Нормы сексуального поведения

Чем сложнее культура, тем многообразнее ее нормативные установки. Например, всюду, где существует институт брака, проводится социальное и психологи­ческое различие между брачной, добрачной и внебрач­ной половой жизнью, причем соответствующие нормы тесно связаны с другими элементами социальной систе­мы и культуры. Так, нормы добрачного сексуального поведения народов мира связаны: с правилами, регули­рующими происхождение и местожительство, с особен­ностями экономической жизни общества, уровнем его производительных сил, размерами общины, религиоз­ными верованиями, наличием или отсутствием какого-либо обмена имуществом при заключении брака, диф­ференцированной оценкой мальчиков и девочек, мерой участия женщин в производительном труде, классовой структурой общества, особенностями гендерной социа­лизации и отношением культуры к материнству и дето­рождению. При этом сравнительно просто организован­ные общества обычно склонны к большей терпимости, а более сложноорганизованные — к нормативному огра­ничению добрачных связей. Поскольку усложнение нормативных правил — необходимая предпосылка индивидуализации и персонализации сексуальных отношений и их участников, она кажется продолжением биологической эволюции. Одна­ко историческое развитие противоречиво и нелинейно. Социально-культурные запреты дифференцируют пра­ва и обязанности разных категорий людей, не придавая никакого значения их индивидуальности, которая пер­воначально осознается и проявляется именно как нару­шение этих правил и самой этой категоризации. Нор­мативную культуру любого общества нужно изучать конкретно, учитывая, кем, кому, что, с кем, насколько и почему запрещено.

Самый древний и универсальный запрет, налага­емый культурой на сексуальность, — правило экзога­мии, запрет на заключение браков и осуществление сексуальных связей между членами одной и той же родственной группы. Происхождение экзогамии до сих пор остается спорным. Одни авторы подчеркивают зна­чение генетических факторов, вред близкородствен­ных браков для потомства. Другие — выдвигают на пер­вый план социальные факторы: неупорядоченность половых отношений и сексуальное соперничество сам­цов делали невозможной стабильную социальную орга­низацию, подрывали единство человеческого стада. Третьи – придерживаются психологического объяс­нения, согласно которому у людей, живущих в тесной близости с раннего детства, обычно не возникает сек­суального интереса друг к другу. Эти теории могут быть не столько взаимоисключающими, сколько взаимодо­полняющими.

Почти все нормы сексуального поведения предпола­гают гендерные различия. Запреты, касающиеся муж­чин, могут не распространяться на женщин, и наоборот. Почти во всех обществах существует так называемый двойной стандарт — разные нормы сексуального по­ведения для мужчин и для женщин, предусматрива­ющие гораздо более строгие ограничения женской сек­суальности (добрачные связи, супружеская неверность и т. п.), нежели мужской.

В большинстве первобытных обществ право прояв­ления инициативы, ухаживания, выбора партнера и оп­ределения ритма половой жизни в браке принадлежало мужчине. В отношении добрачных и внебрачных связей половая мораль, как правило, снисходительнее к муж­чинам. Женщинам добрачные связи разрешают от двух пятых до половины обследованных этнографами бес­письменных обществ. Если же считать «терпимыми» об­щества, которые публично осуждают, но втайне тер­пят такие отношения, эта цифра составит около 70%. Мужчинам добрачные связи разрешаются практически во всех «терпимых» обществах, а в остальных на них смотрят сквозь пальцы. Внебрачные связи в той или иной форме допускаются для женщин приблизительно в двух или трех пятых бесписьменных обществ, а для мужчин — почти везде.

Практически во всех культурах существует культ мужской сексуальности. Мужские божества и герои ча­сто наделяются не только внушительными половыми органами, но и исключительными детородными и сексу­альными способностями. Индийский бог Кришна имел, согласно традиции, 16 108 жен, каждая из которых ро­дила ему по 10 сыновей и по 1 дочери. Один из персона­жей «Тысячи и одной ночи» за одну ночь овладел 40 жен­щинами, по 30 раз каждой. В традициях обществ, прославляющих сексуальную сдержанность, подобные подвиги, естественно, отсутствуют, зато ярко описы­ваются соблазны, трудности умерщвления плоти.

Женская сексуальность обычно преподносится в бо­лее сдержанных красках. Антисексуальные и антифеминистские культуры, например эпохи средневековья, содержат два главных женских образа: положительный наделяется чистотой, понимаемой как асексуальность, равнодушие и даже отвращение к половой жизни, отрицательный же персонифицирует гипертрофированное желание, агрессивный секс, похоть и соблазн. При этом мужчины не только побаиваются женщин, но и завиду­ют им. В древнегреческой и древнеиндийской мифологии есть сходные мифы о мужчине, который по воле богов дважды изменял пол. В греческом варианте, сохраненном Овидием, это предсказатель Тирезий, а в индийском – царь Бхангасвана. Оценивая свои сексуальные переживания в обеих ипостасях, оба отдают предпочте­ние женской. По словам Тирезия, женщина наслаждается любовью в 9 раз больше, чем мужчина. Это, естественно, отражает мужскую точку зрения.

