Церковь как организация

ТЕМА 2.

СТАНОВЛЕНИЕ. Как уже отмечалось в первой части пособия, христианские общины возникли хотя и в месте оживленного взаимодействия многих древних цивилизаций, но в среде угнетенного населения римских провинций. Со II в. общины начинают пополняться верующими из зажиточных слоев, которые вносят новые формы в их устройство. Вместо первоначального равенства возникают иерархические порядки, появляется духовенство как особый социальный слой – клир, из которого выделяется епископат [9]. Рядовые верующие устраняются от культовых действий. Первоначально епископы заведовали имуществом общин, затем, с наплывом зажиточных, они превратились в кассиров. С III в. в христианские общины потянулись выходцы из знати и государственной администрации. Они создают новую организационную надстройку – митрополитов, возвышавшихся над епископами[10]. С IV в., когда христианство становится государственно-признанной религией в Риме, появилась новая высшая должность – патриарх. Первоначально их было 5: в Александрии, Антиохии, Иерусалиме, Константинополе и Риме. К этому времени христианство уже стало превращаться в основную государственную религию. Ревностным приверженцем новой религии стал император Феодосий l, который в 392 г. запретил язычество в империи. Хотя, безусловно, до массового распространения христианства еще было далеко. Особенно это касалось сельской местности. Не зря латинское слово paganus (сельский) получило новое значение – язычник [11]. Сельские приходы начали возникать лишь с V-VI вв.

Превращение церкви в государственную разделило различные течения в христианстве на официальное (ортодоксальное) и еретические. Ортодоксальная церковь победила именно потому, что сумела, в отличие от более радикальных (или традиционных) течений, приспособиться к реальной жизни, принять и оправдать существующий порядок, что и обеспечило ей, в конце концов, поддержку государственной власти.

С ликвидацией римской государственности на Западе, в условиях хаотичного перемещения варварских племен и их ранних государственных образований церковная организация сумела выстоять и даже укрепиться, доказав свою полезность власть имущим. Неосознанное, мистическое благоговение варваров перед былым величием Рима постепенно превратило его епископов – пап – в главных иерархов западного христианства. Их права были закреплены нуждавшимся в сакральной поддержке своей претензии на франкский трон Пипином Коротким, который в 756 г. даровал папам права на светскую власть в Средней Италии. Так появилось папское государство, современным воплощением которого является Ватикан.

Карл Великий в своей имперской политике использовал папство как идеологическую опору своих притязаний на верховенство в Западной Европе и всячески укреплял его авторитет. Совершив обряд миропомазания сначала над Пипином, затем и над Карлом Великим, папы создали традицию, согласно которой в течение всего средневековья они считались духовными пастырями государей, то есть возвысились над ними. Но им постоянно приходилось бороться с амбициозными монархами. Под знаком этой борьбы, которая проходила с переменным успехом, прошла вся средневековая история западного христианства.

МОНАШЕСТВО. Оно возникло, как отмечалось, из распространения аскетических воззрений, проникших в христианство от стоиков и неоплатоников, проповедовавших идеалы воздержания. Наиболее полное их воплощение и было осуществлено в монашестве[12]. Оно зародилось во второй половине lll – первой половине lV в. с появлением еретизма или анахоретства [13]. Уединился тогда анахорет Антоний, родившийся ок. 250 г. в Среднем Египте. Затем появились колонии еремитов – киновии [14]: отшельники строили себе обособленные кельи вокруг жилища своего духовного отца. Творцом киновий считается египтянин Пахомий, основавший на Ниле ок. 320 г. первый монастырь.

Первоначально монашество распространилось на юго-восточной окраине римского мира: в пустынях Египта и Палестины. Отшельники жили у источников, плели корзины, циновки и обменивали их на хлеб, соль. Были и "столпники" – по много лет не слезавшие со столбов. Любопытные и почитатели приносили им туда еду и питье. В те времена облик монашества создавался людьми, далекими от греко-римской культуры (люмпенами того времени, маргиналами). Вначале монашество было неорганизованным, ибо в Восточной Римской империи человек уходил в пустыню от подчинения государственной власти, достаточно еще сильной. В V в. монахов там насчитывалось 10-15 тыс., что составило примерно 1/2000 часть восточноримского населения. Последующий рост монашества – свидетельство обнищания византийцев при Юстиниане. Многочисленные неорганизованные отшельники даже стали досаждать властям, предпринявшим меры к упорядочению их существования.

В бывшей Западной Римской империи, где государство и связанный с ним порядок исчезли, монахи, появившиеся под восточным влиянием, наоборот, тосковали по упорядоченной жизни. Эти потребности воплотил италийский монах Бенедикт Нурсийский (480-543), из знатного рода, учился в Риме, затем бежал от мира в пещеру. Он составил " Правило монашеской жизни ", в котором проводил идеал дисциплины и совместного труда. Основные принципы этого правила: отсутствие собственности, молитвы, труд (по 7 часов в день), замыкание от мира и пищевые ограничения. Считалось, что монах даже не обладает своим телом. Бенедикт также ввел принцип закрепления каждого монаха за определенным монастырем, что упорядочило монашеское движение в целом. Из монастыря в Монтекассино (между Римом и Неаполем) этот бенедиктинский устав быстро распространился по христианскому Западу.

Сам Бенедикт Нурсийский был святым "нового типа". Прежде всего, он был аристократом, что отразило новые веяния в жизни церкви. Но, как и другие представители этой среды, разочаровавшиеся в той жизни, которая привела римскую цивилизацию к краху, он отказался от материальных благ ради служения Богу. Он оказался деятельным организатором, создал вокруг своего родного города 12 монастырей и своей бурной деятельностью вызвал недовольство местных священников, ибо отбирал у них паству. В итоге вместе со своими сторонниками Бенедикт и основал обитель в Монтекассино. Он стал также одним из зачинателей женского монашества на Западе, поручив организацию женских монастырей своей сестре Схоластике. Несмотря на собственную образованность, Бенедикт считал, что настоящему христианину науки не нужны, ибо настоящая школа – служение Богу, и монахам достаточно чтения или слушания церковных книг и исполнения религиозных песнопений. Поэтому труд, включенный в монастырский устав, был только физическим. Причем по времени он стоял на первом месте. В этом, помимо стремления сделать монастырь материально независимым, было и отражение общей ситуации в тогдашнем обществе – всеобщая бедность и разорение. Поэтому проповедь апостольской бедности находила широкий отклик, даже в среде знати. Доступ в бенедиктинский монастырь был открыт всем. Основание Монтекассино означало, что на смену античной школе познания и красноречия пришла школа служения и послушания Христу.

Хотя образованность Бенедикт не включил в число главных христианских добродетелей, постепенно понимание труда в бенедиктинских монастырях стало расширяться. В него начали включать собирание и переписывание книг, хранение рукописей и, наконец, создание школ. Ибо сама монастырская жизнь потребовала от монахов богословских знаний. В IХ в. прежний устав был переработан Бенедиктом Аннианским, выходцем из графского рода, возвысившегося при дворе франкского короля Пипина Короткого. Бенедикт стал монахом в 23 года, в своей деятельности пользовался поддержкой Людовика Благочестивого. Он отверг обязательный физический труд для монахов; главными стали молитвы и богослужение. Причем от монахов требовалось понимать смысл литургии, читать, а не зазубривать на слух молитвы, для чего рекомендовалось изучать богослужебные книги. То есть повысились требования к образованности монахов, которым вменялось и переписывать книги.

