская шерсть. К тому же, владея землями на Западе Франции, Англия видела во Фландрии и удобный плацдарм для давления на своего основного политического конкурента в Западной Европе.

Другой причиной, для правящих элит того времени, пожалуй, более существенной, даже основной, стал династический конфликт, выразившийся в притязании на французский престол английского короля из-за смены династии во Франции. Дело в том, что если во Франции после смерти младшего сына Филиппа Красивого не осталось его прямых наследников, то в Англии рос его родной внук - сын дочери Изабеллы и английского короля Эдуарда II - будущий английский король Эдуард III. Но во Франции королевский трон традиционно не передавался по женской линии. Следовательно, дочь Филиппа и ее сын не могли считаться претендентами на корону отца. Для подтверждения этого, чтобы не отдавать корону англичанам, французы даже вспомнили "Салическую правду", согласно которой земельное наследство не могло наследоваться женщинами[117]. В Англии же сложился иной порядок престолонаследия, позволявший женщине вступать во владение наследством, в том числе и престолом. Эти разногласия привели к тому, что Англия не признала законность перехода французской короны в руки Валуа.

С точки зрения феодального права претензии Эдуарда III были вполне справедливы. К решению вопроса о французской короне он начал готовиться уже с 1328 г., то есть с избранием Валуа на трон. Кстати, во Франции уже после смерти Людовика Х был поднят вопрос об отстранении женщин от прав на трон. Но тогда не нашли убедительных доказательств этому, а в 1328 г. вспомнили о "Салической правде".

Настойчивость англичан определялась двумя моментами. Один из них был связан с идеей возродить раннесредневековую универсальную, но аморфную монархию. Однако в ХIV в., в условиях формирования новых самобытных, национальных государств такая идея уже являлась анахронизмом. Другой момент был более актуален с практической точки зрения и тогдашних условиях действительно не имел иного решения, кроме военного. Ведь согласно западноевропейской средневековой традиции и договору 1259 г., владея доменами во Франции (и, прежде всего Аквитанией), английский король являлся вассалом короля французского. Или, иными словами, король Франции был сюзереном французских владений англичан. Такая ситуация, довольно распространенная в отношениях между крупными феодалами в Западной Европе, при смене сюзерена или вассала разрешалась принесением очередной вассальной присяги. Но в рассматриваемом случае это требовало приезда во Францию английского короля или его посланника и принесения присяги новому монарху Франции, то есть Филиппу VI Валуа. В противном случае, согласно обычаю, вассал терял права на свои владения. Принесение же присяги Филиппу Валуа означало отказ от претензий внука Филиппа Красивого на французский трон, что не принималось ни честолюбивым Эдуардом III, ни стоявшей за ним английской аристократией. Значит - война.

Ко всему добавился чисто экономический интерес и французских дворян, и английских к жемчужине спорных земель - к Аквитании[118]. Англичане упорно держались за Аквитанию не только из-за феодальных амбиций. Ведь из нее английская казна ежегодно получала почти столько же, сколько давали ей все остальные владения Плантагенетов. При этом в отличие от Ирландии или Уэллса, Аквитания ведь не была английской колонией и не требовала расходов на борьбу с местным населением. Наоборот, оно было вполне лояльно настроено по отношению к англичанам, которые были далеко, регулярно покупали вина и другие сельскохозяйственные продукты, которыми так была богата Аквитания. Можно вспомнить о традиционном сепаратизме экономически развитого юга Франции, не желавшего переходить под жесткий контроль французской короны.

Французские короли не меньше английских нуждались в доходах и считали то, что Аквитания досталась англичанам по воле случая, исторической несправедливостью, которую следует исправить любым путем.

Первый период войны (1337-1364) и положение во Франции. Войну против Англии начали французы, выбрав момент, когда молодой Эдуард III увяз в войне с Шотландией и, как полагали во Франции, надолго. Поэтому в 1337 г. было объявлено об очередной конфискации Аквитании. Но пока французские рыцари предавались сладостным воспоминаниям о недавней победе при Касселе (о поражении при Куртрэ не вспоминали), англичане в шотландских горах проходили трудную боевую выучку, особенно во взаимодействии конницы и пехоты, что потом им очень пригодилось в разгоревшейся войне с Францией. Французы, как будет показано далее, пехоту недооценивали.

Но начало войны оказалось катастрофичным для французов не только из-за лучшей военной подготовки англичан. В конце концов, ресурсы стран, особенно людские, были несопоставимы. Середина ХIV в. была временем слабых королей на французском троне. Основатель династии Валуа, Филипп VI, хотя и был энергичным, но недалеким и находился под сильным вилянием своей жены - Жанны Хромоножки, которой попросту боялся. После ее смерти от чумы в 1450 г. он, наконец, решил пожить в свое удовольствие. В свои 57 лет он вторично женился на невесте своего сына, молоденькой красавице Бланке Наваррской и так отдался любви, что забыл обо всем, требуя лишь от своих лекарей возбуждающих снадобий. Полгода такой супружеской жизни свели его в могилу. И такую жизнь король вел после нескольких поражений от англичан, первое из которых французы потерпели при Слейсе в 1340 г.

После объявления об аннексии Аквитании конфликт развивался вяло. Англичане еще воевали в Шотландии, французы просто ждали, что же предпримет Эдуард III. А он быстро завершил шотландскую компанию и в 1340 г. высадился с небольшими силами во Фландрии. Против 2 тыс. английских рыцарей, сопровождавшихся лучниками, французы выставили 20 тыс. матросов и солдат, а также около 500 дворян (больше не набралось, ибо французские рыцари не любили море) и генуэзских наемников на 50 галерах. Командовал французами адмирал, бывший смотритель королевских вод и лесов, престарелый Бегюше. Он не послушал совета опытного генуэзского капитана, рекомендовавшего французам выйти со своими неуклюжими крупными судами из устья Шельды в открытое море. Наоборот, все свои суда французы связали канатами в 3 ряда, будто защищали замок. Англичане же, с помощью фламандских лодок-плоскодонок взяли французские суда на абордаж и уничтожили их. После битвы в Англии говорили: "Рыба там съела столько французов, что если ли Бог дал ей речь, то она заговорила бы по-французски".