Очень велики и социально-возрастные градации: неко­торые поступки, позволительные взрослым, запрещают­ся подросткам или детям. Бывает и обратное: многие об­щества, осуждая или высмеивая мастурбацию взрослых, считают ее допустимой для детей и подростков. Напри­мер, мангаиа считают мастурбацию вполне нормальной для мальчиков и девочек до 10 лет; поскольку подростки стар­ше этого возраста уже начинают сексуальную жизнь, их мастурбация рассматривается как пережиток детства. Сходные нормы существуют в Меланезии: мастурбация поощряется у маленьких мальчиков, допускается у под­ростков и осуждается у взрослых. Принципиальное раз­личие между детской и взрослой мастурбацией проводи­ло и средневековое христианство. Что же касается ан­тичной Греции, то она вообще не знала подобных запретов, а тантризм даже поощряет мастурбацию у женщин.

Сплошь и рядом различны предписания для разных классов или сословий одного и того же общества (на­пример для мирян и для духовенства).

Запрет на совершение тех или иных поступков да­леко не всегда совпадает с запретом на разговоры о них (табу на слова). Бывают принципиально неназываемые, невербализуемые отношения; их существование обще­известно, но о них не принято говорить или можно говорить только намеками, эвфемизмами (в XIX веке гомосексуальность именовали «неназываемым пороком»). В то же время есть вещи, о которых можно говорить, но которые нельзя делать.

Как поведенческие, так и словесные запреты всегда соотносятся с определенным контекстом. Например, в нашем обществе не принято, чтобы дети и родители (и вообще подростки и взрослые) открыто обсуждали друг с другом свои сексуальные проблемы, но со сверстниками это вполне допустимо. В феодальном обществе нормы стыдливости имели сословный характер. Приятельница Вольтера маркиза дю Шатле как ни в чем не бывало при­нимала ванну в присутствии и с помощью молодого лакея. Она не пыталась его соблазнить: лакей как мужчина для нее просто не существовал, а его чувства — и подавно.

Варьируется степень строгости запретов; если ин­цест обычно запрещен категорически, то отношение к внебрачным связям всегда было двойственным, амбива­лентным. Соответствующие нормы были не только раз­личны для мужчин и женщин, но и противоречивы: хотя официально иметь любовниц запрещалось, неофициаль­но это считалось подтверждением маскулинности. Ина­че говоря, данный запрет распространялся только на официальную сторону жизни. Санкции за нарушение разных табу также варьируются — от смертной казни до легкого осуждения или осмеяния.

В древних обществах таких градаций, и не только в сексуальной сфере, было, по-видимому, еще больше, чем теперь. Некоторые вещи и отношения запрещено называть; другие полностью изгоняются из сознания, самое их существование категорически отрицается; тре­тьи вытесняются в подчиненные слои культуры, прое­цируются на низшие слои общества или обсуждаются в «сниженной», фривольной форме; существование чет­вертых предписывается хранить в тайне и т. д.

У всех народов существуют многочисленные хозяй­ственные и сезонные запреты, связанные с определен­ными фазами общественной жизни племени или индиви­дуального жизненного цикла. Например, охотничьи табу, бытующие у многих народов Америки, Европы, Океа­нии, Африки и Азии, запрещают половые сношения в период подготовки и проведения охоты. Сходные запре­ты существовали и в связи с другими видами деятельно­сти — рыболовством, скотоводством, земледелием, ре­меслом, торговлей, путешествиями, войной и т. д. Отчасти эти запреты — результат осознания того, что сексуаль­ная активность ослабляет мужчину. Понимание этой осо­бенности вынуждает его в ситуациях, требующих мак­симального напряжения физических или духовных сил, прибегать к временному половому воздержанию.

Но такие запреты имеют также и символический смысл. Это отчетливо видно при рассмотрении так на­зываемых репродуктивных табу, регулирующих вза­имоотношения полов и поведение женщины в периоды менструаций, беременности и после родов. По подсче­там американских этнографов супругов Пейдж, 63% обследованных ими обществ запрещают половые сно­шения в период беременности, 73% – в период менст­руаций, 93% – в послеродовой период. Поскольку та­кие запреты, иногда весьма длительные, адресованы мужчинам и обосновываются опасностью их «оскверне­ния» и «загрязнения», их часто считают мизогинными, принижающими женщин. Но, если вдуматься, эти табу, особенно послеродовые, охраняют здоровье матери и ребенка. В трудных условиях первобытного общества, например у африканских бушменов, кормление ребен­ка грудью продолжается 2-3 года, а то и дольше. Но­вая беременность в это время нежелательна. Бушмены даже практикуют детоубийство, убивая новорожденно­го младенца, если предыдущий ребенок еще не начал ходить. Запрещение половой жизни, в каких бы терми­нах оно ни формулировалось, объективно служит сред­ством регулирования рождаемости и сохранения потом­ства. С помощью запретов культура пытается восполнить утраченные человеком сезонные биологические регуля­торы сексуальной активности.

Однако важно иметь в виду, что, хотя сексуальные нормы обычно преподносятся как универсальные, вы­ражающие волю богов, законы природы или интересы целого общества, за ними всегда скрываются отноше­ния власти: класс или социальная группа, накладыва­ющая те или иные ограничения, получает возможность манипулировать поведением других людей, причем пос­ледние зачастую далее не осознают этого.

Дата добавления: 2014-01-04