Христианское богослужение – это целое театрализованное представление. Мелодии напевов, благоухание ладана (позднее и драгоценное убранство) сильно воздействовали на чувства верующих. Этот ритуал становился как бы связующим звеном между реальным и потусторонним миром. Главным элементом в нем стала литургия [15]. У бенедиктинцев служба начиналась с Полуночницы (иначе – Бдение) - в 2³⁰-3 часа ночи. Далее: Хвалитны (Утрення) – в 5-6 утра (заканчивалась перед рассветом), Час первый – около 7³⁰ утра (перед зарей), Час третий – около 9 утра, Час шестой – полдень (затем – обед), Час девятый – в 2-3 часа дня, Вечерня – примерно в 16³⁰ (перед закатом, чтобы успеть поужинать до темноты), Повечерие – около 18 часов и спустя час монахи отправлялись спать до очередного Бдения. Время молитв, естественно, сдвигалось в зависимости от времен года. Постепенно этот ритуал, равномерно, бесперебойно и согласованно повторявшийся многочисленными монахами, личное своеобразие которых приносилось в жертву общему порядку, вошел в плоть и кровь формировавшейся средневековой европейской культуры.

Крупнейшим бедениктинским монастырем стало аббатство Клюни в Бургундии[16]. Монастырь там был основан в 910 г. на землях, подаренных герцогом Вильгельмом Аквитанским и в ХI в. он стоял во главе целой конгрегации монастырей во Франции, Северной Италии и Бургундии. В течение ХI-ХII вв. появился ряд новых монашеских орденов [17]. Наиболее значительным стал основанный в конце ХI в. орден цистерцианцев[18]. Основал орден Св. Роберт из знатной семьи в Шампани, монах с 15 лет. Следует заметить, и примеров тому много, что большинство фанатичных аскетов происходило из обеспеченных и привилегированных слоев, что отвергает распространенное заблуждение об ущербности и безнравственности богатых. А их воспитание и образованность способствовали выработке инициативности, ответственности и организаторских навыков, необходимых в создании новых монашеских организаций. В отличие от бенедиктинского цистерцианский устав отличался большим аскетизмом. Они селились в глухих местах, потому активно участвовали во внутренней колонизации. Поскольку устав запрещал цистерцианцам эксплуатировать крестьян обычными феодальными методами, они изгоняли последних, если их деревни оказывались вблизи монастыря. Первоначально монахи этого ордена трудились физически, но затем стали привлекать для этого так называемых "светских братьев" (конверсов) из крестьян. Те жили в монастыре, не имели семей, давали монашеский обет, но вместо молитв должны были каждодневно трудиться и для себя, и за монахов, которые за них молились. Чтобы "как бы чего не вышло", конверсам было запрещено учиться грамоте. В числе монахов этого ордена был знаменитый мистик Бернард Клервосский, при котором орден стал одним из самых могущественных (отсюда другое название ордена – бернардинцы). Монахи носили белые одеяния с черными наплечниками, капюшоном и поясом.

Монастыри были богатыми, там не надо было опасаться голода, жить можно было в роскоши и удовольствиях, потому туда устремляются отпрыски аристократических семей: появлялись группировки (хотя монахам не полагалось иметь друзей), стремление носить модные и роскошные одежды. Такие монахи любили повоевать, даже одевали военные аксессуары; эскорт клюнийского аббата был, например, верховым и вооруженным.

В Клюни были общие спальни и ночью горела свеча, чтобы ничего не делалось монахами в тайне. В отличие от мирян, которые тогда спали голыми, монахи должны были спать одетыми. Отхожее место в Клюни было на 45 кабинок с окошком над каждым сидением. В воскресенье, вторник, четверг и субботу в Клюни каждый монах получал на завтрак, кроме обычных овощей и бобовых, 5 яиц, иногда сыр. Мясо не давалось никогда, кроме больных, хлеб – до 1 кг в день, вино – до 300 г. Завтрак в Клюни – более обильный, перед полднем, вторая трапеза – вечером, более скудная. В пост ели 1 раз в день. С середины IХ в. в Клюни предписано было монахам по субботам чистить обувь, в ХI в. в субботу надо было мыть ноги и после этого стричь ногти (если плохое зрение или ревматизм мешали, можно было просить братьев о помощи); каждый день следовало мыть лицо и руки. Купались 2 раза в год – перед Рождеством и Пасхой, поодиночке в чанах. Бороду следовало брить, но делали это нечасто, 14 раз в год, перед большими праздниками, летом чаще, брили друг друга. Одежду каждый мыл сам в специальной прачечной.

За исключением немногих минут для общения, монахи хранили обет молчания и выработали язык жестов и намеков. Мысль должна была быть свободной для общения с Богом.

В эпоху крестовых походов появились духовно-рыцарские ордена. Позднее, в ХIII в. возникли так называемые нищенствующие ордена для борьбы с ересями (о них – далее).

С ХI в. монахи стали энергично добиваться усиления папской власти. Это было вызвано тем, что монастыри, имея крупные земельные владения, стали опасаться растущей королевской власти, нередко прибегавшей к секуляризации. Но и поддерживать противников королей, сепаратистски настроенную знать, монахи тоже не были заинтересованы, ибо "хрен редьки не слаще". Монастыри же, благодаря установленному в них порядку и дисциплине, более грамотному ведению хозяйства и целибату, позволявшему не распылять накопленное, стали средоточием значительных богатств.

В ХI в. в католическом мире насчитывалось, по некоторым оценкам, до 1000 монастырей. Наряду с малочисленными и небогатыми, среди них выделялись крупные и влиятельные обители. Например, монастырь Прюма (близ Трира, в Западной Германии) имел 265 виноградников и столько леса, что желудями с него могло быть накормлено свыше 8 тыс. свиней[19]. В виде оброков с окрестных крестьян уже в IХ в. монастырь ежегодно собирал 1800 свиней, 4000 кур, 20 тыс. яиц; барщинные работы насчитывали 70 тыс. дней в году. В монастыре Тегерзее (Бавария) ежегодно производилось 50 тыс. литров вина. В Клюнийском монастыре одних только нищих и убогих порой содержалось до 17 тыс., причем здоровые нищие привлекались к работам. Накапливаемыми излишками продовольствия монастыри торговали.

Кроме того, монастыри, как хранители св. мощей, были центрами паломничества. Считалось, что обладание мощами помогает душам умерших избежать адских мук. Немецкий историк Бецольд в "Истории Реформации в Германии" привел данные о том, что кардинал Альбрехт Бранденбургский собрал коллекцию из 8933 частиц и 42 "целых" мощей, что, по его подсчетам, обеспечило ему отпущение грехов сроком на 39.245.120 лет и 220 дней. С начала крестовых походов почитание мощей и реликвий приобрело огромный размах. Часты были и подделки. Шутили: если останки французского короля Людовика Святого, разделенные между родственниками как мощи, попытаться сложить воедино, то оказалось бы, что после своей кончины святой король разросся чуть ли не вдвое. С Востока в Европу плыли корабли, нагруженные "святыми останками". Обладая мощами, монастыри обогащались. Не поэтому, ли, монахи обители, где умер Фома Аквинский, из страха, что от них может ускользнуть реликвия, обезглавили, выпарили, препарировали тело своего покойного учителя, чтобы ни один кусочек святой плоти не ушел на сторону. Обители были также своеобразными гостиницами для паломников. Это позволяло им достраиваться, расширяться.