Так в результате неумелого командования более крупные французские силы потерпели поражение, и война на все последующее время была перенесена на французскую территорию. После битвы, однако, поскольку конфликт оказался внутрисемейным делом потомков Капетингов, молодой Эдуард предложил Филиппу VI поединок, но тот отказался. Впрочем, и благородство Эдуарда было весьма ограниченным. Ведь перед битвой никто иной, как он разрешил своим воинам в своим воинам в случае победы взять столько с побежденных, сколько унесет каждый.

Затем настал черед поражениям Франции на суше. Первое из них произошло при Креси в 1346 г., когда французы совершили очередную тактическую ошибку. Дело в том, что в начале царствования Филиппа VI, в упоминавшейся битве при Касселе французские рыцари легко разгромили облаченных в тяжелые доспехи фламандских пехотинцев. После этого они уверовали в превосходство своей конницы и сделали вывод о ненужности пехоты. И при Креси Филипп бросил свою конницу против английской пехоты, представленной, однако, в отличие от фламандцев, лучшими тогда в Европе лучниками и те рассеяли французских рыцарей, понесших ощутимые потери[119].

Численность противников была приблизительно по 14-20 тыс. Но англичане переиграли в тактике. Основываясь на опыте войны в Шотландии, и не имея такой рыцарской кавалерии, как у французов, Эдуард спешил часть своих рыцарей, чем не только укрепил свою оборону, но и придал уверенность лучникам, которые увидели, что в случае отступления их не бросят. Сыграло роль и то, что рыцари у Эдуарда были фактически наемниками и подчинялись не своим сеньорам, а непосредственно королю. Французы же были представлены обычным недисциплинированным феодальным ополчением.

Филипп VI не проявил себя полководцем. Пойдя на поводу у рыцарской спеси, он не дал отдыха им после марша и даже не собрал перед боем военный совет. В начале сражения Филипп бросил против боевого построения англичан генуэзских наемников-пехотинцев. Они были встречены градом стрел и, непривыкшие к такой тактике, бросились врассыпную. Взбешенный король прямо на отступавших пустил рыцарскую конницу. Не признававшие дисциплины рыцари, не дожидаясь перестроения всей армии, горя желанием сразиться с англичанами, для начала изрубили и затоптали собственную пехоту, и лишь потом начали разрозненные атаки на противника. Медленно передвигаясь на усталых лошадях по мокрому полю, они стали прекрасной мишенью для английских лучников, которые целились, прежде всего, в слабее защищенных лошадей. Затем к упавшим всадникам подбегали состоявшие в английском войске наемники - ирландцы и уэллсцы, которые специальными длинными ножами вспарывали животы лошадям и стаскивали с них неповоротливых рыцарей. Французы бежали, потеряв в итоге около 1,5 тыс. рыцарей и более 10 тыс. пехоты.

И при подготовке к битве проявился типично средневековый менталитет Филиппа VI: от третьего сословия он потребовал только денег для своих дворян, а сами "пусть сидят дома, берегут свои семьи и торгуют".

Вскоре после этого Филипп умер от избытка любви и трон перешел к его сыну Иоанну Доброму, хотя, скорее он был взбалмошным, непоследовательным и слабовольным. Обидевшись на отца, который увел у него невесту, всем жаловался на это. Потом, хотя и женился, увлекся мужчинами. После убийства своего очередного фаворита (Карла Испанского) Иоанн 4 для ходил заплаканным. Даже его сын, дофин Карл, сказал отцу, что непристойно так распускаться. С начала правления этого Иоанна королевская монета обесценилась в 80 раз. Лишь в покровительстве искусству он преуспел.

И вот этот король возглавил борьбу с вторгшимся в 1346 г. со стороны Аквитании английским отрядом Черного Принца - сына Эдуарда III, прозванного так за черные доспехи. Поход этот отличался непривычной жестокостью англичан. С их стороны это был обыкновенный разбойничий набег. Но неожиданно они наткнулись на всю французскую 20-тысячную армию во главе с королем и, при своей малочисленности растерялись (их было всего 6 тыс., в том числе лишь 1 тыс. рыцарей). Но эта битва при Пуатье окончилась для французов очередной катастрофой. От предложенной помощи городского ополчения Иоанн высокомерно отказался и решил, что, так как при Креси англичане победили, будучи пешими, то и французам теперь следует слезть с лошадей, чтобы избежать повторения ошибки. Но французские рыцари не сняли доспехов и неповоротливые, путаясь в высокой мокрой от росы траве, медленно пошли на штурм холма, где засели приготовившиеся к обороне англичане. Встреченные градом стрел, французы, и до того действовавшие несогласованно из-за ссоры двух маршалов, вообще смешались: передние бросились назад, мешая шедшим за ними. Воспользовавшись суматохой, английские рыцари оседлали коней и, атакуя сверху, буквально разгромили французов, напоминавших в своих панцирях вареных черепах. В результате, если отец Иоанна был разбит при Креси потому, что бросил свою конницу против английской пехоты, сам Иоанн потерпел поражение, поступив наоборот.

В итоге французы потеряли убитыми примерно 5-6 тыс. человек, из них почти половину - рыцарей. 2 тыс. знатных французов попало в плен, в том числе и король с младшим сыном. Больше думая о славе воина, чем о своей стране, Иоанн дал пленить себя, оставив государство без главы. Старший сын с приближенными бежал с поля битвы, что хотя бы сохранило преемственность власти. Англичане, пленившие короля французов, чуть было не устроили драку, споря, кто первым его пленил, чтобы претендовать на крупный выкуп. В итоге Иоанн стал пленником старшего по рангу. И хотя после битвы знатные пленники были приглашены победителями на пир, битва это долго считалась национальным позором Франции. После этой битвы королю было предписано покидать сражение при угрозе плена.

После серии поражений в стране наступил кризис: война разрушала города, приходили в упадок ремесла и торговля; большие убытки терпело сельское население, причем не только в местах военных действий, где проходившие войска вытаптывали поля, забирали запасы и сжигали деревни. Даже монастыри разорялись, ибо уменьшавшиеся десятины не обеспечивали всех монахов. После поражений по Франции бродили толпы наемников, которые грабили и насильничали. От них не отставали и собственные дворяне. Когда позднее Карл VI собирал войска, многие французские рыцари брали с собой повозки, чтобы валить на них награбленное. А так как война велась на французской земле, понятно, что грабить они собирались своих же. В те годы появился современный смысл у слова " бандит "[120].

