Алгебра комбинирования добра и зла

До сих пор мы рассматривали состояние мира или ситуацию, в которую попадает субъект, как некий монолит, подлежащий общей оценке. Однако часто приходится разделять саму ситуацию на нечто данное заранее и то, что в нее вносится действиями самого субъекта, например средствами, которые он намерен применить.

*См. Прикладная эргономика. 1994. №1.

Более того, состояние мира может определяться отношением субъ­екта к другому субъекту, представляющему источник некоторой опасности. Поэтому встает вопрос о том, как субъект способен оценивать ситуацию, являющуюся комбинацией ситуаций.

Речь идет о том, как фактически может реагировать совесть субъекта на мир, состоящий из двух или более компонентов, каждый из которых она в состоянии оценить по шкале добра и зла. Мы хотим найти логические возможности такого комбиниро­вания оценок. Как установил В. Лефевр, теоретически возможны лишь два способа комбинирования, которые мы ниже обсудим. Очень важно, что эти два способа фактически реализуются в поведении людей, как это показали интересные эксперименты, описанные В. Лефевром в книге «Алгебра совести», опубликованной на английском языке в 1982 г. Эти два способа комбинирования моральных оценок определяют существование двух систем морали, причем каждый человек обычно тяготеет к одной из них. Более того, в том или ином обществе обычно доминирует одна из этих систем.

Итак, рассмотрим мир, являющийся смешением, или комби­нацией, двух ситуаций, каждая из которых оценивается совестью как зло или добро.

Ясно, что комбинация двух хороших ситуаций — это хорошая ситуация («кашу маслом не испортишь»). Точно так же и ком­бинация двух дурных ситуаций может быть только чем-то очень дурным. Однако комбинирование двух различно оцениваемых си­туаций может, как оказалось, оцениваться на основе двух про­тивоположных принципов. Первый из них состоит в том, что «ложка дегтя портит бочку меда», или

добро + зло = зло.

Второй формулируется как «хорошее не испортишь», или

добро + зло = добро.

Рассмотрим теперь случай, когда качество двух комбинируемых компонентов оценивается соответственно величинами х и у. Вспом­ним, что качество мира объективно оценивалось как вероятность того, что из этого мира к субъекту не придет соблазн — импульс к дурному поступку.

Оценка х качества первого компонента выражает вероятность отсутствия идущего от него соблазна, а у есть вероятность отсут­ствия соблазна, идущего от второго компонента. Если эти соблазны порождаются обоими компонентами независимо друг от друга, то вероятность отсутствия соблазна от их комбинации выражается

произведением ху. Таков первый из возможных способов комби­нирования ситуаций. При этом способе соблазн отсутствует, если его не порождают оба компонента.

Возможен и другой способ комбинирования, когда соблазн воз­никает лишь тогда, когда он исходит от обоих компонентов. Тогда перемножаются вероятности наличия соблазнов и вероятность по­явления соблазна будет выражаться как (1 - х) (1 - у).

В таком случае дополнение к этому произведению

1-(1-x)(1-y) = x + y-xy

оказывается вероятностью отсутствия соблазна при комбинировании этих ситуаций.

Эти два способа комбинирования моральных оценок определяют две возможные этические системы.

В первой этической системе отвергается компромисс добра и зла. Комбинация ситуаций с оценками х и у оценивается как ху, т. е. при х = О или при у = 0 эта оценка (произведение) обращается в нуль. Во второй системе компромисс между добром и злом оценивается позитивно, а именно комбинация ситуаций оцени­вается величиной х + у-ху. При х = О эта оценка обращается в у, а при у = О — в х, т. е. оценка комбинации не хуже оценки любой из составляющих. Принадлежность того или иного субъекта к одной из этих систем может быть проверена с помощью психологических тестов. Такие тесты были составлены В. Лефевром и предлагались группам испытуемых. Оказалось, что принадлежность испытуемых к той или иной системе можно четко выделить. Более того, выявляется преимущественная принадлежность к той или иной системе для групп, составленных из людей определенной культуры.

Вот пример одного из таких тестов: «Считаете ли Вы хорошим делом подсказать на квалификационном или конкурсном экзамене правильный ответ человеку, не способному справиться с заданием?» Ясно, что подсказка искажает результат экзамена, но в ее основе лежит доброе желание помочь человеку в трудной и важной для него ситуации. Ответ «нет» характерен для первой этической си­стемы, ответ «да» выдает принадлежность ко второй. Здесь очень важно, что ответы должны даваться без долгих размышлений: они выдают механизм действия совести как этической интуиции субъ­екта. Реально он может так не поступить, важно здесь то, как его совесть оценивает происходящее.

В каждой из двух этических систем есть свои «герои» и «слабаки». «Герой» первой системы откажется подсказывать, даже если в подсказке нуждается его близкий друг и такой отказ грозит разрывом дружеских отношений. «Слабак» подскажет именно по-

тому, что ему не хватит выдержки поступить в соответствии с велением собственной совести. «Герой» второй системы будет под­сказывать с риском быть изгнанным с экзамена, что чревато для него крупными неприятностями. «Слабак» второй системы не ри­скнет подсказать именно из-за страха понести наказание, но не потому, что считает дурным подсказывать.

Различие между «героем» и «слабаком» в том, что первый стремится не делать зло в силу того, что оно дурно, а «слабак» исключительно вследствие страха наказания, т. е. следует не «ав­томатизму» этической системы, а вынуждающим обстоятельствам. Но само различие добра и зла оба понимают одинаково — по правилам той системы, к которой они оба принадлежат.