Естественно, богатства монастырей побуждали их стремиться к независимости от феодальной знати и королей, нередко с завистью смотревших на их привилегии и доходы.

С другой стороны, монастыри были и своеобразным органом социальной защиты, гаранта сохранения имущества и законности сделок между мирянами (в Германии чаще, чем в романских землях). В церквах и монастырях хранили документы и крестьянские общины, и отдельные люди. Монастыри принимали вклады на условиях содержания до смерти вкладчика. То есть, обители уже с раннего средневековья стали чем-то вроде страховых обществ и банков. Причем монастыри одинаково относились ко всем христианам, не взирая на социальное положение, чем в некоторой степени сглаживали неравенство в мирý. К тому же уход в монашество позволял неимущим мирянам решать проблемы своего существования.

Но нравы монастырской братии, так же как и папского двора, далеко не всегда соответствовали нормам кротости и смирения. За стенами обителей также были часты усобицы и интриги, сопровождавшиеся жестокостями. Описан случай, когда некий аббат Трансмунд, чтобы усмирить строптивого монаха, приказал вырвать ему язык и выколоть глаза. Тогдашний пап Григорий VII (фанатичный борец за верховенство церкви, за инвеституру) не только не наказал аббата-уголовника, но позже произвел его в епископы.

На нравы монастырей влияли и иные, специфические обстоятельства. Повсеместно в них принимали детей, с шести – семилетнего возраста, ибо содержание младших сыновей и, особенно, дочерей там было дешевле, чем воспитание дома. Сказывалось и нежелание многодетных семей дробить наследство. Естественно, в таком возрасте изоляция от мира бывала и неосознанной, и не добровольной, что способствовало в будущем, распущенности таких невольных служителей Христа. Нередко, по соображениям морального и материального порядка, в монастыри попадали женщины легкого поведения; не все из них были искренне раскаявшимися и имели силы забыть о своем прошлом. Наконец, сказывалась насильственная изоляция от естественных человеческих инстинктов, что порождало даже извращения (не зря в византийских мужских монастырях запрещалось держать самок животных). Уже в средние века и отнюдь не в антиклерикальной среде родилось много анекдотов о монастырских порядках. Наиболее отличались вольностью нравов итальянские монастыри, о которых говорили, что некрасивых девушек туда не принимают. Позднее, в середине ХV в. венецианский дож Джино Франгозо в письме папе Николаю V писал, что "добродетель в женских монастырях – вещь очень редкая".

Но вернемся в ХI в., когда указанные монастырские обычаи еще только складывались, когда монастыри, стремясь укрепить свою экономическую мощь, совместно с белым духовенством решили способствовать укреплению власти пап.

"РАЗДЕЛЕНИЕ ЦЕРКВЕЙ". Идея верховенства церкви в обществе привела к конфликту римских пап с константинопольскими патриархами, которые существовали в иной политической обстановке и не могли возвыситься над светской властью. Тем не менее, патриархи продолжали считать себя высшими христианскими иерархами. Папы же в доказательство своих прав вспомнили о так называемом "Константиновом даре", давшем им в управление земли на западе, в том числе и те, которые в раннем средневековье находились под властью Византии (см. часть I, тема 12)[20]. Возник конфликт, в результате которого патриарх предал папу анафеме, папа ответил тем же, и в 1054 г. церкви разделились на западную – католическую (апостольскую) и восточную – православную (ортодоксальную)[21]. Кстати, христианский мир поначалу смотрел на возникший конфликт безучастно, не представляя серьезности последствий.

Официально разрыв мотивировался догматическими причинами. Одним из поводов стал старый спор об использовании опресноков [22]. На Западе восприняли иудейскую традицию использования их в ритуале евхаристии (причастия). На Востоке это не привилось, и Константинополь упрекал Рим в склонности к иудаизму, а тот, в свою очередь – в пренебрежении Ветхим Заветом. Прагматичному Западу были близки жестокие регламентации Библии. В Византии тоже ее чтили, но там был конгломерат многочисленных народов с разными культурными традициями. К тому же в более образованной Византии были серьезнее озабочены философскими вопросами, а на Западе актуальными были практические вопросы управления. Далее, Рим на основании постановления Аахенского собора 809 г. признавал, что "святой дух исходит не только от одного Бога, но и от сына", что уравнивало Христа с его отцом – Богом. Византийцы же ставили Бога неизмеримо выше, а Христос оказывался как бы ближе к людям. Об этом вспомнили спустя 200 лет и церкви разделились[23].

Постепенно сложись и иные отличия. Католики крестятся пятью пальцами, православные – тремя. Католическая церковь отпускает грехи за богоугодные дела, к которым относится и покупка индульгенций (грамот об отпущении грехов). Православие отвергает подобный способ искупления грехов. В православии, как и в Писании, нет чистилища. Учение о нем возникло на Западе с распространением интересов к земным благам. Подсчет грехов и благодеяний возник от внимания к числам, арифметике, что было свойственно городской культуре Запада с ХII-ХIII вв. Отсюда в ХIV в. и сформировалось представление о возможности выкупать грехи после смерти родственниками, пока покойник находился еще в чистилище. В православии же душа не предстает перед Высшим судом, а при вознесении должна проявлять свои добродетели и от их числа зависит, попадет ли она в рай.

В условиях автономности церкви на Западе сложилась традиция осуществлять богослужение исключительно на латыни. В православном же мире все службы стали вестись на местных языках. Потребности лишить мирян возможностей влияния на пап породили в католичестве появление института кардиналов [24]. В католичестве и православии сложилась разная система постов, особенно усилившаяся из-за постепенного распространения в католических странах нового, григорианского календаря (см. ниже, в теме о культуре).

Клир у католиков оказался более отделенным от мирян. Последние, вспомним гуситское движение, в католичестве причащались только хлебом, символизировавшим тело Христово, а духовенство – вином (кровь Христа). У православных все причащаются хлебом и вином. Вообще, разделение на клир и мирян в греческой трактовке не было столь резким, как на Западе. В Византии священник, ограниченный контролем властей, прежде всего – служитель, вершитель таинств, на Западе он - лицо с определенными юридическими правами.

Для православия характерно стремление постигнуть в принципе непостижимого Бога, в католичестве это – только у мистиков (под влиянием Востока). В остальном же католичество, признавая непостижимость Бога, стремилось изучать только то, что необходимо для спасения человека, то есть Бог для католика интересен, прежде всего, лишь отношением к человеку[25]. Православие не признает также учения одного из основоположников западной церкви Августина Блаженного об "изначальной греховности человека".

Вера в православии носила более индивидуальный характер, что шло от большей упорядоченности в тогдашней Византии, от большего индивидуализма византийца перед лицом государства, когда спасение оказывалось личным делом человека, а не коллективным, как на корпоративно устроенном Западе. В католичестве вера была более публичной. Западный священник скорее говорил с прихожанами от имени Бога, стращал ослушников карой господней, православный же чаще обращался к Господу от имени верующих, моля о снисхождении и милости. В католичестве спасение было внешним воздаянием за известное количество добрых дел. В православии путь к Богу состоял в сложной работе над собой. Такая вера – более аскетична. Но при этом аскетизм – не девственность, а внутренняя работа по искоренению пороков, то есть стремление к целомудрию, смирению. Поэтому и белое православное духовенство могло иметь семьи.