Дворянство оказалось деморализовано, тем более, что в плену Иоанн подписал перемирие (мир в Бретиньи 160 г.), признав все захваты Черного Принца. Этим он предавал интересы страны, которая еще не собиралась капитулировать. Впрочем и англичане понимали шаткость достигнутых с Иоанном договоренностей - принц Эдуард отказался принять капитуляцию Иоанна.

Парижское восстание (1356-1358). В таких условиях подняло голос третье сословие, особенно парижане. Когда в 1356 г. дофин Карл срочно собрал Генеральные штаты, чтобы получить необходимые средства на продолжение войны и выкуп короля, разбитые дворяне не смогли прибыть в необходимом составе и из 800 делегатов 400 представляли третье сословие. Это была внушительная сила зарождавшейся буржуазии городов Северной Франции. Вместо того чтобы, по обыкновению, ассигновать королю требуемые субсидии и разойтись, штаты потребовали от дофина наказать негодных королевских советников и назначить новых. Дофин был возмущен "неслыханной наглостью" и распустил штаты. Но, не решив финансовых проблем, вскоре вынужден был собрать новые, которые, однако, оказались еще более несговорчивыми. Они выдвинули ряд требований, изложенных под общим названием " Великого мартовского ордонанса ". Требования были следующими:

1. Сбор налогов и расходование средств должен совершаться под контролем Генеральных штатов (для чего они должны собираться 3 раза в год);

2. Чистка всего высшего государственного аппарата от негодных чиновников и введение в высший совет лица по рекомендации штатов;

3. Решительная борьба с частными войнами феодалов и вооружение горожан для борьбы с англичанами и бродячими шайками наемников.

Чтобы поддержать выдвинутые требования, парижане начали вооружаться. Руководящую роль в этом движении стал играть купеческий прево (старшина) Парижа - суконщик Этьен Марсель, разбогатевший на поставках королю, но из-за поражения переставший торговать с двором, которому нечем стало платить. Париж оказался в руках Марселя. Новое распределение налогов, совершенное уже под его контролем, главным бременем легло, однако, на городские низы - ремесленников, а также на другие города. Это привело к новым волнениям в Париже. Восставшие ворвались в королевский дворец и убили некоторых приближенных дофина. Сам Карл спасся лишь благодаря тому, что Марсель надел ему на голову шапку с цветами восставших (синим и красным).

После этого дофин бежал из Парижа, собрал некоторые средства и стал готовиться к борьбе с непокорной столицей. Начал он с продовольственной блокады своей столицы.

Но в это время вспыхнуло восстание крестьян, известное под названием Жакерия [121]. Оно началось в мае 1358 г. в окрестностях г.Бове, к северу Парижа, и вскоре распространилось на другие районы Северной Франции.

Из причин восстания следует, прежде всего, выделить последствия Столетней войны, наиболее разорявшей именно север страны, и особенно ни чем и никем не защищаемых крестьян: армии обеих сторон вытаптывали поля, уничтожали скот, забирали припасы; с прекращением военных действий появлялись отряды уже упоминавшихся наемников-бандитов. К тому же расходы дворян на войну постоянно росли: надо было и отряды снаряжать, и, особенно после катастрофы при Пуатье, собирать деньги для выкупа родственников из плена. Единственным источником у феодалов были, естественно, крестьяне, которых они стали усиленно принуждать выкупаться на волю, причем за огромную сумму, повисавшую на крестьянах длительными долгами.

Ситуацию обострила прокатившаяся по стране в 1349 г. эпидемия чумы - "Черной смерти". На выживших крестьян налагались повинности умерших. Стала, правда, расти и наемная плата, но под давлением дворян были изданы декреты о запрете ее увеличения.

Все вместе взятое вело к голоду, сокращению населения, которое уменьшилось примерно на 30% и, прежде всего, за счет крестьян. Деревни пустели, поля зарастали, люди начинали роптать.

Ко всему добавилось резкое падение престижа дворян как защитников народа. Ведь именно этим своим статусом феодалы оправдывали свое положение господ. Получилось же, что и защитить своих крестьян они не сумели, и поборы увеличивали, что не просто переполнило чашу терпения, но и породило ожесточение, выразившееся в лозунге восставших крестьян: "Перебьем всех знатных до последнего!"

Движение вспыхнуло в провинции Бовези, где разрозненные деревенские отряды быстро стали объединяться. Вскоре у них появился предводитель, бывший солдат Гильом Каль (Шарль). Не имея никакой цели, кроме отмеченного лозунга, крестьяне в ярости нападали на дворянские замки, сжигали архивы с податными списками, а заодно и сами замки вместе с их обитателями. Поскольку многих рыцарей в условиях войны в замках не оказалось, расправлялись с их женами, детьми, престарелыми родителями[122]. Дворяне в ужасе разбегались, прятались у более знатных, располагавших лучшими укреплениями и вооруженными отрядами.

Каль же, понимая, что первоначальная паника у господ не будет долгой, начал искать союзников среди горожан. Восставшие заключили соглашение с Этьеном Марселем и по его просьбе разрушили ряд замков под Парижем, мешавшие подвозу продовольствия в город. В ответ парижане прислали крестьянам в помощь отряд под командой Жана Вальяна.

Дворяне тоже собирались с силами. Они объединились вокруг оказавшего в районе восстания короля Наварры Карла Злого [123]. Тот сначала не хотел втягиваться в возникший конфликт, но, как старший в рыцарской иерархии, возглавил борьбу с крестьянами. Этьен Марсель узнав, кто возглавил дворян, отозвал отряд Жана Вальяна[124]. Крестьяне остались один на один с жаждавшими мести рыцарями, которым помогли и англичане, располагавшиеся поблизости. Из солидарности они не только пропускали через свои заставы французских дворян, спешивших на помощь попавшим в беду собратьям, но и предложили Карлу Злому вооруженную поддержку. 10 июня противники сошлись для решительной битвы. Но еще до ее начала Гильома Каля заманили якобы для переговоров, вероломно схватили и казнили[125]. После этого собравшиеся вооруженные крестьяне были разбиты и дворяне разъехались в поисках участников восстания по деревням. Теперь уже дворяне не щадили никого. Целые деревни сносились с лица земли. Убивали каждого из крестьян, если от его одежды исходил запах гари - значит, участвовал в поджогах замков. Когда стало ясно, что некому будет в деревнях работать, дофин Карл в августе объявил амнистию крестьянам. Но расправа затянулась до октября. В итоге на Северо-Востоке Франции было перебито около 20 тыс. крестьян.