В «Алгебре совести» математически установлена связь между способом комбинирования добра и зла и отношением субъекта к другим субъектам, которые являются для него источником опасности. Представители первой системы предпочитают искать компромисс со своим противником. (Это Очень родственно христианскому прин­ципу ненавидеть грех, но быть терпимым к грешнику.) Наоборот, представитель второй системы четко ориентирован на беспощад­ную конфронтацию с тем, чья угроза для него даже малове­роятна.

Все это выглядит, на первый взгляд, парадоксально, но в фор­мальной модели эта связь между способом комбинирования добра и зла и предпочтением компромисса или конфронтации с потен­циальным или реальным противником устанавливается как мате­матическая теорема (это впервые показано в книге «Алгебра совести»).

Кроме экспериментов на оценку допустимости комбинирования добра со злом В. Лефевр использовал тесты, показывающие то, насколько испытуемые признают самоценность компромисса. Один из таких тестов предлагал человеку представить себя главой группы захвата, призванной освободить пассажирский самолет от терро­ристов. В этом случае надо было выбрать между немедленным открытием огня и переговорами. Представители первой системы, как правило, считали нужным попробовать найти компромисс в процессе переговоров, а те, кто исповедовали вторую систему, безоговорочно предпочитали вооруженные действия, т. е. немед­ленную конфронтацию с угонщиками.

Впрочем, суть дела легко разъяснить и без всякой математики. Субъект, негативно оценивающий комбинирование добра со злом, будет осторожен и при защите достигнутого добра или средств его достижения. Он должен заботиться о том, чтобы не породить новое зло, которое испортит имеющееся добро. Эта моральная установка

воплощается в стремлении осуществить компромисс и в высокой оценке самого принципа компромисса. Субъект, принадлежащий второй моральной системе, будучи уверен, что его добро не ис­портится при добавлении зла, стремится любой ценой защитить то, что он уже имеет, не заботясь о качестве используемых для этого средств. Тем самым он ориентирован заранее на агрессивную самооборону и конфронтацию с любым потенциальным противни­ком, руководствуясь правилом «не поступаться принципами, или добро должно быть с кулаками».

Из сказанного нельзя сделать однозначный вывод о том, что общество нуждается лишь в представителях первой моральной системы. Реальное общество нуждается в определенной пропорции тех и других. В тех, кто поддерживает моральный климат сотруд­ничества, и в тех, кто четко реагирует на опасность. У А. Куприна в рассказе «Суламифь» приводится апокриф о суде царя Соломона. К царю приходят два брата, претендующие на имущество скон­чавшегося отца. Царь предлагает им странное состязание в стрельбе из лука: кто точнее попадет в труп отца. Один из братьев стрелять отказался, и наследство царь присудил ему. Второго же, стреляв­шего, брата царь берет на службу в свою стражу. Однако в том обществе, где основную часть составляют представители второй системы, происходит самоуничтожение ее «героев», непрерывно вступающих в конфронтацию друг с другом. В результате начинает доминировать слабый тип и общество резко деградирует.

Остается добавить, что сам Лефевр проводил свои тесты в США с представителями западной культуры и недавними эмигрантами из бывшего СССР. Американцы в большинстве оказались предста­вителями первой моральной системы, эмигранты в основном отно­сились ко второй. Считая себя противниками советской системы ценностей, они обращались с новыми ценностями по той системе их комбинирования, которую они впитали на родине. Последнее обстоятельство стоит иметь в виду всем нам, считающим себя покинувшими Советский Союз в силу того, что он безнадежно рухнул политически. Культурное, духовное наследство слишком живо, чтобы с ним можно было не считаться. Сравнительно просто сменить сами ценности, но гораздо труднее сменить способ их комбинирования. Он гораздо глубже заложен в человеческом со­знании и продолжает определять логику ценностного поведения даже после того, как субъект сменил свою ценностную систему. Нетерпимость к инакомыслию, воспитанная при коммунизме, очень легко переходит в ксенофобию на этнической или религиозной почве.

7 - Ю. Шрейдер 97

Наконец, не мешает сделать очевидную оговорку, что всякая формальная схема, помогая ясно выделить существенные черты изу­чаемого феномена, всегда огрубляет этот феномен, утрачивая важные нюансы. Одно дело, когда две системы комбинирования ценностей проявляются в сфере относительных ценностей, другое — когда че­ловек сталкивается с соблазном преступить абсолютный моральный запрет для достижения очень значимого для него блага. Конечно же, не всякий, кто с легким сердцем подсказывает на экзамене, столь же просто пойдет ради денег убивать. Четким примером второй системы комбинирования добра со злом является убийство Раскольниковым старухи процентщицы. Хотя в этой ситуации есть и другой не менее важный момент: Раскольникову важно убедиться в собственной способности «преступить мораль» — проявить себя сверхчеловеком. Он даже на эту тему тиснул статейку в каком-то журнальчике. В примере из рассказа Куприна один из братьев, выстреливший в труп отца, все же только символический отцеу­бийца, и ниоткуда не следует, что он был готов реально убить своего родителя.

Внедрение в обществе второй системы комбинирования добра и зла становится катастрофической опасностью в том случае, когда в этом обществе утрачивается представление об абсолютизме моральных запретов, когда объявляются предрассудками и категорический им­ператив, и религиозные заповеди. В этом случае мораль подчиняется практическим интересам и ее действие разрушительно.

Лекция 9___________________________

свобода

Дата добавления: 2014-01-04