Высказывается точка зрения, что в католичестве Бог, прежде всего – строгий судья. Грех рассматривается как преступление против Господа, за которое должно следовать наказание, определяемое церковью. Отсюда – как бы юридические отношения мирян с Богом. В православном сознании Бог скорее не Судия, но Отец, отношения с которым основаны на добровольном подчинении и эмоциональном отношении, любви, которую надо заслужить. Эти отличия возникли в силу правового и политического подчинения византийской церкви императору. На Западе же церковь имела полную юридическую и политическую самостоятельность.

На Западе – от феодального права – религиозные регламентации и блага возникали как бы из договора (конкордата) с Богом. В православии было более личностное, эмоциональное постижение пожеланий Бога. Иными словами, западное понимание: Бога познать нельзя, значит и стремиться к этому не нужно. В православии также признается, что познать Бога нельзя, но стремиться к этому надо, в таком стремлении – путь к совершенству. Такие различия привели и к изменению отношений к индивидуальным постам[26]. Христианские посты сформировались примерно к IV в. и соблюдались всеми. Но после разделения у католиков они перестали быть строгими, а протестанты в ХVI в. их и вовсе отменили.

Столь существенные различия между западной и восточной христианской церквами были, в значительной степени, связаны с различиями, сложившимися в Западной Европе и Византии. В последней православная церковь, как отмечалось, и экономически, и политически зависела от императора. Показателен такой факт. Путешествуя по Византии в Х в., епископ Кремоны (Италия) был изумлен бедностью и скудостью быта тамошних епископов. Западная церковь уже тогда была гораздо богаче и могущественнее. Византийские монастыри были невелики, насчитывали по 10-20 монахов. Физический труд в них был обязательным, в отличие от Запада, где, как отмечалось, на рубеже VIII-IХ вв. Бенедикт Аннианский освободил монахов от этого.

Католическая церковь восприняла в своем внутреннем устройстве монархический строй, строгую централизацию и иерархическую структуру, основанную на церковном землевладении. Роль церкви в крестовых походах еще более укрепляла притязания пап на верховенство в христианском мире, особенно в условиях политической раздробленности Западной Европы. Православная же церковь в Византии существовала в рамках централизованного государства, не была носительницей универсалистской идеи (преобладания духовной власти над светской) и, наоборот, проповедовала необходимость единения церкви и государства.

В итоге на Западе сложилась строго централизованная церковная организация с огромной политической властью в руках пап, которые становились непререкаемыми гво всем католическом мире. Внутренняя организация церкви носила аристократический характер, ей была присуща корпоративная общность клира, противостоящего мирянам. В православной же церкви соборы стояли выше патриархов и лишь они имели право издавать церковные каноны, решать важнейшие церковные дела. Но сами соборы фактически подчинялись светской власти. Поэтому и грань между духовенством и мирянами в Византии была менее резкой, чем на Западе. Меньшей была в Византии и противоположность между высшим и низшим духовенством.

УСИЛЕНИЕ ПАПСТВА В ХI-ХII вв. Возвысив церковь, Карл Великий, однако, заложил под нее "мину замедленного действия". Используя церковных иерархов в своей политической деятельности, он содействовал притоку в клир людей (чаще из знати), далеких от религиозных интересов и религиозной нравственности, принесших в церковную среду дух феодальной разнузданности и светских интересов. Распад Каролингской империи и светская власть пап в Средней Италии сделали их марионетками в руках римской знати. Некоторые папы пытались сопротивляться этим процессам и провозглашали принцип верховенства духовной власти над светской, пап – над государями. Так, папа Николай I (858-867) настаивал, что "папа – живой закон, его слово – слово Божие, его дело – дело Божие. Церковь – единый организм, душа которого – папа". Но в те годы эта идея не получила должной поддержки, ибо монашество еще не превратилось во внушительную силу.

Вторая половина IХ-Х в. характерна анекдотичными и трагичными историями о разврате, жадности, заговорах и убийствах, царивших в Риме и Ватикане. В них были замешаны фаворитки и дети пап. На должности понтифика [27] попадали случайные люди. Среди них во второй половине Х в. оказался и ставший папой в 16 лет Иоанн ХII, прославившийся возложением императорской короны на германского короля Оттона I, основавшего Священную Римскую империю. Но не менее он прославился пирами, охотой и многочисленными любовницами, церковным судом, изгнанием, скандальным возвращением и гибелью от удара кинжалом. Подобные нравы породили легенду о женщине, которая в 872 г. под видом монаха была избрана папой Иоанном VIII и правила, пока не разродилась девочкой. После чего обоих изгнали, объявив о смерти папы и избрав нового. Для предотвращения подобных казусов была введена проверка пола кандидата, просуществовавшая несколько столетий. А имя Иоанна VIII было вытравлено из документов.

В таких условиях авторитет папства, а с ним и всей церковной организации стал падать, что вызвало озабоченность прежде всего в среде низшего духовенства. Оно включилось в возникшее движение патариев (тряпичников), направленное против так называемой симонии – практики торговли церковными должностями, в результате которой иерархами становились совершенно случайные для церкви, но богатые люди, часто из феодалов, не имевших ни сана, ни необходимых знаний, интересовавшихся лишь правами, даваемыми этими должностями[28]. Обычно сеньоры назначали на должности епископов своих родственников, а священников подбирали из своих крестьян, что влияло на нравы духовенства: "жена священника" – привычный персонаж фаблио, расцвет которых приходился на ХII в. (см. далее, в теме «Литература»).

В 1059 г. патариям удалось возвести на папский престол своего сторонника – Николая II, который повел борьбу с симонией и браками среди духовенства. Энергичным борцом с симонией стал активный церковный реформатор Гильдебранд – будущий папа Григорий VII (1073-1085), за фанатизм и жестокость прозванный своими сторонниками "святым сатаной". При нем доктрина, сформулированная во второй половине IХ в. папой Николаем I, начала, наконец, реализовываться.

Григорий VII был убежден, что папство может быть сильным лишь при наличии прочной материальной базы. Еще будучи казначеем понтификата, он копил деньги не ради них самих, но видел в них единственное могучее средство, при помощи которого можно осуществить намеченные цели. Он тратил огромные средства на создание наемного войска, на подкуп римского населения, чья поддержка была необходима каждому папе. В 1083 г. он роздал римлянам 30 тыс. солидов.

Григорий исходил из того, что никакое церковное имущество не может принадлежать светскому лицу, ибо оно является собственностью Бога. Независимая от светской власти церковь – вот идеал, к которому стремился Григорий VII.

Наиболее опасным противником папы был германский император Генрих IV – формальный покровитель церкви, но фактически не желавший ее усиления и стремившийся сохранить за собой право назначения на высшие церковные должности, то есть право на инвеституру (подробнее см. часть I, тема 6). Дальновидный политик, Григорий VII внимательно следил за поведением императора. Он знал, что его внутреннее положение было непрочным, и сосредоточил основное внимание на Италии, где расколол местную аристократию и заключил союз с владевшими южной частью полуострова норманнами. После этого он провозгласил отмену светской инвеституры епископов, подтвердил целибат духовенства, а протестовавшего императора отлучил от церкви. И хотя в развернувшейся борьбе он вынужден был бежать из Рима и умер в изгнании, но дело его восторжествовало при преемниках. И Вормский конкордат с императором в 1122 г. закрепил фактическую независимость папства. Начавшееся крестовое движение на Восток еще более закрепило ведущую роль католической церкви в Западной Европе.