Подавление восстания усилило дворян и предрешило судьбу восставшего Парижа. Организованная дофином продовольственная блокада била, прежде всего, по городским низам. Среди восставших начались стычки, в одной из которых был убит и Этьен Марсель. Парижские буржуа пошли на попятную и открыли городские ворота подошедшим отрядам дофина Карла. После короткой расправы над наиболее активными из восставших парижан, status quo в городе был восстановлен.

Правление Карла V (1364-1380). Король Иоанн Добрый умер в плену, и дофин стал королем под именем Карла V. В отличие от коротышки Карла Злого, старший сын Иоанна был долговязым, широким, но его правая рука от малейшей нагрузки тут же распухала, и он не мог долго держать меч. Потому он не участвовал в битве при Пуатье, хотя находился рядом и даже попытался броситься на выручку отца. Но приближенные, чтобы хоть один сын короля останется. Но, возможно, именно физический недостаток, мешавший Карлу стать истинным рыцарем, делал его более рассудительным, способным к государственным делам, за что он и был прозван Мудрым.

В период царствования Карла V военное счастье повернулось к Франции лицом. Этому способствовало, во-первых, то, что понесшие большой урон от англичан и "жаков" дворяне поняли необходимость сплочения вокруг короля. К такому же выводу после Парижского восстания пришел и городской патрициат. Во-вторых, укреплению государства способствовала серия мероприятий, проведенная королем.

Учитывая свой негативный опыт общения с Генеральными штатами, Карл избегал к ним обращаться и для решения вопросов, требовавших общественной поддержки, собирал виднейших представителей от королевского дома, крупных светских и духовных феодалов, а также профессоров Парижского университета (Сорбонны) и верхов столичных буржуа. С помощью таких " собраний нотаблей " была реформирована налоговая система, установлен контроль над сборщиками налогов, что привело к сокращению произвола и вымогательств. Это позволило упорядочить набор войск; их оснастили артиллерией, построили мощный флот.

К тому же горький опыт поражений научил французскую элиту если не уважать третье сословие, то хотя бы использовать его в войне. Карл и его кружение поняли, что война перестала быть "делом королей" и обратились к народу, пытаясь организовать массовое сопротивление горожан и крестьян. Главнокомандующим был назначен не титулованный аристократ, как было заведено, а мелкий дворянин из Бретани (то есть даже не совсем француз) - Дюгеклен, который отказался от традиционных крупных сражений и предпочитал внезапные нападения с использованием жителей захваченных англичанами городов.

Всё это позволило французам перейти в наступление, которому способствовали начавшиеся в Англии смуты (о которых - в следующей теме). И к концу правления Карла V англичане были вытеснены с большей части их континентальных владений. Впрочем, постепенно, в условиях побед, у французских феодалов вновь разыгрались и традиционные захватнические аппетиты, и сословная спесь. В результате сотрудничество дворян с третьим сословием ослабевает.

Феодальные усобицы конца ХIV - начала ХV в. и народные восстания. Карл V умер, оставив 12-летнего наследника. Королевством начали править братья покойного, которые больше всего думали о собственном обогащении. Когда же новый король, Карл VI (1380-1422) достиг совершеннолетия, оказалось, что он совершенно неспособен управлять страной. Недалекий, но очень чувственный король всем делам предпочитал развлечения. К тому же вскоре он и вовсе сошел с ума.

Безумство Карла VI некоторые исследователи объясняют шестикратным кровосмешением у Валуа и их родственников, Капетингов, начиная еще с Людовика IХ. Карл с юности был эротоманом. Едва в 17 лет женившись, он стал участником "балов Адама и Евы", на которых все танцевали голыми, в том числе и его 14-летняя жена Изабелла Баварская, придумавшая эти "балы" в устроенном ею в Венсенском лесу "Дворе любви". О развращенности юной королевы ходили легенды.

Принцы и магнаты немедленно воспользовались ослаблением королевской власти и не только обособились в своих владениях, но затеяли очередную борьбу за влиянием на короля, в которой выделились две соперничавших партии: герцоги Бургундские и герцоги Орлеанские. Бургундцы представляли внушительную силу на востоке страны. Присоединив путем брачного союза Нидерланды, они были заинтересованы в установлении нормальных отношений с Англией, ибо от этого зависело процветание юго-западной части Нидерландов - Фландрии. От Парижа они стремились дистанцироваться и в дальнейших событиях, вплоть до середины ХV в. вели самостоятельную, часто проанглийскую политику.

Входившие в королевскую семью герцоги Орлеанские и их родственники - графы Арманьяки, напротив, стремились подчинить своему влиянию двор. Но целью их было не укрепление авторитета власти, а, наоборот, лишь собственное усиление и обогащение.

Усобицы, естественно, отразились на положении широких масс населения страны. Первыми поднялись парижские ремесленники, выступившие за уменьшение налогов и прекращение произвола. В 1382 г. они захватили арсенал и вооружились найденными там боевыми молотами, откуда и название - восстание молотил. Но городские верхи не поддержали восстание, и оно было подавлено, так же как и несколько разрозненных крестьянских выступлений. Но усобицы не прекращались, и недовольство народа усиливалось.