В дальнейшем церковь стремилась оградить клир от мирских интересов. Ведь с развитием образования в крупные центры устремились клирики, причем часто не для изучения богословия, но и для занятий медициной и юриспруденцией. Это вызвало опасение в запустении многих обителей и Турский собор 1163 г. запретил монахам изучение права и медицины, а тем, кто уже учился, постановил вернуться в свои аббатства. Папа подтвердил этот запрет на Парижском соборе в 1213 г. На том же соборе были введены некоторые запреты аббатам, свидетельствующие сами за себя: им запрещалось выполнять функции адвокатов и судей; они не должны были возить за собой многочисленную охрану и не могли держать подле себя слишком юную прислугу; они не имели права передавать имущество монастыря своим родственникам ("да не позволят они входить в монастырские врата молодым женщинам; не должны они отбирать приорства у тех, кто туда назначен, дабы передавать их лицам своей семьи" и т.д.).

ЕРЕСИ И БОРЬБА ЦЕРКВИ С НИМИ. В условиях господства религиозного миропонимания ведущей роли церкви любое несогласие с существовавшими порядками означало выступление против "Божьего порядка" и означало ересь – ложное учение, отступление от официальной религии[29]. Если официальная церковь проповедовала необходимость смиренного ожидания благ, то ересью становилось стремление добиваться того же самим[30]. Ереси возникли тогда, когда христианская церковь стала государственной, отступила от своей первозданной простоты, демократичности и бедности, а рост образованности и хозяйственный подъем с ХIII в., возродившие интерес к римскому праву показали, что есть более справедливое правосудие, чем церковное.

На формирование еретических взглядов повлияло манихейство – подпольная религия, возникшая в III в. в сасанидском Иране и распространившаяся от Китая до Рима. Создатель ее – Мани – родился в парфянской семье, но вырос в Палестине, где его отец вступил в какую-то иудео-христианскую секту. В его учении догматы зороастризма (о 2-х началах мира, злом и добром) сочетались с верованиями христиан-гностиков[31]. Он исходил из дуалистической идеи борьбы Света (добра) с Тьмой (злом): при встрече с Тьмой Свет попадал в оковы. Попавший во власть Тьмы мир нельзя было спасти. Его можно было только разрушить. Лишь тогда Свет освободится от оков. Мирские, земные дела – во власти бога Тьмы. Поэтому людям в земной жизни нельзя заниматься мирскими делами, иметь свой дом, семью, собственность, надо соблюдать целомудренность и воздержание, чтобы достичь совершенства и попасть после смерти в царство Света. Это – проповедь аскетизма, в которой ощущается влияние буддистских идей. Но аскетизм – для избранных (совершенных). Низы – это "внимающие", которым разрешалось иметь свой дом, собственность, семью, заниматься своим делом. Но они должны были кормить, давать приют "совершенным" (проповедникам манихейства). Лишь перед смертью, чтобы душа "внимающего" попала в царство Света, он должен был принять посвящение в "совершенные". Поначалу в Иране Мани было разрешено произвести церковные реформы. Но позднее, в 277 г. за выступление против официальной религии, его казнили. Спустя 25 лет после этого император Диоклетиан предписал запретить "учение этого перса" в Римской империи[32]. Но после признания христианства господствующей религией в Риме (IV в.), манихейство широко распространилось, и его адепты вели полемику с официальной церковью.

На манихейские идеи опирается, кстати, и социалистическое учение: та же бескомпромиссная борьба добра со злом (классовая борьба, в которой пролетариат представляет силы добра), та же цель – разрушить до основания старый мир и построить рай, но на земле (что было воспринято и иранскими маздакидами в V-Vl вв. – см. часть 2 пособия). Очевидно, мышление сторонников этого учения мало изменилось со времени распространения манихейства[33]. Марксистское учение сумело опереться на те же глубинные народные чаяния, которые в средние века питались христианской идеей равенства и нестяжательства[34].

Христианство, в противовес манихейству, исходило из идеи целостности Божьего мира. Хотя идея борьбы добра со злом, наличие дьявола – от того же языческого дуализма, что и манихейство. Одни еретические учения исходили из манихейства, другие вдохновлялись различными канонизированными текстами, когда те вступали в противоречие с церковной практикой. Особенно это относится к Апокалипсису [35] - самой сложной, построенной на аллегориях и символике части Нового Завета. Даже такой знаток канонической литературы, как Мартин Лютер (о нем – в части 5 пособия), признавал, что плохо его понимает. Это сочинение возникло у ранних христиан как яростный памфлет на императорский Рим. В нем угнетенных призывали терпеть, но не терять надежду на избавление, на победу добра над злом.

В разных еретических учениях раннего средневековья эта идея преломлялась по-разному. Например, у византийских павликиан это – борьба добра и зла, которое ассоциировалось с богатством и связанной с ним эксплуатацией. От павликиан эта идея перешла к богомилам в Болгарию. В отличие от манихеев, они, как и павликиане, призывали низы не повиноваться своим господам. В ХIII-ХIV вв. богомилы отошли от социальной борьбы и в рамках городских сект вели полемику с официальной церковью.

Идеи названных учений легли в основу альбигойского движения, возникшего в Южной Франции в ХII в. Существует представление, многократно высказанное в литературе, что социально-религиозные воззрения, близкие друг другу или даже аналогичные происходили из единого корня и затем распространялись по разным землям и странам. Думается, что именно сходные условия жизни и близкие социальные порядки, которые мы называем феодальными, существовавшие у разных народов, и породили возникновение похожих друг на друга еретических учений. Иначе едва ли воззрения перса Мани стали бы актуальными спустя тысячу лет в Южной Европе.

Наиболее массовыми еретические движения становятся в Европе с развитием городов (потому в раннее средневековье они были более распространенными в Византии, где города и тогда играли значимую роль в общественной жизни). Социальные противоречия между городами и феодалами, внутри городов, активная политическая жизнь и организованность горожан способствовали распространению ересей, в которых, помимо полемики с официальной церковью по догматическим вопросам выражался и протест против социальных несправедливостей.

По социальным признакам средневековые ереси делились на бюргерские и крестьянско-плебейские. Бюргерская оппозиция официальной церкви была умеренной. Горожане обычно требовали дешевой церкви: ликвидации стоивших дорого привилегий духовенства, упрощения дорогих церковных обрядов. Изменение социального устройства для них не было актуальным, даже если феодальные порядки мешали хозяйственной деятельности горожан. Более того, бюргеры обычно поддерживали дворян, выступавших за секуляризацию и ограничение политического влияния духовенства (например, чашники в Чехии).

Бóльшую социальную направленность имели крестьянско-плебейские ереси, требовавшие установления социального равенства и, следовательно, направленные против феодальных порядков. Идеалом в их учениях были общинные порядки. Поэтому в основе всех подобных еретических учений лежало требование возвращения к раннехристианской простоте, аскетизму и демократичности (павликиане, лолларды в Англии, табориты в Чехии). В них подчеркивалось, что неравенство и эксплуатация противоречат основным христианским догматам (о равенстве всех людей перед Богом, о любви к ближнему и т.д.).

Между различными еретическими учениями были серьезные догматические различия. Но всех их объединяло резко отрицательное отношение к католическому духовенству во главе с папой, противопоставление ему раннехристианских, "евангелических" праведников[36]. Практически все еретические учения исходили из права каждого верующего самому разбираться в христианстве без посредства клира. Официальная церковь это не поощряла, а с распространением ересей вообще запретила.

Также практически все еретические течения в Западной Европе выступали против неравенства между мирянами и духовенством в причастии, против продажи индульгенций. Папа отвергался, источником веры признавалось только Священное писание, составной частью которого было Евангелие. Святость и непогрешимость Священного предания – установлений церковных соборов, писаний церковных иерархов, декреты и буллы пап – отвергались. Популярной была проповедь апостольской бедности (по примеру 12 апостолов, сопровождавших Христа). Бедность считалась признаком благочестия, основным средством спасения.

С ХII в. ереси, как отражение возникавшего стремления к духовному многообразию и социальным переменам, стали постоянным элементом европейской жизни. Это был протест на стремление официальной церкви сохранить единомыслие и незыблемость сложившихся социально-политических порядков. Основной лозунг еретиков - установление (или восстановление) на земле "Божьего порядка".

Наибольшее распространение в ХII-ХIII вв. еретические движения достигли на юге Франции, в Провансе, что было неслучайно. Здесь, в условиях соперничества Англии и Франции, сложились условия для самостоятельности феодалов, а прошлая история способствовала формированию в регионе причудливой смеси всех средиземноморских народов и более высокому уровню культуры, чем в Северной Франции и других западноевропейских странах. Там сложился дух относительной интеллектуальной свободы, были гарантированы права иноверцев. Местный же клир, в условиях раздробленности и бурного развития экономики, погряз в пороках. Здесь распространились учения катаров и вальденсов.

Катары (греч. катарос – чистый) были близки богомильству (павликианству) и манихеям. Они отрицали божественность Христа, считая его ангелом. Главное для них – борьба добра со злом, духовного мира с физическим, созданным сатаной, дьяволом[37]. Они считали, что церковь нелигитимна. Дурные нравы прелатов – лишь следствие пороков, но не источник их. Церковь, как они доказывали, свернула с праведного пути еще в начале lV в., на следующий день после Миланского эдикта 313 г, превратившего ее из гонимой в официальную[38]. Она отклонилась от доктрины. Первыми катарами были миссионеры с Востока, пришедшие во время второго крестового похода, между 1140-1150 гг. – аскеты, жившие на подаяния, в полном целомудрии, осуждавшие плотский грех в любых обстоятельствах. Популярность их возникла из-за контраста с жизнью католического клира, его банальных проповедей. Идеи катаров – понятны для низов: неужели этот жестокий, несправедливый мир –творение совершенного Бога? Христос у них не искупал своей жертвой человеческих грехов, а только изложил учение о спасении, содержащееся в Евангелиях. Христос – это ангел, небесный посланец. Катары осуждали культ креста как орудия пытки. Они – сторонники ненасилия, даже над собой: если хотели умереть, то или воздерживались от пищи, или принимали горячую ванну, а затем ложились на холодные камни и умирали от воспаления легких. Крещение они осуществляли в зрелом возрасте, после испытаний, доказывавших твердость веры. Ходили они попарно, ибо каждому, принятому и получавшему право вести проповеди, давали товарища до самой смерти. В отличие от официальной церкви и многих ересей катары признавали равенство полов, что привлекало к ним большое число женщин. В число катаров входили не только крестьяне и городские низы, но и неудовлетворенные официальной церковью и централизаторской политикой французских королей феодалы, а также бюргеры[39]. Но если бы катары победили, их фанатичный аскетизм привел бы к разрушению достижений материальной культуры. Они были против улучшения быта, что вело, по сути, к первобытности; это и способствовало постепенному упадку секты. Распространилось катарство в Западной Германии, Бургундии, Южной Франции и Северной Италии, часто в сочетании с вальденством.

Создатель вальденской ереси – Пьер (Петр) Вальд – тоже проповедовал аскетизм, противопоставляя его распущенности официального клира. В 1179 г. этот лионский купец бросил семью, состояние и обратился к проповеди бедности. Поначалу он попросил разрешение вести проповеди у папы, но, как не имевший духовного сана, получил отказ. После этого Вальд со своими сторонниками создал тайную организацию со школами. Ходили в народ вальденсы часто под видом бродячих артистов, чем навлекли на них гонения. Вальденсы переводили на доступные языки Библию, что тогда еще не запрещалось, но считалось нежелательным. Однако в 1229 г., в том числе из-за деятельности вальденсов, был наложен запрет на переводы Библии, чтобы она стала недоступной мирянам[40].

Ведя свои проповеди вне церкви, самостоятельно, вальденсы отказались от всей официальной религиозной структуры и обрядности, отвергали десятину и налоги, несение государственных и церковных повинностей. Они были за восстановление евангельской чистоты, за подчинение только "хорошим" священникам. Но для сохранения своей организации в тайне, им разрешалось выполнять обязанности прихожан и подданных государства, не занимая, однако, высоких государственных должностей. Имуществом вальденсы могли владеть только для поддержки неимущих. Они выступали за честный труд, поощряли земледелие и ремесленную деятельность. Считали, что судьба человека – в его руках, верили в прогресс. Выступали они против смертной казни и кровопролития[41]. Своеобразным было отношение вальденсов к аскетизму: изнурять плоть, считали они, можно было и постом, но также и развратом (результат один и тот же) – лишь бы при этом не было любви, привязанности и детей.

В Южной Франции катаров и вальденсов часто называли альбигойцами, ибо г. Альби стал одним из центров этих ересей. Хотя различия между обеими учениями были существенными. Если вальденсы исходили из признания права на проповедь вне официальной церкви (как это было в раннем христианстве), выступали против статуса официального духовенства, то катары были ближе к дуалистической картине в духе манихеев, также делились на "совершенных" (аскетов) и "верующих", то есть выходили за рамки христианства.

Понятно, что еретические учения подрывали церковный авторитет. Предлагая свои особые толкования веры, они способствовали распространению вольнодумства. Но сами еретики оставались при этом такими же фанатиками, как и адепты католичества. Как и официальная церковь, они враждебно относились к инакомыслящим. В современной зарубежной историографии есть мнение о реакционности средневековых ересей, ибо в них выдвигался консервативный идеал давно ушедшего "золотого века". То есть еретики "двигались вперед, глядя назад" (Ж.Ле Гофф) и не выдвигали никакой реальной альтернативы феодальному строю, феодальной экономике, оставаясь реакционной утопией. Но положительным в этих ересях было именно нарушение ими монополии официальной церкви на миропонимание и призывы к изменению условий жизни. Вдумчивых людей разнообразие мнений толкало к размышлениям, к представлениям о свободе воли, что готовило почву для формирования раннебуржуазной идеологии.

Естественно, ереси вызвали резкий отпор католической церкви. Одним из наиболее действенных способов борьбы за паству стало создание так называемых нищенствующих монашеских орденов, взявших на вооружение одно из основных требований еретиков – бедность как форму жизни. Это были ордена доминиканцев и францисканцев, прозванных воинствующими за активный, наступательный характер их деятельности. Стремясь к популярности, они стали допускать проповеди на родных для паствы языках.

Доминиканский орден основал образованный испанский каноник (священник в крупном соборе) Доминик де Гусман (1170-1221) для борьбы с ересями в Южной Франции. Первоначально его инициативу поддержало 2, затем еще 4 единомышленника и они в 1216 г. основали орден, без промедления признанный папой. Основатель францисканского ордена, сын богатого итальянского купца Франциск Ассизский (1181/82-1226) выступил, наоборот, почти как еретик – с критикой церковной практики и с проповедью бедности.