Созванные в 1413 г. Генеральные штаты выработали целую программу хозяйственного оздоровления, подготовленную профессорами Сорбонны. Но королевская власть не была способна что-либо предпринять. Бургундцы, чтобы привлечь парижан на свою сторону, поддержали требования Генеральных штатов, которые были близки и интересам фламандских бюргеров. Ободренные помощью бургундцев, парижские ремесленники вновь восстали. На этот раз их возглавил мастер цеха мясников Симон Кабош, в связи с чем движение получило название восстания кабошьенов. Восставшие низложили городскую администрацию, захватили незадолго до того построенную крепость Бастилию и издали Великий мартовский ордонанс, в котором излагалась программа реформ налоговой системы, суда и других государственных институтов. Но большинство парижских буржуа испугалось столь радикальных требований и открыла городские ворота арманьякам. Бургундцы, не рискнув ввязаться в уличные бои, предпочли покинуть Париж. Оставшиеся без военной поддержки кабошьены были разгромлены.

Возобновление войны с Англией. Жанна д'Арк. Все рассмотренные раздоры не прошли незамеченными англичанами, у которых к этому времени королевская власть, наоборот, укрепилась. Англия заключила соглашение с Бургундией и активизировала свои действия. Результатом стало новое жестокое поражение французов при Азенкуре в 1415 г. Прошло более полувека после битвы при Пуатье, и ее уроки были французами забыты. В ходе феодальных усобиц погибли и народившиеся при Карле V элементы наемной армии с единоначалием.

Неожиданно прервавший перемирие английский король Генрих V с 20-тысячной армией застал опять плохо управляемое французское феодальное ополчение, спешно собранное из разных мест. Обозленные потерями, понесенными из-за атаки английских лучников, французские рыцари бросились в контратаку, но, по уже печальной традиции, вновь пешими. Медленно передвигаясь по мокрому после прошедшего ливня полю, они уступали легковооруженным английским лучникам и другим пехотинцам. В итоге инициатива окончательно перешла к англичанам. В тот момент ан английский обоз напали французские крестьяне. Вероятно, они хотели поддержать своих соотечественников и побудить находившихся в обозе плененных французов забыть о рыцарском слове и вновь вступить в бой. Но те не воспользовались ситуацией. Английский же король, презрев рыцарский кодекс, приказал перебить пленников, чем навлек на себя страшное осуждение современников. Но битву, в итоге, выиграл. В битве при Азенкуре с обеих сторон погибло 11 принцев, 80 баронов, 1200 рыцарей и более 20 тыс. солдат.

После происшедшего весь Север Франции с Парижем оказался в руках англичан и их союзников - бургундцев. Генрих Английский решил максимально реализовать свой успех. Он заключил в 1420 г. со слабоумным Карлом VI Валуа, находившимся в плену у бургундцев, мир, согласно которому после смерти Карла французская корона переходила к английскому королю, а пока Генрих объявлялся регентом Франции.

Но в 1422 г. Генрих V неожиданно умирает, оставив девятимесячного сына. Вскоре умирает и Карл VI. Но у него уже был совершеннолетний сын Карл, который, естественно, не согласился с миром 1420 г., лишившим его прав на трон и отправился на юг Франции собирать войска для продолжения борьбы.

Положение французов было катастрофическим. Париж был в руках англичан и по городу, как говорили, бегали волки. Стремясь развить успех, англичане подошли к Орлеану и осадили его. Взятие города открыло бы им путь на юг, ибо иных крепостей там у французов не оставалось. К Орлеану было приковано внимание всей Франции. Но сил у дофина Карла для помощи осажденным не было. И в этот момент, когда судьба Франции висела на волоске, произошли события, переломившие дальнейший ход войны и прославившие имя Жанны д'Арк. Ее роль в последовавших событиях была столь же решающей, сколь и неожиданной. Многое в истории этой девушки и ее месте в истории страны до сих спор неясно и вызывает споры не только у романтичных любителей старины, но и серьезных исследователей, страдающих от недостатка фактов. В историографии тех драматических событий сложились две взаимоисключающие друг друга версии происхождения Жанны.

Одну им них наиболее полно обосновал крупный французский историк, директор Национального архива Ж.Мишле в изданной в 1831 г. 6-томной "Истории Франции". Затем эта версия была развита его последователями[126]. Преобладает она и в советской исторической литературе. Согласно ей, Жанна была простой крестьянкой из д.Домреми, расположенной на границе Шампани и Лотарингии. Родилась она в 1411-1412 гг. Отец ее был уважаемым в деревне человеком - "сержантом общины", дуайеном (старостой и сборщиком налогов). В его доме часто останавливались приезжавшие в деревню чиновники. Семья считалась средней по достатку, была лично свободной, держала землю от короля: 20 га пашни, 4 - леса и 2 - луга. У Жанны было 3 брата и рано умершая сестра. Мать научила девочку трем молитвам и уже позднее, при дворе, она будто бы научилась писать свое имя.

Как и многие в то время, Жанна была склонна к религиозной экзальтации. И когда в привычный ход сельской жизни ворвалась военная буря, докатившаяся до ее деревни вместе с раненными, голодными, оборванными солдатами, Жанну (по ее словам, с 13 лет) стали посещать видения, в которых она видела ангелов, посланцев Бога, призывавших ее помочь страдающему от врагов королю. Для этого явившийся во сне голос призывал Жанну встать во главе войска и изгнать врагов из королевства. Уверившись в свою божественную миссию, 18-летняя девушка отправилась к тогдашнему дофину Карлу. Ей удалось убедить в своем предназначении командира гарнизона ближайшего городка Вокулера, рыцаря Робера де Бодрикура. Тот, после долгих колебаний, выделил ей одежду для путешествия (мужскую для удобства) и отряд в сопровождение. Мужской костюм стал символом Жанны, и она с ним не расставалась, несмотря на неодобрение церкви, что, в конечном счете, стало поводом к трагедии девушки.

То, что неграмотной молодой крестьянке удалось убедить в своем предназначении рыцаря и королевского чиновника, объясняется тогдашней остановкой в стране. В условиях постоянных поражений оставалось уповать лишь на Всевышнего. В народе распространилось мнение, что если женщина погубила Франция, то только Дева ее спасет. Имелась в виду жена Карла VI, уговорившего своего слабоумного супруга подписать с англичанами позорный мир 1420 г. Это мнение основывалось на антитезе: Ева погубила род людской, дева Мария спасла, дав миру Христа. Отсюда - культ Девы-спасительницы, коей и стала в глазах людских Жанна, которая и сама уверилась в свое предназначение, ибо по распространенному мнению, простецы, простолюдины, бесхитростные и целомудренные, ближе к Богу. Так ее и прозвали в народе - Жанна Девственница[127].