В 25 лет Франциск отказался от всего своего имущества, по собственной инициативе, несмотря на насмешки родственников и друзей, стал ремонтировать часовню в своем родном городе, жил подаяниями, затем начал проповедовать в духе Христа, из собравшихся вокруг последователей создал общину, основанную на труде, но был против истязаний и умерщвления плоти (изнурять тело неугодно Богу). Вера, проповедовал Франциск – дело сердца, а не разума, ученость – не нужна, что сближало его с мистиками. Он, пожалуй, первым в Европе стал выступать за почитание природы как образа Бога. Клир поначалу к Франциску отнесся пренебрежительно. Папа Иннокентий lll, увидев этого отшельника в лохмотьях, посоветовал ему поваляться в грязи со свиньями, что тот и сделал, весьма растрогав папу. Но орденом францисканцев не признавали из-за запрета Латеранского собора 1215 г. создавать новые церковные организации. Однако в 1223 г. папа Гонорий lll утвердил "Правило" Франциска как устав ордена францисканцев. К середине Хlll в. сложилась структура ордена, у него появились монастыри, имущество. Но сам Франциск сохранил приверженность идеалам молодости и умер в нищете. Если клюнийцы стремились проводить реформу церкви "сверху", Франциск исходивший из чаяний низов, старался делать то же самое вне клира.

Монахи обеих орденов демонстрировали свою бедность: ходили босиком, одевали балахоны из грубой ткани, подпоясывались веревками[42]. Но если для францисканцев, по крайне мере при жизни Франциска, это было нормой жизни, то для доминиканцев – маской. Они проникали в университеты, старались внедряться в образованные, интеллектуальные слои общества. К середине ХIII в. эти ордены имели в разных странах Европы более 1000 монастырей. Следует обратить внимание и на то, что основная их деятельность происходила в городах. То есть они были связаны с урбанизацией средневекового западноевропейского общества и старались бороться с возникавшими в городах ростками нового мировоззрения.

К этим орденам были созданы и женские аналогии. Возникшие по инициативе снизу и утвержденные папой, они были призваны распространять католические идеи внутри мирян, с чем не справлялось белое духовенство, привыкшее проповедовать внутри храмов, а не вне их. Создание таких орденов давало выход стремлениям к нищете, милосердным делам, ставило эти стремления под контроль и позволяло противостоять ересям. Не случайно, жить монахам этих орденов предписывалось в городах, где их легче было контролировать. Появились и другие монашеские ордена "по интересам". В частности, в монахи-августинцы шли обычно образованные бюргеры[43].

Но ничего постоянного нет. Идеи апостольской бедности довольно быстро обветшали. Тяга к собственности оказалась неодолимой, и нищенствующие ордены скоро стали весьма богаты. Верующие давали подаяния, феодалы и государи одаривали монастыри земельными пожалованиями. Моральных сил отказаться от благ, даже у последователей св. Франциска, не хватило. Вообще, идеал Нового Завета с равенством в общине и апостольской бедностью плохо согласовывался с реальной жизнью, с владением частным имуществом. Но, кроме еретиков, христианские писатели, как уже отмечалось, соглашались с наличием частной собственности, как с естественным правом людей и лишь призывали к умеренности. В ХIII в. в официальной церкви возобладало мнение, что после грехопадения Адама и Евы собственность стала естественной для людей, а идеалы общественного равенства остаются именно идеалами, недостижимыми на грешной земле. Так католическая церковь признавала реалии развития с ХII в. рыночных отношений[44]. Но и нищенствующие ордены свой вклад в укрепление католичества внесли.

Вершиной борьбы папства со средневековыми ересями явилась инквизиция [45], введенная в ХIlI в. в ходе Альбигойских войн против еретиков Южной Франции. Если францисканский орден проповедовал смирение и покорность, то доминиканцы изначально были нацелены на искоренение ересей, и называли себя "псами Господними". Им в 1232 г. и было поручено заниматься инквизиционными делами. Судопроизводство в инквизиции было тайным. Обвиняемому даже не сообщали имена свидетелей[46]. Судьи, убежденные, что борются с кознями дьявола, презиравшего человеческие законы и нормы, прибегали к фальсификациям и пыткам. Оправдательные приговоры были крайне редкими. Характерно высказывание францисканского монаха Бернара Делисье о борьбе папы Иоанна ХХII (ХIV в.) против ересей: "Даже святые Петр и Павел не могли бы доказать, что они не еретики". Самое легкое наказание – порицание и предупреждение. Но обычно обвиняемых наказывали тюрьмой и конфискацией имущества. Это было особенно выгодно и церкви, и королям при финансовых затруднениях. Поэтому заметно стремление осуждать богатых (яркий пример – осуждение тамплиеров во Франции в начале ХIV в.).

Впервые смертная казнь за ересь отмечена еще в 385 г. Но в Позднем Риме это встретило всеобщее осуждение. Однако с гибелью римской культуры, ослаблением государства и, особенно, с усилением брожения среди паствы отношение к ересям обострилось. Уже Карл Великий поручал епископам судить за оскорбление Бога. Но у епископов было много и других дел и особого рвения в борьбе с ересями они не предпринимали. Поэтому церковь и потребовала специальных законов по борьбе с еретиками. Так возникла инквизиция. Поскольку собор 1216 г. запретил церкви участвовать в исполнении смертных приговоров, инквизиция стала лишь судить, казнить должна была уже светская власть. Жестокость процессов и приговоров оправдывалась упорством еретиков. С середины ХIII в. каждый католик обязывался помогать инквизиции. Отказ от показаний считался преступлением. Осуждали даже покойников. В отличие от гражданских судов инквизиция совмещала в одном лице и обвинителя, и судью, чем отменялись все нормы развивавшегося светского судопроизводства. Допускалось использование любых свидетелей, в том числе уличенных в лжесвидетельстве, преступников, отлученных от церкви. Обвиняемому лишь разрешалось называть имена своих врагов и надеяться, что некоторые из них совпадут с именами свидетелей. Именно из инквизиции пытки как норма дознания вернулись в гражданские суды католических стран[47]. В итоге церковь в борьбе с инакомыслием способствовала ужесточению светских законов. Бесконтрольность в судах развращала церковь как организацию. При нужде в деньгах самой инквизиции нередкими были преследования невиновных, но богатых. Так, например, делал император Карл IV в Германии ХIV в., ибо настоящих еретиков там было тогда мало и преобладали среди них бедные[48]. Отрицание вины объявлялось упорством в ереси, и каралось смертью. Так как церковь заявляла, что питает отвращение к крови, с 1231 г. еретиков стали казнить путем сожжения. Всего в Европе инквизицией было казнено 9-12 млн. несчастных. С конца ХV в. наиболее активной была инквизиция в Испании. Сожжение и изгнание из этой страны примерно 3 млн. человек способствовало экономическому упадку ее в ХVI в. Лишь в ХIХ в. инквизиция утратила свое значение и была преобразована в "конгрегацию папской канцелярии".

РАСЦВЕТ ПАПСТВА В ХIII в. В благоприятных для папской курии условиях вступил на престол знаменитый Иннокентий III. Его личные качества и деятельность во многом напоминают Григория VII. Однако ему не пришлось вести столь энергичную борьбу с германским императором, и все внимание Иннокентий III сосредоточил на осуществлении своей теократической доктрины. Она сводилась к следующему:

· Папская власть – высшая власть во всем мире.

· Папа, как преемник апостола Петра и наместник Христа, выше всех государей.