Из Вокулера к дофину, находившемуся в замке Шинон, отряду Жанны пришлось 11 дней преодолевать 600 км по враждебной, занятой бургундцами, территории, обходя города. Но путники счастливо избежали опасностей, и Жанна сумела встретиться с дофином.

Наследнику французского престола было тогда, в 1429 г., 26 лет. Он был предпоследним из 12 детей Карла VI, дофином стал после смерти двух старших братьев в возрасте 14 лет. По отзывам современников и на известном портрете Ж.Фуке это был неуверенный в себе молодой человек, щуплый, с искривленными ногами, узким, бледным лицом, вислым носом и ускользающим взглядом тусклых глаз. Он никому не доверял, не имел прочных привязанностей. Зато был отлично образован в латыни, теологии и истории, играл на арфе. Но Франция меньше всего нуждалась тогда в латинисте и знатоке древностей. Неопытным же в политике дофином пока управляли фавориты. Тем более что тяги к лаврам полководца он тоже не проявлял, уступая их честолюбивым братьям. Даже охоту, эту непременную рыцарскую забаву, Карл не любил и часто испытывал немотивированный страх.

Вот с этим человеком и добилась встречи 18-19-летняя Жанна. Достоверных изображений ее не сохранилось, но, по отзывам придворных, она была высокой, хорошо сложенной, с коротко остриженными в кружок черными волосами. По словам кузена дофина, герцога Алансонского, у Жанны были красивая грудь и ласковый голос. Еще ее отличало завидное здоровье.

Добившись встречи с дофином, Жанна поведала ему о своих сновидениях, в которых видела его коронующимся в Реймском соборе - традиционном месте коронации французских монархов с 1179 г.[128]. После свидания дофин потребовал организовать своеобразную экспертизу над Жанной. Ее обследовали в течение трех недель прелаты и доктора богословия, пришедшие к выводу, что она - не ведьма и ей можно доверять. В конце концов, дофин и советники решили, что фанатичная вера Жанны в свое предназначение, ее простое происхождение будет хорошим знаменем для разуверившейся солдатской массы, подымет ее моральный дух вдохнет веру в победу, освещенную через Деву самим Богом.

Как раз в это время готовились отряды для помощи осажденным орлеанцам. Жанну поставили во главе этого 4-тысячного войска[129]. Разумеется, к ней были приставлены опытные командиры. Но она, одетая в специально подогнанные белые доспехи (весом 18-23 кг), верхом на черном коне (под цвет ее волос), державшая в руках (как видный рыцарь) шелковое знамя, на котором были вышиты белые королевские лилии, стала общепризнанным вождем, который обязательно приведет к победе. Солдаты с радостью шли в бой, желая отличиться перед Девой. В походе и на привалах она была вместе со всеми, добилась удаления из своего войска женщин и даже - прекращения брани. Говорили, что она сломала меч о спины гулящих девок, изгоняя их, что она разоблачила одного рыцаря, державшего любовницу под видом мужчины и лишь беременность последней спасла ее от казни.

Подняв боевой дух армии, Жанна подошла к Орлеану. После нескольких стычек, в одной из которых Дева была даже ранена, но не покинула поля боя, англичане были обращены в бегство и под напором воодушевившихся французов сдавали одну крепость за другой. В итоге все в том же, 1429 г., был освобожден и Реймс, который Жанна положила к ногам дофина для коронации. Последняя прошла успешно, то есть большинство дворян, и города Франции признали нового короля - Карла VII.

Коронация и продолжающиеся военные успехи позволили Жанне счесть свою миссию выполненной, и она стал просить короля отпустить ее домой. К этому времени она, и все ее ближайшие родственники уже были анноблированы в дворяне, и Дева лишь попросила отменить налоги с жителей ее деревни. Но двор счел ее слишком популярной, чтобы выпустить из-под своего контроля. Настойчивые просьбы Жанны идти на Париж, находившийся в руках бургундцев. не встретили поддержки, ибо, несмотря на серию побед, армия еще была слаба, и двор маневрировал. Неискушенная в политике Жанна была, естественно, далека от этих игр. Ее независимое поведение стало раздражать придворных, и от нее решили избавиться. Посылали на незначительные, но опасные задания. Впрочем, есть мнение, что она сама старалась активизировать борьбу с англичанами и побыстрее закончить войну. Так или иначе, но когда во время одной из вылазок из осажденного бургундцами Компьеня Жанна с отрядом в 300 всадников отступила к городу, перед ней вдруг захлопнулись городские ворота и, несмотря на героические усилия своих защитников, она была захвачена в плен.

Бургундцы в 1430 г. продали Жанну англичанам, устроившим над ней церковный суд, обвинив в колдовстве, связях с сатаной. Такие обвинения были призваны оправдать англичан за серию позорных поражений, которые действительно трудно было объяснить рационально. Для процесса были привлечены профессора богословия из Парижского университета и наблюдатели из Ватикана. Но процесс, длившийся год, благодаря стойкости и здравому смыслу этой неграмотной крестьянки, так и не дал судьям неопровержимых доказательств предъявленных обвинений. Поразительно, что король не сделал попыток обменять Жанну на многочисленных знатных пленников-англичан, на что, кстати, она рассчитывала. В конце концов, Жанну удалось запутать и, вынудив нарушить данную ею клятву, приговорить к сожжению как нераскаявшуюся еретичку. Казнь состоялась в Руане в 1431 г. на площади, где позднее воздвигли ее статую[130].

Чем же объяснить феномен Жанны д'Арк? Уже отмечалось, что она стала выразительницей настроений господствовавших в крестьянской среде, да и не только у них: все беды - от неудачной войны, которая ведется из-за женского предательства и только единение вокруг законного короля (а не дофина) обеспечит победу. Уже за 70 лет до описываемых событий появились легенды о крестьянских посланцах-советниках королю. Экзальтированная, но, по-своему талантливая, харизматичная, как теперь бы сказали, Жанна воплотила образ Девы, божьего посланника в помощь Франции[131]. Она оказалась удачным символом, объединившим страну.