· Император и прочие короли – только лишь его вассалы.

Иннокентий любил сравнивать духовную и светскую власти с солнцем и луной: как луна получает свой блеск от солнца, так и государи получают свою власть от папы. И он последовательно осуществлял свою доктрину.

При нем папская курия стала высшей судебной инстанцией католического мира. Иннокентий ревниво оберегал чистоту религиозных догматов, преследовал и карал еретиков, поднял значение тайного суда по делам ересей – инквизиции. Он активно вмешивался в политическую жизнь народов; ловко использовал восстание баронов против Иоанна Безземельного в Англии и сделал его своим вассалом. Таковыми же стали короли арагонский, португальский, шведский, датский, польский, царь болгарский и даже далекая Армения. Он был инициатором Четвертого крестового похода, организовывал крестовые походы против еретиков-альбигойцев на юге Франции. Умел он и деньги делать, получая их от сборов на крестовые походы, в виде вассальных платежей от зависимых стран, продажи индульгенций, чеканки собственной монеты – денария св. Петра.

Понтификат Иннокентия III – время наибольшего могущества папства. Народы католической Европы были приведены к покорности. Если папа налагал на страну интердикт (запрет на богослужение), это воспринималось как страшное бедствие[49]. Сама же курия начинает вести удобную жизнь. Коммерция со времени Иннокентия III становится в Ватикане массовым явлением – ею занимались все, начиная с папы. Роскошь Ватикана отражала не только стиль, но и самосознание папской власти. Трапезы, высокохудожественные произведения искусства рассматривались как повышающие престиж папской власти.

В ХIII в. был установлен современный порядок выборов пап. Его избирала коллегия кардиналов – так называемый конклав [50]. Согласно реформе Григория Х, кардиналов на все время выборов запирали в Сикстинской капелле Ватикана и пищу давали трижды в день через особое окошечко. Иная связь с внешним миром запрещалась. Если в течение трех дней кардиналы не принимали решение, их начинали кормить лишь раз в сутки. В результате следующий посоле Григория Х папа был избран за одни сутки и сразу же разрешил кормить кардиналов 3 раза в день в течение всей работы конклава. После каждого тура голосования бюллетени сжигали. Если тур был безрезультатным, то в печку добавляли солому, и над капеллой появлялось темное облачко. Белый же дым без примеси соломы означал, что новый папа избран.

Но в следующем, ХIV в. положение папства начинает меняться.

УПАДОК ПАПСТВА В ХIV-ХV вв. Феодальная раздробленность постепенно уступает место формирующимся национальным государствам. Возрастала централизованная власть королей, что, соотвественно ослабляло власть папскую. Одним из выражений этого явилось так называемое Авиньонское пленение пап (1309-1377)[51], другим – разгром тамплиеров.

После перенесения папской резиденции в Авиньон (вспомним тему о Франции ХI-ХV вв. из части 2 пособия) в Риме появился новый папа, избранный кардиналами, протестовавшими против отъезда папы Климента V. Оба папы прокляли друг друга. В попытке нейтрализовать раскол был избран новый папа, но прежние не сложили своих полномочий – начался раскол – Великая схизма. То есть папство погрязло в мирских делах – раздробленности, что способствовало и росту церковных пороков. Данте в "Божественной комедии не случайно писал:

...Церковь, взяв обузу

Мирских забот, под бременем двух дел

Упала в грязь, на срам себе и грузд...

В другом месте: Те стены, где монастыри цвели, -

Теперь вертепы.

Престиж папства оказался под угрозой и тогда для наведения порядка был созван собор в Констанце (Южная Германия). Этот собор длился с 1414 по 1418 гг. На нем собралось до 50 тыс. человек. Одних клириков-иностранцев было 18 тыс. Характерно, что внутрицерковные вопросы на нем решались с участием мирян. Другой его особенностью было то, что это был первый за многие столетия собор за пределами Италии. На нем лично присутствовал император Сигизмунд[52]. Огромное стечение народа в этот небольшой провинциальный город объясняется тем, что каждый стремился привести с собой свиту по солиднее, чтобы иметь бóльший вес. Много было любопытных, торговцев, куртизанок. По поводу последних католическая историография утверждает, что они там совращали только "светских мужей", а сообщения об их связях с клириками продиктованы лишь стремлением опорочить церковь. Но едва ли это резонно. Ян Гус говорил: "Если бы вы могли видеть этот собор. Он просто отвратителен... Швабы говорят, что 30 лет потребуется, чтобы очистить город от грехов, которые его теперь пятнают". Хотя у Гуса были свои причины так относиться к собравшемуся в Констанце клиру, едва ли он сгущал краски. И без него сообщали, что часты были скандалы. Например, архиепископы Пизанский и Майнцкий поссорились за кружкой вина и устроили драку. "Бой между пастырями, - писал очевидец, - был ужасен: присутствовавшие священники с перепугу повыскакивали в окна".

Всего на соборе присутствовало 3 западных "патриарха", 29 кардиналов, 33 архиепископа, 150 епископов, около 300 ученых-богословов, множество настоятелей монастырей, а также влиятельные и знатные люди, правители Баварии, Австрии, Саксонии, Лотарингии, Мекленбурга, Шотландии, Польши, Неаполитанского королевства, Сицилии. Были и наблюдатели от Византийской империи. Председателем стал преданный затем церковному проклятию папа Иоанн ХХIII. Чтобы придать собору бóльшую силу, было решено при голосовании придерживаться национального принципа: перед голосованием решения обсуждались и согласовывались внутри каждой национальной группы. Таким образом, собравшиеся добились того, что итальянское духовенство, хотя оно было наиболее многочисленным, не могло доминировать на соборе, если французы, представлявшие интересы шотландской и савойской церквей, немцы, уполномоченные польским и венгерским клиром, англичане и испанцы были с ними несогласны. В итоге собор низложил всех трех пап, избрал нового и водворил его в Рим. Собор также осудил ереси и показательно осудил Яна Гуса и Иеронима Пражского. Собор также провозгласил принцип верховенства его над папой.

Но теократическая власть папства уже не была восстановлена, а ереси распространялись. К тому же один из смещенных пап так и не отказался от сана. В 1431 г. был созван новый собор в Базеле, долившийся, с перерывами, до 1449 г. К числу его политических успехов можно отнести примирение с чашниками в 1431 г. Но устранить раскол и этот собор не сумел. Как отмечали современники, на нем собралось много гуманистов, и было много оторванных от жизни разговоров. "Собор ходит вокруг своих дел, точно кошка вокруг горячей каши, и если бы не наш господин, император Сигизмунд, - сообщал один из его секретарей, - из этого собора ничего бы не вышло...". Но и теперь один из пап не подчинился собору и созвал свой в Ферраре. В 1439 г. он был перенесен во Флоренцию, где заключена была известная из темы о Византии (см. часть 2 пособия) уния с Константинопольской церковью. Лишь в 1449 г. в Лозанне было достигнуто соглашение и последний "антипапа" отказался от должности. Новым единым папай стал Николай V.

Раскол был преодолен. Но укрепление политической власти в национальных государствах ослабляло авторитет и влияние пап. Национальное духовенство чаще подчинялось своим государям и светская власть пап сохранилась только в Средней Италии. Но папство оставалось фактором, объединявшим весь католический мир. В его руках была инквизиция. Такой вошла католическая церковь в ХVI в.

РАЗДЕЛ II.

Дата добавления: 2014-01-04