Но в 30-е гг. ХХ в. получила распространение и другая версия о Жанне, исходившая из ее аристократического происхождения. Слухи об этом гуляли и в ХV в., и позднее. Однако со времени Французской революции их считали дворянской пропагандой. Современный же научный анализ заставляет прислушаться и к этой версии. Тем более что она снимает с Жанны мистический ореол, делает ее поведение более рациональным, то есть, логичным, объяснимым[132].

В общении с двором, церковными иерархами и учеными богословами Жанна проявила себя довольно образованной. Она также хорошо владела оружием и ездила верхом. При первой встрече с Карлом она продемонстрировала и знание придворного этикета. При походе на Орлеан Жанне дали доспехи стоимостью 100 турнейских ливров, тогда как доспехи герцога Алансонского стоили лишь 80 ливров. К тому же Жанне одели и золотые шпоры, то есть символ принадлежности к рыцарству, тогда как в то время сам дофин Карл еще не был рыцарем. Прозвище Жанны - Дева, которым она и сама пользовалась, может свидетельствовать, что она не считала д'Арков своими родителями. И в Домреми ходили слухи, что она - не дочь старосты деревни. Это как будто бы подтверждается свободным доступом Жанны к жившим в окрестностях деревни аристократам.

И хотя по отдельности многое из отмеченного может найти и иные объяснения, в комплексе они не противоречат версии о том, что Жанну родила известная своим распутным поведением жена Карла VI Изабелла Баварская, а отцом ее был впоследствии заколотый наемными убийцами герцог Луи Орлеанский. То есть Жанна - единокровная сестра Карла VII. Впрочем, есть подозрения, что и Карл - тоже незаконнорожденный. Старший из его 11 детей - будущий король Людовик ХI - в бытность свою еще дофином писал как-то герцогу Миланскому: "Я так и не знаю, потомком какого мужчины я являюсь, если учесть, что супруга Карла VI, королева Изабелла, была большая шлюха"[133].

Продолжением этой версии была легенда о том, что Жанну не казнили, а кем-то подменили, тайно вывезли, выдали замуж в 1436 г. за родственника коменданта Вокулера. А легенда о сожжении исходила от французского духовенства, заинтересованного в объявлении ее святой. Историк Р.Амбелен ссылается на секретный документ, который якобы видели в Ватикане, подтверждавший родство Жанны и Карла VII. По крайней мере, такая версия снимает мистический ореол с поведения Жанны, особенно при дворе.

Так кто же такая Жанна д'Арк? Обе версии не отвергают присущего ей патриотизма и героизма. И кем бы она ни была по происхождению, и как бы не закончились ее дни, на костре или в семейном кругу, она - феномен, и место в истории вполне заслужила.

Для Карла VII история с Жанной имела неоднозначные последствия. Да, она помогла сплотить и вдохновить народ. Но ее излишняя популярность не только стала раздражать короля, но могла подпитывать слухи об их родстве. А это - еще один довод в пользу распутства его матери и подозрений: отец ли ему Карл VI? Ведь если нет, то в Карле VII не течет королевская кровь, и он не имеет прав на трон. При таком подходе избавление от Жанны как будто подтверждает версию об аристократическом происхождении Жанны д'Арк.

Окончание Столетней войны. Сожжение Жанны д'Арк не спасло англичан. Всенародный подъем, столь ярко проявившийся в ее коротком появлении на авансцене истории, сплотил вокруг короля действительно все слои населения Франции. К тому же бургундцы, убедившись, что Англия намерена захватить Нидерланды, перешли на сторону Карла VII[134] и 19 октября 1453 г., сдав Бордо, англичане были полностью изгнаны из Франции. За ними остался лишь г.Кале.

Конец войны продемонстрировал превосходство французской военной системы. Англия, сделав шаг вперед в начале войны, применив пехотинцев-лучников, на этом остановилась. При Карле VII военная организация Франции достигает высокого уровня. Если в начале войны основой французской армии было рыцарское ополчение, а на втором этапе войны упор делался на наемников, которые после военной кампании распускались и грабили, то при Карле VII основным родом войск делается постоянное дисциплинированное наемное войско, состоявшее из отрядов королевского приказа и вольных стрелков. Первые размещались гарнизонами по городам и содержались за их счет. Среди них было и много дворянских детей, которым нечем было прокормиться дома. Вторые составляли резерв; они комплектовались из расчета - 1 стрелок на каждые 50 дворов. Переход к такой военной системе требовал постоянного притока денег и Генеральные штаты в 1439 г. установили постоянный прямой налог - талью - в размере 1,2 млн. ливров ежегодно.

Все это было следствием экономического подъема, роста городов и возрастания роли буржуа. Победа Франции укрепила ее политические позиции, а вместе с указанными факторами внутреннего развития сделало страну лидером тогдашней международной жизни в Европе.

Карл VII проявил себя как реформатор. Он сумел создать окружение из умных людей и прислушивался к их советам. В этом ему помогла и фаворитка Аньес Сорель, помогавшая своему возлюбленному удалять от двора излишне возвысившихся и недостойных любимцев. Она, кстати, стала первой в истории французского двора официальной фавориткой короля. А то, как Карл избавился от Жанны д'Арк и, заодно, от слухов о собственной незаконнорожденности, свидетельствует о его изворотливости, пусть и за счет ущерба рыцарскому достоинству.

ЛЮДОВИК ХI (1461-1483). ОБЪЕДИНЕНИЕ ФРАНЦИИ. Будучи дофином, Людовик не ладил с отцом и даже участвовал в заговорах против него, за что Карл VII предпочитал держать сына подальше от себя, сослав в Дофине. Оттуда Людовик, не желая подчиняться, даже бежал к своему дяде, герцогу Бургундии Филиппу Доброму и пробыл у него 5 лет. Став, однако, королем, Людовик ХI продолжил линию своего отца на укрепление королевской власти.

Людовик ХI занимал совершенно особое место среди французских королей. Он больше всех сделал для объединения страны, не став военным и презирая войну. Он полагал, что все люди подкупны, и путем дипломатических ухищрений и интриг можно достигнуть большего, чем войной. Действительно, в области интриг он превосходил всех своих коллег и врагов. Сыну Людовик завещал помнить, что "кто не умеет притворяться, тот не умеет управлять".

Он был на редкость работоспособным. Сам всё решал и вникал во все мелочи государственного управления. Умел подбирать людей и заставлять их работать в полную силу. Знати он не доверял и предпочитал новых людей, обязанных ему своим продвижением и положением. Например, сын суконщика Клод Лорансен стал при Людовике бароном, его жена - статс-дамой королевы, а старший сын - королевским священником. Главным своим советником он сделал своего брадобрея из фламандских крестьян, Оливье Некера, дав ему титул графа Меланского (после смерти Людовика этого графа повесили).

Нельзя не заметить, что Людовик так хорошо понимал и защищал интересы Франции, поскольку они совпадали с его собственными. Укреплял же он свою власть любыми средствами. Веселый и остроумный в компании, он бывал нежен и со своими жертвами. Даже самые сильные страсти Людовика - женщины и охота не могли отвлечь его от увлекательной игры под названием "управление государством". Он унаследовал умственно-эротическую неуравновешенность Валуа (Амбелен), если не был потомком очередного любовника, о чем свидетельствовало приводившееся выше его письмо. Происхождение и нравственный облик попадавшихся к нему женщин короля не интересовал "Лишь бы они помогали, - говорил Людовик, - ослаблять прилив крови к мозжечку". Но, любя женщин, он был одновременно и очень набожным: ползал на коленях по каменным плитам церквей и был обвешан амулетами. Был до странности равнодушен к почестям, внешнему блеску и ценил только вещественные преимущества своей власти. Имея в виду своего главного противника, Карла Смелого, герцога Бургундии, он как-то сказал: "Глупцу внешние проявления власти всегда дороже самой власти". Он также говорил: "В делах государственной политики не всегда возможно руководствоваться отвлеченными правилами религии и нравственности, хотя так и следует поступать в частной жизни. Поэтому государи стоят выше церкви". Еще одно его характерное высказывание: "Ничто в мире так приятно не пахнет, как труп врага, предателя или изменника".

Замок Плесси, близ г.Тур, в котором жил Людовик, был сильно укреплен. Охрана его состояла из шотландцев, которым он доверял больше, чем соотечественникам. Постоянно интригуя, король и других подозревал в том же. Особенно эта подозрительность усугубилась к старости. В последние годы жизни он из боязни быть задушенным никогда не спал две ночи подряд в одной и той же комнате.

Был он страшно некрасив: сутулый, болезненный, на худых искривленных ногах, с изогнутым орлиным носом на смолоду старческом лице. И при такой внешности Людовик был выдающимся политиком своего времени. За умелое плетение интриг его прозвали "Всемирным пауком".

Самым опасным врагом Людовика, как отмечалось выше, был Карл Смелый, который, владея Бургундией и Нидерландами, стремился объединить эти земли в единое целое, превратив их в королевство. Это было опасно для Франции. Положение усугублялось тем, что многие из французских аристократов из-за преследований королевской власти бежали в Бургундию, укрепляя положение Карла Смелого. Последнего, впрочем, следовало называть Отчаянным, ибо храбрость в нем сочеталась с яростью, безрассудством и неистовством. Карл платил Людовику ненавистью, считая его трусом за нежелание воевать и интриги. Впрочем, интриговал и Карл, создавший из принцев крови и знатных феодалов "Лигу общественного блага", направленную против Людовика. Но Людовик, хотя и с трудом, эту Лигу развалил. Он так же постоянно натравливал на Карла то лотарингцев, то швейцарцев, в битве с которыми тот и погиб в 1476 г.[135] После этого Людовик присоединил Бургундию к Франции. Но Нидерланды ему не достались - в составе приданого дочери Карла Смелого они попали сыну германского императора.

Кстати, Людовик и Нидерланды мог заполучить, но перемудрил (или пожадничал), ибо после гибели Карла его юная дочь Мария, унаследовавшая отцовское состояние, обратилась за покровительством именно к Людовику, ее крестному отцу. Но тот, воспользовавшись слабостью крестницы, просто аннексировал Бургундию, то есть взял то, что плохо лежало. Обманутая и ограбленная Мария сумела найти себе иного покровителя, Максимилиана Габсбурга, ставшего ее мужем. А тот с помощью отца, германского императора Фридриха III, уже сумел отстоять Нидерланды от французских притязаний[136].

С помощью интриг Людовик также сумел присоединить Прованс и Русильон (в Пиренеях). Лишь Кале и Бретань остались вне подчинения французской короне. Успехи Людовика в укреплении и расширении королевства определялись его пониманием складывавшихся реалий. Он верно увидел и оценил роль развивавшийся буржуазии в создании экономического могущества государства. Поощрял горожан в расширении промышленности и торговли и даже упрекал их в пассивности и недостатке смелости. Король активно проводил политику меркантилизма и добился положительного торгового баланса для Франции.

Успехи Людовика, таким образом, были обеспечены умелым использованием ситуации. Поддерживая деловую активность буржуазии, он старался привлекать на свою сторону и мелких дворян, недовольных своеволием аристократии. Он использовал сохранившийся в народе после недавней войны страх перед внешней опасностью и, провоцируя бургундцев, укреплял свои позиции как защитника страны. Так, лавируя, Людовик ХI заложил основы для независимой от сословий политики королевской власти, основы того, что потом стало называться абсолютизмом.

***

К концу ХV в. во Франции уже начало складываться национальное государство. Официальным языком уже с ХIII в. был диалект Иль де Франса, на котором писались официальные хроники, другие литературные произведения, игрались театральные постановки. Конфликт с Англией ускорил консолидацию населения страны, осознание его принадлежащим единому народу. Термин " француз " распространялся на всех жителей страны, хотя чаще им все еще обозначали вассалов французского короля. В 1498 г. усиление королевской власти было закреплено новым порядком коронации. Исходя из утверждения, что "король никогда не умирает", дофин стал считаться королем еще до официального возложения на него короны. А после миропомазания король уже не мог отречься от престола. Так была закреплена преемственность и стабильность королевской власти во Франции.

Дата добавления: 2014-01-04